Серые будни богов: Книга 2

— Кадай! — Ленгмар завопил что есть мочи. — Кадай, очнись!

Мальчишка в исступлении заколотил по спине уснувшего мага. Ведь без поддержки искусственный ветер стих, а земля приближалась слишком быстро.

— Что? Я не сплю... — Вяло стал отбиваться Кадай, а потом тоже заметил неладное. — Ох, ты-ж!

Порыв ветра ударил резко и неровно. Правое крыло ушло вверх. Харакса чуть не кувыркнулась в воздухе, а наездники еле удержались. Новый порыв под левое крыло, видимо должен был выровнять ситуацию, но сделалось только хуже. Они стали цеплять верхушки деревьев и полёт окончательно утратил шансы на продолжение.

Когда руки Ленгмара не выдержали, и он устремился навстречу земле, то искренне думал, что настал конец. Он зажмурился и закричал, но перед самым столкновением почувствовал ещё один рывок воздуха. Или не совсем рывок... Как-будто стихия уплотнилась, превращаясь в мягкую прокладку, что смягчила падение. Ленгмар со всего маха врезался в землю. Да, благодаря магии он остался цел, но всё равно было очень больно. А потом он покатился по склону и тут уж никакая магия не могла его уберечь от столкновения со встречными камнями и стволами деревьев.

Удар об один из стволов остановил падение, но вышиб из юноши дух, заодно лишая и сознания.

* * *

— Ты как?

Вопрос прозвучал глухо, как будто Ленгмара укутали дюжиной одеял, а говорящий находится снаружи. Юноша с трудом разлепил глаза. Над ним склонился знакомый силуэт, а по телу прошлась волна облегчения. Его обрабатывали магией лечения, смывая даже воспоминания о боли.

— Уже лучше.

— Не везёт нам с транспортом, да? — Нервно хохотнул Кадай. Руки, порхавшие над телом Ленгмара слегка подрагивали и к творимой волшбе это вряд ли имело отношение.

— О чём ты? — Юноша с трудом привстал, принимая сидячее положение.

— Да, так... Вспомнился паром на порогах Ворчуньи.

На лице мага проступила улыбка, но была она неестественная, будто нарисованная. А правый глаз моргал вдвое чаще, чем левый.

— Ты знаешь где мы?

— Понятия не имею, — Кадай встал, отряхивая колени и посмотрел на звёзды. — Утром отправимся дальше на север, а там — как повезёт.

— Я больше не полечу, — Заныл Ленгмар, падая обратно на подстилку из прошлогодней листвы.

— Не волнуйся. Никто не полетит.

Улыбка сползла с лица мага, а взгляд скользнул куда-то ниже по склону. Там, в дюжине шагов от них, стояла харакса. Неподвижная, как изваяние. Плохая пародия на настоящее дерево. В неверном свете луны виднелось одно крыло-ветка, торчащая строго вверх. Второе было надломлено и держалось буквально на тоненькой полоске коры. Лапы широко расставлены, а хвост почти полностью ушёл в землю. Крылатое дерево всё-таки пустило корни.

— Ты ложись, поспи, — Кадай снял с себя плащ, предлагая Ленгмару укрыться. — Завтра пойдём пешком. Нужны будут силы.

— А ты?

— А я немного поколдую.

Маг подошёл к израненному дереву и взялся за надломленную ветку. Лечить дерево? Нет, это уже было вообще за гранью понимая Ленгмара. Он с сомнением следил за манипуляциями Кадая, но усталость взяла своё, и он вскоре уснул.

Снилось ему что-то хорошее. Несмотря на все тяготы, прошедшего в полёте дня. Несмотря на травмы. Он не помнил, что именно, но это определённо было так. Иначе откуда это ощущение тепла в районе груди?

Ленгмар перевернулся на другой бок. Уставшее сознание отметило, что вокруг по-прежнему темно, хотя восточный край неба уже и окрасился алым. Значит можно ещё поспать. Но это тепло в районе груди... Он приоткрыл один глаз и заглянул за пазуху. Крылья Ветров источали ровное голубое свечение. Ленгмар оглянулся, выискивая глазами хараксу и Кадая.

Маг так и не ложился спать. Он по-прежнему колдовал, на этот раз чуть в стороне от дерева. Юноша закутался в плащ и побрёл смотреть, чем именно тот занят.

При ближайшем рассмотрении харакса была в идеальном состоянии. В темноте, конечно, много не разглядишь, но, по крайней мере, оба крыла теперь были на месте. Кадай же сидел на земле, поджав под себя ноги, с закрытыми глазами и шарил рукой в траве.

— Потерял чего? — Ленгмар понимал, что спрашивает глупость. Ведь свет кинжала явно указывал, что эти манипуляции — магия стихий.

— Нет, — Ответил Кадай, не открывая глаз и не прекращая движений. — Воду призываю.

Воду? Ленгмар присел рядом и тут из-под пальцев Кадая вдруг забил родничок. Вода, теряясь в траве, побежала вниз по склону.

— Ну, теперь можно и поспать.

Маг, не обращая внимания на сырость и прохладу, разлёгся на ровном клочке травы. Закинул руки за голову и уставился в звёздное небо. На этот раз он улыбался не напряжённо, а мечтательно и немного устало.

Крылья Ветров тоже угасли. Ленгмар немного понаблюдал как созданный магией источник насыщает влагой землю и тоже пошёл досыпать. А в голове крутилась мысль, что ложбинка, куда стекала вода, уже через седмицу превратится в настоящее озеро.

Глава 2

Проклятый золотой кругляш до боли врезался в ладонь, а Крэйвен продолжал бесцельно пялиться в окно. Там царило привычное для Оскахины оживление, но его мысли занимало совсем другое. Мариса ушла...

И ведь в каком хорошем расположении духа он пришёл в себя. Боль отступила, в воздухе витал едва уловимый запах луговых трав. Так обычно пахло всякий раз, стоило Марисе принять ванну. А на губах как будто остался след от мимолётного поцелуя. Ему следовало бы догадаться сразу, но Крэйвен осознал случившееся лишь обнаружив в своей ладони даньгенский золотой на кожаном шнурке. Её талисман.

Давно понимал, что рано или поздно это случится, но легче от того не становилось. Теперь можно вернуться к прежней разгульной жизни. Но зачем? За прошедший месяц с небольшим он слишком сильно изменился, чтобы по-прежнему довольствоваться дешёвой выпивкой, доступными женщинами и бессмысленным мордобоем.

Стряхнув оцепенение, Крэйвен направился к двери, по пути подхватив с кровати мешочек с теми самыми травами, что Мариса добавляла в воду. Там же валялись и прочие её пожитки, но вещмешок стоял рядом на полу и не выглядел пустым. Он присел и развязал шнурок на горловине. Ну, точно: прощальный подарок.

Рука погрузилась в кучу разномастных серебряных монет, зачерпнула жменю. Крэйвен наблюдал как монеты ссыпаются обратно, одна за одной.

— Спасибо, — Грустно усмехнувшись, прошептал он. И кинул мимолётный взгляд наверх, как будто незримый адресат находится именно там. — За всё спасибо.

Раньше он и представить себе не мог такого богатства. Сейчас же... Любые деньги отдать готов только за возможность ещё разок встретиться с ней.

Задвинув наследство подальше от любопытных глаз прислуги, Крэйвен набил до отказа имевшиеся в наличие кошельки. Новая жизнь, новые хлопоты. Предстояла увлекательная затея — разменять серебро по частям на золото, да так, чтобы не вызвать лишних вопросов. Потому как таскаться с полным мешком серебра — это надо обладать недюжинной силой и полным отсутствием здравого смысла. Спустившись по лестнице, Крэйвен очутился в полупустом обеденном зале. С кухни доносился запах свежей выпечки.

— Это ты здесь хозяин? — Он окликнул пузатого коротышку, что суетился за барной стойкой. — Жрать хочу, сил нет. Сорганизуй чего посытнее.

— О, о! Погоди. Ты же тот самый иннол, что был при смерти?! — Оживился толстяк, округлив глаза и зачем-то тыча пальцем в сторону лестницы на второй этаж. — Это хорошо, что ты выздоровел. Это 'ух-х-х' как хорошо!

— У-х-х, — Согласился Крэйвен, слегка стушевавшись от такого напора. — Я ж и не спорю.

Внешний вид и манеры выдавали в хозяине уроженца Альганги. Хотя, чего удивляться? Оскахина — город, в котором уживаются представители народов со всех концов света. А конкретно этот район, вплотную примыкающий к порту, облюбовали ганиши и милуниты: основные народности юго-востока империи. Вот между собою их Крэйвен различал уже с трудом. И те, и другие смуглые, черноглазы. Носят на голове чалму. Говорят, всего и различий, что в разных богов верили когда-то. Но то было до присоединения Альганги к Империи.

— Меня зовут М'хесс илии'Твон. Можешь называть меня просто М'хесс, — Панибратски приобняв за плечи иннола, поведал трактирщик. — Госпожа Мариса за тебя так переживала. Говорила, что непременно вылечит, а я то, глупец, не верил.

— Она давно ушла?

— Ушла? — М'хесс чуть отстранился, заглядывая Крэйвену в глаза. — Как ушла? Вчера я видел своими глазами, она поднималась в комнату. И потом весь вечер был тут. И с самого утра был тут. При мне она не уходила.

— И тем не менее, её нет, — Крэйвен сбросил с плеча пухлую руку трактирщика. — Что насчёт завтрака?

На барную стойку легли две спаты, заботливо отобранные из общей кучи. Не слишком мало и не слишком много. Крэйвен не знал сколько уже заплатила Мариса, а торговаться, имея за плечами столько наличности, не видел смысла.

Свежий хлеб и кровяные колбаски, тушёные бобы и жаренные яйца. Тонизирующий взвар из трав, растущих на восточном побережье Альганги. Крэйвен поглощал это всё как тыхран фарага неосторожных рыболовов. М'хесс подносил добавку и всё норовил задавать вопросы, но неизменно натыкался на грозный взгляд иннола из-под насупленных бровей. Бедняга так и не решился.

В конце концов, после плотного завтрака, Крэйвен выбрался на свежий воздух. Солнце припекало почти по-летнему. Понадобилось несколько ходок, в течение которых серебро обернулось в золото и долговые расписки. Ни разу в жизни до того не державший в руках монеты крупнее хасты, Крэйвен вдруг окунулся в мир больших денег. И оказалось, что здесь бумаги уважаемых купцов из Зульгарата и Империи очень даже в ходу, а по степени удобства в обращении так и вовсе превосходят жёлтые кругляши.

А ещё Крэйвен услышал последние новости, о которых не судачил только ленивый: какие-то сумасшедшие давеча оседлали хараксу и улетели с верхушки маяка куда-то на восток. И даже смутные описания этих наездников были не нужны, чтобы он мог с уверенностью сказать, что это Кадай и княжич. Просто по степени безумия всего, что вытворяла эта парочка на протяжении своего пути начиная с разрушенного замка Айвара.

Дальнейшие планы на новую жизнь в свете этой информации стоило бы пересмотреть. Если это правда, а сомневаться не приходилось... Уж больно много людей стало свидетелями. Так вот, если это правда, то легко предположить, что и Мариса узнала о безумной выходке. И если та удалась, то, выходит, его спасительница вновь упустила беглецов. Может так статься, что она продолжает поиски.

Ушла своими 'божественными' тропами. А ставшего ненужным йоннола бросила. Вероятно, всерьёз посчитала, будто ему так будет лучше. Облагодетельствовала... Но он то об этом не просил!

Крэйвен плохо спал эту ночь. Голова гудела от вороха мыслей, сомнений, противоречий. Обида соперничала с благодарностью. И лишь под утро, измученный и так и не уснувший, он неожиданно нашёл решение. В Оскахине он или где? Кто прозревает грядущее лучше Оракула? Кто, как не он, способен дать нужный совет? Крэйвен сразу же, не дожидаясь рассвета, собрал свои нехитрые пожитки и покинул гостиницу.

Даже ранним утром по улицам сновали люди. Служки с кухонь спешили за свежими продуктами для завтрака господ, торговцы рыбой развозили утренний улов. Воздух ещё не успел прогреться. Крэйвен шёл в сторону Большого торга, за которым возвышалась лестница в Обитель. Ночные бдения не лучшим образом сказались на его состоянии, а может и слабость после болезни давала о себе знать. Он натыкался на случайных прохожих, извинялся невпопад и продолжал упорно брести в нужном направлении.

Кажется, он был первым, среди сегодняшних посетителей Обители. По крайней мере устроиться под навесом получилось без проблем. А дальше, густой патокой потянулось ожидание. Он почти не смотрел по сторонам, погружённый в свои мысли, и всё крепче сжимал в руке талисман Марисы.

— С тобой всё в порядке?

Из задумчивости его вывел голос мальчишки. Крэйвен поднял глаза. Местный служка, худой и чумазый.

— Да...

Хотя, какое к тыхрану фараге 'да'? Крэйвен тяжело вздохнул и не стал отпираться от очевидного:

— Нет! Со мной точно не всё в порядке.

Как ни странно, мальчишка оказался именно тем собеседником, который был ему нужен в данный момент. Незнакомец, на мнение которого плевать. В меру внимательный, в меру ехидный, но не по злому. И вопросы задаёт, как будто наперёд знает всю историю.

Крэйвен и сам не заметил, как выболтал правду. И про свои способности, и про контры с властями Уствинского княжества. Про поиски одного из настоящих богов в компании такой же настоящей богини. Даже про оставленное ему сокровище проболтался. Но вот что странно: он отчего-то ни капельки не переживал и с каждым сказанным словом будто легче становилось.

— Сейчас выйдет распорядитель, — Мальчишка внезапно прервал исповедь Крэйвена. — Отдашь ему кошель серебра в качестве подношения. Больше не надо.

— Но...

— Я знаю, деньгами не принято, — Он легко поднялся с земли, опираясь на метлу и вложил в руку опешившего иннола пару каких-то мелких предметов. — Распорядитель Пулон не будет возражать.

— А Оракул? — Не задумываясь переспросил Крэйвен.

— Не волнуйся, старик тебя примет, — Служка лукаво подмигнул. — Он любит пророчить людям с интересной судьбой.

Стоило загадочному собеседнику отойти, как флёр дурмана начал отступать, стирая в то же время воспоминания о самом разговоре. Глядя в удаляющуюся тощую спину, Крэйвен с ужасом осознавал, что выболтал мальчишке абсолютно всё.

Но уже парой мгновений спустя он вновь сидел погруженный в собственные мысли. В одной руке было зажато серебро для подношения, в другой — золотой на кожаном шнурке и странная деревянная пуговица.

* * *

— Это ценное подношение, — С деланной ленцой отметил распорядитель, взвешивая в руке переданный кошель. — Но я должен предупредить, что Оракул не приветствует такие дары. Он считает их недостаточно личными.

— Я слышал об этом, — Крэйвен демонстрировал полное равнодушие и смирение перед судьбой.

— Дары не подлежат возврату, — Напирал толстяк в алом одеянии. — Даже если Великий тебе откажет.

Иннол в ответ лишь пожал плечами. Он и сам не мог понять, откуда такая уверенность, но знал: Оракул не откажет. А может всё дело в том, что для него теперь эта сумма — сущий пустяк? Выждав ещё несколько мгновений, толстяк хмыкнул, дёрнул бровью и двинулся вместе со своей процессией дальше. Мешочек незаметно исчез в складках алой хламиды.

Как бы то ни было, когда солнцу оставалось всего ладонь и три пальца, чтобы нырнуть за отроги Туманного кряжа, Крэйвену сообщили, что Оракул готов даровать аудиенцию. Вперёд него прошло всего шестеро. Не так уж плохо.

В качестве провожатого выступал один из свиты распорядителя. Постоянно улыбающийся тощий старик в розовом одеянии. Чёрная подводка на глазах при ближайшем рассмотрении выглядела корявой и неаккуратной, будто сделанная дрожащей рукой.

Крэйвена заставили омыть руки в мраморной чаше при входе, а затем повели узкими тёмными коридорами куда-то вглубь Обители.