5 - Линия жизни

Такое ощущение, что я только что вскинул щит и принял на него пару очень неслабых ударов мечом. Во рту появляется противный медно-железный привкус, но зато на тот раз удары не достигли цели — максимум, чего добилась Нефертари, так это просто взлохматила мне волосы.

— Но ты знал это уже давно, — в глазах сереброволосой полыхает уже настоящее безумие, но отчего-то густо замешанное с пронзительной тоской. — Знал! Пора научиться чему-нибудь новому.

Ах знал, да? Ну, ладно!..

От нового телекинетического удара ухожу прыжком, но прыжком необычным — я с силой отталкиваюсь от земли и легко подлетают метра на два в высоту и на пять назад. Следующие два удара принимаю на щиты, но не простые, а сделанные по заветам советской школы танкостроения — под рациональными углами наклона. И это становится правильным решением, потому как эти удары я переношу намного легче встреченного тупо в лоб.

Нефертари слегка улыбается, делает резкую отмашку левым мечом в сторону, ярко вспыхивает трансформированное АТ-поле, и на землю со стоном падает наискось срубленная верхушка одной из берёз, в чью сторону сейчас смотрит остриё клинка сереброволосой.

Девушка будто бы вспарывает левым клинком воздух, и я инстинктивно отпрыгиваю в сторону. На том месте, где я только что стоял, в землю, будто бы, врубается исполинский невидимый клинок (что, в принципе, недалеко от правды),оставляя глубокий шрам трёхметровой длины.

Прыжок вверх и вперёд. Чувствую, что где-то под ногами только что прошла ещё одна рубящая волна. Приземлиться, уйти перекатом в сторону. Серия коротких опрокидывающих ударов, которые сереброволосая спокойно принимает на щит. А затем, со скучающим выражением лица, продолжает свой танец с мечами, отправляя в мою сторону всё новые и новые рубящие волны, правда, уже не столько мощные, как первые.

И я вынужден без малейшей передышки уворачиваться от града ударов трансформированного АТ-поля, не в силах приблизиться к девушке на расстояние выпада клинком. А телекинетические удары супротив неё были слишком слабы и защиту Нефертари не пробивали...

Так. А что если?..

Прыжок вверх, приземление, короткий бросок вперёд рваным зигзагом. Ещё прыжок! Землю под ногами взрыхляет очередная секущая волна, на излёте зацепившая правую икру.

В одно мгновение укладывается ощущение короткого полёта. Липкой горячей крови, стекающей по ноге и пропитавшей китель на груди. Умиротворённое лицо сереброволосой, крутящую стремительный стальной вихрь двумя клинками. Резкий выпад правым (настоящим!) син-гунто генерала Курибаяси.

Серебристая ткань комбинезона Нефертари буквально взорвалась чуть ниже ключицы. Меч моментально выскользнул из повисшей плетью левой руки, а сереброволосая отпрыгнула назад, отшвыривая второй меч и зажимая рукой рану из которой вовсю хлестала кровь.

Я не стал больше наносить простые удары с расстояния, а спрессовал АТ-поле в острое и тонкое копьё, навылет пробившее защиту Нефертари. Но отчего-то я в последний момент изменил направление удара, и копьё не пробило сердце девушки...

Она стояла передо мной безоружная и даже не пыталась подобрать хотя бы один из своих клинков или вновь зарастить своим "волшебством" пробитое навылет плечо. Кровь из него стекала по серебристого комбинезону и капала на истоптанную зеленую траву лесной поляны. Я медленно шёл к сереброволосой, отведя перехваченный обратным хватом меч в правой руке для удара, а левый — держа на отлёте. И на кончике второго клинка полыхало небольшое золотистое солнце зародыша секущей волны, но уже в моём исполнении...

Вот только глядя в спокойные глаза алого цвета, полные непонятной мне тоски, я почему-то не мог решиться на добивающий удар...

Да и был ли он необходим?..

Сорвавшаяся с острия клинка незримая волна перерубила несколько деревьев, а затем меч вновь вывернуло наизнанку, превращая в коричневого цвета лакированные ножны. Я с лязгом вогнал в них син-гунто и мрачно уставился на улыбнувшуюся Нефертари.

— А как-нибудь более мирно это можно было обставить? — сварливо осведомился я.

— Нет, бой — это самый быстрый и эффективный способ обучения, — покачала головой девушка. — Ты либо погибаешь, либо сразу же достигаешь новой ступени мастерства. Прости, но у нас нет времени на нормальное обучение, потому как тебе очень скоро понадобится сила.... А встречаться мы сможем... нечасто.

Внезапно вся окружающая реальность начала как-то тонко подрагивать и расплываться. Очертания предметов начали искажаться, как будто бы я смотрел на них через бутылочное стекло.

Я знал, что это означало. А означало это то, что очень скоро мне предстояло проснуться в реальном мире, практически ничего не помня о том, что я пережил в Тени. Останутся лишь смутные воспоминания и осколки сновидений... Эх...

— Кто ты всё-таки такая? Только больше не нужно этих прозвищ в стиле Тутанхамона и Тутмоса...

Сереброволосая улыбнулась — как обычно своей лёгкой полуулыбкой. Не чарующей или соблазнительной, а по-детски доброй и умиротворённой.

— Меня действительно так зовут. Это означает — "прекрасная".

В воздухе повисло какое-то лёгкое жужжание, которое нарастало с каждой секундой.

— Я не об этом, — слегка поморщился я. — Кто ты на самом деле? Даже у призраков и фантазий есть имена.

— Я не призрак и не фантазия. Я была рождена, чтобы быть жрицей Лилит, — просто ответила девушка. — Вся моя жизнь — служение Ей и борьба с Её врагами и врагами всех лилим...

Жужжание превратилось в высокий звон.

— Но вы назвали бы меня пилотом, — чуть шире улыбнулась Нефертари.

Мир зазвенел и лопнул, как перетянутая струна, разлетевшись на мириад осколков.

Глава 1. Я требую прекращения банкета!

Большой палец левой руки уже болел, но я всё так же продолжал монотонно снаряжать девятимиллиметровые патроны в магазин "глока".

Десять... одиннадцать... двенадцать...

Люблю однообразные действия, связанные с мелкой моторикой. Странно, но люблю. Пока руки заняты выполнением какой-то повторяющейся операции, мозгу думается куда свободнее.

А подумать мне всегда есть о чём. Особенно мне.

Крайний бой с Ангелом оказался одним из самых образцовых в истории противостояния с пришельцами из космоса. Минимум жертв, минимум ущерба, минимум повреждений. Что удивительно, я даже из госпиталя уже на следующий день вышел да ещё и как огурчик. Нет, не в смысле весь зелёный и в пупырышках, а бодрый и энергичный.

Удивительно, чего уж там. А я ведь уже почти что привык к тому, что после очередного сражения с мегамонстром прихожу в себя на больничной койке, на которой валяюсь от нескольких дней до пары недель. И вот поди ж ты...

Пятнадцать... шестнадцать... семнадцать! Переходим ко второму...

Нормально отработали в этот раз, действительно нормально. Главное — в команде. И что ещё главнее — даже Аска вполне органично вписалась в команду. И как только по-настоящему припёрло — рыжая сразу же перестала выпендриваться и понтоваться, и превратилась просто в сильного и нагловатого бойца. Что-что, а в боевых навыках Лэнгли у меня сомнений теперь нет — может она ещё и не слишком опытна, но зато вполне умела. Как она крошила своего врага мечом — любо-дорого было посмотреть...

Нормальный напарник, одним словом. До кондиции довести, и всё вообще будет просто шоколадно.

Четыре... пять... шесть...

Но вообще-то большую часть моих мыслей сейчас занимает нечто совсем иное. А именно — моё ощущение врага, так сказать.

Какие-то звоночки были ещё в бою с Самсиилом, но в этот раз они явно достигли пика. Я ведь действительно начал чувствовать — живы ли мои враги или нет. И генерируют ли они АТ-поле или нет. Просто чувствовал или, если хотите — знал. Без всяких приборов, но — знал.

Что это было — то самое легендарное шестое чувство? Ага, как же. В одной реальности прожил двадцать два года без оного, в другой — тринадцать, но сути это не меняет. Гением интуиции ни я, ни Синдзи Икари никогда не были, а все наши "озарения" вполне укладывались в рамки статистической погрешности. Хотя, статистика — это ведь такая вещь...

Как говаривала моя преподавательница в университете — есть ложь, есть большая ложь и есть статистика. Да, та самая, по которой вычисляется средняя температура по больнице...

Десять... одиннадцать... двенадцать...

А значит что? Значит, произошло что-то, изменившее меня... Смерть? Возможно смерть. Потому как кто его знает, как влияет прекращение жизнедеятельности и переходы в параллельные миры на уровень интуиции человека...

Менее очевидный вариант — я изменяюсь с каждым боем. После каждого боя. Откуда пришло такое умозаключение? А чёрт его знает. Просто с некоторых пор меня начали посещать подобные мысли. Словно играющая целый день в голове назойливая музыка или остатки полузабытого сна.

"Я изменяюсь с каждым настоящим боем" — эта мысль прочно засела в моей голове и уже не хотела из неё вылезать. Мистический бред? Да ни хрена. Про АТ-поле я сначала тоже много нехорошего думал, а всё оказалось очень даже интересно и вполне научно обоснованно.

А тут бой с Ангелом...

Многие ведь верят, что любое событие меняет мир. Где-то говорят слово, и судьба человека меняется раз и навсегда. Где-то взмахивает крыльями бабочка, и в тот же миг формируется торнадо. Где-то умирает один человек, и история поворачивает в новое русло...

А где-то гибнет огромное инопланетное существо, и разрушается ядро — средоточие огромной мощи и энергии. И в сердце этого катаклизма обычно оказываюсь я. Регенерация, продвинутое владение АТ-полем, обострившаяся интуиция...

Что если всё это — не что-то новое, а лишь пробуждение чего-то скрытого? Не сказочная генетическая память или сверхспособности якобы не работающего на полную мощность головного мозга, а просто то, чем мы все владеем, но просто не знаем, что владеем? Может быть, может быть...

Пятнадцать... шестнадцать... семнадцать!

Максимально быстро, но без лишней суеты заряжаю оба пистолета, спускаю большими пальцами клавиши задержек, и затворы сами досылают первые патроны в стволы.

Бью рукоятью левого — обычного, не наградного "глока" по широкой клавише на стене, и бумажная поясная мишень отъезжает на положенное расстояние. Поправляя правой рукой слегка съехавший наушник, вскидываю оба пистолета и беру мишень на прицел...

Стрельба по-македонски — это не слишком эффективно, ага... А вдруг пригодится?

Оба "глока" начинают плеваться огнём, но сразу с двух рук я всё-таки не стреляю, ибо действительно лажа какая-то получается. Так что стреляю поочерёдно...

Краем глаза замечаю, что в полудюжине кабинок слева метров на десять выезжает чья-то мишень, а из-за пластиковой перегородки мелькает длинный серебристый ствол и...

БАБАХ.

Ни хрена себе.

БАБАХ.

И какой же му... дрец притащил в тир гаубицу, а?

БАБАХ.

Я просто обязан сходить и установить личность этого Волшебного стрелка, просто обязан...

Ага! Ого...

— О, привет, Синдзи, — Кадзи как всегда белозубо улыбается, но сейчас всё моё внимание приковано к оружию в его руках.

Это был револьвер.

Серебристый "Кольт Анаконда" со стволом длиной шесть дюймов, барабаном на шесть мощных патронов калибра .44 Магнум и весом свыше килограмма двухсот грамм.

По современным меркам — абсолютно неармейское оружие. Не просто морально устаревшее, но ещё и уступающее большинству образцов самозарядных пистолетов практически по всем показателям. Главные из которых — мизерная ёмкость магазина и долгая перезарядка. Да и усилие на крючке великовато будет, а с предварительным взводом курка особо шустро не постреляешь... Не даром же даже в полиции сейчас такие стволы не встретишь почти нигде в мире, разве что только у самых упёртых и ортодоксальных стражей порядка...

— День добрый, Кадзи.

Хотя с другой стороны такая карманная артиллерия — это неслабый аргумент... Пулька-то тут всяко будет помощнее, чем почти в любом самозарядном пистолете, что иногда бывает весьма нужно...

Хотя, нет — ваше время, уважаемые револьверы, прошло. Извольте оставаться в вестернах и не мозолить глаза бойцам образца двадцать первого века...

— Как здоровье, пилот? Насколько слышал — вас всех втроём после боя в госпиталь положили...

— Относительно моего самочувствия, как говорят в одной стране — не дождётесь.

— Отличное выражение! — искренне смеётся Рёдзи. — Обязательно надо будет взять на вооружение!

— Да я смотрю вы и так неслабо вооружены... — хмыкнул я, указывая подбородком на револьвер в руках капитана.

— А, ты про мою "змейку"... Да, неслабая пушечка... В НЕРВ-Америка очень популярна.

— Это они там что — в ковбоев не доиграли, что такой дурью маяться?

— Ну, если честно, то... Да! Все до одного — крутые Уокеры из Техаса, и таскают либо вот такие вот пушки, либо по паре "беретт" или ещё чего-нибудь солидное... Как понимаешь, боевой ценности во всём этом — ноль, зато понтов — выше крыши.

— Ну ладно гайдзины... — скептически заметил я. — А вы-то чего этой моде поддались?

— Как бы это сказать... — капитан развёл руками, до сих пор сжимая в ладони правой тяжеленную "анаконду". — Невада, если честно — та ещё дыра. И делать там абсолютно нечего, особенно оперативникам. Научники-то ещё копаются у себя в приборах или какие-нибудь эксперименты проворачивают... А вот оперативный там, впрочем, как и в любом филиале НЕРВ, набирали из военных. И в отсутствие постоянной работы любой мужской коллектив неизбежно сваливается до уровня толпы двенадцатилетних пацанов. Так что мы там постоянно слонялись по тиру или стрелковому полигону, гоняли по окрестностям на охоту и рыбалку, да потребляли виски в промышленных масштабах, извини уж за неприятные подробности...

— Офигеть, — я почесал затылок. — И это сверхсекретный институт ООН?!

— Ага, — широко ухмыльнулся Кадзи. — Зато стрелковая подготовка там, конечно, на уровне, да... Там у них один из замов начальника оперативного есть — Барни зовут, так он из такого вот револьвера палил как из автомата, да ещё и невероятно точно. А другой зам — Лео, почти с такой же скоростью кидал ножи, которых дома хранил целый вагон... Но самое смешное, что Барни раньше служил в аэродромной обслуге, а Лео — бывший полицейский...

— Дела...

— Вот именно, что дела, — Кадзи весело подмигнул мне, но затем внезапно сбросил с себя всю шутовскую ерунду. — Кстати, спасибо тебе за то, что Аску вытащил.

— Да не за что... Как я мог её оставить-то?

— Всё равно, — поморщился капитан. — Привязался я к ней, хотя и весь такой из себя одинокий волк-ловелас... Она хорошая девочка, хотя и очень взбалмошная.

— Это уж точно. Кстати, как насчёт того, что она упорно видит вас своим мужем?

— Она ещё не бросила эту затею? — мой собеседник тут же искренне развеселился.

— Неа, — ухмыльнулся я. — Причём настроена очень серьёзно.

— Надо было ей сказать, что мне принципиально не нравятся рыжие...

— Уверен, она бы тут же перекрасилась в любой другой цвет — хоть зелёный. Или бы даже налысо побрилась, если бы вам нравились лысые.