Мой ангел, мой демон. Пробуждение.

Молодой человек напустил на себя важный вид, мол, я здесь по праву, так что пошли вон, черви, и только в глазах плясали искорки.

— Он скоро подойдет, — улыбнулся, рассматривая публику, сел по правую сторону от цезаревого трона. — Гай Юлий, — вскоре в ложу вошли еще трое патрициев. Не одному же Цезарю в ней сидеть. Прибыл и сам император, он поприветствовал публику, сел и позволил представлению начаться.

На песок выпустили гладиатора. Явно новичок. Раб, борющийся за свою свободу. С одним копьем. Подняв решетку с другой стороны, к нему выпустили голодного тигра. Вот и зрелище.

Раф жадно рассматривал ТОГО САМОГО Цезаря из-под полуопущенных ресниц. Вот она, история, рядом, рукой дотянуться можно.

— Это жестоко. — шепнул молодой человек Азраилу, чуть подтянувшись, чтоб только демон его и слышал. — Я понимаю, традиции и всё такое... Хлеба и зрелищ. Но это же и уничтожит Рим. Слишком много роскоши, слишком много зрелищ и жадности.

Азраил согласно кивнул.

— Ты все равно изменить ничего не в силах, — не отрывая взгляда от сражающегося гладиатора, ответил Рафаэлю. Тигр запрыгнул на гладиатора, повалив его на землю, а тот проткнул животному живот копьем. Толпа взревела. Гладиатор поднялся победителем и вопросительно взглянул на ложу патрициев. Император кивнул. Что ж, раз раб победил — он вправе быть вольным.

Следующий бой. Животное утащили с арены. Вместо сражавшихся вышли теперь двое. Более опытные. Самые интересные бои оставались на сладкое, но и этот обещал быть запоминающимся.

Постепенно действо на арене увлекло его до такой степени, что парень иногда вскрикивал, когда гладиатор, за которого он "болел" спотыкался, и торжествующе глядел на Азрраила, когда тому удавалось нанести чёткий и меткий удар по противнику.

— Нет, ты не демон... ты сам дьявол!

— Это почему же?

Один из гладиаторов, снабженный мечом и щитом, толкнул того, что был с сетью, сшибая с ног. Похоже, что со второго слетел шлем, он сильно ударился головой, и не имел возможности подняться на ноги. Почти победитель, наступил поверженному на грудь, занося острие меча над побежденным и снова взглянул в сторону ложи патрициев.

Толпа начала что-то скандировать. Часть из них держала большой палец вверх, другая вниз. Мнения разделились. Цезарь вытянул руку вперед, держа пока палец в сторону, рассматривая зрителей, следя за их выбором.

Раф подался вперёд, на секунду привлекая внимание цезаря.

— Жизнь, Император! Подари ему жизнь!

Взгляд полон мольбы, словно воин на арене был его братом по меньшей мере. Рафаэль не был воином, аж ни разу. Хоть его тело, привыкшее к постоянному поднятию тяжестей, переносу оных тяжестей (книг в больших количествах) на некоторые расстояния, и выглядело достаточно атлетично.

Юлий посмотрел на человека, подобравшегося со стороны. Все же большая часть пальцев зрителей смотрела вниз. Он даже не улыбнулся, медленно, как в кошмарном сне, опуская палец. Гладиатор на арене ухмыльнулся и всадил меч в открытое горло противника. Кровь хлынула на, в момент побуревший, песок. Цезарь отвернулся от собеседника.

— Напрасно ты. Твое мнение ничто. Это политика. Важно мнение большинства, — Азраил закинул в рот виноград, находящийся на блюде неподалеку. Тело унесли. Объявлялся короткий перерыв между боями.

— Будь я на месте варваров, я бы тоже с удовольствием к чертям развалил этот хренов город.

Рафаэль поднялся с места, оправив одежду. Развлекаться больше не хотелось.

Раф был дитя своего времени. Привычный к массовым катаклизмам, войнам, стихийным бедствиям и жестокости. Но он не принимал, как и большая часть его современников, убийства на потеху. Тупого убийства, на глазах у всех.

— Можешь развлекаться дальше... я, пожалуй, пойду.

— Ты зол на историю? Или ты зол на политику? Перестань, не дуйся... — демон нагнал его уже на улице, и пошёл рядом по мощёной камнем дороге. — Давай лучше сменим обстановку. После крови нужно что-то более расслабляющее, не находишь?

Все вокруг преобразилось. Та же Италия, но иное время, почти что современность. Перед ними не амфитеатр, а оперный театр. И одеяние соответствующее. Строгий сюртук, широкий кушак вокруг тонкой талии, белоснежная сорочка... Рафаэль поглядел на афишу. "Мадам Баттерфляй". Сдержать улыбку оказалось выше его сил.

— Всегда мечтал сходить именно на эту постановку. — в глазах мелькнула грусть. — Ты действительно знаешь обо мне всё.

Приглашающий жест. Азраил поднялся по ступеням вверх, почтенно кивнул швейцарам у дверей, протянул пригласительные и вошел внутрь, предупредительно шагнув чуть в сторону, когда юноша последовал за ним в прохладу холла.

— Неужели ты мне не верил? — полюбопытствовал демон, занимая места в ложе на балконе, ближе к сцене.

— Уверен, что тебе понравится, — третий звонок. Свет гас.

Рафаэль обожал музыку. С одинаковым интересом он слушал и тяжёлые стили, и просто приятную попсу, и классику. Если б кто-то задался целью пересмотреть его фонотеку, мог бы найти как что-то достаточно ширпотребовское, так и раритеты, ретро и просто достаточно редкие записи. Его приятели знали, чтоб порадовать вечно нахохлившегося Рафа, нужно облазить с десяток музыкальных магазинов, или принести ему билет на открытие сезона в оперу или оперетту.

Рафаэль сидел, опершись о бортик ложи, чуть наклонившись вперёд, чтоб не пропустить ни единого момента истории.

Об этой опере он много читал. И много знал о легенде, которая была основой истории. Юноша, который играл девушку, и капитан, который, сам того не ведая, был влюблён в юношу, думая, что это девушка. Такое и впрямь могло произойти лишь в Японии. Вот только итальянец, дабы не шокировать прилично-патриархальное общество старушки-Европы перекроил драму по-своему, превратив юношу в девушку, и озадачив бедняжку ребёнком.

Прекрасно исполняемые партии, очень красивые костюмы, солисты выше всяких похвал. Рафаэль был просто счастлив.

Азраил лишь восседал в кресле, держа спину прямо, положив руки на подлокотники. Он не слушал оперы, не смотрел на актеров, поскольку уже видел это, да и больше действа его интересовало другое — Рафаэль. Он наблюдал за молодым человеком, подмечая каждую его реакцию на происходящее. И это его захватывало ничуть не хуже действа на сцене.

В этой исторической опере пела сама Каллас. Ее голос плыл над публикой, проникая в сердца всех и каждого. И только Азраил оставался к нему равнодушен.

В конце первого акта Рафаэль без сил откинулся на спинку кресла, зажмурившись на миг, поглядел дурным-счастливым взглядом на демона. Голос примы казался смутно знакомым по старым записям. Не Кабалье точно. Та никогда тонкой звонкой и прозрачной не была. Можно было предположить, что пела Сладкоголосая Мария.

— Это ведь Каллас, да?

Он улыбался, светло и счастливо. Да, в той, своей реальности он никогда бы не попал на ЭТО действо. И только за это одно готов был бесконечно благодарить Азраила.

— Спасибо тебе!

— Не за что, — демон улыбнулся и глянул на опустившийся занавес. — Останемся до конца или ты уже утомился?

На самом деле все это только иллюзия. Чей-то сон, память. Но ведь Азраил мог дать много больше. Хотя люди... им всегда было достаточно обмана. Они рады обманываться, будь им предоставлена такая возможность. И суровую реальность вполне бы променяли на райский уголок своих мечтаний.

— Это ведь тоже часть грёзы? Потому, до конца можно не оставаться. — Молодой человек поднялся, и направился к выходу из ложи, на секунду обернулся, впитывая волшебную обстановку оперного театра. — Ты что-то хочешь показать ещё?

Демон молчал, позволив Рафаэлю выйти из ложи, только тогда, очень тихо ответил:

— Все остальное успеется, — сам он остался в своем кресле, рассматривая разбредающуюся на антракт толпу.

На сегодня еще можно было бы много напланировать, но слишком загружать день не стоит. Ведь столько еще будет впереди.

Прозвучал первый звонок с конца антракта.

С Байроном он всё же столкнулся. На выходе. Англичанин, по своему обыкновению, был трагичен, и что-то с жаром объяснял своему спутнику, пожилому итальянцу. Рафаэль краем уха прислушивался к разговору, и когда речь зашла о поэзии не смог не встрять. Весь его вид почти вопил о богемности и утончённости, а степень начитанности мигом привлекла внимание поэта.

Когда же Раф, для сравнения, проанализировал одно из ранних творений Лорда, и стихотворение Лермонтова "На смерть поэта", Байрон растроганно жал ему руку, приглашал в гости, сулил знакомство с местными знатоками.

Рафаэль же, только оборачивался, взглядом разыскивая демона.

"Ну где же ты?.."

Распрощавшись с поэтом, пообещав непременно ещё раз встретиться и подискутировать, Рафаэль поднялся назад в ложу. Азраил даже не пошевелился с того момента, когда молодой человек покинул его.

— Я тебя там жду. — Раф застыл на входе, скрестив руки на груди. — А ты тут прохлаждаешься...

Демон обернулся, выгнув бровь, и с интересом осмотрел Рафаэля так, будто видел его если не впервые, то ну ооочень давно наверняка.

— Ты ждал меня? — смесь недоверия, скептицизма и иронии. Вот уж чего можно было ожидать менее всего, так подобного заявления. — Я не обещал прийти. Садись, — свет гас... оркестр заиграл мелодию новой арии.

Юноша вздохнул, занимая своё место.

— Ну ждал. Я думал, мы продолжим экскурсию. — догадка мелькнула, и Раф широко улыбнулся. — Ты что, не думал, что я буду дожидаться тебя? Да, буду. Я не хочу здесь потеряться... Я же не решил, хочу уйти или хочу остаться. Да и не самая хорошая перспектива, остаться во сне на всю жизнь.

Азраил говорил тихо, чтобы не мешать соседям, из других лож, наслаждаться музыкой.

— На всю не останешься. Тело не проживет долго без еды и воды. Максимум неделю ты будешь здесь. А потом тебе придется принимать решение.

Он выпрямился в кресле, точно давая понять, что всё его внимание всецело приковано к действу на сцене. Юная гейша, закат и её возлюбленный капитан, так мало нужно людям для счастья. И так много. И ради этого они готовы расставаться с душой?! Не ясно...

Рафаэль сник. Вот значит как... и его не найдут, и всё, конец. Выбор, грёбанный выбор.

— Я ведь далеко не всё знаю... И решение принять очень сложно. Я хочу жить, но не знаю, хочу ли жить здесь. Ты ничего не объясняешь, и я ничего не понимаю. Так как же я могу сделать выбор?

Взгляд из-под полуопущенных ресниц отдавал болью. Он ненавидел покупать кота в мешке, но последние сутки именно этим и занимался. Замер, в пол-оборота к Азраилу.

— Я только человек. Всего только смертный. Но... я не знаю, что значит остаться с тобой.

— Ты все узнаешь... — он прикоснулся рукой к губам, прося тишины. Второй и третий акты прошли в том же духе. Азраил остался доволен оперой, хоть и не показывал этого. Он вышел из ложи, дожидаясь Рафаэля, не торопя его, когда тот знакомился с какими-то людьми, делился впечатлениями и эмоциями, выслушивал критику и соглашался, либо жарко оспаривал ее.

— Замечательный вечер! — Рафаэль просто сиял. — Знаешь, а Байрону мои стихи понравились! Это просто потрясающе. Только... я есть хочу, и устал очень.

Казалось, он не ел целый день, несмотря на то, что довольно плотно позавтракал.

— Может, в кафе? Или домой?

Пара шагов от театра... Франция, Париж, тихое, уютное кафе, легкая, расслабляющая музыка, не так далеко знаменитая Башня, возвышающаяся над городом.

— Я позволил себе эту обстановку. Здесь мы и поговорим, и неплохо отдохнем, если ты, конечно, ничего не имеешь против французских булочек.

— Ой, ты же знаешь, что нет ничего лучше чем пара булочек с тыквенными семечками и вишнёвым джемом на завтрак. И как я могу быть против? — чуть кружилась голова, и немного подташнивало.

Вообще, это удобный способ путешествовать между странами и временами. Стоит только пожелать, и ты в Париже, а если очень захочется, можно уйти в Париж на триста, пятьсот лет назад, полностью погрузившись в эпоху куртуазности и рыцарства.

— Жаль, что это только сон... — Раф присел в плетёное кресло, положив на колени салфетку. — Скажи, а там... Где ты живёшь постоянно... Это всегда так?

Азраил устроился в удобном плетеном кресле, изучая меню. Тут же объявился предупредительный официант, улыбающийся, точно посетители были его любимыми родственниками, которые оставят ему в будущем ажно целый миллион.

— Нет, там все по-другому. А то, что ты видишь — это моя работа. Закажи мне, пока я рассказываю. Обычно я существую в трех мирах. Этом, том, где ты спишь, и еще одном. Том, где люди находят свое последнее пристанище. Том, откуда я родом. Все три мира параллельный и тесно взаимодействуют друг с другом. Если ты останешься рядом, то получишь доступ ко всем мирам. Но только в качестве путешественника. Сможешь наблюдать, участвовать, но изменить не сможешь ничего. Твое тело, как то, что тебе известно, перестанет существовать, став аморфной субстанцией. Но, оказываясь в той или иной эпохе уже не здесь... там, ты сможешь быть вполне осязаемым, и получить удовольствие с какой-нибудь исторической куртизанкой.

— Аh... mersi... — поблагодарил официантку, поставившую ему чашечку кофе.

Рафаэль заказал несколько круассанов с карамелью и абрикосами и горячий шоколад, внимательно слушая Азраила. Когда же заказ принесли, есть, отчего-то, расхотелось.

— То есть, принимая твоё предложение я всё таки умираю... Не проще ли было дождаться, покуда это не произойдёт по воле времени? Я бы возмужал... Вырос, набрался бы ума, и тебе не пришлось бы забирать меня так. В чём смысл? — в уголках губ залегли глубокие складочки.

— Смысл в том, что мне нужен ты таким, какой ты есть сейчас, — Азраил вздохнул. — Не должен был я тебе рассказывать о таинстве смерти, но... Одним словом, разница велика, когда человек умирает, его душа отправляется либо в Ад, либо в Рай, а затем перерождение. И этот процесс остановить нельзя. Вмешаться можно только на стадии жизни, то есть сейчас. Что я и сделал.

Говорить о том, почему он не подождал еще хотя бы два года, Азраил не стал, надеясь, что Рафаэль не задаст подобного вопроса. Жить тому на земле оставалось не больше месяца. Автокатастрофа. Никто не хотел, но так было предначертано. Он отпил кофе, наслаждаясь горьким привкусом.

— Кроме моего существования мне тереть нечего. — Рафаэль всё-таки вцепился зубами в круассан, но так и не ощутил вкуса. По сути, он не знал, что ждет его дальше в реальной жизни. Но... вспоминались фантастические романы, в которых, высшие силы вмешивались в человеческую жизнь ровно тогда, когда человек должен был умереть.

"А Элвис, на самом деле просто улетел домой..."

— Я согласен, демон. Я твой.

Азраил только улыбнулся. Ему еще многому предстояло научить этого несмышленыша. Возможно, когда-нибудь он поставит его на ранг Сил. Даст титул, звание, умения, позволит стать одним из Высших. Но это будет еще через вечность. Долгую-долгую вечность.

— Ты не долго думал. У тебя есть какие-то пожелания? Неоконченные дела в том мире? То, о чем бы ты жалел, если бы не сделал?