Следующая цель — относительно молодой, обливающийся потом "клиент". В руке у него пистолет. Ствол упирается в щёку дородной тётки. Её буквально трясёт от ужаса. На лице ни кровинки, вот-вот брякнется в обморок. Преступник тоже трясётся. На деле, видать, впервые, не привык ещё к таким передрягам.

— Парень, ты что, дурак? Зачем тебе это? На тебе же мокрухи нет. Бросай ствол и уматывай, тебя не тронет никто. Мать твою! Да что ж ты делаешь, дурик? У бабы ж инфаркт.

По расширившимся глазам бандита чувствую, что слова мои он так или иначе воспринимает. Тётка начинает медленно оседать на пол. Наверное, и вправду обморок. Растерявшийся урка, вместо того, чтоб стрелять, пытается подхватить заложницу — какое-никакое, а всё же укрытие. Рука с пистолетом уходит в сторону.

Бах!

"Минус два!"

Получи, гадёныш, первую ходку. Только не в зону с подельниками, а в морг.

Делаю еще один шаг.

Ух ты, какой типаж! Настоящий абрек. Нос горбом, усов нет, щетинистая борода от уха до уха. Взгляд хищный, хозяйский.

У этого в заложниках девушка. Молодая, красивая. Фигура как у фотомодели.

Понятно, почему кавказец доволен. Не только прикроется, но и полапать успеет девицу. А то и с собой утащит, с него станется.

— Эй, джигит! Ты уж реши как-нибудь, что важнее. Бабу корячить или сперва поединок. Ты же мужчина, а не сопля. Разберёмся, кто круче, того и девка. Ну?! Чего телишься?! Э! Да ты ж не мужик нифига, у тебя же вообще не стоит!

Реакция у противника предсказуемая. Злобно ощерившись, он отрывает ствол от виска красавицы и поворачивает его в мою сторону. Медленно, слишком медленно. Я в этом деле гораздо быстрее.

Бах!

"Минус три!" Сдерживать надо эмоции. Это тебе не баранов в горах пасти.

Всё. Последний противник. По виду, самый опытный и самый опасный. Рецидивист со стажем. Этот на провокации не поддастся. Смотрит холодно, оценивает перспективы. И прячется хорошо. Видно только полголовы, а оружие, скорее всего, в спину заложнику упирает. А заложником у него дед лет семидесяти. На груди орденские планки. Держится молодцом. Чувствуется в нём сила. И дух. Дух несломленного временем ветерана.

С уркой я говорить не хочу.

— Не волнуйся, отец. Всё будет нормально.

— А я и не волнуюсь, сынок, — спокойно отвечает старик. — Я своё уже отжил. Ты на меня не смотри. Стреляй. Если и заденешь меня, то не страшно. Главное, не дай уйти этой мрази. Нечего ему нашу землю топтать.

Говорит, а сам глаза скашивает вниз и вправо. Давай, мол, парень, готовься. Как только рванусь в сторону, так сразу вали урода.

И он действительно бросается в сторону. Причем, настолько ловко, что бандит даже не успевает понять, что случилось. А когда наконец понимает, сделать уже ничего не может. С дыркой в башке особо не пошустришь.

"Спасибо, отец! Молодец, что в живых остался..."

Вытираю льющийся по лбу пот. Опускаю руку с макаровым.

Теперь точно всё! Противники кончились. Как и патроны в пээме.

Наваждение понемногу уходит. Перед глазами опять мишени. Всего лишь мишени — не люди...

— Охренеть не встать, — слышится из-за спины голос Паши.

— Да уж. Дал так дал. У меня так ни разу не получалось.

А это уже Михаил. Странно, ведь он сам мне когда-то это упражнение показывал. Впрочем, чего это я? Это же в будущем было, не здесь.

На плечо ложится чья-то ладонь.

Подошедший Иван Николаевич аккуратно разжимает мне пальцы и вынимает вставшее на задержку оружие. Потом смотрит мне прямо в глаза и тихо интересуется:

— Андрей. А зачем ты кричал во время стрельбы?

Я пожимаю плечами.

— Не знаю. Просто... просто я как-то представил себе, что там и взаправду люди...

Подполковник какое-то время молчит, а затем произносит со вздохом:

— Знаешь, Андрей. Иди-ка ты лучше домой. Водочки тяпни, проспись, а мы уж тут как-нибудь сами... продолжим. Тебе, я думаю, на сегодня хватит... Так, мужики?

Он поворачивается к остальным.

Остальные не возражают. Я, в общем, тоже. Поскольку и впрямь устал. Устал не физически — морально. Выпили меня досуха все эти видения будущего. Нашего, увы, будущего...

От переживаний я отошел только на улице, на полдороге в общагу. Более-менее успокоился и привел в порядок разбегающиеся тараканами мысли. "Ну что ж, отстрелялся вроде неплохо. Будет теперь товарищам офицерам над чем подумать. Новую порцию информации я им подкинул. И это есть хорошо..."

Аккордную работу мы закончили точно в срок. Тютелька в тютельку. Успев и рабочее место убрать, и инструменты почистить от песка и раствора.

— Вострим лыжи? — первым делом поинтересовался Синицын, вытирая рукавом пот и кивая в сторону дверного проема.

— Балда. Мастеру надо сначала проставиться.

— Точно, — хлопнул себя по лбу Шурик. — Я тогда побегу.

Приятель метнулся к лестнице, а я, подхватив лопаты и ведра, не спеша двинулся следом.

По-новой мы с ним пересеклись уже на выходе из здания. В руках у Синицына была обыкновенная пластиковая канистра (до того он прятал ее в подвале, вдали от любопытных глаз и загребущих ручонок)...

— Это что, пиво? Или, может, коньяк? — с подозрением покосился на нас Петрович, открутив у десятилитровой ёмкости крышку и принюхавшись к содержимому.

Шурик растянул рот до ушей.

— Квас, Петр Петрович. Мы ещё маленькие, нам пиво не наливают.

— Ради такого случая могли бы и расстараться, — пробурчал Петрович с явным разочарованием в голосе.

— Да ладно тебе, Петрович. Квасок заместо рассола пойдет, — ухмыльнулся присутствующий в прорабской Иваныч. — Сам знаешь, нам завтра процентовки подписывать.

— Это верно, — вздохнул "хозяин площадки", поворачиваясь к дяде Коле. — Они там как, всё закончили?

— Всё.

— Тогда доставай обходной.

Мастер по очереди расписался в двух обходных листах, передал их нам, после чего вручил лично мне небольшую книжечку цвета беж:

— Держи, Андрей Батькович. Заслужил. И это... короче... поздравляю тебя с присвоением строительного разряда.

— Спасибо.

Я раскрыл свеженькое удостоверение.

"Штукатур 3-го разряда".

— А почему штукатур?

— А я почём знаю? — пожал плечами Петрович. — Это ж не я, это кадровики написали. Им без разницы, что слесарь, что каменщик, что штукатур.

— Понятно.

— А нам это, зарплата какая-нибудь полагается? — бесхитростно полюбопытствовал Шурик.

Мастер с Иванычем переглянулись.

— Вопрос правильный. От каждого по способностям, каждому по труду. Работы я вам на всю бригаду закрыл. Всё по ЕНИРам, чин-чинарём. Шестьсот семьдесят три рублика на одиннадцать человек.

— Это значит, по шестьдесят одному на каждого, — быстренько подсчитал приятель. — Здорово! А где получать?

— Понятия не имею, — почесал затылок Петрович. — Договор у нас с институтом. Деньги туда переправят. Зайдёте у себя в бухгалтерию, спросите.

— У-у-у, — Синицын разочарованно выдохнул.

Он, видимо, полагал, что зарплату можно получить прямо здесь и сейчас. Рассеивать и дальше его иллюзии я не стал. Хотя знал, что на всё заработанное обязательно наложит лапу наш комитет комсомола, и "живых" денег никто из нас не увидит...

— Ну что ж, поздравляю вас с окончанием практики, товарищи студенты, — подытожил разговор мастер. — Если из института выгонят, милости прошу к нам на стройку...

По возвращению в общежитие, Шурик заперся у себя в комнате. Наши с картошки ещё не приехали — если мне не изменяет память, должны прибыть к вечеру. То есть, было время и в блоке прибраться, и ботинки, что мы позаимствовали у Володи Шамрая, почистить, помыть и вернуть на законное место. Вроде как и не пользовались.

Покончив с "первоочередными" делами, я переоделся в цивильное и направился на переговорный пункт, который располагался в соседнем от института квартале. Вошел внутрь, отстоял небольшую очередь, заказал "межгород".

В кабинку меня "пригласили" через пятнадцать минут. Разговор с родителями оказался не слишком длинным. Мама, естественно, поинтересовалась здоровьем, как кормят в столовой, в очередной раз посетовала на то, что я зря не пошёл в инженерно-строительный. Там и учиться попроще, и традиции семейные поддержал бы. Взявший после нее трубку отец спросил, не надо ли денег прислать. Я в ответ заверил его, что с финансами всё путём. Во-первых, стипендию уже получил, целых пятьдесят пять рубликов, а во-вторых, от той сотни, которой они меня снабдили в дорогу, осталась тридцатка. Так что никаких финансовых затруднений на данный момент я не испытываю. Про деньги, заработанные на бильярде, благоразумно упоминать не стал: азартные игры родители не одобряли...

Когда заказанные десять минут истекли, я вышел из переговорной кабины и переместился к имеющемуся в помещении таксофону. Опустил в приёмную щель двушку и набрал до боли знакомый номер.

— Алло! — послышался из наушника голос Жанны.

— Привет!

— Это Андрей, — я приблизил к губам микрофон и прикрылся ладонью, чтобы никто не подслушивал. — Если помнишь, неделю назад в электричке.

— Да-да. Помню. Ты почему не звонил? — строго поинтересовались в трубке.

"Ну вот, узнаю свою жёнушку. Едва познакомились, а она уже наезжает".

— Да я всю неделю работал. Практика. Только сегодня вырвался.

— А-а, ну тогда ладно, — подобрела Жанна.

— Я это... чего звоню. Может, мы встретимся где-нибудь?

— Давай. А где?

— Через полчасика возле ДК.

— Какого ДК?

— Который "Вперёд".

— Хорошо. Поняла.

— Буду ждать.

— Ладно. Подойду через полчаса.

— Тогда до встречи.

— Пока.

Повесив трубку, я вышел на улицу. До дома культуры идти минут десять. Погода хорошая, градусов пятнадцать по Цельсию, не жарко, не холодно. А ещё солнышко светит. В общем, вечер обещает быть томным. Если конечно сам ничего не испорчу...

Жанна опоздала на пять минут. Это даже нельзя назвать опозданием. В отличие от подавляющего большинства дам, она всегда приходила вовремя. Ну, то есть, почти вовремя.

— Привет! — поздоровалась она, слегка наклонив голову и стрельнув глазами. — Давно ждешь?

— Да нет, — предсказуемо соврал я. — Сам только что появился.

День еще не закончился. Было довольно светло и друг друга мы смогли очень хорошо рассмотреть. Про себя говорить не буду, а Жанна, по-моему, выглядела замечательно. Джинсы, кроссовки (не "адидасы" как у меня, но тоже... "не нашего производства", кажется, чешские), приталенная "космическая" ветровка. С одной стороны, неброско и без особых претензий, но сидит на ней просто отлично. И фигуру подчеркивает. А косу свою она заплела на "французский манер". Когда только успела? Времени-то было — всего ничего.

— Что будем делать? Куда пойдём?

Этот простой вопрос застал меня буквально врасплох. Вроде и мысли были, в кино, к примеру, сходить или в кафе заглянуть, а вот здрасьте-пожалуйста. Как только увидел свою будущую супругу, так всё сразу из головы и вылетело.

— Эээ...

— А давай за линию сходим, — предложила внезапно Жанна. — Там аттракционы разные, их вроде ещё не закрыли.

— Давай, — выдохнул я с облегчением.

Придумывать ничего не потребовалось — Жанна взяла инициативу в свои руки.

До железки мы добирались почти полчаса. Спешить было, в принципе, некуда. Шли себе потихоньку, болтали о том, о сём. Под руку меня будущая женушка не брала. Наверное, скромничала. Да и я, признаюсь, сближение не форсировал. Чувствовал себя несколько скованно, словно и не было у нас совместно прожитых лет. Оно и понятно — здесь не там. Даме еще и семнадцати нет, и не знает она пока, что в будущем предстоит, оценивает кавалера, прикидывает, как лучше себя вести. "Ну да, всё правильно, не стоит вешаться на шею первому встречному. Может, он совсем не тот, кто ей нужен". Короче, держались мы на "пионерском расстоянии" друг от друга. Хотя и рядом, этого не отнять, и разбегаться ни в коем случае не собирались. Интерес был взаимный. И, судя по всему, немалый...

Увы, парковые аттракционы оказались закрыты. Только сейчас вспомнилось, что территорию за железной дорогой власти уже передали Москве и, значит, обслуживать эту зону городские хозяйственники больше не будут.

— Жалко, — выдохнула с сожалением Жанна, разглядывая полуразобранную веранду танцевальной площадки. — Тут даже сторожа нет.

— Так это же хорошо, — не согласился я.

— Почему хорошо?

— Билеты теперь покупать не нужно.

— Ты думаешь? — прищурилась девушка.

— Конечно. Карусели есть, билетеров нет. А заборы для нас не проблема. Ну что, пошли?

Я протянул ей руку.

— Пошли, — тряхнула косой будущая мадам Фомина.

Через решетчатый невысокий забор мы перебрались на раз-два. Я его перемахнул почти без напряга, после чего помог перелезть спутнице. Наверное, надо было сначала её подсадить, а уж потом самому, однако что вышло, то вышло. Хорошо, что Жанна девушкой оказалась спортивной, и на скорость преодоления преграды моя промашка особо не повлияла.

— Здорово! — весело произнесла "супруга", спрыгнув на землю. — Не думала, что так можно.

— Это еще не всё, — ухмыльнулся я, глядя на ее раскрасневшееся лицо.

— Будем запускать карусели? — рассмеялась Жанна.

— Нет, вручную раскрутим.

Первая "незаклиненная" карусель отыскалась поблизости. Обычные штанги с самолётиками на концах. Мы принялись раскручивать эту "вертушку" и запрыгивать на ходу в "кабинки пилотов". Время от времени кто-то из нас соскакивал на дощатый помост и придавал вращающейся конструкции дополнительное ускорение. Жанна веселилась вовсю. Я, к моему искреннему удивлению, тоже. Никак не думал, что будет так весело. Вроде не мальчик уже, за плечами полтинник без малого, а всё туда же — никак в детство не наиграюсь. Или это моё "молодое" сознание так действует-влияет на организм? В любом случае, останавливаться желания не было. Хотелось и дальше крутить и крутить эти дурацкие аэропланы и радоваться, глядя на заливающуюся смехом спутницу.

Накрутившись вдоволь, мы перешли к следующему аттракциону. Опять карусель, только уже с сиденьями. И не на штангах, а на длинных цепях, свисающих с упирающихся в металлическую дугу труб. На этот раз Жанна не стала участвовать в "разгоне" системы. Просто уселась на одну из сидушек и принялась раскачиваться на ней, стараясь достать меня, тянущего по кругу соседнюю. Иногда это у нее получалось, и она сразу же говорила: "Оп! Не успел, не успел. Я выиграла!"

И хотя уворачивался я гораздо чаще, всё равно по итогам игры спутница заявила, что я побежден и, значит, должен ей, как минимум, три желания. Почему именно три и почему должен (мы ведь не спорили), она конечно не объяснила.

Карусели наскучили нам минут через двадцать. Новой забавой стали качели-лодочки. Я быстро отыскал нужный рычаг, снял механизмы со стопора, и, запрыгнув вслед за Жанной в одну из лодок, принялся за раскачку. На пару мы раскачали эту лодку до такой степени, что едва не вылетели из нее на очередной "петле". Я даже испугался немного. Спутнице же моей всё было нипочём. "Ещё! Еще! Давай! Здорово!" — вскрикивала она раз за разом, словно хотела прямо сейчас улететь в покрытое звездами небо.