Немой пророк

— На обед приносили рагу из кролика? Вас балуют, господин Смирнов!

И сразу же, не дожидаясь ответа, добавил:

— А ведь я к вам по делу, господин Смирнов. По весьма важному, надо сказать, делу. Я присяду?

И снова не дожидаясь ответа, Спиридовича уселся на диван, закинув ногу на ногу.

Довольно часто в своей жизни я наблюдал перемены в окружающих людях, происходящие от того или иного статуса меня. Характерный пример — повысили меня в должности на работе, окружающие стали вдруг приветливы и любезны. И, наоборот: получил нагоняй от директора — улыбки как рукой сняло. Жизнь! Так вот и сейчас: взлетел я до флигель-адъютанта непонятно откуда, человек на моём диване мне улыбался и жал руку. Оказался я сегодня под арестом, и...

— Мне позволят увидеться с госпожой Куропаткиной? — сев напротив, нагло уставился я на него. — Вы ведь пришли рассказать о здоровье моей невесты, не так ли?

— Всё шутите... — улыбка вмиг слетела с его лица. — С госпожой Куропаткиной всё в порядке, смею вас заверить. Но пришёл я сюда вовсе не за этим, господин Смирнов. — в меня упёрся холодный, колючий взгляд государева человека, привыкшего давить.

— Зачем же тогда?

— Во-первых, сообщить вам, что Его Императорское Величество второго дня освободил вас от должности флигель-адъютанта, господин Смирнов. — Спиридович пристально наблюдал за мной, оценивая реакцию.

И как бы я не готовился внутренне к подобному, как бы не настраивал себя, что отставка моей липовой должности после случившегося неизбежна, внутри неприятно заныло: 'Это конец. Конец если и не всему, то хоть какой-то определённости... Отныне ты вновь просто Слава. Слава Смирнов с весьма туманными, мягко говоря, перспективами в этом смутном, чужом для тебя времени...'

Мне редко удавалось хорошо прятать свои эмоции в этой жизни — так уж я устроен. Вряд ли получилось скрыть их от непростого собеседника и сейчас. Спиридович, удовлетворившись, похоже, увиденным, немедленно продолжил:

— Действительно, посудите сами: прилюдно ударить гвардейца, рваться во дворец Их Величеств средь бела дня... Опустим даже, по каким причинам... За подобное, господин Смирнов, у нас... — на этом месте он сделал небольшую паузу, не отводя взгляда. — По головке не гладят.

'Не гладят у нас по головке... У нас. У вас... — рой мыслей вихрем вертелся в голове. — Получается, он всё знает? Конечно, знает, он наверняка всё это время знал, что я из будущего — не мог человек в его должности об этом не знать! Папка у Николая на столе — сама, что ли, появилась? Но впервые, наверное, за всё проведённое тут время я ощущаю настоящую, реальную угрозу. Не просто от кого-то, а от главы могущественной спецслужбы! Который точно явился сюда не за жизнь трындеть!..'

Выждав несколько секунд и не получив ответа, Спиридович поднялся с дивана и, заложив руки за спину, принялся монотонно расхаживать по комнате, то и дело останавливаясь возле меня, чтобы взглянуть в лицо:

— Но, господин Смирнов, Его Величество весьма милостив и прозорлив, и готов предоставить вам шанс искупить ваши проступки. Как вы заметили — живёте вы в своей квартире, столоваетесь с дворцовой кухни, носите мундир поручика, да и вообще, господин Смирнов, положа руку на сердце... — остановившись рядом, Спиридович встретился со мной взглядами. — Находитесь в весьма привилегированном положении для господина без... Без роду и племени. Согласны со мной?..

Я молчал.

— Вижу, что ответить вам нечего. Как я уже сообщил, более вы не флигель-адъютант и перспективы ваши весьма туманны... — удовлетворённо кивнул он, выдержав долгую паузу. — Были бы, если бы не милость Его Величества.

— И в чём же заключается милость Его Величества? — разлепил пересохшие губы я.

Остановившись, Спиридович внимательно посмотрел на меня, словно подивившись впервые произнесённым хоть каким-то словам с моей стороны. Затем снова сел на диван и достал из кармана позолоченный портсигар.

— Его Величество жалует вас чином коллежского советника, господин Смирнов. И назначает в состав делегации, возглавляемой его высокопревосходительством графом Ламсдорфом, министром иностранных дел Империи.

Несмотря на моё внутреннее состояние, я едва не подскочил на месте от услышанного: 'Че-го?!.. Меня?! В дипломатический корпус?! Но нафига?!.. Зачем?!.. Я и языка-то кроме русского не знаю, так, два слова по-английски?.. И в дипломатии ни бум-бум, вся моя дипломатия — это наорать да отправить в энное место! И это в лучшем случае! И делегации, самое главное — куда?!..'

— К-куда?.. — не веря ушам, спросил я.

— Куда? — наслаждаясь произведённым эффектом, неторопливо прикурил папиросу Спиридович. — На Корейский полуостров, господин Смирнов. Отправитесь по железной дороге до Порт-Артура через три дня. Далее морем и насколько я знаю, на одном из кораблей Тихоокеанской эскадры.

— Н-но... Но зачем я там буду нужен?! Александр Иванович?!.. — впервые обращаюсь я к нему по имени отчеству. — Я же...

— Будете нужны. Возможно, а возможно, и нет. — туманно ответил Спиридович, выпустив к потолку густое облако дыма.

— Но почему именно в Корею?!.. И зачем там я?! — я совершенно не понимал, чего хотят от меня на этот раз.

Спиридович на мгновение задумался, что-то прикинул в голове и огляделся по сторонам:

— Где у вас тут пепельница, господин Смирнов? Не хотелось бы на пол... А, вижу. Почему именно в Корею, говорите? Корея после победы над Японией очень нужна России, это не является ни тайной, ни секретом. Как стратегический опорный пункт, если хотите. Переговоры же пойдут о выгодном использовании полуострова в интересах Империи. Например, о строительстве угольной базы в порту Масан и аренде земли, подобно тому, как это произошло в небезызвестной вам Маньчжурии... Действительно, господин Смирнов — я не дипломат и не владею всеми подробностями... Но отправлюсь в Корею вместе с вами, так сказать, сопровождающим лицом. Поэтому, рекомендую начать собирать вещи! Которых, я полагаю, у вас здесь не так много...

С этими словами Спиридович поднялся, резким движением затушил окурок и легонько поклонился:

— Прошу простить — дела!

Когда он уже выходил из комнаты, я окликнул его:

— Александр Иванович!..

— Да, господин Смирнов? — остановился он.

— Я прошу о встрече с госпожой Куропаткиной! И если вы не предоставите мне такой возможности, как не предоставили вчера побывать на похоронах её отца...

— То что, господин Смирнов? — усмехнулся Спиридович. — Откажетесь? Я бы не советовал, поверьте... Впрочем... — чуть поразмыслив, добавил он. — Я думаю, что вы сможете встретиться. Я обещаю похлопотать. До встречи!

И дверь за ним громко хлопнула.

Глядя в одну точку, я пытался осмыслить новую реальность:

'Итак, отныне я не флигель-адъютант, а коллежский советник, что согласно табели о рангах в общем-то и равно чину поручика... Соответственно, меня не так уж и понизили, но и не повысили. Не считая потери должности при дворе. Но тут уж... Нечего было руками махать да гвардейцев бить. Кто ж знал, что они такие хлипкие-то, эти самые гвардейцы? Но это — полбеды, нужны мне здесь эти самые должности, как мёртвому припарки... Карьера при дворе — это последнее, о чём я думаю. Причём, после гибели 'Титаника' спустя несколько лет и избрания на второй срок, скажем, Теодора Рузвельта. Он как раз не так давно переизбрался, к слову...'

Не в силах усидеть на месте я встал и, сделав несколько шагов, облокотился о подоконник. К полному неудовольствию местного паука в углу рамы. Попятившись и встряхнув лапками, тот воинственно уставился на непрошенного с его точки зрения гостя.

'Следующий вопрос, и он-то как раз самый важный. Делегация в Корею... Зачем Николаю отправлять туда именно меня? Что, господин Ламсдорф самостоятельно не справится, без Славы Смирнова? Бред, конечно. Тогда — зачем? Чем я смогу помочь министру иностранных дел в переговорах об аренде земельных участков?'

Я посмотрел на паучка.

'...Чем, а, паук? Хоть ты-то знаешь?'

Жильцу оконной рамы, впрочем, было пофигу. Свыкнувшись с моим присутствием, тот занялся привычной для членистоногих его вида деятельностью. А конкретней — начал подтягивать к себе живую ещё, изо всех сил трепыхавшуюся муху. Та, видимо, очутилась в паутине достаточно недавно, но с каждым рывком запутывалась в липкой сети всё сильней и сильней. Угодив в паутину лишь один раз, насекомые навсегда лишаются шансов оттуда вырваться... Оттуда вырваться... Как лишены, видимо, возможности вырваться люди, которые, которые...

И в тот самый момент, когда хищные лапы дотянулись, наконец, до жертвы, плотно обхватив обречённое создание, меня осенило:

'...Люди, потрогавшие смартфон, как же я раньше не догадался!!! Не нужны Ламсдорфу никакие советчики, разумеется, он прекрасно справится и сам!!! Этот Ламсдорф и знать-то наверняка не будет, кто я такой и зачем я нужен. Конечно, раз со мной поедет Спиридович!!! Просто если вдруг корейская делегация, например, заартачится, или найдётся какой-нибудь слишком уж неудобный дипломат с их стороны... Если, конечно, просто дипломат, а не представитель императорской, допустим, династии... Который, к примеру, выдвинет слишком уж невыгодные для России условия... Что мешает в перерыве, к примеру, подвести к нему меня и во время представления, скажем, дать подержать в руки этот грёбаный смартфон!!! Смотрите, мол, какие у нас делают в Империи штуки... С цветными фотографиями и даже Кама-Сутрой в гифках! Отдать не можем, единственный пока экземпляр, но потрогать дадим! И всё, и проблема решена! Можно смело возвращаться к переговорам через пару месяцев, и это в худшем случае. Будет уже совсем другой человек. Так вот зачем я вам там нужен, ребята? Как мне сказал Спиридович? Может, будете нужны, а может, и нет?!.. То есть я — обычная пробирка с ядом, получается? И никаких следов?! А чего им самим-то этого не сделать, без меня?..'

И пока я, не в силах поверить собственной догадке, опускался в кресло, ответ уже сформировался в голове сам собой:

'А просто кроме тебя, чувак, никто не может трогать этих предметов и выжить. Ты единственный такой в этом мире. Вот и нашлось тебе настоящее, серьёзное применение. Коллежский советник Вячеслав Смирнов!'

Обхватив руками голову, я долго ещё сидел в кресле, бессмысленно глядя на доедающего свою добычу паука.

Меряя шагами пространство квартиры, я то подхожу к окну, то выхожу в тёмный коридор, стуча ботинками по паркету и каждый раз обходя собранный, стоящий у двери чемодан — остановиться и убрать его с дороги сейчас не в моих силах.

Ненавижу собираться в дальнюю дорогу. Ночи там, в моём времени перед перелётами всегда были бессонными и нервными, с бесконечными хождениями то на кухню, то на балкон за очередной выкуренной сигаретой... Знаешь, что время идёт, что давно уже надо спать, пусть и немного, но всё же переключая эти сутки на следующие. Потому что на другой день этих нескольких часов сна будет ой как не хватать ошалевшему от бессонницы организму, поднятому в четыре утра, ибо все рейсы на Москву из Томска садистски вылетают ранним утром. Будут напряги с такси, регистрацией, соседями по креслу в самолёте, очередью за багажом и давкой с русским народным матом. Зассанным Домодедовским сортиром и таксёрами в портаках, приветливо улыбающимися тебе в зале прибытия. Клянущимися за копейки доставить тебя в любую точку столицы, включая лесополосу где-нибудь в подмосковье. Если ты, провинциальный лошок не согласишься уже в дороге, что это один километр пути стоит двести рубликов, а вовсе не вся поездка.

Впрочем, на сей раз не будет у меня ни домодедовских таксистов, ни авиалайнеров. Ни даже, вероятно, возможности вернуться в изначальную точку отправления, то есть — в Царское Село. В Петербург. В Россию, которую я узнал и увидел здесь. Хватит. Надоело!

Продолжая расхаживать туда-сюда, я мысленно возвращаюсь во вчерашний день. Вновь и вновь прокручивая в памяти короткий разговор с Еленой Алексеевной.

Спиридович ли сдержал своё слово, пообещав похлопотать за меня перед государем, либо сам Николай решил снизойти до монаршей милости — мне это, в общем-то, всё равно. Но вчерашним вечером в дверь моей квартиры уверенно постучали. На пороге стоял тот самый офицер, что провожал меня домой, когда я сошёл с поезда. Про себя ещё в прошлый раз я окрестил того Терминатором, уж больно смахивали он сам и манера его общения на легендарного Арни. Разве, тёмных очков и 'ёжика' на голове не хватало, а так — запросто мог бы сниматься в дублях. Следующий диалог лишь подтвердил мои подозрения, что машины из будущего запросто могли закинуть своё детище на службу, например, русскому царю:

— Господин Смирнов, прошу собраться!

— Куда?

— Я провожу вас.

— Я в этом даже не сомневаюсь. Вопрос, куда?..

Помявшись мгновение (компьютеру ведь необходимо какое-то время на анализ и обработку непредвиденного запроса), офицер охранки сделал морду, которая и без того была не очень, кирпичом:

— Всё узнаете, господин Смирнов. Будьте любезны собраться через четверть часа!

— Прошу прощения, вам сложно ответить? Вы отведёте меня к госпоже Куропаткиной?..

На непроницаемом лице Терминатора нельзя было прочесть никаких эмоций. Довольно невежливо развернувшись, тот просто-напросто закрыл за собой дверь. Молча. Демонстративно взглянув перед этим на карманные часы. Это когда ты что-то из себя представляешь, с тобой обращаются вежливо и доброжелательно. Стоит лишь оступиться и потерять под ногами опору, то... Вздохнув, я отправился собираться.

Спустя двадцать минут процессия из пяти жандармов и меня перемещалась по улицам Царского Села по направлению к Александровскому дворцу. Впервые за несколько дней очутившись на свежем воздухе, я жадно дышал, подставляя лицо прохладному осеннему ветру. Мысленно радуясь каждой, даже самой малозначительной мелочи после опостылевшей до отвращения, изученной вдоль и поперёк тюремной квартиры:

Вот дворняга подняла ногу у афишной тумбы, воровато оглядываясь. Собаки всегда метят территорию либо с видом, что их вот-вот пристукнут на месте, либо в глубокой вселенской задумчивости — мол, отвалите все с вашей бренной ерундой, пока я тут демиургом работаю. Надоели! Пометив и понюхав сделанное, псина бодро поскакала восвояси, шугнувшись звука наших шагов. Когда мы проходим мимо тумбы, я читаю на подмоченной дождиком бумаге: Премьера: 'Не всё коту масленица', Александровский театр, 4 ноября... Завтра! Эх, а я ни разу не побывал в местном театре. И, наверное, уже не доведётся, во всяком случае, в Петербурге — скорее всего. А так хорошо было бы сходить туда вдвоём с Еленой Алексеевной... Заказал бы ложу, взяли бы театральные бинокли, было бы всё, как у людей... Впрочем, у меня так не бывает никогда, так что пора забыть. И если сейчас меня ведут к Елене Алексеевне...

В этот момент мы оказались перед высокой решёткой дворцовой ограды, и я собрался было свернуть в центральные ворота, но голос Терминатора негромко сказал из-за спины:

— Не сюда, господин Смирнов, вам в парк.