Что касается Орлаан, от нее не осталось ни малейшего следа. Так получилось, что в этот день она нашла то, что искала.
Пятая Глава
Как Арра научилась не поддаваться возрасту, а Маролан узнал о своей растущей известности
Это случилось в один весенний день, когда Маролан вошел в часовню в Черной Часовне в поисках своей жрицы. Арру, вполне естественно, часто можно было найти здесь, так как она не только именно здесь утешала кающихся грешников, проводила службы своей богине, работала над тем, что впоследствии было названо "Кругом", но и жила в этой часовне. Введя предмет "квартира для жилья" и, более того, напомнив читателю, что он уже побывал здесь несколькими годами раньше, мы считаем нашим долгом, прежде чем продолжить, сказать пару слов о том, во что превратилась Черная Часовня в это время — то есть на 243-ем году Междуцарствия (хотя читатель не должен забывать, что Междуцарствие не имело накакого прямого эффекта и совсем малый косвенный на территории, находившейся так далеко на Восток от старых границ империи).
Так как мы уже были здесь, давайте посмотрим, что изменилось. Первым делом мы замечаем, что низкое болотистое поле севернее часовни было умело осушено под руководством некой Цецилии, и на этом месте была выстроена серия низких коттеджей, которая служила домом тем, кто постоянно приезжал в деревню — или, точнее, в небольшой город — с тех пор, как Арра начала свою работу.
Черная Часовня принимала новых граждан самым простым способом: Когда они не было заняты тренировками по магии или не работали вместе с Аррой, посылая странные психические вызовы, чтобы увеличить свое число, они предоставляли свои таланты в распоряжение местных жителей. Горожане давно забыли о надоедливых вредителях, которые раньше губили местное сельское хозяйство. Не было падежа среди домашнего скота. И молодое поколение не знало, что бывают такие года, когда рыба не идет в сети.
Все эти услуги жителям города предоставлялись благодаря настойчивости Арры, которая утверждала, что в тот момент, когда Круг станет нежелательной ношей для Черной Часовни, его медленный, мирный и постоянный рост, будет, в самом лучшем случае, прерван. Маролан, со своей стороны, обращал на это мало внимания: он был очень целеустремленный юноша (и будьте уверены, в сочетании со склонностью забывать обо всем, что не имеет отношение к его непосредственному фокусу) и очень напоминал молодых людей, родившихся в доме Дракона, как горячим темпераментом, так и бездушным презрением к жизни.
Будьте уверены, обычно Маролан находился в самом приятном расположении духа, и у него не было случая показать свой характер. Горожане считали его кем-то вроде ручного демона (хотя, конечно, ни один из них никогда не рисковал сказать такое ему прямо в лицо), и, следовательно, считали его живым талисманом удачи, так что он легко находил друзей как среди жителей города, так и среди колдунов. Однако, по наблюдениям Маролана, их дружбе мешало то странное обстоятельство, что все люди, окружавшие его — за исключением его самого и Арры, отмеченных специальной любовью богини — старели и умирали с потрясающей скоростью.
Через несколько десятилетий различия между двумя группами уменьшились: местные крестьянские девушки не могли не находить колдунов восхитительными, а кто же более привлекателен для наделенных могучей силой ведьм, как не приятные молодые крестьяне. Таким образом две популяции имели склонность к смешиванию, и только вновь прибывшие оставались отделенными от жизни Черной Часовни, и то ненадолго.
Таким образом, как мы и сказали, в Черной Часовне царила гармония между теми, чьи семьи жили здесь несчетное число поколений, и теми, кто был вызван сюда, чтобы стать частью Круга, гармония, которая, по мнению Маролана, была самым естественным и обычным делом, так как он не имел понятия об усердной работе Арры, поддерживавшей ее.
Арра, со своей стороны, не могла не узнать о тех чертах личности Маролана, о которых мы упоминали, и, не жалуясь, просто добавила к числу своих ежедневных забот то, что обычно называют "политикой": то есть требование поддерживать гармонию между ее колдунами и местными жителями.
В случае, о котором мы сейчас пишем, она услышала, как Маролан выкрикивает ее имя, и вылетела из задней комнаты часовни одетая только в длинное полотенце, сделанное из почти прозрачной материи; вода текла с ее волос и собиралась в маленькие лужи на твердом каменном полу.
— Прошу прощения, — свазал Маролан. — Я не знал—
— Ничего страшного, милорд, — ответила Арра. — Я купалась в освященной воде, к которой были добавлены некоторые особые соли и растения; это часть процесса, поддерживающего мою молодость. Милость богини дает очень много, но, как вы понимаете, время от времени даже ее усилия нуждаются в поддержке.
— О, что до этого, вы замечательно поддерживаете вашу юность и совешенно не изменились со времени нашей первой встречи, если мои глаза меня не обманывают.
— Вы очень любезны.
— Это не лесть. И, если говорить об этом, когда я гляжу в зеркало, мне не кажется, что я повзрослел хотя бы на год, и это говорит как о силе нашей богини, так и об омолаживающем эффекте Круга, не так ли?
— О, я уверена, что в вашем случае есть и другие причины, — улыбаясь сказала Арра. — Но скажите мне, что вы хотели? Я убеждена, что вы не вбежали бы сюда, выкрикивая мое имя таким громким голосом, если бы у вас не было на уме какого-то серьезного повода.
— О, что касается этого, то вы совершенно правы. Но, прежде чем обсудить это дело, я мог бы подождать, пока вы—
— Пока я не оденусь, милорд?
— Вы абсолютно точно закончили мою мысль.
Арра, должны мы признаться, обычно получала определенное наслаждение, поддразнивая Маролана, но сейчас она просто сказала, — Очень хорошо. Через мгновения я вернусь, одетая как должно.
Маролан поклонился, и Арра вышла, разрешив полотенцу упасть с себя, когда она уже была в дверном проеме. Вскоре она вернулась, одетая в свое жреческое платье. — Я надеюсь, — сказала она, что теперь вам будет намного удобнее, милорд.
Маролан поклонился.
— А теперь, — сказала она, когда они удобно уселись, — что именно вы хотели обсудить со мной?
— Случилась странная вещь.
— Я слушаю.
— Я шел из моего дома на склад сушеных продуктов, когда мимо меня прошел незнакомец — то есть кто-то, которого я никогда не встречал раньше.
— Да, я понимаю. Чужеземец. Они проходят через Черную Часовню время от времени. На самом деле многие из них в конце концов присоединяются к кругу, и с этого момента перестают быть чужеземцами.
— Хорошо, но этот незнакомец — чисто-выбритый джентльмен средних лет с большим животом и очень маленьким количеством волос — посмотрел на меня очень странным образом.
— Да?
— Да, он просто уставился на меня.
— Я понимаю.
— И потом—
— Он сделал еще что-то?
— Ну да. Он остановил Клода, который случайно проходил мимо, спросил его о чем-то, указывая на меня таким способом, который я нашел, в самом лучшем случае, довольно дерзким и грубым.
— Да?
— И после этого он остановился, упал на колени и поклонился мне!
— Да ну?
— Но, дорогая Арра, почему он, незнакомый со мной, сделал такую странную вещь?
— Без сомнения он слышал о вас.
— Слышал обо мне?
— Ну конечно, почему нет? Вы же не можете себе представить, что все, что мы сделали, не было замечено, и чтобы вас не заметили тоже, как одну из главных движущих сил.
— А что мы сделали? Вы имеете в виду наш Круг?
— Точно.
— Но почему?
— Почему, милорд? Вы спрашиваете почему?
— Да, в точности. И если вы знаете, я счел бы за большую честь, если вы скажете мне.
— Тогда я немедленно это сделаю.
— Я весь внимание.
— Вы должны вспомнить, что мы собрали вместе триста восемьдесят три человека, колдунов и ведьм. Мы работаем все время вместе, изучая Искусство, и посылаем наше сообщение всем тем, у кого есть способность услышать его — так что это сообщение слышат все дальше и дальше, по мере роста нашего Круга.
— Хорошо, но все это я знаю.
— Да, но ничего такого раньше не было никогда!
— Я не знал об этом. И тем не менее—
— И мы сделали еще больше. Вы помните наш последний год, Видение?
— Вы имеете в виду то, что мы увидели налет на Каррик, который бандиты собирались предпринять?
— Именно это. Мы предупредили их, и налетчики были отбиты.
— О да, конечно я никогда не забуду этого, и тем более я не смогу забыть десять баррелей ушки, которую они прислали нам в знак благодарности. Но—
— Милорд, мне кажется, что вы до сих пор не поняли.
— Не понял? Я не понял? Клянусь Богами! Да я уже целый час твержу вам, что ничего не понимаю!
— Но милорд, на сто миль вокруг все знают о Круге, и, для них, Круг — это вы.
— Я?
— Вы.
— Арра, что вы имеете в виду, утверждая что Круг — это я?
— Я имею в виду, что каждый слышал о вас и о Круге, и привык видеть вас обоих вместе.
— На сто миль вокруг?
— Ну, может быть на двести.
— Они знают Круг и знают меня?
— Описание вашей внешности путешествует из одного рта в другой — они убеждены, что вы особенный человек.
— Да,но — все это очень странно.
— О, вот в этом я не сомневаюсь. Но это правда.
Маролан нахмурился и задумался. Арра терпеливо ждала, пока он был погружен в размышления. Наконец он сказал, — Арра, мне в голову пришла мысль.
— И какая?
— Эта банда грабителей, они ведь тоже слышали о нас, не правда ли?
— Да, скорее всего да.
— Во всяком случае многие из них?
— О, да, конечно. Они появляются в местах, которые находятся меньше чем сто миль от нас. Сами они из области Силавия, где-то в сорока-сорока пяти милях от нас вокруг озера, и когда у них плохой урожай — а это случается достаточно часто, так как бог, которому они поклоняются, ничего не делает, что дать им хороший — они грабят всех вокруг них.
— Да, понял. Но тогда—
— Милорд?
— Тогда мне пришло на ум, что если мы продолжим предупреждать их жертвы о возможных нападениях, им это может не понравиться.
— Да, это возможно, милорд. И, если подумать, я начинаю считать, что это очень возможно.
— Так я и думал.
— Тогда может быть вы думаете, ну — может быть вы думаете, что мы должны перестать предупреждать о нападениях?
— О, нет! — сказал Маролан. — Я определенно не собирался предлагать настолько сильные меры!
— Очень хорошо. Так как на мгновение я испугалась—
— Да?
— Я испугалась, что вы начинаете показывать признаки своего возраста.
Шестая Глава
Как год спустя Автор возвращается в Черную Часовню, а Маролан начинает сердиться.
Мы перенесемся во времени примерно на год вперед от нашей предыдущей главы, хотя и останемся в той же географической точке — то есть в местечке Черная Часовня. Если как следует осмотреть эту деревню (или, возможно, мы должны сказать город) летом 244-ого года Междуцарствия, внимательный наблюдатель должен заметить несколько небольших изменений со времени нашего последнего визита: Таверна, в которой Маролан встретил Миску, полностью исчезла, за исключением кирпичной дымовой трубы, стоявшей как памятник. На месте гостиницы, в которой он провел свою первую ночь, не осталось ничего, даже дымовой трубы, хотя несколько закопченных камней указывает, что здесь что-то стояло. Коттеджи, служившие домом для колдунов Круга, исчезли, на их месте остались дымящиеся руины. На самом деле не осталось ни одного дома или постройки на том месте, где когда-то была главная улица деревни. Людей на улицах был не видно; они были бы совершенно пустыми, если бы не небольшие стаи крыс, рыскавших среди развалин в поисках чего-нибудь съедобного, и нескольких собак, бегавших за крысами.
После такого внимательного обследования местности, наблюдатель был бы вправе заявить, что в самой Черной Часовне и вокруг нее произошла какая-то катастрофа, и, должны мы заметить, наблюдатель был бы совершенно прав.
Чтобы обнаружить причину катастрофы, давайте войдем в саму часовню, которая, несмотря на определенные разрушения — несколько камней из стен было выломано, а остальные выглядели так, как если бы их пытались поджечь — все еще стояла и, более того, была обитаема: Маролан и Арра стояли у алтаря, разговаривая друг с другом и мы берем на себя смелость подслушать их беседу почти с того самого момента, когда они начали обсуждать интересующий нас вопрос. А именно тогда, когда Арра сказала, — Все попрятались.
— Это самое лучшее, — сказал Маролан.
Арра кивнула. — Вскоре они появятся опять.
— Это случилось быстро?
— Пока вы занимались медитацией.
— Мне кажется, что я провел не больше двух-трех часов, пытаясь путешествовать по астралу, — сказал Маролан.
— И каковы ваши успехи?
— Был момент, когда я почувствовал, что очень близок к тому, чтобы чего-нибудь достичь.
— Ну, это совсем неплохо, — сказала Арра.
— Но за это время они пришли и ушли?
— Да, — сказала Арра. — Они были очень быстры. На самом деле они ушли даже меньше, чем через час. Я побежала за вами, но все уже было кончено.
— Они убили много народа, не так ли?
— Девять убитых, двадцать или тридцать раненых и, я бы сказала, они снесли всю деревню до основания.
— Но они что-то украли, не правда ли?
— Нет. Они жгли и убивали, это все.
— Случайным образом?
— Так мне показалось.
— Кто-нибудь из Круга пострадал?
— Рикардо получил порез на левой ноге, который доходит до кости; сейчас им занимаются. И Мария растянула лодыжку, убегая от них. Это все.
— Нам повезло.
— Да, милорд.
— Чего же они искали?
— Я уверена, милорд, что они искали вас.
— Меня?
— Они схватили Тамаса и били его, пытаясь заставить рассказать, где вы находитесь.
— Он не сказал им?
— Он не знал.
— Как он?
— Сильно избит, много ушибов, но больше ничего.
— Я должен сам посмотреть на то, что они сделали.
— Понимаю, милорд.
Мы верим, что читатель поймет и постит нас, если мы не последуем за Мароланом шаг в шаг. Признаемся, что вид обгорелых зданий и, еще хуже, окровавленных и исковерканных остатков то, что было людьми, без сомнения привлекает кое-кого из наших читателей. Действительно, мы не можем не знать, что есть целая школа в литературе, которая посвятила себя тщательному описанию именно таких событий, живописуя в малейших деталях каждую пролитую каплю крови, каждую сломанную ногу, каждый агонизирующий крик, каждую черточку, которая может усилить выражение боли. Конечно, природа истории, зафиксированной на бумаге, такова, что любое направление в литературе может отразить ее по-своему; естественно, что обратное тоже верно, так как те, кто сочиняет романы читают историю, а те, кто пишут историю, читают романы.
Мы понимаем, почему некоторые из наших собратьев внезапно обнаруживают, что их тянет на подобные описания: если история производит большее воздействие на читателя, когда возбуждены эмоции, то литература просто требует этого; а описание агонии в самом наглядном виде — самый легкий способ пробудить эмоции читателя. Да, мы понимаем это, но сами не собираемся обращаться к наиболее нерассуждающим и базовым инстинктам нашего читателя, потому что мы верим, что те, кто делают нам честь следовать за нами через эти истории, лучше всего отзовутся на возбуждение на более интеллектуальном уровне.
