— Осторожно, установка, — ровным голосом предупредил командир. — Слишком большие разрушения... Не имеет смысла всё это восстанавливать. На твоём месте я вообще бросил бы эту нелепую тяжеловодную схему. От неё больше проблем, чем пользы.

Гедимин втянул воздух сквозь зубы и приготовился резко ответить, но Константин ещё не договорил.

— Почему ты не применишь графитовую схему Канска?

Ремонтник изумлённо мигнул, пристально посмотрел северянину в глаза, — тот не шутил и всерьёз ждал ответа. Гедимин мигнул ещё раз.

— В тяжеловодной выход больше, — ответил он, решив оставить фырканье и грубости на потом. — Я знаю схему Канска. Она громоздка и малоэффективна.

— Откуда ты её знаешь? — спросил Константин. Гедимин вскинулся, ожидая подвоха, но вопрос был задан спокойно, без издёвки.

— В Лос-Аламосе показали, — ответил он. — Я учился там, если помнишь.

Константин хмыкнул.

— Понятно. В Атлантисе не всё знают. И тем более — не всему учат. Тебе показывали базовую схему полуторавековой давности. С современной она не имеет почти ничего общего. Только графит и уран не изменились. Ты думаешь, вот это... — он кивнул на плутониевую установку. — Это — базовая тяжеловодная схема? На базовой ты и грамма не наработал бы. Так вот графитовая изменилась не меньше.

Гедимин заинтересованно сощурился. Ему было не по себе — Константин сегодня вёл себя странно — но любопытство пересилило опасения.

— И где мне искать эту... усовершенствованную схему? Свои технологии северяне в сеть не выкладывают, — криво усмехнулся он.

Константин внимательно посмотрел на него и странно шевельнул углом рта.

— Я покажу. Проблема только в графите нужного качества. Не думаю, что "Вестингауз" с нами поделится.

— Я умею делать графит, — сказал Гедимин. — Нужно время, некоторые материалы и много органики. Я уже делал графит для реактора. К урану потом были претензии, к графиту — нет.

Константин едва заметно усмехнулся.

— Я помню. Изучал материалы дела. Вы тогда едва не провернули грандиозный проект. Чья помощь нужна, чтобы получить графит?

— Свяжись с Ведомством, — ответил Гедимин, задумавшись на секунду. — Нужно очень много органики. Лучше всего — антрацит. Бурый уголь — хуже, но можно очистить. Если нет — битум... сгодятся даже опилки, но возни будет много. Нужен углерод. Чем больше, тем лучше. Я прикину, что ещё потребуется.

— А я пока вспомню схему, — сказал Константин. — Лично не пользовался, но видел вблизи. Органику постараюсь добыть. Что насчёт помощников? Я могу отдать тебе своего лаборанта, и в городе есть желающие пойти к тебе. Если надо, завтра приведу хоть десяток. Филки, но толковые.

Гедимин болезненно поморщился — невидимый обруч снова надавил на грудь.

— Нет. Не тащи сюда никого. Одного трупа достаточно.

Константин протянул руку к его плечу, но сармат стоял слишком далеко, и рука, не дотянувшись, опустилась.

— Ты ни при чём. Перестань себя травить. От этого пользы не будет.

...Чертежи получались медленно, с трудом, — но безкислородная графитовая печь была всё же проще устроена, чем гипотетический ирренциевый реактор, и через пару часов Гедимин посмотрел на готовые наброски почти без отвращения. До обеда оставалось ещё немного времени — как раз набросать список материалов и ещё раз обсудить предстоящую работу с Хольгером. Химик выглядел удивлённым — и долго мигал, когда услышал о совместных разработках Гедимина и Константина — но несколько советов дал. После этого список материалов пополнился ещё несколькими позициями, и ремонтник отдал его командиру и сел к пустому верстаку — ждать обеда и читать почту.

Первым, что он увидел, было последнее письмо от Герберта Конара, — оно пришло позавчера. "Я не знаю, чего сейчас во мне больше, — радости или изумления," — прочитал Гедимин и растерянно мигнул. "Я очень хорошо знаю, что именно могло произойти с нашим коллегой. Он изумительно легко отделался, и я не могу дождаться, когда он сам об этом напишет. Боюсь даже сообщать об этом радиобиологам, — меньше всего я хочу, чтобы Гедимин стал материалом для их опытов, а некоторые исследователи склонны чрезмерно увлекаться..."

Ремонтник весело хмыкнул — учёный из Лос-Аламоса повторял его мысли почти дословно. "Он рад, что я выжил," — Гедимин повторил это несколько раз и недоверчиво покачал головой. "Он беспокоился обо мне. Так же, как Хольгер или Иджес. А ведь никогда меня не видел..."

"Я снова выжил," — написал он, открыв форму ответа. "Надеюсь больше так не вляпываться. Эти ожоги ещё болезненнее тех, что я получил раньше, и долго не заживают. Но, кажется, я крыса с иммунитетом. Не говорите обо мне Штиберу. Лучше расскажите о красном свечении. Кто-нибудь ставил под него зелёные мишени? Что получилось?"

20 марта 44 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Запахи окалины, флюса и припоя расползались по лаборатории и, несмотря на мощную вытяжку, просачивались даже в коридор, — Хольгер, заглянувший через порог, тут же раскашлялся и поправил респиратор.

— Осторожнее там! — крикнул он Гедимину. Тот, не обернувшись, отвёл в сторону одну руку и жестом показал: "Всё под контролем".

Работа над графитовой печью продвигалась стремительно; сармат получил необходимые материалы вчера, сегодня с утра дополнил их деталями, найденными в ящике у магазина Грегори, — оставалось только собрать конструкцию воедино. Изящной и красивой она не была, но за жаропрочность и устойчивость Гедимин мог поручиться. Её поставили в совершенно пустом помещении через стенку от хранилища, — больше сармат не рисковал ставить химические агрегаты рядом с ядерными.

Из коридора, пробиваясь сквозь две пары массивных дверных створок, доносился частый грохот — работала шаровая мельница, наскоро собранная Гедимином из того, что не пошло на графитовую печь, и откуда-то добытых Кененом окатанных кусков гранита. "Не самый лучший материал," — сказал Гедимин учётчику, получив тяжёлый пакет с камнями. "Прочнее природа не придумала," — ответил ему Кенен. Сармат очень надеялся, что сырьё в итоге не будет смешано с осколками мельничных шаров. Сейчас за механизмом присматривал Линкен, и при малейшей проблеме он должен был подать сигнал. До сих пор от него не было никаких сообщений.

Иджес согнул и скрепил ещё два стальных листа; Гедимин, посмотрев на них, жестом велел опустить их немного ниже и поднёс руку в ремонтной перчатке к будущему шву. Металл заскрипел под шлифующим валиком и зашипел, медленно краснея. Горячий воздух лизнул руку сквозь две перчатки и ушёл вдоль листов вверх, мимо Иджеса, в вытяжную трубу.

— Уф-ф! — механик подался в сторону, пропуская поток жара; его руки при этом не шевельнулись — он крепко держал листы. — Эй, атомщик! Я высушен, как дохлая рыба на берегу! Ты не думаешь, что нам пора охладиться?

— Закончим ярус — пойдём, — отозвался Гедимин, недовольно щурясь. За работой он не чувствовал ни жары, ни усталости, ни боли, но теперь, после слов Иджеса, он и сам заметил, что скирлиновые перчатки прилипли к потным рукам, испарина стекает по надбровным выступам и просачивается под респиратор, да и стоять на коленях, вытянув руки вверх, не так уж удобно. "Ярус на высоте роста филка," — подумал Гедимин, перенося вес на другую ногу. "Айрону тут было бы проще."

Не вспоминать о лаборанте он ещё не мог — каждое утро, когда он видел у ворот завода двоих филков в белых комбинезонах, в груди просыпалась ноющая боль. Сейчас ощущения были схожими; сармат дождался, когда сварной шов начнёт остывать, поднялся на ноги, стянул нагревшуюся перчатку и незаметно провёл ладонью по рёбрам. Кожа и на руках, и на груди была мокрой, и Гедимин недовольно сощурился — кажется, он опять слишком увлёкся и забыл о технике безопасности...

В душевой Иджес, запрокинув голову, ловил ртом воду. Гедимин протянул ему один из контейнеров с подсоленным раствором. Утолить жажду удалось не сразу — первая порция жидкости вышла через кожу, едва-едва охладив тело.

— Закончим после обеда, — сказал Гедимин. — Выдержишь? Линкен может подменить тебя.

Иджес оглядел его с ног до головы и обиженно фыркнул.

— Хочешь сказать — ты выдержишь, а я уйду? Ну уж нет!

— Я не хочу, чтобы ты надорвался, — сказал Гедимин. — Это была моя выдумка, мне с ней и работать. А ты нужен нам живым.

Иджес фыркнул ещё выразительнее.

— А ты — дохлым? Если такой разговор, — мы с Линкеном отправим тебя отдыхать и закончим всё сами.

Гедимин изумлённо мигнул.

В душевую заглянул Амос, увидел сарматов, слегка смутился и опустил взгляд.

— Константин спрашивает, всё ли в порядке! — прокричал он, не заходя в помещение. — Альваро уже ушёл за едой!

— Давай на выход, — сказал Гедимин Иджесу. Кожа сармата уже достаточно охладилась, чтобы из красноватой стать почти белой. Окончательно побелеть ей не удалось — лучевой "загар" подкрасил её серым, как будто сармат вывалялся в пыли.

— Ну что? — спросил Константин, увидев на пороге Иджеса и Гедимина. — Хольгер уже боится за ваши лёгкие.

Гедимин потянул респиратор за ремешок и слегка покачал им, показывая командиру, что не забывает о средствах защиты.

— Смотри на экран, — Константин встал так, чтобы монитор телекомпа был виден только ему и Гедимину, аккуратно оттеснив Иджеса плечом. Механик фыркнул, но Гедимин посмотрел на него, и он отошёл в сторону, что-то бормоча себе под нос.

— Канская схема? — вполголоса спросил ремонтник, глядя на экран и чувствуя, как в груди разрастается невидимый горячий сгусток и растекается по телу. — Настоящий ядерный реактор...

— Практически да, — кивнул Константин. — Из таких устройств выросла атомная энергетика. Вам в Лос-Аламосе могли этого не объяснять, но до сих пор любой реактор Севера имеет два режима работы. Это сооружение — только один. Полноценный реактор мы не потянем. Запомнил схему? Теперь прочитай параметры. Мы возьмём по минимуму, у нас маленькое помещение.

— Ему, видимо, нужно серьёзное охлаждение... — пробормотал Гедимин, впитывая с экрана каждую цифру. "Канская схема" стояла перед глазами — стоило опустить веки, и она выстраивалась из светящихся линий посреди темноты.

— На это уйдёт много времени, — сказал Константин. — Возможно, полгода. Но работает реактор быстро. Недостатка в плутонии не будет. А что нового у тебя? Думал о новых схемах?

Гедимин досадливо сощурился и покачал головой.

— Всё сводится к одному. У слоек маленький выход, смеси разрушаются изнутри. Пока это можно вымести щёткой и собрать в кювету, одно дело, но когда будет построен реактор...

Он резко мотнул головой.

— Возможно, выход можно увеличить как-то иначе, — сказал Константин. — Какие воздействия ты опробовал? Электронную пушку? Поток нейтронов? Может, делу помог бы обстрел тяжёлыми ядрами? Или реакция в расплаве пошла бы быстрее? Или добавить давления? Если эта реакция сродни термоядерной, давление может быть очень важно. А если взять за основу плазму?

Гедимин изумлённо мигнул, с трудом удержался от того, чтобы вслух назвать себя идиотом и ударить по лбу, кое-как выровнял дыхание и криво усмехнулся.

— Ты... очень помогаешь. Спасибо. Я испытаю всё.

"У людей это как-то получается," — думал он десять часов спустя, когда лежал на холодном камне у восточного побережья Атабаски и мысленно выстраивал чертежи новых экспериментальных установок. "Не перебирая варианты, увидеть среди них наилучший. Увидеть четвёртый там, где предложены три. Возможно, у Герберта выйдет именно так. Возможно даже, уже вышло. А мне придётся работать по-сарматски — простым перебором. И я переберу все варианты, пока не наткнусь на что-нибудь дельное..."

30 марта 44 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Уже две недели сарматам выдавали только летние комбинезоны, а в пассажирских глайдерах "Вестингауза" выключили отопление, но ещё не включили дополнительную вентиляцию. Снаружи было много воды и суетящихся роботов-уборщиков, очищающих трассу от лесного мусора. Один из них сидел на глайдере и вытирал окно, поминутно заливаемое дождём. Гедимин, прижатый толпой сарматов к иллюминатору, смотрел то на стекающую воду, то на манипуляторы робота, то на яркие пятна зданий, мелькающие за стеклом. Строить все постоянные конструкции из ярких материалов, кажется, было вменено в обязанность всем корпорациям, работающим в Ураниум-Сити; то же самое сармат видел в Порт-Радии, и Кронион в письмах из Цкау описывал ту же картину, хотя африканская пыль пачкала яркие стены ещё сильнее, чем канадская весенне-осенняя жижа. В относительно спокойные цвета были окрашены только предприятия "Вестингауза", но и их сложно было не заметить среди сарматских бараков и дикой флоры.

За окном потянулось ограждение авиационных цехов "Локхида"; Гедимин равнодушно посмотрел на него — и, вздрогнув, развернулся и впился в него пристальным взглядом. Сармат, которого он зацепил локтем при развороте, крепко ткнул его кулаком в спину, но ремонтник только передёрнул плечами. Ограда, ещё вчера вечером вертикальная, сегодня изогнулась плавной дугой, будто её подвергли сильному равномерному давлению по всей длине и высоте. Гедимин удивлённо мигнул.

— Линкен!

Недовольный сармат-сосед, что-то сдавленно прошипев, попятился в толпу. Линкен тронул Гедимина за плечо.

— Что там? Здесь или снаружи?

— Видишь ограду? — вполголоса спросил ремонтник. Линкен присмотрелся и хмыкнул.

— Антиграв, — прошептал он, крепко сжав плечо Гедимина. — А ты ничего не упустишь... Так и есть, барк садился вон туда. А взлетал после манёвров, развернувшись носом во-он к тому ангару. Значит, и здесь для него нашли излишки. Интересно, скоро он прилетит на АЭС?

— А там что? — пожал плечами ремонтник. — Электричество в трюм не зальёшь. А реактор вывозить им не дадут.

Линкен приглушённо хихикнул.

— Кто не даст?

— Я, — Гедимин недобро сощурился.

...Обыски на проходной прекратились, и ремонтник был этому рад, особенно последние несколько дней, когда у него из карманов и из-за пазухи торчала половина ассортимента магазина Грегори. "Эй, теск! Ты что, открыл своё дело — чинишь микроволновки?" — смеялся торговец, когда Гедимин заходил к нему вчера вечером, — до этого он несколько дней отпускал товар молча, но вчера не выдержал. Сармат кивнул, забирая медь, кабели и мощные магниты. На последние центы он взял тюбик горчицы.

— Что сегодня? — нетерпеливо спросил Иджес, пока сарматы ждали Константина, открывающего двери.

— То же, что вчера, — ответил Гедимин. — Ты собираешь последний магнетрон. Я работаю с обсидианом.

— Обсидиан? А твои излучатели? Кто закончит их? — насторожился механик. Гедимин недовольно сощурился — все объяснения были даны ещё два дня назад, но Иджес, как обычно, половину прослушал.

— Не бойся, тебе я их не дам, — буркнул он. — Покрою слоем обсидиана, потом залью рилкаром. Сегодня, возможно, закончу. Надеюсь, ты справишься с ускорителями.

— Ну да, но радий я в руки брать не буду, — нахмурился Иджес.

— С "арктусом" в руках ты ходил, — напомнил Гедимин. — А радий отдельно от "арктуса", значит, брать не будешь...