— Хм... Если убрать воду, то получается, что речь его вполне соответствует предполагаемому месту рождения и проживания. Жаль, что по поводу возраста лингвисты ничего конкретного сказать не смогли...

— Увы, — развел руками Смирнов. — Построения фраз характерны как для лиц возрастом от 15 до 20, так и для 30 и 40-летних.

— И иностранный язык он, как я понял, знает неплохо.

— Скажем так, английским он владеет лучше, чем обычные школьники. Однако, с другой стороны, уровень немного пониже, чем у учащихся спецшкол и студентов инязов. Есть, кстати, еще один интересный момент. Как утверждает Павел, Свояку знакомы некоторые нюансы внутренней кухни нашего наиболее вероятного противника. То есть, по блоку НАТО у него имеются знания, хотя и довольно обрывочные, которые он нигде не мог получить, кроме как из собственных наблюдений или из рассказов тех, кто действительно знает.

— Ну, возможно, он просто общался с кем-то из этих знающих.

— Возможно. Но в его окружении в настоящий момент таких нет. За исключением нас, конечно.

— Логично. Но не забывай, что такие знакомые могли быть в его прошлом, еще до поступления в институт, — Пётр Сергеевич повернулся к другому участнику совещания. — Что скажешь, Константин? Что удалось выяснить по прошлому Свояка?

— Ну, всего, конечно, выяснить не удалось. Четыре дня — срок небольшой. Правда, и городок тот тоже не мегаполис. Население всего пятьдесят тысяч, все на виду, большинство знакомы друг с другом с детства. Так что кое-какую информацию раздобыть удалось. Причем, весьма любопытную.

— Что ты имеешь в виду?

— Во-первых, среди молодежи Свояк оказался фигурой известной. Играл в школьном ансамбле и даже выступал на сцене в нескольких местных клубах. Так что многие его знают. Плюс спортом увлекался немало, участвовал в разных соревнованиях, выезжал в другие города в составе юношеских команд.

— По каким видам?

— Баскетбол, плавание, волейбол, спортивное ориентирование, охота на лис, пожарное многоборье. Вы, Петр Сергеевич, наверное, удивитесь, но ни настольный теннис, ни стрельба, ни, тем более, бильярд там ни разу не фигурировали.

— Уже удивлен. А что во-вторых?

— Во-вторых, при всем при том, школу он окончил с золотой медалью и дважды был победителем областной олимпиады по математике.

— Это-то как раз и не удивительно, в их институте таких полно.

— Тут дело в другом. Из бесед с учителями и тренерами я понял, что со старшими по возрасту он сходился с трудом. Нелюдимом, конечно, не был, но при общении со взрослыми чаще всего тушевался, можно сказать, варился в собственном соку и больше интересовался учебой, нежели общением с другими людьми. Плюс английский язык, о котором мы здесь говорили, не был для него особым приоритетом. Знал он его не лучше сверстников-одноклассников.

— А как насчет женского пола?

— Своей девушки у него не было. Это подтверждают все, с кем я общался.

— М-да, интересная выходит картина, — генерал сложил руки в замок и ненадолго задумался.

— Значит, говоришь, ни в бильярде, ни в теннисе, ни в стрельбе особых успехов у Свояка ранее не наблюдалось? — спросил он через десяток секунд.

— Не наблюдалось, — кивнул Константин. — Особенно, что касается бильярда. Свояк регулярно посещал клуб ремонтно-механического завода и, по словам завсегдатаев, звёзд с неба не хватал. Играл на любительском уровне.

— Совсем интересно, — покачал головой Петр Сергеевич. — И ни черта не понятно.

— Так, может... может, он просто не тот, за кого себя выдаёт? — озвучил, наконец, Ходырев давно напрашивающийся вывод.

— Может, — кивнул генерал. — И именно это должно сейчас стать нашей главной задачей.

— В Москве сейчас находятся двое его одноклассников. Один учится в Горном, вторая — в МИСиСе. Можем попробовать организовать очную ставку, — предложил с ходу майор.

— Дельная мысль, — согласился Петр Сергеевич. — Только не очную ставку, а обычную встречу. Типа, давно не виделись, захотелось заново пообщаться, узнать, кто как устроился, как жизнь, как дела.

— Хорошо. Тогда я займусь подготовкой.

— Займись. И ты, Михаил, тоже не расслабляйся...

— Петр Сергеевич, совсем забыл, — неожиданно хлопнул себя по лбу Смирнов. — В пятницу в бильярдной еще один интересный случай произошёл.

— Какой?

— Свояк решил сыграть в Спортлото и сумел вовлечь в это дело наших армейских.

— Ну, решил и решил, что в этом странного?

— Да, понимаете, в чем проблема. У меня, вот и Константин Николаевич не даст соврать, сложилось ощущение, что всё это неспроста. Вроде бы и случайно всё получилось, но мне отчего-то кажется, что Свояк действовал не по наитию, а по заранее написанному сценарию. Целый спектакль разыграл с заполнением одного-единственного билетика. Причем, у меня лично чувство такое, что этот билет обязательно выиграет.

— Даже так? — удивился Пётр Сергеевич, переводя взгляд на Ходырева.

— Всё так. Я с Мишей согласен, — подтвердил тот. — Вот числа, которые были в билете.

— А может, и мне в этой игре поучаствовать? — пошутил генерал, глянув на переданный ему листок с цифрами. — Глядишь, тоже обогащусь на пару со Свояком. А? Как считаете?

— Да мы уже думали на эту тему, — улыбнулся Ходырев. — Но решили соблюсти субординацию и сначала вам доложиться.

— Это правильно, что доложились, — усмехнулся Петр Сергеевич. — Однако игры мы пока что отставим и просто посмотрим на результат. А сейчас, товарищи офицеры, я жду от вас откорректированных планов по работе со Свояком. Крайний срок — завтра к утру. Вам всё понятно?

— Понятно, товарищ генерал.

— Сделаем...

Глава 7

— Хорошо, что сегодня суббота и на работу идти не надо, — томно потянулась Лариса и с хитрецой посмотрела на сидящего напротив мужчину. — Слушай, Шур, а может тебе еще яичницы приготовить? Или, например, картошки пожарить? Я её хорошо готовлю, мне говорили. С лучком, со шкварками. А?

— Можно, конечно, — улыбнулся Синицын, отхлебывая из кофейной чашки. — Только у меня картошки нема.

— Жаль, — покачала головой девушка. — А кофе, я вижу, тебе совсем не нравится.

— Почему не нравится? Нравится, — возразил профессор. — Просто я больше предпочитаю чай, а не кофе.

— Да? Ты, наверное, просто никогда не пробовал настоящего кофе. Чтобы из джезвы, с пенкой. А на гуще потом еще погадать можно. Знаешь, как интересно?

— Ну, если ты меня к себе пригласишь, попробую обязательно, — усмехнулся ученый, отставляя в сторону чашку.

— Не, лучше я всё сюда принесу. Буду тебя здесь просвещать, а то ведь так и останешься гастрономическим неучем, — рассмеялась Лариса.

— Можно и здесь, — улыбнулся Синицин.

Девушка ему не просто нравилась — она его буквально с ума сводила. Странно, конечно — через три года шестой десяток пойдет, а мысли как у сопливого пацана. Только и думает, что о ней. Даже теоретическая физика уходит на второй план, когда рядом Лариса. А когда её нет — на сердце сплошная тоска, как-будто полжизни из него вырвали, да так и оставили, наплевав на последствия.

И почему она ему раньше не встретилась? Лет двадцать или тридцать назад, пока еще был молодым, пока еще кровь в жилах бурлила и не надо было задумываться о будущих неурядицах. Почему её пришлось ждать так долго?

"Мечта, а не женщина", — Синицын блаженно прикрыл глаза, вспоминая прошедшее.

Неделю назад они с Ларой весь вечер гуляли по парку, потом долго сидели в кафе и... профессор так и не смог решиться на что-то большее. Ни пригласить даму к себе, ни самому напроситься к ней в гости. Во вторник и среду они снова встречались, и доктор наук опять "опростоволосился" — проводил Ларису домой, но предпринимать ничего не стал. Побоялся показаться навязчивым. Только вчера он, наконец, пересилил себя — предложил девушке посмотреть, как живут "старые холостяки". И, как оказалось, поступил абсолютно правильно. Чего они только не вытворяли сегодняшней ночью. Синицын даже представить не мог, что ещё способен на "подвиги". Лара казалась неутомимой, да и он ни капли не отставал от неё. Откуда в организме столько тестостерона взялось, фиг знает. Видимо, правы были поэты, написавшие в оные времена о том, что "любви все возрасты покорны" и что это она "во всём виновата, то-то и оно". В любом случае, Александр Григорьевич ни о чем не жалел и был готов к продолжению романа с этой фантастической женщиной...

— Слушай, Шур, а давай мы сегодня куда-нибудь съездим, — неожиданно предложила Лариса. — У меня ведь машина есть. Прокатимся на Плещеево озеро или, например, в Суздаль. Я там никогда не была, а очень хотелось бы. Снимем номер в гостинице или гостевой домик. Завтра же всё равно воскресенье. Уедем из этой дурацкой Москвы, отдохнем на природе, проветримся. А? Как считаешь?

— Да я бы и с радостью, но... — Синицин огорчённо развел руками. — Ты понимаешь, у меня сегодня встреча назначена. Очень важная, никак не могу ее пропустить.

— Ну вот, только подумаешь о чем-то хорошем, так сразу дела. Нет-нет, ты не подумай, я ни на чем не настаиваю. Просто мне очень жалко терять такие хорошие выходные.

— Да нет, это ты меня извини, — принялся оправдываться ученый. — Если бы я заранее знал, что мы... что у нас... ну, ты сама понимаешь...

— Ладно, проехали. Ничего страшного, — улыбнулась девушка и погладила профессора по руке. — Ты замечательный. И я все понимаю. Отложим поездку на следующие выходные, если ты, конечно, не против.

— Я только за. Поедем, куда захочешь. Хоть на край света.

— Здорово! — Лариса поправила запАх у халата и, прищурив глаза, внезапно поинтересовалась. — Слушай, а что это у тебя за встреча такая в выходной день? Или это какая-то тайна, о которой нельзя говорить?

— Ну почему обязательно тайна? — пожал плечами профессор. — Я сегодня встречаюсь со своим коллегой. По чисто научным делам. Будем обсуждать одну экспериментальную установку.

— Ух, ты! Как интересно! А этот коллега, случайно, не женщина?

— Нет, не женщина, — засмеялся Синицын. — Более того, этот мой коллега раньше служил в ФСБ.

— Еще интереснее, — глаза у Ларисы неожиданно заблестели. — Значит, у вас там будет что-то очень секретное, да?

— Конечно, секретное. Такое секретное, просто жуть, — Шурик приложил палец к губам, по-заговорщицки огляделся и прошептал замогильным голосом. — Об этом нельзя говорить. Каждому, кто узнает о наших секретах, грозит пожизненное заключение в подвалах Лубянки.

Девушка прикрыла в притворном ужасе рот, а затем, перегнувшись через кухонный стол, прошептала в ответ:

— Больше всего на свете я люблю выпытывать чужие секреты. И пусть меня постигнет за это страшная кара.

"В конце концов, почему бы и не рассказать? — подумал Синицын. — Там ведь и вправду нет особых секретов. Про Андрея и путешествия во времени я ей, конечно, не расскажу, но вот про всё остальное..."

Профессор наклонился к Ларисе и, "грозно" нахмурившись, приступил к "таинству кваркового посвящения":

— Ну, что ж. Если тебя не пугают запретные знания, тогда слушай и не говори потом, что не слышала...

Суббота. 6 октября 2012г.

— Опаздываешь, — покачал головой Смирнов, глянув на появившегося в больничном фойе профессора, а затем на часы.

— Пробки, — пожал плечами Синицын, присаживаясь рядом с "чекистом".

— Пробки? В метро? — поднял бровь Михаил.

— Да нет, меня сюда на машине подбросили.

— Такси?

Учёный неожиданно покраснел.

— Знакомый один... то есть, это... знакомая.

Смирнов пристально посмотрел на "коллегу".

— Надеюсь, про наши дела этой твоей знакомой ничего неизвестно?

— Ну что ты? Конечно, нет, — замахал руками Александр Григорьевич. — Она просто меня подвезла. Ей всё равно по дороге. Высадила на той стороне Сущёвки, а про больницу я ей ничего не рассказывал.

— Смотри, Шура, — погрозил пальцем Смирнов. — Женщины существа наблюдательные. Ты им можешь вообще ничего не рассказывать, а они всё одно будут в курсе.

— Да это понятно. Но сегодня и, правда, всё получилось случайно. Я никого ни о чём не просил. Просто она сказала, что едет в центр, вот я и...

Довести мысль до конца Синицыну не удалось. В больничном холле появилась супруга Андрея.

— Ну? Что у нас сегодня плохого?

— Добрый день, Жанна, — поднялся с диванчика Михаил.

— Здрасьте, — кивнула она одновременно и фээсбэшнику, и профессору.

— Привет, Жанн, — вскочил со своего места Синицын. — А мы думали, ты опоздаешь.

— Индюк тоже думал, но главного для себя так и не выяснил, — отозвалась женщина, усаживаясь в обитое дерматином кресло. — Так всё-таки, что за спешка такая? Чего хотели?

— Да, собственно, ничего особенного, — развёл руками Смирнов. — Просто хотели поделиться с тобой новостями?

— Надеюсь, хорошими?

— Ну-у, как сказать, — протянул Михаил. — Есть новости хорошие, а есть и не очень.

— Давайте сначала плохие, — вздохнула Жанна.

— Плохие, так плохие, — не стал спорить "чекист". — Во-первых, нас выгнали из Курчатовского.

— То есть, как это выгнали?!

— Тему мою закрыли, — вмешался в беседу профессор. — В общем, установку нашу пришлось разобрать.

— Нифига себе! — возмутилась женщина. — И что теперь делать? Андрея только вчера сюда из Склифа перевезли, в одиннадцатую городскую. Я вчера весь вечер договаривалась с докторами насчет режима, а у вас, оказывается, ничего не готово. Полный капец...

— Ну, не совсем капец, — попробовал успокоить её Смирнов. — Просто небольшая заминка. Мы с Шурой решили новую установку собрать. Так сказать, в частном порядке.

— И долго вы собираетесь ее собирать?

— Месяца полтора. Тут всё от денег зависит. Как нужную сумму добудем, так сразу и соберём.

— А сколько надо? — вскинулась Жанна. — В принципе, я могу кредит под залог квартиры оформить.

— Ни в коем случае! — мужчины произнесли это фактически одновременно. После чего быстро переглянулись, и подполковник, подмигнув профессору, объяснил женщине весь расклад. — Денег там требуется порядка восьми миллионов. У нас сейчас имеется около трёх. Остальные, я надеюсь вытащить из стройки под конец месяца. С Рыбниковым я договорился, он возражать не станет.

— Хорошо. Не буду кредит оформлять, — согласилась дама. — Но смотрите, если с деньгами что-то вдруг не срастётся, я вас тогда где угодно достану. Даже не думайте улизнуть. Столько времени потерять из-за какой-то там ерунды...

— Не надо нас доставать, мы никуда не сбежим, — улыбнулся Смирнов. — Ты лучше скажи, как там Андрей? Улучшения есть?