Ингви фон Крузенштерн

— Ну-у... послушать историю про моряков, — вконец смутилась она, а я, хотя это точно не отвечало вызову текущего момента, посмеялся про себя над манерой моих 'рассказов'.

— Каких ещё моряков?! — вскипел граф Александров.

— Ты же знаешь, как мне нравятся истории про пиратов и морские путешествия, — уже в голос и подняв голову, сказала дочь могучего мага.

Я со страхом ловлю каждый его взгляд. Вот так неожиданно жизнь повисла на волоске, а у меня даже челюсть не открывается, чтобы произнести оправдания.

— Не мычи там, смерд! — бросил мне граф. — Что это за щёголь, Снежана? Чей сын?

— Я... он... не знаю, — уставилась она в пол.

Граф перевёл гневный взгляд посиневших от струящейся маны глаз на меня.

— Ну, чьих будешь?

— Я сбежал, — просипело горло, только чуть отпущенное его удавкой. — Сбежал из дома. Не хочу с ними больше видится. Сам по себе.

— Ну вот, ещё и дурак. Ничего, ничего, проучу тебя, чтобы впредь знал своё место, негодник.

В его правой руке стал формироваться жгут. Граф — маг воздуха, уверенный Гридь. В голове тут же пронеслись все слухи о могуществе русичей.

— Вот тебе! — вдруг хлестнул он и по спине, с переходом на плечо, пришёлся удар. — Так тебе гадёныш!

Я не могу дёрнуться и даже взвыть от боли. Только мычать. Слёзы потекли жгучие, я постарался отстранится от мук, сосредоточил внимание на духовном стержне, что звенящей струной пронизывает тело. Вновь память развернула уроки отца, — как он учил успокаивать нутро, называя это оком шторма.

Голоса, прочие звуки и вспышки боли отошли на второй план. Я словно оказался под водой. Всё размыто, кроме чёткой мысли контроля состояния.

Мимо проплыли коридор и холл. Вот мы оказались на дворике перед фасадом. Все силы направляю на сохранение транса и на восстановление от стегающих ударов. Неожиданно они прекратились.

Из мутной картины мира выплыли два стражника. Подхватили обмякшего меня и поволокли к воротам. Я прекратил транс и окунулся в океан боли тела. Стоны и проклятья сами вырвались из горла.

— Тебе ещё повезло, парень, — бросил на меня взгляд тот, что справа.

— Эт точно. Зашибить мог и не заметил бы, — покивал второй.

— Во-во! У графа Александрова нрав ого-го, дюже дурной.

— Глава рода! — с выражением сказал первый и прибавил: — Боярин всё-таки.

— Он же...— с трудом выдохнул я. — Он же граф.

— Я имею в виду боевой чин.

— Не... не Гридь разве?

Поясняет второй стражник, ибо первый просто покачал головой:

— Официально он Гридь, но среди наших всем известно, что уж больно могуч граф. Больно могуч.

Второй зыркнул:

— А ты? Что-то плохо тебя чувствую. С какого рода?

— Я это... вышел из рода... разругался. Теперь сам, — выдал я им удобную легенду.

— У-у! — подхватили оба блюстителя порядка.

— Да пошли они! Род слабый, надо, говорят, укреплять. Подыскали мне одну...— тут я перевёл дыхание, едва не уйдя в обморок. — Фух! Уродина она была, каких свет не видывал, но с потенциалом. Я и так, и эдак пытался к ней привыкнуть, так оказалась ещё глупой вконец. Отказался я. Всё, говорю, отец, делай что хочешь, а не возьму такую в жёны. Пришлось уйти.

Стражники от рассказа начали цокать и качать головой. Одобрили выбор, а потом правый спрашивает:

— Говор у тебя ненашенский? Как, говоришь, род твой бывший назывался?

— Так с севера я, с Мурманова Берега, слышали о таком?

Оба мотнули головами. Ну, а мне сочинять нетрудно, так что к воротам мы пришли незаметно.

— Васё-о-ок! — смешно искривляя рот, крикнул стражник слева. — Слышь, Васёк!

Из башни вышел ещё один стражник.

— Пусти паренька на лежанку, дух перевести — от Александрова, только что, получил плетей на брата.

— И живой? — удивился Васёк.

— Слава Богам.

Я не стал отнекиваться. Сил в ногах и правда нет. Выдул воды полкувшина и завалился на широкую, умягчённую сеном и покрытую мешковиной, скамью.

Каптёрка разбудила манящей кислотой аромата браги и дразнящим, жирным запахом жаренного мяса, от которого желудок буквально забился о рёбра. Рот наполнился слюной, и я шумно сглотнул.

Под грохнувший хохот, услышал:

— Говорил же! Вставай, дружок, поешь с нами. Да и познакомимся заодно.

Тут служат маги, потому света в помещении хватает. Пара лучащихся шариков висит по сторонам от могучего стола, повидавшего многое. Рядом четыре лавки, места на которых хватит на большую компанию. Я поспешил присоединиться, ибо голод буквально сводит с ума.

Когда гусь порядком осел в животе, щедро перемешанный с хлебом и запитый брагой, настало время историй. Признаться, пока ещё челюсти перемалывали еду, уже продумывал, что буду отвечать, но стражники попались словоохотливые и после пары вопросов в мою сторону, взялись рассказывать сами. Я с большим удовольствием слушаю, впитывая каждое слово.

Пусть с неохотой, но пришлось вскоре покинуть уютную каптёрку, насквозь пахнущую дымом, потом и сеном.

Ворота устало проскрипели, словно сетуя на трудный день и я восторженно впился взглядом в картину закатного пейзажа. Вышгород стоит на холме, так что округу видно далеко. На чуть рябой поверхности воды тут и там застыли суда. Вьются сотни дымков над портовым районом, а лёгкие мазки облаков багрово пламенеют.

Ещё раз тепло попрощавшись со стражниками, я легким бегом направился к убежищу Ивана.

По дороге вспомнились утренние мысли найти Кольбейна, если не уплыл ещё. Даже смех разобрал — вот Бранд узнал, что я устроился нормально, а следом грянет весть, что зашибли последнего Крузенштерна за попрание девичьей чести.

Усиленные отряды стражи, а также поисковые группы, устало провожают меня взглядом. Щёгольская одежда совсем не вписывается в портовый район, так что я взял правее к убежищу, чтобы скорее выйти на равнинный участок и вне застройки срезать путь.

— Слыш, нарядный, поди сюда! — окликнули меня сбоку сиплым голосом.

Кровь помчалась с удвоенной скоростью, а кулаки сжались. Из сумрака переулка, что меж двух домов, вынырнул Иван и вся ватага.

Я нервно рассмеялся, встречая их весёлые морды.

— Ну, рассказывай, как там Александровская дочка?

— Откуда, побери вас чёрт...

— Мир слухами полнится, брат, а у меня работа такая — быть в курсе всего, — торжествует Иван.

— И сколько вы меня тут ждёте уже? — опешил я.

— Не долго. Как из ворот вышел, так и ожидаем. Знатный костюмчик, кстати, — сыграл белоглазый бровями.

— Ну его в сраку! — сплюнул я, живо вспомнив, как граф отстегал недавно. — Найдёшь что-нибудь нормальное?

— А то! Ремесленник, грузчик, матрос?

— Без разницы, — махнул я рукой, и мы двинулись в сторону убежища, — главное не быть пугалом в порту.

Памятная заросшая дорога услужливо начала виться под ногами, уводя нас от порта и поднимаясь на лёгкую возвышенность. Без подробностей стал рассказывать и перешучиваться с бандой. Те пихают, намекают всячески, мол, знатный я ухарь.

По-вечернему спокойно. Дребезжат насекомые в траве, смолкают далёкие чайки, а небосвод стремительно темнеет. Мирное течение эфира ничего не нарушает, нигде не твориться сильного колдовства. И всё же что-то начало тревожить. Что-то звериное и глубинное...

Я тревожно посмотрел по сторонам. Сумерки, конечно, уже залили низины тьмой, но всё же простор вокруг просматривается хорошо. Незамеченным не подойдёшь.

Хмуро оглядываю удалённые строения. Понемногу смолкли разговоры.

— Ты чего? — приподнял брови Иван.

— Сложно сказать...

Названный брат тоже окинул взглядом крайние дома портового района. Сощурился. Между нами и домами поля, ни единого деревца нет. Кусты и те низкие.

У меня внутри словно струну кто-то дёрнул. Легонько, но все волоски тут же вздыбились и кожу сковал мороз. Явственно ощущаю, как организм стал готовится к бою. Заныли скулы.

— Ты слышишь что-то?

Я покачал головой.

— Ребзи, — с нервным смешком сказал Шмыга, — завязывайте пугать, а!

Струна дёрнулась явственнее. Я неосознанно потянулся к тотемным духам. На зов откликнулся только Ястреб, но и то слабо — я с других земель.

— За мою спину встаньте все, — изменившимся голосом выговорил я.

Сказал так, что никому даже в голову не пришло оспаривать или переспрашивать. Уж не знаю, почувствовали ли они, но я уже чётко чую, что за нами идёт охота. Нос уловил странно знакомый запах.

На пике напряжения смог дозваться тотема Волка. Тоже слабый, но сейчас мне нужно всё, что есть. Ибо к нам мчится упырь.

Взор ястреба позволил заметить сливающуюся с тьмой тварь. Несётся от порта.

В голове промелькнули мысли о неясной устойчивости вампира к стихийной магии. Сволочь свалила Гридя, значит шансы очень малы. Но я не намерен сдаваться.

Туша чудища взмыла в воздух, из горла вырвался булькающий полухрип-полукрик.

Я не успеваю просто уйти с линии атаки и потому встречаю ударом ноги, пытаясь отбросить. Упырь настолько массивный, что лишь слегка отклонился. Меня отбросило наземь.

Я дернул головой сопровождая взглядом полёт, и с ужасом вижу, как длинные когти на одной из лапищ, вошли в глазницы крепыша из банды Ивана. Упырь перелетел его. Дёрнул. Хрустнула шея, потом череп и его часть, словно крышка, отлетела прочь. Мразь развернулась и заклокотала, сбивая копытами землю.

Вид твари ужасен до смерти. Жёлтые, длинные зубы, словно специально заточенные, серповидные мощные когти и сверхбыстрые реакции.

Я успел пойти в атаку раньше врага. С усилением, снова с ноги. Удар в грудь. Мы встретились где-то посередине. Под истошные крики парней и над уже мертвым товарищем.

Упырь смог извернуться, но энергетического щита не избежал. Тварь отбросило на несколько шагов, а стоило моим ногам коснуться земли, как я снова прыгнул. Кровь уже кипит от боевой злости.

Мне едва не снесло голову от удара лапищей. На козлиных ногах, лохматая, словно бы опалённая тварь, скачет с невообразимой скоростью.

С рёвом вновь в атаку. Тотем Волка немного помогает ускориться, ибо он больше для погони и выслеживания. Чистая рукопашка и простейшие плуги со щитами. Скрут, присядка, подсад. Два силовых удара в боковую часть груди.

Упырь взвизгнул, отпрыгнул и вдруг помчался прочь. С такой скоростью, что преследовать нет смысла.

Я было дернулся к погибшему, но что толку. Оглядываю оставшихся.

Лучше всех держится Иван, понемногу отползавший во время боя в траву. Остальные едва не бредят от ужаса, кто-то намочил штаны. Нужно привести их в чувство.

От города к нам стремительно приближается конный отряд. Нутро похолодело — что им говорить?

— Брат, нам нужна легенда и быстро. Ещё надо, чтобы они не проговорились, — кивнул я на Шмыгу, что скрючился и дрожит, обхватив колени.

— Д-да, я понимаю... сейчас.

Оставшийся крепыш пришёл в себя быстро, а вот с остальными проблема. Впрочем, пока войны будут задавать вопросы это даже лучше.

— Мы скажем, что вампир просто пробежал мимо и убил походя, — хмуро и сквозь зубы произнёс Иван, наблюдая как приближается стража. На лице заиграли желваки. — Можно добавить, что тварь сытая, мол, только недавно убивала. Вот и не стала остальных губить.

— Так и скажем, — кивнул я. От перенапряжения дрожат ноги.

Отряд оказался очень мощным. Сформирован сплошь из боевых магов разных стихий. Эфир загудел, как колокол, в который шибанули бревном. Нас быстро взяли в кольцо, а на землю спустился главный, тот, кого комендант назвал Игорем Яновичем.

— Что тут случилось?

— Напали, господин капитан, — склонился Иван и я следом. — Нечисть, страшная и ужасная!

— Кто?! — прорезался гнев в голосе. — Упырь?

— Да, Ваше благородие. Мы спокойно шли домой, как что-то выпрыгнуло, выметнулось и вот уже мой дражайший друг, сирота Серёга падает, а голову его того... снесло, — тихо, со всхлипом закончил Иван.

— Мать вашу! А вы чего живы тогда? — больше для порядка спросил капитан, рассматривая труп.

— Слава Богам, господин капитан. Уберегли. Только Серёгу нет. Сытый поди, вампир этот.

— Поди, — эхом отозвался задумавшийся вояка. — Поди, с-сука! Куда он убежал?!

Мы дружно показали в нужную сторону. Игорь Янович лихо вскочил на коня и отряд рванул вслед за тварью. Только я уверен, что бестолку, — вампир быстрей любой лошади.

Пока мы дурнями слонялись туда-сюда, стараясь хоть как-то решить, что делать, маги ожидаемо вернулись. Ребятам помогли прийти в себя. Есть такая волшба чисто практического применения — ободрение, чтобы без страха и упрёка в бой бросаться.

Отряд ускакал докладывать о происшествие. После мы долго копали могилу, хоронили, отмывались и уже потом пошли заливать пережитое в Медный Пятак.

— За Серого! — поднял кружку Иван. — Земля ему пухом.

Мы сдвинули емкости и решительно приложились.

— Отличный был парень, — снова заговорил главарь. С чувством и горечью.

Мы поддержали. Дальше названный брат стал рассказывать, как познакомились с Сергеем, сколько всего перенесли и какие были у того планы на жизнь. Пусть, они и замешаны на воровстве, но у меня защипало в глазах, и я скорей приложился к кружке с элем — сегодня мы не скупимся на выпивку.

Место досталось получше прежнего — напротив входа, у стены. Стол крайний, дальше уже проход за хозяйскую стойку и на кухню. Вот, в очередной раз, мимо проходит разносчик, в руках пара полных кувшинов. Подвыпивший матрос, шедший в нашу сторону, вдруг запутался в ногах и всем весом въехал в хлипкого парнишку, снеся как воробья. Один кувшин мелкому удалось сохранить, но второй прилетел мне точно в голову и тут же разбился, окатив кислым пойлом. Итак потерявший всякий вид костюм, совершенно испортился.

Свирепея я с ожиданием воззрился на неуклюжего выпивоху. Он с трудом сфокусировал взгляд, протяжно рыгнул и под грохнувший смеяться зал, заговорил:

— Ну-с... чего уставился белобрысый?

— Извинения будут? — прорычал я, ощущая, как вздуваются вены от гнева.

— Чо?! Может ещё нассать на тебя, прыщ?

С лавки соскочил Иван. Глаза бешенные.

— Ты чо сказал, сука?! А ну иди сюда!

И понеслась. Матрос оказался крепким, да ещё и с братвой. Тут уже и остальные подтянулись из банды Ивана, удары коего хоть и доходят до пьяного борова, но особого эффекта не оказывают. Но у меня нет возможности помогать с обидчиком, ибо надо прикрывать — один из дружков матроса подкрался сбоку с дубаком. Я отбросил скромность и стал биться так, как бился бы на войне. Прыжок закончился свороченной у врага челюстью. Он тут же рухнул.

Кабак загудел. Драки тут постоянно, но хорошие бывают редко. Вот уже люд полез из-за столов, теснимый укрупняющимся побоищем. Я с удовольствием луплю по рожам, рёбрам и яйцам. Все подручные предметы идут в ход. Уже трое лежат без сознания.

Что-то обожгло бок — нож! Он чудом прошёл по касательной. Гнев плеснул так, что я усилил удар магией и обидчик отлетел как ядро, выбив окно и вывалившись наружу. Свечи и факелы, задетые в пылу драки, начали стремительно гаснуть. Зал погружается во мрак, полный криков, воплей и стонов. Трещат кости, слышны шлепки и треск ломающейся мебели. В какой-то момент я понял, что пора выбираться, ибо свалка начала превращаться в мясорубку.