Двоичный легион (черновик, главы 1 - 5)

Но нет, обережник не был болен варассой. Он сам по себе таков.

— Эй! Да будь он проклят, — произнёс стоящий в дверях, — что там?!

— Никого нет, — спускаясь по ступеням, и убирая нож в ножны, ответил шепелявый. Он два раза промахнулся, делая это на ходу, и ему пришлось остановиться, чтоб всё-таки сделать задуманное.

— Точно недоумки, — пробурчал обережник.

Я усмехнулся. Первый раз я был согласен с этим бесплотным духом. Эта парочка теперь вызывала даже не страх, а просто опасение, что смогут растрезвонить о нас на всю округу. Псы в сотни раз опаснее, а это так мелкая шушера.

— Что у вас? — разнёсся по залу новый голос.

Я вздрогнул. Этот голос обладал лёгкой хрипотцой и даже не стальными нотками, а гулом металла, как тяжёлый клинок, многажды пивший кровь. Он был сильный и властный. Он не знал и не принимал неповиновения себе. Его владелец был первым, кто носил что-то похожее на чёрный плащ с глубоким капюшоном. Лица видно не было, так как он носил ещё и маску, не было видно и клейма, но сама его фигура на полголовы возвышалась над этими... шестёрками. Почему-то всплыло в памяти именно это слово. Оно казалось правильнее всего. Но ведь нужно звать их перстолизы, те, кто готов руки как собака целовать. Опять эта память. Словно я прожил когда-то две жизни, и они обе наперебой стремятся занять своё место во мне.

— Господин, тут кто-то был, но сейчас никого нет, — чуть ли не заикаясь произнёс первый. Шепелявый вообще сгорбился и боялся дышать в присутствии этого чёрного.

Тёмный властелин, как я сам его для себя окрестил, небрежно повёл головой в сторону бруска, подпиравшего дверь, а потом медленно обвёл взором зал. Блеснули глаза, глаза хищного зверя.

Чёрный властелин сделал несколько шагов и поднял руку. Показались золотые с драгоценными камнями перстни на загорелой мозолистой руке. Почему-то я сомневался, что эта рука привыкла к кузнечному молоту или молотильному цепу, скорее к рукояти клинка.

Чёрный притронулся к камню, точно в том месте, где его нюхал небесный пёс, а потом повернулся к двери.

— Лутар, зови остальных.

Я думал, он обращается к этим шестёркам, но в башню вошли ещё люди в капюшонах. И в отличие от первой парочки, их движения уверенными и выверенными, как у тех, кто привык убивать, но при этом привык повиноваться.

— Ты наверх, — показал пальцем в крайнего. Человек молча сорвался с места, как пёс, спущенный с поводка, и легко умчался по ступеням лестницы.

— На.

Чёрный достал из-под плаща свёрток и бросил ближайшему. Тот поймал вещь на лету, и сразу пошёл к середине. Там он нарисовал мелом на плитах ровный круг и стал расставлять на нем высокие цилиндры. Я сначала принял их за свечи, но это были просто серебристые болванки толщиной и высотой с ту же свечу.

— Ох нихрена себе,— медленно процедил обережник. Он словно увидел что-то знакомое.

— Что? — спросил я, боясь что меня услышат.

— Да так. Ты все равно не поймёшь, — незримо отмахнулся от меня демон-хранитель.

Чёрный властелин стоял молча и наблюдал за событиями, лишь через несколько десятков ударов сердца, он сделал шаг и снова заговорил.

— Где Кайкам?

— За дверью, господин. Ждёт указаний.

— Нечего ждать.

— Да, господин.

Один из черных быстро выскочил наружу, а потом зашёл. За ним в помещение последовал ещё один. И этот нёс мальчонку лет двенадцати... нет, правильно говорить двадцать четыре смены легиона. Не важно. Мальчик был связан и без сознания. Он обмякшей тушкой висел на плече чёрного. Сердце сжалось внутри. Это было не правильно.

Дверь сразу закрыли, и у неё встал один из головорезов.

Мальчика положили на пол в круг на спину, а потом похлопали по щёкам, приводя в чувство. Вот только не развязали.

— Что они хотят делать? — прошептала на ухо Ами. Я слушал ее тихое сопение, и не знал что ответить. Я не помнил.

Тем временем чёрный властелин медленно подошёл к пленнику и присел на корточки.

— Господин, что вам нужно? Господин, отпустите меня, пожалуйста. Я ничего не сделал. Господин.

— Тихо, тихо, — небрежно произнёс мужчина, — ты видел отродье Са. Я хочу о нем все узнать.

— Господин, я все расскажу, — забормотал мальчонка.

— Тихо, не надо слов. Я и сам все узнаю.

Чёрный властелин достал длинный тонкий стилет, украшенный затейливым золотым узором.

— Господин, не надо! — закричал мальчик и забился в верёвках.

— Тихо, не ты первый не ты последний, — почти ласково произнёс чёрный. Только от этих ласковых слов кровь стыла в жилах.

— Не надо! — орал мальчонка.

Я зажмурился. В ушах стоял крик: 'Минкут! Ну как же так?!'

Я слышал голос мальчика раньше. 'Минкут, смотри какое яблоко большое'.

А теперь голос кричал: 'Не надо!'.

— Ему нужно помочь, — прошептал я.

— Нет! — жёстко ответил обережник. — Мальчик все равно... ты не поймёшь.

— Но я должен.

— Ты поставишь под удар всю миссию.

— Но это не правильно, — готовый сорваться на крик произнёс я.

Голос мальчика оборвался, когда чёрный урод всадил стилет в горло, так что острие ушло под углом вверх. Мальчик дёрнулся и, захлебнувшись кровью, закашлялся, а урод надавил на рукоять, и лезвие погрузилось ещё глубже, скрипнув о кость.

— Это не правильно! — вырвалось у меня.

— Ой дебил, — процедил обережник.

Я сказал это вслух. Все кто были сейчас в этом зале, резко повернули головы в мою сторону. Чёрный урод коротко бросил слово: 'Взять'.

Его головорезы сорвались с места, причём так быстро, как не мог простой человек.

Я понимал, что не успею. Я лишь смог положить пальцы на рукоять ножа. Я только успел понять, что бой проигран. Не словами. Слова не успели ли бы за этими убийцами. Я понял это самым естеством.

Они ужи были совсем рядом.

А потом в голове ярко прозвучало.

— К БОЮ!

Мир застыл. Лишь я двигался, да эти убийцы, но они были теперь не так быстры. Пальцы сжались на рукояти и выхватили клинок. Но этими пальцами управлял не я, а то нечто, что подняло меня с земли, когда я стоял на коленях не в силах пошевелиться. То нечто, когда я вышел из ада.

Меня стало двое, и тот, что внутри был словно... неживым. Я знал, что он делал и зачем, но это приходило уже после содеянного. Я видел все, что происходило в зале, я словно мог видеть спиной. Я слышал медленное тук-тук-тук своего сердца. Ткань набедренной повязки стала жёсткой как фольга, и теперь был рад, что на мне из одежды только она, а не ещё что-то.

Недотёпы-шестёрки замерли у стены недвижными изваяниями с глупыми выражениями на лицах.

Два головореза медленно, как капли дождя на стекле двигались в мою сторону. Я поднял руку, почувствовав, мешающий мне воздух, что был густ как смола. Они ещё не знают, что я изменил темп, и мой темп глубже, чем у них, значит, застигну врасплох.

Я замер, дожидаясь, когда эти двое приблизятся вплотную, а потом сделал шаг в сторону и перехватил правую руку ближайшего за запястье. Мужчина только начал распахивать удивлённые глаза, а я сделал рывок сквозь густой, как мёд воздух, и ударил его правим коленом в грудь. С утробным так-так-так, стали лопаться сухожилия и хрящи. Глухо хрустнула грудная клетка. Медленно брызнули тяжёлые капли крови, и оторванная рука враг неспешно полетела в одну сторону, словно ленивая рыба в стоячем болоте, а тело стало отлетать в другую.

Я повернул голову, и направился ко второму головорезу. Капли крови больно ударили меня по лицу, словно камешки, пущенные из пращи. Я взмахнул клинком. Он с тяжким у-у-у-у-у разрезал воздух и прошёл через горло врага, неспешно начавшего поворачиваться ко мне.

Голова плавно отделилась от тела, рождая ещё больше брызг.

Я развернулся и увидел вскочившего чёрного властелина. Он двигался так же быстро, как и я. Урод выхватил из-под плаща отнюдь не нож, а короткий меч. Лезвие было примерно с локоть в длину. Одна отрада, что густой воздух мешал двигаться не только мне, но и ему. И небольшой нож был сейчас полезнее, чем нечто большее.

Урод зыкнул глазами, и сделал ложный выпад, а селом ещё один. Я не то чтобы дёрнулся, ведь на такой скорости тело не может успевать за разумом.

А потом он зыкнул мне за спину, и, сделав ещё одно обманное движение, развернулся и побежал к двери. Он двигался, наклонившись к самой земле. Его сандалии из чёрной кожи слегка проскальзывали на плитах пола. Плащ мокрой тряпкой мешал бежать.

Я услышал тугое у-у-у-у сзади и развернулся. Тот головорез, что должен был находиться на верхних ярусах, уже был здесь. Он двигался быстрее предыдущих врагов, но все равно медленнее меня. Вместо того чтоб уколоть ножом, я подался вперёд и что было сил ударил прямо стопой в диафрагму. Что-то влажно хрустнуло. Боль удара осталась в ноге. А враг начал отлетать, в то время как его руки и ноги не успевали за телом. Это было, как удар... почему-то вспомнилось нечто обтекаемое с большими стёклами впереди, с блестящими фонарями на морде. Вспомнился визг тормозящего этого нечто. Образ был слишком расплывчатым, но память подсунула именно его.

А следом я бросил клинок, ушедший вдогонку за недругом. Он медленно крутился, роняя фух-фух-фух при каждом обороте.

Я не успевал. Чёрный властелин уже открыл дверь, вцепившись в неё обеими руками, но навстречу мне двигался последний головорез. Я не успевал не только за этим уродом, но и уйти от удара. А все проклятый воздух и тело, что не успевало за мыслями. Память снова подсунула словно, но на этот раз очень удачное. Инерция.

Я лишь успел выставить левую руку, принимая удар. Лезвие вошло в запястье. Я видел, как вспучилась, а потом разошлась кожа, пропуская лезвие сквозь себя. Клинок вышел с противоположной стороны. Несколько брызг опять попали на лицо, словно пущенные из трубочки горошины.

Я схватился пальцами за это лезвие и коротко ударил врага в колено. А потом удар костяшками пальцев в кадык. Снова хрустнуло.

Но нужно нагнать того урода. Я рванул к двери, не вытаскивая ножа из руки, лишь вывернув запястье. Инерция сама вытащит нож из раны. Но у самого порога я услышал возглас своего обережника.

— СТОЙ! — он был долгим и низким, но при первых же его звуках мир снова сменил темп.

Мир сорвался с места. С влажным шлепком ударилась о стену и упала на пол оторванная рука. Рухнуло на плиты изувеченное тело, дёргаясь в конвульсиях. Сочно хлюпнув вошёл в тело падающему недругу нож. Так же чвакнула упавшая на пол голова, успев опередить хозяина на доли мгновений.

Нелепо дёргался, схватившись за горло умирающий враг. Он был в темпе. Скорее всего, один к двум, может быть к трём. Значит, умрёт быстрее обычного.

— Почему? — зло спросил я, сжав руку на запястье. Из-под пальцев текла кровь.

— Если выйдешь из башни прямо сейчас, тебя учуют псы. Я и так слишком много сейчас сделал. Надо убираться. Они могут почуять все изменения. Слишком много. Слишком. Мне ещё следы заметать. Ну и подкинул же ты мне работёнки.

Я шатаясь подошёл к мальчику и сел на колени, одно из которых дико болело. Удивительно как оно вообще не сломалось. Синяк будет знатный. Синяки будут и на руке, и даже на лице и груди, куда попали капли крови.

Мальчик, дёргался в конвульсиях, захлёбываясь кровью. Стилет чёрный властелин забрал с собой.

Было видно, как сломя голову выбежали на улицу шестёрки. Яне стал их догонять. Не время.

К нам подскочила Ами, тоже упав на колени.

— Он умирает? — спросила она, глядя серьёзными глазами.

— Да, — коротко бросил я, а потом поднял голову к полотку. — Помоги. Ты же можешь.

— Сдался тебе этот мальчишка, — пробурчал обережник, — брось его и уходи.

— Спаси его!

— Поздно. Его разум мёртв, а тело доживает последние секунды.

— Я тоже был мёртв! Спаси его! — закричал я во все тот же потолок.

— Ты другое дело.

— Спаси, пожалуйста, я найду твой проклятый ключ, -взмолился я, наклонившись к мальчику.

— Хорошо, но за последствия я не отвечаю, — пробурчал обережник, — Вот зараза. После этого я удивлюсь, если они ничего не почуют. Столько наследил, как слон в посудной лавке.

— Эхо корней мира? — спросила Ами, притронувшись пальцами до груди мальчика., где красовался детский серебристый узор клейма.

— Да! — взорвался обрежник, — Только это правильно называется не корни мира, а... черт, вы даже не поймёте!

Он зло зарычал, словно совершая какие-то деяния, но мальчик выгнулся дугой и стал судорожно втягивать в себя воздух. Я замер, боясь дышать. Мальчика долго трясло, а потом он выдохнул и обмяк. Рана на горле затянулась.

Я наклонился над его лицом. Несчастный лежал и ровно дышал.

— Ты как? — осторожно спросил у него, — Ты меня слышишь?

Мальчик не ответил. Он лишь резко открыл глаза, а потом стал, изредка моргая, глядеть в потолок. Его глаза были пусты и стеклянны. Они были мертвы.

Продолжение следует. Прошу оставить комментарий, чтобы сделать книгу лучше или поставить оценку, ту, какую по вашему мнению книга заслужила.