— А ты заметил, что здесь ночь только начинается? — я подождал реакции. Не дождался, — Выкинь ты ее из головы, а? Представь, что ничего не было. Неприятный и тут же забытый сон...

Дожидаясь, когда нагреется вода в баке, я вспомнил о словах дриады, что проблемы у Стаса ненадолго, но возвращаться "с радостной вестью" не стал. Завтра скажу, когда в больницу поедем. Пусть его специалисты посмотрят. А Мрузецкая... Да забыть все, как страшный сон!

POV Станислав Петров

Правильно Кирил сказал: забыть. Не было ничего. А ноги... на поезд опаздывал, с бандитами дрался... в конце концов, наша Сирена — тоже сплошной стресс, а не проректор. Забыть...

POV Лана Мрузецкая

Дура я! Дура! Как я могла ему сказать такое?!.. Он же теперь не простит. Никогда!.. Да и плевать! Лишь бы с ним все было нормально... Ой, как я не сообразила: ведь дядя в Минске. Его машина в гараже стояла. Он... я упрошу, он посмотрит Стаса. Лучший целитель Рода. Он поможет. Обязательно. Завтра. Прямо с утра. Я даже заходить не буду. И вообще, не было ничего. Не было! Ни пляжа, ни коровы этой грудастой — ничего! Сон!..

POV из ниоткуда

Растущая на южном склоне невысокого холма яблонька вдруг задрожала, и несколько зеленых листочков мгновенно пожелтели, скукожились и опали на землю, обнажая маленькую сухую ветку... Что ж, за исполнение желаний приходится платить. Порой не тебе, но плата взимается всегда. И если это случайные, непродуманные, глупые желания, то и плата весьма неприятна. Тогда как в иных случаях она бывает больше похожа на награду... Но об этом не говорят, это не объясняют. Догадаешься, поймешь сам — хорошо. А если нет...

END END END END POV

Можно за одно мгновение вспомнить и пережить события целых суток? Легко! Можно даже больше.

— Должен тебя предупредить, — вдруг заявил Стас, как-то по-новому разглядывая меня.

— О чем?

— Ты — псих.

— Я в курсе.

— А если бы взорвавшийся кристалл разрушил котел?

Я вытаращил глаза. Откуда Стас это знает? Я ему не говорил. Да никто не говорил! Это что ж получается: дар общего желания еще и память объединяет? Или это "неправильная сработка", как дриада и предупреждала. Надо будет разобраться. Всенепременно!.. Но не сейчас.

Ничего не отвечая, я просто помахал рукой, мол, ерунда все и дело житейское.

Коечка моя, иду к тебе!

Уснуть, едва коснувшись ухом подушки, у меня не получилось, а через некоторое время я почувствовал, что атмосфера в доме опять начала сгущаться, наполняться какими-то тоскливыми больничными обертонами. Надо это прекращать...

— Ста-ас, спишь?

— Сплю, естественно, — сиплым и абсолютно не сонным голосом отозвался приятель.

— Помнишь, говорили после драников?

— Смутно.

— Я о чем подумал: а правда жаль, что там костей нет?

— Где?

— Ну, в пещерах этих. Телесных.

— В пещеристом теле, извращенец! Книги читать надо.

— Это я-то извращенец? Я про своего младшего брата книжек не читаю. Я им пользуюсь!

— Знаю я, как ты им пользуешься!

О, подул сквознячок! Вот теперь спим.

Глава 6

Проснулся я среди ночи от страшного хрипения, раздавшегося в соседней комнате. Первой мыслью было, что на нас опять напали, а Стас по-прежнему блондин. Но это были не враги. Это был приступ. Стас хрипел и изгибался от боли. Глаза его закатились и пустые бельма бликовали под светом настольной лампы. В уголках рта показалась пена. Это было похоже на эпилептический припадок. Я попытался придавить Стаса к кровати и, разжав ему зубы, вставить кляп, чтобы он не откусил себе язык, но Стас вдруг выгнулся, опираясь только на пятки и затылок и через мгновение обмяк. Черт! Зрачки расширены, дыхание слабое, сознания нет. Кома. Что там надо делать, согласно ИОПП? Инструкции по оказанию первой помощи, которую я чуть ли не наизусть выучил, ежегодно сдавая в ростехнадзоре экзамены по электробезопасности. Перевернуть на живот, придерживая голову. Зубы разжимать не обязательно... Черт, надо скорую вызывать. Я схватил телефон: где тут экстренные службы? Стоп! Я адреса не знаю. Куда им ехать? Определят по гео? А у них тут это есть? Черт-черт-черт! Бежать на улицу — искать таблички? Страшно Стаса оставить. Кто может... На глаза попался смартфон Стаса. Без пароля, как и у меня... Телефонная книга...

— Это кто? — хриплый и очень раздраженный женский голос.

— Лана, это Клах. Кирил Клах. Ты знаешь адрес Стянова, у которого Стас флиге...

— Я тебе все пальцы...

— Ты знаешь адрес?! — заорал я и, спохватившись, добавил, — Стас в коме. Надо вызвать скорую, а я не зна...

— Сейчас буду, — и гудки.

— Блонда долбанная! — выругался я, — Адрес скажи и делай, что хочешь!

— Где он?! — фурией ворвалась Мрузецкая во флигель, — Ты скорую вызвал?

Я скрежетнул зубами. Стоп! Лана, наверное, тоже...

— Яблоко возьми.

— Отстань, Клах!

— Возьми, я сказал!

Глаза Ланы медленно наполнялись слезами.

— Да как же это, Кирил? Как я могла? Это из-за меня, да? Из-за меня?

Я попытался приобнять ее, но Лана мягко отстранилась.

— Адрес: Лесная, 17... Встретишь скорую? Я с ним побуду.

— Атрофия энергоканалов? — парамедик был небрит, устал и равнодушен, — Похоже, ремиссия закончилась.

— И что теперь? — с парамедиком разговаривал я. Лана сидела на полу около кровати и держала Стаса за холодную руку, ни на что больше не обращая внимания.

— Доставим в реанимацию, будем наблюдать.

— За тем, как он умирает?

Парамедик пожал плечами, мол, мое какое дело? И продолжил быстро и корявым почерком заполнять бланк, похожий на опросный лист. Не доверяет медицина электронным носителям. Во всех мирах.

— Лана, — позвал я девушку, — Надо поговорить.

Полный игнор и вечный бан.

— Лана, — я решил наплевать на посторонние уши. Временно. — Ты знаешь о кубиках с дырой, которые могут...

Сумасшедшая надежда в обращенных ко мне глазах, как удар поддых. Честное слово, когда на меня смотрели, как на тень от мусорного бака, и то было легче.

— Пойдем, — я мотнул головой в сторону яблоневого сада, и к медику, — Дождитесь нас.

Посеревший и явно обо всем догадавшийся мужчина кивнул.

— ...у императорского рода. Это не слухи? Он может вылечить Стаса?

— Меня же вылечил... Но есть проблема: я не знаю точно, где находится этот кубик...

— Моя фамилия Латовский. Ее — Зимовская. Его, — указал на Стаса, — Осеневский.

С каждой новой фамилией серое лицо парамедика принимало новый оттенок. Пятьдесят оттенков серого, гы! Так, успокоимся. Главное, не врать: скоропомощники умеют чувствовать правду.

— Все записи о вызове, пожалуйста, удалите, — парамедик истово закивал.

Нельзя говорить, что проверю — почует блеф.

Я выгреб из кармана ворох пластиковых купюр. Привык иметь при себе наличку, поэтому в банке снял немного со счета. Впрочем, злотых триста там будет. А давно известно: ничто так не провоцирует временную слепоту, глухоту и амнезию, как деньги.

— За беспокойство.

— Просто ложный вызов, — поправил меня парамедик, чье лицо радовало глаз вернувшимися красками, — Никакого беспокойства. Бывает.

Вот только мне его философских речей не хватает! Наверное, что-то такое во взгляде у меня все-таки промелькнуло...

Также давно известно: блондинка за рулем — преступник. А влюбленная блонда, даже крашенная под брюнетку — это вообще армагеддец. И люди это чувствуют. До самого выезда из Минска мы не увидели ни одного прохожего! Ни одного!

До Колантора долетели за шесть часов. Никогда не думал, что полуармейский джип, на котором к нам заявилась Лана, может развивать такую скорость. Зато там есть все для организации перевозки раненых: и вакуумный матрас, и ковшовые носилки, и памперсы для взрослых — оказалось очень кстати.

Конечно, можно было и не спешить так, но кто бы убедил в этом Мрузецкую?

Мотылясь на пассажирском сиденье, я все-таки сумел прикинуть список нужных покупок. Оставалось надеяться, что знакомый ломбардщик — профи барахольного дела и у него найдется все и еще кое-что. Что, как говорится, в магазине не купишь.

Единственная внеплановая остановка была у только что открывшегося кафе.

— Зачем? В маркете все возьмем.

— Стасу очень понравились Марысины клопсики. Хочу его порадовать, когда очухается.

Это для Ланы был аргумент, но она все же спросила:

— Что за Марыся?

В итоге поперлась со мной, перепугала бедную женщину... Эх, отвергнут меня в качестве постоянного посетителя. Грусть-печаль!

Ломбардщик не подвел. Нашлись у него и аквалангистские костюмы нужного размера, и альпинистское снаряжение, и тяжелый рюкзак с тщательно затянутым клапаном, на который Лана то и дело мрачно косилась, но вопросов не задавала. И то хлеб.

Честно говоря, план у меня был так себе. Не геройский, так скажем, план. Лобовой. Надеть костюм для подводного плавания, вооружиться альпенштоком, или как оно там называется, и тупо пройти против течения километра полтора. Периодически закрепляясь и подтягивая капсулу со Стасом и Ланой. Когда доберемся до сдвигающейся стенки... Так, пока об этом даже не думать, чтобы не сглазить... Скорость потока километров десять-пятнадцать в час, иначе бы ту часть канала, которая прорублена/просверлена в скале, давно размыло. Должен справиться. Главное, не потерять концентрацию на ностальгии, чтобы мои старые добрые и сильномогучие ручки не помахали мне на прощание самими собой.

Вот и приснопамятный мостик с до сих пор не очищенной от мусора решеткой. Филонят селяне.

— Нам туда? — Лана кивнула на темный зев пещеры, из которого вырывался поток.

Вот ведь знаю примерную скорость воды — трусцой обгоню, а кажется — под сотню кэмэ.

— Расскажи, как этим пользоваться, — Лана подняла сверкающий благородной нержавейкой жумар.

— Первым пойду я. Потому что! — и развернулся.

Мрузецкая уставилась на мои, распирающие рукава, лапы и побледнела.

— Т-ты кто?

Ну, не упускать же такую возможность?

— Зовите меня Клах. Кирил Клах... Теперь ты понимаешь, почему пойду я?

Вцепиться. Подтянуться. Сплюнуть воду. Вцепиться. Тут надо крюк — веревку требуется "провешивать". Отдых. Сделать упоры и потихоньку начинать тянуть "дорогих Лану и Станислава". Невесело у них медовый месяц начался. Хорошо, что они об этом не знают.

— Как он?

— Баллон кончается, — Станислав среди нас единственный полноценный аквалангист — дышит из баллона.

— Почти доползли.

— Давай сменю.

Чуть не спошлил насчет "давать" — устал. Руки в крови. Ногти сорваны. Эх, грабки мои, грабки, никогда вам не играть на скрипке! Хм, а как насчет контрабаса? Паганини, кстати, вообще на одной струне... Какой-то там каприс для струны "соль", кажется. Так что, отчаиваться пока рано.

Какие чувства испытывает человек, когда обнаруживает, что подстелил соломку в нужном месте? Теперь знаю: никаких.

— Вдоль этой веревочки вверх метров на шесть. Там будет ремень из щели торчать.

Если она есть — щель. Но об этом промолчим.

— И что дальше?

— Потянешь — плита опустится. Осторожно потянешь.

— Я поняла.

— Я сказал: осторожно!

— Да поняла... Хорошо. Осторожно потянуть за ремень.

Я еще тогда заметил, что плита поднимается встык. И если на ее торец что-то положить, то, возможно, останется щель, а к открывающим кандалам можно привязать удлинитель... Блямбы-бляхи, ножки стульев — что-нибудь да не свалится, когда плита начнет подниматься. И может быть, не раскрошится, не расплющится.

Наполнить водой шары, чтобы света, как в операционной. Распеленать Стаса. Раздеть. Обмыть. Все это совместно с Ланой и уже новыми руками, в которых единственное, что нравится — регенерация. В какой-то момент понял: затягиваю. Пора вводить программу и запускать шарманку, а я пока не знаю, как.

Зашуршала, поднимаясь, плита — полчаса прошли. Опускать не буду — так шум воды почти не слышно. И вообще тише. Благодать. Кто там стучит в дверь? Никого нет дома!

И страшный шепот в ухо:

— Кирил! Кирил! Да Кирил же!

— А? Что?

— Стучат!

— Кто? Куда?

— Не знаю. В дверь, — и Лана ткнула пальцем в противоположную от выхода к каналу сторону, — В ту.

Глава 7

Я так надеялся, что израсходовал запасы адреналина на пару лет вперед, но у организма нашлось еще несколько тонн в загашнике. Аж затрясло. Стук повторился. А следом донесся приглушенный дверью голос:

— Пан Латовский! Яцек, откройте, пожалуйста.

Кинув взгляд на побледневшую Мрузецкую, я прошипел глубоко нецензурную фразу и кинулся к своему рюкзаку.

— Это... это взрывчатка? — спросила Лана, увидев, как я достаю запаянные в пластик брикеты, втыкаю в них металлические столбики, как свечки в деньрожденный кексик, и распихиваю вокруг и внутри нетомографа.

— Сама как думаешь? — невежливо ответил я, доставая приблуду с кнопочкой на рукояти — ПМ МР или подрывная машинка "мертвая рука" и пофиг на официальное название.

Так, баррикады сооружать бессмысленно: двери вышибаются на раз, и даже окаменевший стол не послужит защитой — при взрыве свод, скорее всего, рухнет. Паршиво, что выход к каналу заблокировался: похоже, только одну стенку можно было опускать, как в шлюзе. Они там (кто бы они ни были) просто дождались, когда наша закроется и открыли свою... Да и смысл нам сбегать? Наши жизни ничего не стоят. Зато нетомограф... Сорвав защитный колпачок, с хрустом вжал кнопку. Вот теперь и поговорить можно...

— Пан Латовский, вы меня слышите? — раздалось из-за двери.

— Зовите меня Клах. Кирил Клах. И вежливые люди сначала представляются.

— Простите великодушно, — развеселилась сволочь за дверью, — Владек. Владек Весневский. Вам знакомо мое имя? Кстати, и с вашим можно все отыграть назад.

— Спасибо, мне и так хорошо. Тем более что я вас не знаю.

— Ну, про моего отца, надеюсь, слышали? — не унимался гад. У меня так скоро руку судорогой сведет.

— И кто у нас папа?

— Император, — голосом полным безнадеги выдохнула Лана.

— О, пани Мрузецкая! Или Зимовская? Мое почтение! А что пан Станислав молчит? Кстати, вы умеете программировать реаниматор? Там есть свои тонкости...

— Ничего. Интерфейс простой и интуитивно понятный. Разберусь, — перебил я.

— О, пан Яцек... простите, Кирил. За вами раньше... Может быть, все-таки откроете, а то как-то...

— Открывай, — кивнул я Лане, а на ее возмущенную гримасу качнул машинкой.

Увидев возникшего в дверях супермена в какой-то навороченной спецназовской справе, я понял, что на конкурсе "Мистер ББ" мне, Стасу, да и манекенистому Стефану ловить нечего. С извиняющейся улыбкой Владек, сынок императорский, быстро осмотрел косяк двери и скобы для щеколды типа "брус".

— Что-нибудь нашли? — светски осведомился я.

— Да, нашел, — опять улыбнулся Владек, — Мне не советовали взламывать двери. И правильно советовали.

— Это хорошо, — согласился я.

— Что именно?