Штаб-капитан Магу

— Вот сейчас бы их в шашки взять!

Момент для этого, действительно, выглядел весьма удачным. Люди, животные и все, что успели выгрузить, смешалось в одну кучу, а самые шустрые успели метнуться в разные стороны вдоль берега. Ответный огонь пока еще не носил организованного характера. Но уже в следующий момент Хролову пришлось изменить свое мнение. Сначала с парохода грохнула одна пушка, затем, почти одновременно, три остальные. Судно заволокло клубами белого дыма.

Все-таки тот удачный выстрел, что довел до позорного бегства сотню есаула Приянова, следовало более отнести к удаче, чем искусству цинских артиллеристов. Сегодня же эта капризная госпожа была не на их стороне. А может, просто качка судна была чуть больше. Первая граната взорвалась в кроне дерева, станичники отделались двумя ранеными. Три остальных упали с недолетом, не причинив никому вреда. Одна из них даже не взорвалась.

— Все, отходим!

Некоторые из станичников, в азарте, продолжали торопливо жечь патроны, благо, заманчивых целей на речном берегу еще было в избытке. Таких приходилось оттаскивать силой, не дожидаясь второго пушечного залпа, да и цинские пули уже вовсю щелкали по ветвям и листьям, с треском врезались в стволы деревьев.

После боя станичная старшина собралась, чтобы подвести итоги боя.

— И как вам обстрел из современной артиллерии?

— Не, лучше одному против двоих хунхузов рубиться, чем с этими пушками дело иметь, — высказал общее мнение один из есаулов.

— В таком случае, господа станичники, нельзя давать цинским артиллеристам возможности развернуться и открыть огонь. Попробуем перехватить их на марше, выбить прислугу или вывести из строя сами пушки. В крайнем случае, надо сжечь пороховые заряды.

Собравшиеся станичники одобрительно загудели, раз побывав под артиллерийским огнем, выводы они сделали правильные. Ладно, еще пешим, да в густом лесу. А если, на коне и в чистом поле? Вот то-то. Решено было цинскую артиллерию брать на марше, пока она не опасна. Вот только у цинского командующего были на этот счет совсем другие планы.

Пушки с парохода выпустили еще с дюжину гранат, прежде, чем артиллеристы догадались об отсутствии противника. После чего, паника на берегу быстро улеглась. Усиленные цинские посты выдвинулись к самой кромке леса, а на берег выгрузили полубатарею из четырех оставшихся пушек. Теперь за безопасность выгрузки главную ответственность несла именно она. И никакая речная волна уже не могла повлиять на меткость ее стрельбы.

Более того, на следующий день, вопреки ожиданиям штаб-капитана Магу, цинцы не двинулись к станице Загреевской, а остались на месте и начали укреплять место высадки. Буквально за два дня они отрыли ров, насыпали вал, укрепив его поверху частоколом из заостренных бревен, прорезали бойницы для винтовок и пушек. В предыдущую ночь станичники несколько раз обстреливали цинские посты и рабочих, но на скорости работ это сказалось незначительно. Внимательно рассмотрев цинскую фортификацию, Алекс сделал вывод.

— Основательно окопались, теперь так просто их отсюда не сковырнешь.

К вечеру, разгрузившись, пароход увел джонки вниз по реке, цинцы собрались доставить в свое укрепление очередную партию припасов. И если по течению гнаться за ним было бесполезно, то устроить засаду на обратном пути вполне можно. К тому же, пушки с него уже выгрузили, а новые в тыловом лагере противника вряд ли найдутся.

— Тем более, что на этот раз его вряд ли будет сопровождать пехота, — вслух предположил штаб-капитан.

Хорошие известия пришли и от есаула Приянова. Если цинский командующий рассчитывал отвлечь основные силы станичников от места высадки, создав непосредственную угрозу Загреевской, то затея его полностью провалилась. Всего одна сотня сумела остановить вражеский отряд, беспокоя его постоянными обстрелами и засадами. Немало успеху способствовала гибель местного манзы в одной из перестрелок. Тело его было обнаружено станичниками на месте боя.

Оставшись без проводника, цинцы сбились с дороги, окончательно заблудились в лесу. Первыми, не выдержав потерь, сбежали носильщики, часть груза пришлось бросить, а оставшуюся солдатам пришлось нести на себе. В конце концов, сориентировавшись по солнцу, уцелевшие цинцы двинулись обратно к реке. На ее берег выбралось не больше двух сотен, уставших и деморализованных воинов империи Цин. Сообразив, пойти против течения реки они сумели добраться до укрепления, где и укрылись за его частоколом.

За время его таежных приключений, мундир Алекса пообтерся, потерял былой лоск, пропах дымом костра и потом, даже золото погон на плечах потускнело. Веткой выковыривая из золы печеную картошку, штаб-капитан подвел итог первого этапа боевых действий против империи Цин.

— Ну что же, господа станичники, можно сказать, на сегодняшний день сложилась патовая ситуация. Цинцы не могут выйти за пределы своих укреплений и взять Загреевскую, что является конечной целью их операции. Мы, в свою очередь, не можем взять их форт и изгнать с нашей земли.

— И что дальше делать? — задал вопрос дин из есаулов. — Не до самой же зимы здесь сидеть! Хлеб на полях перестоится.

— Перестоявшийся хлеб сейчас не самая большая для нас проблема. У цинцев тоже нет возможности долго отсиживаться за этими валами. Думаю, дождавшись парохода с подкреплениями и припасами, они все-таки предпримут попытку наступления.

Не удержав эмоции, Хролов хлопнул ладонью по бедру.

— Эх, как бы утопить эту посудину?!

— Я уже думал на эту тему, — ответил ему Алекс, — боюсь, пока ничего не получится. На обратном пути мы устроим ему засаду, но рассчитывать, что он опять сядет на мель я бы не стал. В прошлый раз это было большой удачей. Артиллерии у нас нет. Пороха для мины тоже нет...

— Есть порох!

Все обернулись к станичному атаману.

— Есть порох, — повторил станичный, — с полпуда где-то. В том году валун с поля хотели убрать. Свояк порох из Уруссийска привез, а камень этот проклятый ни один бур не берет, так с тех пор и лежит.

— Не отсырел? — не спешил радоваться штаб-капитан.

— Да чего ему сделается, — отмел сомнения офицера атаман, — на прошлой неделе им из пушки и палили.

— Тогда да, пойдет. Везите. И бочонок не забудьте, ведерной, приблизительно, емкости. И смолы.

Оставался еще вопрос, как мину к пароходу подвести и чем ее взорвать, и все же решение проблемы сдвинулось с мертвой точки. А картофелина, про которую забыл Алекс, тем временем полностью превратилась в черный уголек, почти не отличимый от прочих. Пришлось рядом закопать в угли еще одну.

Три дня цинцы сидели тихо, даже носа из своего форта не высовывали. На обстрелы из стрелкового оружия отвечали бодро, патронов не экономили. Пару раз, по особо надоедливым стрелкам даже бабахнули из пушки. Никого, впрочем, не задев, но изрядно напугав двоих станичников оказавшихся поблизости от места взрыва гранаты. Один из них пару дней даже заикался, на третий день заикание прошло, а прозвище станичнику осталось на всю жизнь.

На четвертый день с низовьев Верхнего Тикича прибыл пароход, притащил на буксире джонки. Станичники уже знали, что нарисованные на его борту иероглифы означают "Красный дракон", хотя судно было выкрашено исключительно белой и черной краской. Кроме того судно украшало пятно копоти, оставшееся после неудачной атаки брандера, на левом борту не осталось ни одного целого иллюминатора.

— Засада наша поработала, прокомментировал данное явление Алекс.

Штурвал и машинный телеграф на ходовом мостике парохода были прикрыты мешками с песком, цинцы запомнили преподанный им урок. Зато джонкам на этот раз досталось куда сильнее. Суда эти пулей, выпущенной из винтовки Гердана нумер вторый, пробивались едва ли не насквозь через оба борта. Потому, раненых и убитых на них было изрядно. Численность подкрепления, на которое рассчитывал цинский командир, заметно уменьшилась. Станичники же, отрывшие по настоянию Алекса окопы для стрельбы из положения лежа, потерь почти не понесли, что сильно их воодушевило. Зато весь привезенный судовым караваном груз почти не пострадал. Рисовый и патронный голод осажденным в ближайшее время не грозил.

Для парохода приготовили самодельную мину. Деревянный бочонок набили порохом, обмазали толстым слоем смолы для водонепроницаемости, сверху приспособили самодельный фитиль. Нашелся даже доброволец, согласившийся повести эту адскую машинку к борту и фитиль подпалить. Шансы на спасение самого подрывника были минимальными, но в этот раз ему повезло, пароход и джонки ушли в низовья Верхнего Тикича сразу после разгрузки, сразу забрав раненых и не дожидаясь темноты.

— Дождемся следующего раза, — принял решение Алекс.

И опять цинцы преподнесли сюрприз — неожиданно выдвинулись большой колонной в направлении станицы.

— Тысячи полторы солдат, около пятисот невооруженных носильщиков, четыре пушки, — доложили дозорные.

— Значит, с учетом потерь, в форте у реки их осталось четыре-пять сотен, — сделал вывод Алекс.

Шли цинцы осторожно, с передовым и боковыми дозорами, сторожились засад станичников. Отойдя от форта верст на десять, они уперлись в первую засеку.

— Пусть разбирают, — не стал им препятствовать Хролов, — через пару верст гать через болото будет, место открытое, там их и встретим.

— Волов им выбейте, — посоветовал войсковому старшине Алекс, — на себе они пушки далеко не утащат.

— Так и сделаем, — утвердил предложение станичник.

В очередной раз цинские рабочие проявили чудеса трудового энтузиазма и организации. Штаб-капитан рассчитывал, что на разбор засеки они потратят весь день, цинцы управились за шесть часов. Колонна их двинулась вперед, только для того, чтобы через полчаса упереться в гать. Открытое, удобное для засады место, вынудило цинский авангард остановиться и выслать вперед разведку. Час спустя разведчики вернулись, не обнаружив оставленных станичниками ловушек, и колонна начала втягиваться на узкую, длинную дорогу из притопленных в болоте бревен.

Гать станичники частично разобрали, но сделали это хитро и на первый взгляд незаметно. Убрав часть древесных стволов из основания гати, поверху сделали легкий настил, способный выдержать нескольких пеших. Под чем-либо более тяжелым, вроде пушки или груженой повозки, он должен был провалиться. Так и произошло. Жертвой стала первая по счету пушка, следовавшей в середине колонны полубатареи.

И сразу же с обеих сторон от гати загремели выстрелы.

— Вон, тот, что мечом размахивает.

Штаб-капитан Магу и рядовой запаса первой очереди Ивасов занимались ставшим уже привычным делом — отстреливали вражеских командиров. Офицер уже научился выявлять их в строю по приметным шлемам и чуть изогнутым мечам. Запасник же почти всегда поражал цель с первого выстрела. Вот и сейчас он не промахнулся.

В целом же, в первые минуты обстановка для цинцев сложилась критическая. Они не могли маневрировать, не могли выйти из-под огня, даже просто залечь не могли. В одной из орудийных упряжек ранили вола. Обезумевшее от боли животное рванулось вперед не разбирая дороги. Пушка съехала с гати и начала погружаться в болото, утягивая за собой всю упряжку. Ситуацию усугубила возникшая среди рабочих паника. Чтобы ее унять, солдатам пришлось пустить в ход мечи и ружья, без всякой жалости уничтожая зачинщиков.

Казалось, еще немного и победа станичников в этом бою будет полной. Этому помешал командир авангарда цинской колонны. Оценив сложившуюся обстановку, он принял единственно правильное решение — бросил своих солдат в решительную атаку. Цинские солдаты, горевшие жаждой мщения за своих погибших на гати товарищах, атаковали яростно, стремились сойтись накоротке, пустив в ход холодное оружие. Пришлось станичникам отступить, оставив поле боя противнику.

Войсковой старшина поделился с Алексом своими замыслами

— Пока они тут стоят, я пару сотен в обход болота пошлю, пусть на обратном пути еще одну засеку устроят, да арьергард цинцев заодно пощиплют.

Эту идею штаб-капитан одобрил, напомнив об осторожности и предложив попробовать взять пленного.

— Сейчас нам очень важно знать обстановку внутри цинского лагеря.

— Будет тебе пленный, — раздобрился Хролов, — сказал бы раньше, давно уже притащили.

— Только мне абы какой не пойдет, желательно офицера.

— Тебе как меду, так сразу ложкой. Ладно, постараемся.

Слово свое войсковой старшина сдержал даже раньше, чем ожидалось. Уже к вечеру станичники притащили к Алексу связанного цинца с заткнутым ртом. Пощупав тугие узлы, офицер поинтересовался.

— А чего это вы его так крепко связали?

— Да уж больно шустрый попался, господин штаб-капитан, еще и железкой своей махать удумал.

Отвечавший станичник коснулся своей левой руки, на которой белела свежая повязка.

— А толмач-то есть?

Толмача не нашлось, допрос пришлось отложить до утра. Утром станичники привезли худого чумазого манзу с большим фингалом под левым глазом.

— Ехать не хотел?

— Так точно, господин штаб-капитан! Пришлось вразумить.

Пока станичники готовили цинского офицера к допросу, манза то и дело вздрагивал от его истошных криков. Алекс и сам морщился от вони паленого мяса. Дикий край, варварские обычаи.

— Кажись, цинец готов, господин штаб-капитан.

Допрос превратился в форменное мучение. Нет, цинский офицер к допросу был полностью готов, станичники хорошо над ним поработали. Беда была в том, что манза плохо говорил по руоссийски. К тому же, сам пленник и толмач тоже неважно понимали друг друга. Пришлось из обоих ценную информацию выуживать по крупицам.

— Выходит, господин Люньюшань сейчас находится в лагере у реки?

— Так, — манза часто закивал головой, будто цинский болванчик.

— И вся его свита тоже с ним?

После некоторого обсуждения с пленником, толмач и эту информацию подтвердил.

— Все с ним.

Это означало, с высокой степенью достоверности, что подписанная Лемковым карта сейчас находится там же, а не плывет сейчас в столицу империи Цин, откуда достать ее не будет никакой возможности. Сейчас же она находилась в пределах досягаемости. Оставалось только разгромить превосходящие силы противника, взять форт и не дать возможности цинским чиновникам этот ценный документ уничтожить.

От дипломатических вопросов штаб-капитан перешел к чисто военным.

— Кто командует цинскими войсками?

Как выяснилось, некий господин Сянь Лян. Звание его в цинской армии, если Алекс правильно понял толмача, соответствовало генеральскому. Кроме того, неожиданно выяснились интересные подробности взаимоотношений между командующим и столичным послом.

— Господин Сянь Лян не хотел выходить из форта.

— Не хотел?

— Нет, нет. Он хотел накопить больше сил и припасов. Господин Люньюшань вынудил его начать наступление.

Нет ничего лучше для победы над врагом, чем раздор между командирами во вражеском лагере. Надо было только решить, как этой слабостью воспользоваться.

Тем временем, цинский командующий Сянь Лян совершил еще одну ошибку. На его месте штаб-капитан Магу ночью отошел бы по гати на южную сторону болота, а утром предпринял попытку прорыва обратно в форт. Для цинцев это было самое разумное и безопасное сейчас решение. Господин Сянь Лян решил удержать плацдарм на северной стороне болота, опираясь на поврежденную гать.