Клуб неудачников

— Да-да-да! — еще пронзительнее завизжал губернатор. — Прошу вас принять мои искренние извинения и пожертвование для Храма!

Дуку разжал руку, и Джанго отметил невыразимое презрение в глазах джедая. Пару мгновений он внимательно смотрел в лицо обливающегося потом мужчины, слегка кивнул, и губернатор понесся к яхте со всей доступной ему скоростью.

— Мандалор. Воины.

Дуку слегка кивнул, развернулся и зашагал вслед за губернатором. Трап поднялся, корабль улетел. Майлз сорвал с головы шлем, уставившись на разрубленное пополам тело, лежащее в отдалении, стеклянным взглядом. Джанго его отлично понимал: не каждый день видишь, как должен был умереть, и не каждый день смерть спокойно проходит мимо.

Раздались проклятия, мандалорцы облегчали души, сбрасывая напряжение. Джанго потряс Майлза за плечо. Лейтенант очнулся, уставившись на Фетта.

— Что это было?

— Не знаю, — тихо прошептал Мандалор. — Но такого ни в одном варианте не было.

— Кажется, нам положена компенсация? — прогудел кто-то за спиной. — За моральный ущерб?

— Действительно, — Джанго вновь надел шлем. — Давайте навестим дворец. Но перед этим...

Воины молча уставились на трупы.

* * *

Дуку закрыл глаза, начиная очищать сознание. Корабль готовился уйти в гипер, Комари, окрыленная оброненным Дуку замечанием о том, что девушка отлично справилась, взламывая базы данных, и он подумывает над более интенсивной подготовкой Восы к рыцарским испытаниям, едва не пищала от восторга в тесноте своей каюты, остальные джедаи занимались кто чем.

Ян был доволен своими действиями.

Истина установлена, виновные наказаны, Комари не слетела с катушек, все живы и здоровы. Губернатор, напуганный до мокрых штанов, перечислил щедрую сумму на счет Храма. Он никогда не посмеет ничего вякнуть — у Яна имеется компромат, который он, вероятнее всего, скоро пустит в дело, кроме того, мастер подчистил записи, сделанные системами губернаторской яхты, и намертво вбил в сознание поганца необходимость держать язык за зубами.

Теперь остается только составить отчет и предстать перед Советом.

* * *

То, что что-то изменилось, Дуку понял быстро.

Они прилетели, выгрузились, рыцари разбежались по своим делам, Комари помчалась хвастаться друзьям, а Ян занялся привычной рутиной: отчетность. Вернуть корабль, сдать некоторые вещи, которые он прихватил в дорогу, описать произошедшее... Он едва успел поесть и вымыться, как комлинк истерически завопил.

Дуку вызвали в Совет.

Он раздраженно выдохнул, но послушно оделся, причесался и направился на встречу, с тоской посмотрев на найденный в описанном в послании месте инфочип. Совет его уже ждал. Полным составом.

Дуку рассказывал, повествуя о поиске истины и прочем, и не мог отделаться от ощущения, что советники смотрят на него уж слишком настороженно. В принципе, к нему и раньше отношение было неоднозначным, в свете того, что Йода иногда задумчиво размышлял вслух о своем преемнике, которым видел именно бывшего падавана.

Ян не слишком верил в подобное, и основания для сомнений у него были.

Совет должен быть не то что беспристрастным, нет. Там должны быть советники, имеющие свое мнение о каждой возможной проблеме. Свое! И эти мнения ни в коем случае не должны совпадать. Таким образом достигается всесторонность обдумывания и рассмотрения, и появляется возможность для принятия решения, более-менее устраивающего всех.

Ведь члены совета вынуждены действовать так, чтобы было лучше для всех джедаев... Пусть и в ущерб отдельным личностям, но так обстоят дела в любой организации.

Однако проблема была в том, что в состав Высшего совета в большинстве своем входили или воспитанники Йоды, те, кому он уделял повышенное внимание, или падаваны его падаванов... И, естественно, все они считали мудрость Йоды несомненной, а его авторитет был для них непререкаемым. Уже слишком давно мнение гранд-магистра стало абсолютом. Да, иногда это действительно было очень даже неплохо, Ян прекрасно помнил не один случай, когда только воля его мастера помогала продавить решение, которое для большинства было неочевидным, и лишь по прошествии времени все видели, что именно такой путь — наиболее правильный.

К сожалению, вместе с мудростью, огромным жизненным опытом, помогающим видеть тропинку там, где для остальных непроходимая территория, Йода нес и консерватизм, и авторитарность.

Древний джедай боролся со своими недостатками... Но иногда он их таковыми не считал. Ведь нет ничего более естественного, чем привычка.

Дуку, невзирая на наставничество Йоды, имел очень жесткий и тяжелый характер. Он не стеснялся спорить и подвергать сомнению мысли гранд-магистра. Именно поэтому его должны были ввести в состав Совета, об этом говорилось неоднократно.

И именно поэтому его и не брали.

Слишком независимым был Дуку, пропадая годами во Внешних регионах, находясь без присмотра магистров. Слишком сильным. И слишком себе на уме.

Магистры и раньше косо на него поглядывали, но теперь напряжение вышло на новый уровень. Ян отчетливо видел это в застывших позах советников, в слишком пристальных взглядах, во внимании, с которым его слушали и анализировали отчет.

В глазах джедаев отражалось нечто странное, как будто они постоянно сравнивали с кем-то стоящего в центре мозаичного пола мастера. Именно так. Сравнивали. И сравнение это было не в его пользу.

Дуку ощущал себя осужденным заранее, и ни о какой презумпции невиновности и речи не шло, и что стало причиной такого поведения... Вариант приходил в голову только один: информация.

Та самая информация.

Совет ее получил первым.

Что же там такое?

Что бы там ни было, никто и не подумал сообщить Дуку о содержимом инфокристаллов. Советники слушали, переглядывались, постоянно что-то уточняли, Йода многозначительно молчал, опершись на клюку, Ян медленно закипал. Наконец Мейс отпустил уставшего мастера, просверлив напоследок тяжелым взглядом, исполненным подозрения.

Дуку промолчал, не собираясь позориться и устраивать сцену. Он промчался к себе, всунул чип в приемник и принялся читать, плюнув на усталость. Чем больше он знакомился с содержимым чипа, тем тяжелее становилось на душе, и тем понятнее становились полные подозрения взгляды советников.

Галидраан должен был стать первой ступенькой на длинной лестнице, ведущей во тьму. Явно заказное и абсолютно несправедливое решение, обернувшееся трагедией и разрушившее надежды целого народа на восстановление. Истинные мандалорцы должны были сдохнуть на том проклятом поле, и вместе с ними должно было погаснуть стремление Фетта постепенно вырвать мандалорцев из порочного круга бесконечных войн.

И это не считая Падения Комари и множества других последствий, которые годы спустя приведут самого Дуку к тому, что он станет ситхом.

Дуку читал описание своей жизни, и едва не плакал от осознания уровня манипуляций.

Он всегда был перфекционистом и идеалистом, так его воспитали, и длительное нахождение на темной стороне галактики не поколебало его убеждений. Столкновение с ужасами и кошмарами реальной жизни укрепляло Яна в желании хоть что-то изменить к лучшему, но все его порывы сталкивались с сопротивлением Совета.

К сожалению, политика определяла теперь жизнь джедаев, а их служение Республике превратилось в служение Сенату.

Это была система, которую Дуку не мог изменить при всем своем желании.

И именно это превратит его в чудовище, идущее по трупам невинных к своей цели, а потом к забвению.

Разве такого он хотел? Разрушения своей родины, гибели семьи? Нет.

Но именно таким будет результат, если Ян не примет меры, отмахнувшись от предупреждения, и пустит все на самотек, руководствуясь принципом, декларируемым Йодой, о том, что видения проходят вовремя.

Может, они и проходят, но это тоже опыт.

Именно об этом стоит помнить.

Видения — это опыт.

И самое главное состоит в том, способен ли ты, получив опыт, осознать его и перевести в мудрость.

Именно на этом спотыкалось подавляющее большинство провидцев. Самому Яну было, с одной стороны, тяжелее: будучи сильным в Живой Силе, он имел не предвидение будущих событий, а предчувствия того, что случится прямо сейчас. С другой — легче. Он мог воспользоваться чужими знаниями: Йоды — одного из самых опытных и сильных консулов Ордена.

Закончив чтение, Дуку вынул чип, спрятав его в небольшой медальон, который носил годами — подарок его первого мастера. Почистил датапад, потом, подумав, попросту сломал его и выкинул в утилизатор. Убрал келью.

И направился на поиски двух человек — Сайфо Диаса и Квай-Гона Джинна.

Сайфо не было — явно очередное заседание Совета, а вот бывший падаван обнаружился в храмовых садах. Мрачный мужчина неподвижно сидел под деревом, но Дуку прекрасно чувствовал, что это совсем не медитация — Квай просто размышлял на какие-то невеселые темы, и когда Ян, прокашлявшись, не получил ответа и положил руку на плечо Джинна, последний едва не подпрыгнул от неожиданности.

Отдышавшись, Джинн бросил на Дуку полный упрёка взгляд:

— Мастер. Ну нельзя же так.

— Можно, — отрезал Дуку, присаживаясь рядом. — Рассказывай.

— Что именно?

— Что произошло пять дней назад? — Темные глаза просверлили пытающегося прикинуться несведущим Джинна. — Правду, мой падаван, — надавил джедай, и Квай-Гон, вздыхая и отводя взгляд, принялся рассказывать.

Дуку слушал, сжимая челюсти, медленно закипая. В последние годы он постоянно бывал на весьма длительных миссиях, в Храме появлялся редко, но неужели нельзя отправить сообщение? Позвонить? Неужели он был для своего падавана таким мастером, которого с радостью забывают через минуту после посвящения в рыцари?

Неужели он бы не выслушал? Не дал совет? Утешение в трудную минуту?

От тяжелого подзатыльника у Джинна едва не оторвалась голова. Он лязгнул челюстями, ошеломленно повернувшись:

— Мастер!

— Что — Мастер? — гневно свел густые брови Дуку. — Хватит сопли жевать! И вынь голову оттуда, куда солнце не светит!

Глаза Джинна изумленно распахнулись.

— Я понимаю, уход Ксанатоса тебя сильно подкосил, — безжалостно продолжил Дуку, — но это было его решение. Понимаешь? Его. И только его. Я не оправдываю, не осуждаю. Я просто констатирую факт. Это не значит, — рука на плече Джинна сжалась поистине стальной хваткой, — что ты можешь переносить вину одного на всех.

— Но я... — попытался оправдаться Квай. Дуку его прервал:

— Чем был виноват этот ребенок перед тобой, что ты, гораздо более взрослый и опытный, плюнул ему в душу при всех? — Кости плеча затрещали.

— Гнев... Он не умеет контролировать свои эмоции!

— Не умеет? — прорычал Дуку, которого закидоны ученика за все эти годы изрядно достали. — А ты умеешь?! Отвечай! — Мастер встряхнул бывшего падавана, как мешок с крупой. Джинн съёжился.

Дуку неодобрительно сжал губы.

— Я разочарован.

Джинн побелел.

— Я разочарован. Разве этому я тебя учил? Ты требуешь от ребенка то, на что сам не способен, — каждое слово было словно гвоздь в крышку гроба. — От ребенка! И ты называешь себя мастером? Да как у тебя язык поворачивается!

Квай-Гон замер, опустив глаза, вся его могучая фигура сейчас казалась маленькой и жалкой.

— К моему огромному сожалению, — размеренно продолжил Ян, — меня не было в Храме, когда ты поступил невыразимо мерзко.

Джинн поднял голову, недоуменно уставившись на джедая.

— Фимор, — пояснил Дуку, гневно раздув ноздри. — Я был о тебе лучшего мнения, падаван.

— Я... — пробормотал Джинн. — Я...

— Именно, — припечатал мужчина. — Ты. Ты хоть раз подошел к Фимору? Попытался извиниться?

Квай-Гон отвел глаза, и Дуку неодобрительно покачал головой.

— Падаван, — тяжело вздохнул мужчина. — Я учил тебя... лучше. Где сейчас Кеноби?

— Исчез, — прошептал Джинн, все также глядя в пол. — Стражи его так и не нашли. Информация закрыта, для всех его отправили в Бендомир.

Дуку презрительно фыркнул.

— Консула. Сильного. На Бендомир. Ну-ну.

Джедай покачал головой.

— Знаешь, падаван, когда я взял тебя в ученики, ты тоже не умел контролировать себя. Ты был дерзким, наглым, самоуверенным. Ты таскался по помойкам, подбирал всякую дрянь, вопя о сострадании, но почему-то совсем не хотел заниматься своими жалкими формами жизни. Годы падаванства этого так и не изменили.

— Мастер, — густо покраснел Квай. Дуку хмыкнул.

— Что — Мастер? Кто приволок туку и запихнул ее в шкаф? Она сожрала мои сапоги. Новые. А лот-кошка? Которая привела котят как раз на моей мантии? А... Великая Сила. Есть, что вспомнить!

Мужчины переглянулись, и Джинн неожиданно слабо улыбнулся. Дуку крепко прижал его к себе.

— Глупый падаван. Почему? Почему ты лезешь в пасть маластарскому тигру, но не имеешь храбрости попросить о помощи? Разве я хоть раз тебе отказал?

— Простите, мастер, — пробормотал Джинн, пряча в складках плаща покрасневшие глаза. Ян тяжело вздохнул. Он любил Комари, искренне, как своего ребенка, но Квай-Гон навсегда остался его любимцем.

— Идем, падаван.

— Куда?

— Искать Фимора, — поджал губы Дуку. — Давай попытаемся хоть что-то исправить.

Келья рыцаря встретила их тишиной и запустением. А еще подозрительной пустотой. Дуку осмотрелся, развернулся, и достал комлинк.

— Джокаста? Здравствуй, — голос мужчины потеплел. — Ты можешь посмотреть, где сейчас мой гранд-падаван? Фимор. Да, я подожду.

Получив ответ, Ян попрощался, и отключил комлинк.

— Никаких миссий. Он должен быть в Храме. Значит...

Дуку еще раз осмотрелся, обращая внимание на пыль, словно рыцарь уехал в долгую миссию. Проверил шкаф — почти нет вещей. Квай-Гон потерянно бродил по помещениям.

Ян мысленно вздохнул. Исчезновение Кеноби, с которым он чем дальше, тем больше хотел встретиться. Тот, кто возвращался раз за разом... Даже сухое изложение фактов потрясало, а узнать подробности? Потрясающе. Но мальчик исчез, и Ян его понимал. Теперь, после Галидраана, после этого проклятого собрания, он понимал причину такого поступка еще лучше.

Кеноби поступил правильно.

Он дал им информацию, и ушел, не желая вновь тащить Орден на своем горбу. Совет должен принимать свои решения. Проявлять свою волю. По своему желанию, а не из-за того, что кто-то тащит их в нужном направлении на веревке.

Жестоко? Да.

Правильно? Да.

Теперь посмотрим, что из этого выйдет.

Особенно в свете того, что магистры так и не сподобились проинформировать его о возможном становлении Дартом Тиранусом.

* * *

Фимор моргнул воспаленными глазами, уставившись на здоровую кружку, наполненную ароматным чаем. Рядом со стуком приземлилась тарелка с пайками. Батончики, на вкус — как флимпси, и это еще если повезет. Но они питательные, и занимают мало места.

— Жуй, — писклявый голос Мола был мрачным. — А то так и сдохнешь среди своих голокронов.

— Я не голоден! — запротестовал мужчина, не в силах отвести взгляд от полок. Забрак закатил ало-золотые глаза, показательно тяжело вздохнув. В следующий миг Фимора сковало Силой. Мол разорвал упаковку батончика, нажал на точку на скуле, и челюсти джедая открылись сами собой. Тут же в рот запихнули кусок пайка.