Дагор Браголлах

Она потянулась к нему, наклонилась. В этом Ллайит очень отличалась от всех женщин, кого Эллаис видел раньше — она словно иначе воспринимала саму жизнь. Течение времени.

— Захочешь — уйдешь, захочешь — останешься, — голос ее прозвучал совсем рядом. — Выбирать будешь сам.

Он сумрачно покачал головой.

-Не уверен.

Она засмеялась. Спросила:

— Хочешь еще песен?

Он вздохнул. Понял, что если скажет — да, это будет не совсем правдой. Точнее, правдой, — да, ему страстно хотелось нырнуть в этот водоворот музыки, блаженного покоя, позволявшего забыть обо всём... но эта правда была бы неполной, потому что он прекрасно понимал, что этим он просто оттягивает неизбежное, — то, ради чего они сюда пришли.

Встречу.

Она поставила кубок на стол. Кто-то подал ей инструмент, похожий на лютню, только более плоский; тонкие пальцы Ллайит побежали по струнам, и следом в мелодию вплелся голос.

— Тростниковые стебли поют на ветру как свирель —

Кто придумал тебя, о щемящая боль обретенья?

Наши души смятеньем оплел можжевельник и хмель

За полшага до взлета, за четверть строки до паденья.

Повелитель Весенних Ветров, подари нам крыла —

Мы уже танцевали стихи над туманом агатовых снов;

Научи нас летать, расскажи нам любовь,

Повелитель Весенних Ветров...

Льдинки тающих слов уносит теченье реки —

Кто придумал тебя, непокоя горчащее счастье?

Все мы — лунные ведьмы, безумные еретики

В царстве юных ветров, над которыми Манве не властен.

Можжевельник и вереск — печаль ускользающих снов:

Эти слезы святы откровением соли и хлеба.

Нам владыка один — Повелитель Весенних Ветров,

Наши души несущий в ладонях, распахнутых небу.

Эллаис тихо опустил взгляд в бокал. Вот это уже — их. "Манве не властен"... Это уже на них похоже. Мятежники. Хотя — красиво, ничего не скажешь, красиво, и берёт за душу, и притягивает... как взгляд Ллайит. Та самая опасная красота, против которой невозможно бороться.

— Красиво, — сказал кто-то рядом, и Ллайит улыбнулась. — Налей-ка мне вина.

Рядом с эльфом на скамью присел человек. В простой темной одежде, лицо его пересекали шрамы. Седые волосы... Ллайит поставила перед ним чашу с красным вином, и тот поднял ее — рука — в перчатке. И широкие манжеты.

Эллаис поневоле вжался в спинку кресла.

Видел.

В Амане.

И тоже — не счёл врагом... как и все остальные. Точно так же слушали песни, пили вино... а потом — погасли Деревья. А потом — бессильная ярость Феанаро. И Клятва.

А теперь — ставшая пеплом равнина Ард-Гален.

Он молчал.

А Мелькор — вроде бы тоже не обращал внимания на феаноринга, застывшего рядом с ним. Пил вино, говорил с Ллайит, смеялся — и на лице его, в шрамах, показывались капельки крови, но ему, вроде бы, не было больно — по крайней мере, заметно этого не было.

Еще несколько минут — и он взял у Ллайит тот инструмент, похожий на лютню.

Музыка... И слова. Странные. Не всегда понятные...

— Вспомни о нас — мы же были, мы плакали ввысь!

Души без кожи, вода мeжду пальцев и истин.

Мы отошли. Не надейся — увы, не спаслись,

Все, что осталось — десяток обугленных листьев,

Несколько слов на корявом, чужом языке,

Пара сюжетов заезженных, проповедь злая...

...Нет нам имен, и кольцо золотое — в реке,

Через прозрачные струи блестит, призывая.

Кто о нас вспомнит? Другая эпоха и сны.

Намертво — новые, в новом — другом — непокое...

Только полынь — словно память последней весны

Тихо плывет над распаренной полднем рекою...

Эллаис смотрел, мрачно улыбаясь. То, прежнее ощущение безоглядности — исчезло, как будто его и не было вовсе. Он стиснул зубы: жаль... Не вернуть. Никогда не вернуть.

И — пусть.

Это — чужое. Это так... за то, что было. За Хэллайта. Это — прошлое.

И — он вернётся к своим. Воевать. Против того, кто смеет веселиться и петь песни — после того, как сжёг в пепел множество живых существ...

А пока — ну что ж...

Он потянулся вперёд.

-Ллайит, налей мне вина, пожалуйста.

Она плеснула ему в кубок вина.

Но не успел он поднести его к губам — Мелькор перехватил его руку. Холодные пальцы. И взгляд — спокойный, уверенный, холодный.

— Идем.

Эллаис встал. Ну что, ж... дождался. Может, затем сюда и привела его судьба...

-Куда?

— Ко мне, — ответил Мелькор. Поставил на стол свой кубок, улыбнулся переглянувшейся с ним Ллайит. И пошел прочь из этой залы — зная, что феаноринг последует за ним.

Эллаис повернулся к Ллайит. Коротко поклонился.

-Благодарю тебя, — сказал ровно.

И, не дожидаясь ответа, быстрым шагом направился туда — следом.

Мелькор ждал его.

Вначале — подъемник, чье движение было — вверх, это Эллаис почувствовал. Они стояли рядом, плечом к плечу на ровной каменной площадке. Враг Мира...

Потом Мелькор ступил в коридор — и Эллаис последовал за ним.

Здесь была галерея, подобная тем, которые Эллаис уже видел; только вдоль колонн стояли скамьи. У одной из них Мелькор и остановился.

Эллаис подошёл. В душе бушевал целый вихрь: и что он попался, и что на его месте лорд Майтимо, наверное... да нет, не наверное, а точно... а государь Финголфин... да что там про него говорить, тут всё уже, тут уже никаких "наверное"...

-И что теперь? — Эллаис даже сам сначала не узнал свой голос: прозвучало хрипло. — Следом за Ард-Гален — выжечь весь Белерианд, а потом брать штурмом Аман?

— Перестань, — голос Мелькора прозвучал резко. — Эллаис, — и Мелькор повернулся к нему. — Я — не отрицаю своей вины и того зла, что совершил. Готовы ли признать подобное — твои лорды?

-Признать, — усмехнулся Эллаис. — Допустим, ты не отрицаешь. Ты и в Маханаксар сказал, что не отрицаешь и признаёшь. И — что меняется? Ты только идёшь дальше по пути разрушения.

— Иди. В следующий раз ты убьешь Хэллайта. Потом — его сестру. Ничего нового не будет: ты и прежде убивал их. Таких, как они. Иди по пути созидания, нолдо.

Эллаис скрестил руки на груди.

-Очень просто пытаться оправдать себя, обвиняя других. А когда заканчиваются и такие доводы — отправлять на скалу.

— Вы губите мой народ, прикрываясь вашей Осадой. Теперь я не позволю вам совершать подобное, — Мелькор развернулся к Эллаису, глаза в глаза — холодный, спокойный, отчаянный взгляд. — Я не оправдываю ни себя, ни вас. Я хотел бы жить в мире. Этого, увы, не хотят ваши лорды.

-Ты — хотел бы, — медленно повторил Эллаис. — Лорды мои, значит, мешают. Сильнейшему из Валар. Хорошо... А я — я пойду убивать женщин и таких наивных детей, как Хэллайт. Тоже хорошо. Просто отлично. Значит, я такой же, как все, и душа моя слепа, и меня надо было бы тоже сжечь на Ард-Галене. Для очищения этой земли от грязи. Ради мира. Чего ты ждёшь? Ради мира, ради того, чтобы мой меч больше не рубил твоих, — давай, убей меня.

Короткий свист меча...— наверное, этого хотел бы Эллаис. В действительности было другое.

Спокойный, уверенный взгляд. Холодный. Совсем не схожий с тем, что Эллаис видел совсем недавно в зале.

— Пока еще никто из ваших не погиб. Но терпение мое не безгранично. Если вы не отступите — я сожгу вас. Ты можешь общаться со своими; скажи им это. На то, чтобы отступить, я даю вам три дня.

-Ты лжёшь, — так же ровно сказал Эллаис. — Погибли лорды Ангарато и Айканаро. Погибли их дружинники. Погибли многие сотни. Тогда, пока я был в крепости, — лорды пересчитывали уцелевших. Ард-Гален выжжен дотла, Хитлум отрезан от Нарготронда. Остались островки, между которыми кишат орки.

Мелькор подошел к самому парапету открытой галереи; здесь было очень высоко, ветер рвал его волосы, его плащ — казавшийся сейчас изорванной тряпкой, но эльф понимал: это крылья, те самые...

Мелькор запрокинул голову. Дождь хлестанул с неба, словно для того, чтобы омыть его лицо, бледное до синевы.

— Иди. Иди, тебя проводят. Возвращайся к своим. Стой! — он вдруг оказался совсем рядом с Эллаисом. — Дай руку. Возьми вот это... — и он надел на палец Эллаиса кольцо — черно-серебристое, словно сплетенное из тончайших нитей. — Это не мое, это делала Ллайит. Захочешь — позовешь ее. Теперь иди. Тебя проводят.

Эллаис несколько мгновений растерянно переводил взгляд — на кольцо, на Мелькора... Тряхнул головой.

Потом.

Всё — потом.

Разбираться в спутавшихся мыслях, в захлестнувшем вихре чувств...

Потом.

Но — нет. Есть кое-что... последнее. Он должен знать.

-Ллайит сказала: огонь... это не твоя идея. Это — Гортхауэр. Это правда?

И — замереть: сдаст? возьмёт на себя? ведь если солжёт — я услышу!..

— Я согласился, — Мелькор вздохнул и резко обернулся к нему. — Я приказал тебе — прочь!

-Я не из твоего воинства, чтобы ты мне приказывал, — спокойно сказал Эллаис. — За кольцо — спасибо. Она изумительный мастер.

Он резко развернулся и зашагал по галерее.

...Эллаис шёл, не оглядываясь, — дороги не знал, но почему-то был уверен, что никто его не задержит, а если он спросит — подскажут. Подсказок действительно понадобилось немного, и вскоре он уже стоял невдалеке от Врат Твердыни. Рассветный холодный ветер бил в лицо и трепал волосы, — хорошо, хоть дождя нет...

"Хэллайт, извини, если разбудил. Я у выхода. Скажи, чтобы мне дали лошадь. Я уезжаю."

"Мне сказали... — донесся его голос. — Жаль. Ты кому-нибудь расскажешь о том, что видел здесь, или оставишь в секрете?"

"Я командующий фортом нолдор. Пока. Так что рассказать придётся."

"Думаешь, тебя сочтут предателем даже просто за то, что ты побывал у нас?"

"Хэллайт, я не буду говорить тебе, что я думаю обо всём этом. Постарайся больше не попадать в такие переплёты. Не буду спрашивать с тебя обещание, это бесполезно, — он позволил себе чуть усмехнуться. — Прощай."

"Прощай, — ответил Хэллайт после недолгой паузы. — Желаю тебе удачи. И... спасибо, что спас меня."

Эллаис только улыбнулся, — знал, что это долетит по осанве. Оглянулся: ну где же они там, с конём-то...

Коня ему уже подводили: его коня, не здешнего.

Эллаис в последний раз посмотрел на чёрные пики, взлетел в седло. И — вперёд. Через выжженную равнину, вперёд, — в Предел Маэдроса. К своему лорду.

За все время пути никто не тронул его, не остановил, хотя много раз он проезжал мимо отрядов темных воинов. И, судя по виденным приготовлениям — огнем дело останавливаться не собиралось. Скоро воинство Моргота... или Мелькора — какая разница — должно было обрушиться на эльфийские рубежи.

Путь занял несколько дней. В крепости Маэдроса Эллаиса ожидали.

Эллаис спешился, отдал повод подоспевшим эльдар. Спросил, как найти лорда Майтимо, и быстрым шагом направился, куда ему указали.

Майтимо ждал его в своих покоях. Встретил он Эллаиса лишь коротким кивком — по глазам нолдо можно было догадаться, в каком смятении он находится, хотя и старается не показывать этого. Сказал коротко:

— Садись, — кивнул на свободный стул. — Значит, они отпустили тебя. Почему?

Эллаис сел. Секунду подумав, вскинул голову.

-Мой лорд, я открыт перед тобой. Смотри, и суди сам. Я подчинюсь твоему приговору.

— Я не подозреваю тебя в предательстве. Знаю, что на это ты неспособен.

Майтимо закрыл глаза. Память Эллаиса начала разворачиваться перед ним... он не спешил, и лицо его оставалось невозмутимым, лишь однажды вздрогнули веки — когда он увидел в памяти Эллаиса лицо Ллайит и ощутил прикосновение ее губ на своих — чужих — губах.

— Отпустили, — проговорил он наконец. — Отпустили лорда, командующего одним из важнейших фортов, даже не попытавшись допросить. Ты уверен, что эта женщина... что она не прочитала твою память так, что ты и сам не заметил этого?

Эллаис на миг прикрыл глаза, — только на миг. Затем снова твёрдо и прямо взглянул на своего лорда.

-Мой лорд, я не могу ответить ни "да", ни "нет". Я ничего не знаю о магии "тёмных". Я воин меча, а не Незримого. Я отдал тебе свою память для того, чтобы ты узнал то же, что знаю я, и чтобы ты вынес мне справедливый приговор. Чтобы не повредить нашим, я готов отдать и свой пост, и свой меч, и свою жизнь. Решай, мой лорд.

— Вот что, — Майтимо встал, подошел к окну, за которым поднимались горы. — Форт остается на тебе. Я доверяю тебе по-прежнему, и не увидел в твоей памяти ничего, за что мог бы тебя осудить. Но никому — никому, слышишь? — не рассказывай о том, что было там с тобою.

Он помолчал.

— Скоро будет новый удар, я уверен. Ты видел, когда возвращался — их приготовления. Как оцениваешь сам — у нас есть хоть какая-то возможность устоять?

Эллаис склонил голову. Потом. Потом — он оценит то, что его не сочли предателем. Потом — он будет думать о том, что теперь хоть кто-то в мире знает то же, что и он, пусть это и _его_ лорд... Потом.

-Их люди владеют осанве. Их разведка намного лучше нашей, поскольку у них есть возможность вести её с воздуха. Шанс устоять есть, но, боюсь, он невелик. Необходимо думать о том, как укрепиться южнее.

— Именно этого они и добивались, — заключил Маэдрос. — Погибли многие, но могли погибнуть все. Он щадит нас, это правда, — Майтимо горько усмехнулся, — может это себе позволить. Я никогда не скажу этого перед другими, но от тебя скрывать смысла не вижу: одолеть Моргота воинской силой нам не под силу. А сейчас мы можем либо отступить сами, не дожидаясь второй волны удара... Либо пытаться отстоять форты, из которых нас будут выбивать. И, когда мы все же потеряем их — силы наши будут потеряны, в живых останется... — Майтимо закончил: — Может не остаться и никого.

Эллаис помолчал.

-В таком случае, я думаю, нам следует подготовить новые укрепления, сдерживая наступление и прикрывая отход наших сил. Если ты примешь это решение, то, пожалуй, мне следует вернуться в форт и занять свой пост.

— Другого решения просто нет. Это очевидно, — взгляд его вдруг задержался на кольце, надетом на пальце Эллаиса. — Лучше бы ты не носил это колечко. Подарок Моргота...

-Я сниму, — Эллаис коротко усмехнулся. — Не снимал для того лишь, чтобы пройти сквозь кордоны "тёмных".

— Они бы тебя и так пропустили — о тебе ведь было сообщено. Моргот хитер, Эллаис, и эта невинная вещица может оказаться большим, чем простое колечко, — он вдруг покачал головой, усмехнулся, — Красивая работа. Даже удивительно — если и вправду сделано человеком.

Эллаис встал.

— Могу я идти, мой лорд?

— Да. И торопись: времени у нас в обрез.

...Вернувшись в свой форт, Эллаис первым делом вгляделся в лица: что тут, как, как его встретят...

Его не расспрашивали. Не нужно было быть провидцем, чтобы понять, что решили все: удалось бежать с полпути, повезло, один шанс на тысячу... В любом случае — ведь лорд Майтимо о случившемся знает, а значит — никаких сомнений быть не может.

В форте готовились к штурму. Готовились лихорадочно, в спешке, понимая, что времени остается все меньше и меньше.

Штурм начался через пару дней после возвращения Эллаиса. Подготовиться они успели.

Началось ночью. Когда поднялась тревога, и Эллаис взлетел на галерею — почти сразу понял, что шансов отстоять форт у них нет. Никаких.