— Просто хотел узнать, не случилось ли чего, — пожал плечами Кенен. — Раньше Хольгер подходил ко мне каждый месяц — ему всё время нужны были разные реагенты. А последние два месяца проходит мимо, будто меня не видит. Поставщики уже волнуются, Джед. Потерять налаженные каналы так легко... Что-то случилось в вашем центре? Запретили химию?

Гедимин мигнул. "Заметил. Ну да, как он мог не заметить..."

— У Хольгера достаточно реагентов, — сказал он. — Ведомство наладило снабжение. Больше незачем тебя беспокоить.

Кенен пристально посмотрел на него, и его усмешка слегка перекосилась.

— Ведомство? С трудом верится, Джед. Речь о весьма редких реагентах. Я бы ещё поверил в чугунные болванки или ржавые трубы, но неодим или диспрозий... Ты уверен, что Хольгеру больше не нужны мои поставки?

— Уверен, — Гедимин отодвинул его с дороги и пошёл к выходу.

17 декабря 43 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— Айш-ш! — еле слышно зашипела Лилит, ещё крепче обхватив Гедимина; он почувствовал, как её зубы впиваются ему в плечо. Напряжение становилось нестерпимым, солнечное сплетение словно пронизали провода, раскалившиеся от пропущенного по ним тока, и жар волнами стекал к паху, но возбуждение не находило выхода. Сармат стиснул зубы и, не отпуская вырывающуюся самку, на ощупь сдвинул рычаг подачи воды. Сверху ударили холодные струи, и раскалённый ком в солнечном сплетении наконец разжался, напоследок скрутив всё тело серией мощных судорог. Гедимин, пошатываясь, шагнул от стены; сарматы расцепились, и Лилит, запрокинув голову, сползла вниз по гладким фриловым плитам. Она сидела, широко раскинув колени и тяжело дыша, хватала ртом воду и покачивалась из стороны в сторону. Гедимин устоял на ногах, но ещё чувствовал слабость. Напряжение разрядилось и ушло, пульсирующий жар в животе угас, и сармат провёл рукой по солнечному сплетению, выплеснув на кожу ещё горсть холодной воды. С тех пор, как стерилизация и высокие дозы облучения сделали паховые органы практически нечувствительными, основной очаг возбуждения перебрался выше, почти под рёбра, и сейчас, после разрядки, следовало хорошо охладить его, — Лилит уже устала, а других самок сегодня не предвиделось.

— Ну что, легче? — слабым голосом спросили с пола. Сарматка, остыв, села ровно и теперь деловито умывалась. Гедимин осмотрел себя — ничего, кроме испарины, его тело давно не выделяло, а её уже смыл душ.

— Хорошая разрядка, — согласился он, набирая воды в ладони, чтобы умыть лицо. — Встать можешь?

За его спиной послышались смешки. Он, вздрогнув от неожиданности, развернулся и увидел компанию филков. Секунду назад, как казалось сармату, душевая была пуста — между сменами ей редко пользовались — но, судя по ухмылкам и обрывкам фраз, эти существа наблюдали за происходящим довольно долго.

— А, вот как это делается, — сказал один из них, глядя на Гедимина и Лилит. — Сначала орган набухает, а потом сжимается.

— Раза в три, не меньше, — добавил второй. — Не знаю, каково это. Наверное, больно.

— Да, судя по ней — просто наизнанку выкручивает, — щёлкнул языком третий филк, кивнув на Лилит. Самка с резким выдохом поднялась на ноги и показала ему кулак.

— Эй, вы! Нечего пялиться, — она шагнула к филкам. Гедимин молча смерил их хмурым взглядом, и малорослые сарматы, осёкшись, попятились к выходу.

— Откуда их принесло? — недоумевал ремонтник минуту спустя, согреваясь под потоком сухого воздуха в предбаннике душевой. Филки исчезли, и куда они ушли, сармат не знал, но непохоже было, чтобы они зашли помыться.

— Да мало ли их в бараке... — Лилит уже успокоилась и только пожала плечами. — Не бери в голову, атомщик. Услышали звуки, зашли посмотреть.

— Помнится, их делали способными к спариванию, — задумчиво проговорил Гедимин. — Но это, кажется, новая партия.

— Да, судя по всему, это им в новинку, — ухмыльнулась самка. — Но мы их не позовём. Нам и так неплохо. О чём задумался?

Гедимин уже надел комбинезон и нагнулся, чтобы закрепить на ноге сапог, но остановился на полдороге и задумчиво сощурился.

— Тот стержень, который я буду делать... Кажется, я недостаточно учёл газовое разбухание. Что-то надо придумать.

Лилит хлопнула себя ладонью по бедру.

— Атомщик! Что ты прекратишь раньше — дышать или думать о реакторах?!

18 декабря 43 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Очередь на сдачу анализов выглядела длинной, но шла быстро, и уже через десять минут Гедимин подошёл к сармату-медику и подставил руку под кровезаборник.

— "Нова-одиннадцать-один", — привычно назвал он номер. Медик, закрепив на его предплечье устройство, молча пихнул локтём в плечо филка-санитара.

— "Нова-одиннадцать-один", — повторил тот. — Ты и номер "Нова-одиннадцать-три" были замечены за спариванием. Расстегни куртку до пояса.

Пока Гедимин изумлённо мигал, филк воткнул ему под рёбра тонкую иглу. Вторая инъекция была сделана в мошонку. Вещества не вызвали никаких особенных ощущений — только слабое жжение, быстро исчезнувшее.

— Завтра и послезавтра придёшь на повтор, — сказал сармат-медик. — Ещё раз почувствуешь симптомы гормонального отравления — повторим весь курс, но обычно одного хватает.

Гедимин снова мигнул.

— Отравление?..

— Ну да, последствия экспериментов покойного Джеймса, — криво ухмыльнулся медик. — Он ввёл вам слишком много мартышечьих гормонов — до сих пор успокоиться не можете. Сарматы не спариваются, это им ни к чему — и возбуждение у них не возникает. А гормональное отравление вызывает такую противоестественную тягу между самками и самцами. Это не в нашей природе, понял? Больше таким не занимайся. Особенно в душевой.

— Не лезь не в своё дело, — ровным голосом посоветовал ему Гедимин и пошёл к выходу. Медик только хмыкнул.

...Линкен выразительно поморщился и потянулся к шраму на затылке, но промолчал. Хольгер удивлённо мигнул.

— Вы с Лилит? Да ещё в душевой? Я думал, ты после того взрыва уже ничего не хочешь...

Гедимин пожал плечами.

— Лилит нравится. Сёстрам Хепри тоже.

— Вот вам четверым и устроят антигормональную терапию, — буркнул Константин. — В душевой-то зачем?!

— Иногда нужно охлаждение, — Гедимин сердито сощурился. — Никто из нас не болен. Нам не нужны лекарства.

— Медикам виднее, — отозвался Константин.

— Жёваный крот! — донеслось из-за верстака. Там сидел Иджес и что-то читал с экрана смарта. Гедимин недовольно посмотрел на него.

— Тут про твоё гормональное отравление, — пояснил Иджес. — Выходит, не один ты с Энцелада, — я эту новость тоже пропустил.

— Что? Даже в новостях об этом пишут? — Линкен, не выдержав, отобрал у него смарт и развернул голографический экран. — "Устранение последствий так называемого проекта "Слияние"... измерение уровня половых гормонов показало, что..." А, вот: "оказывают отрицательное воздействие на мозг сармата из-за вызываемого ими оттока крови и вследствие — нехватки кислорода". Что скажешь, атомщик?

Гедимин сердито сощурился.

— Мой мозг в порядке, — буркнул он. — Кто это пишет? Макаки?

— Администрация Маркуса, — ответил Линкен, ткнув пальцем в голографический экран. — "Меры для выявления пострадавших от гормонального отравления и оказания им медицинской помощи будут приняты в кратчайшие сроки". Вот, ты уже получил помощь. Как, мозгу стало легче?

— Отстань от моего мозга, — фыркнул сармат. — Следи за своим.

"Проект "Слияние"? Он давно прекращён," — растерянно думал он. "Выходит, Маркусу он до сих пор не даёт покоя."

— Тут просят сообщать обо всех отравленных, — сказал Иджес, заглянув в смарт. — Наверное, те филки сообщили о тебе. И о Лилит тоже.

— Делать им нечего, — пробормотал Гедимин. Очередная выдумка Маркуса выглядела крайне глупой, и говорить о ней сармату уже надоело. Он незаметно провёл пальцем по верхней части живота, потёр участок кожи, обычно отзывавшийся вспышкой тепла, — в этот раз он не почувствовал ничего необычного. "Начинает действовать," — подумал он с лёгкой досадой. "Значит, теперь мой мозг останется при своём кислороде. Пойду проверю..."

В реакторном отсеке было тихо, только насосы охладительной системы гудели под плитами, и иногда еле слышно посвистывал вентилятор внутри пульта управления. "Проверить, что с ним," — отметил про себя Гедимин, останавливаясь на границе защитного поля и поворачиваясь к плутониевому реактору. Ничего, кроме наглухо закрытой крышки, он не видел, но это было и не нужно, — сармат мог воспроизвести устройство в памяти в мельчайших подробностях.

"Очень низкая выработка," — он задумчиво сощурился. Реактор перед мысленным взором немного изменился, и сармат одобрительно кивнул. "Так будет больше. Северяне должны были уже это обнаружить. У Константина определённо устаревшая схема. Он не знает о доработках или... или счёл, что безопасность важнее выработки. А я бы попробовал нарастить её." Он снова изменил объёмную схему и едва заметно усмехнулся. "Ничего, не взорвётся. Но... осторожность не помешает. Нужна информация, как можно больше. Может быть, Герберт... Да, надо связаться с ним."

Письмо ушло в Лос-Аламос ещё до обеда, и вечером, лёжа на матрасе в своей комнате, Гедимин лениво проверял почту, — рассчитывать на такой скорый ответ было бессмысленно, однако удержаться было трудно.

— Эй, атомщик! — Лилит щёлкнула пальцем по тонкой дверной створке и приоткрыла её, заглядывая внутрь. — Чем занят?

— Ничем, — отозвался Гедимин, садясь на матрасе и освобождая место для самки. Те нервные окончания под самой кожей, которые обычно отзывались странным ноющим чувством при её виде, сегодня молчали.

— Слышал о запрете на спаривание? — вполголоса спросила Лилит, закрывая за собой дверь. — А объявление на медчасти видел?

Сармат угрюмо кивнул. Новый плакат вывесили сегодня, и он был напечатан крупными красными буквами, — всем, "страдающим от гормонального отравления", предлагалось прийти к медикам и получить порцию антидота, а тем, кто знаком с "больными", — сообщать о них врачам и патрульным.

— И тебе дали антидот? — спросил он, глядя на недовольную Лилит. Самка махнула рукой.

— Сестёр Хепри они тоже вычислили. Теперь... Похоже, разрядка мне больше не нужна. Никакой чувствительности, где ни потрогай. А ты как?

— Так же, — ответил сармат.

Лилит сочувственно щёлкнула языком и опустилась рядом с ним, легко проводя пальцем по его плечу.

— Это ничего, атомщик. По крайней мере, нам ничего не отрезали.

Гедимин вспомнил стерилизацию, боль, выворачивающую наизнанку, едва заметно поморщился и притянул самку к себе.

— Больше тебе незачем ко мне ходить. Ты не чувствуешь напряжения, а я не могу дать тебе разрядку.

Лилит фыркнула и уткнулась ему в плечо.

— Ты всё ещё тёплый, теск. Остальное неважно.

31 декабря 43 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Электрокран, разгруженный в "красном отсеке", снова въезжал в реакторный. Гедимин следил за ним взглядом, не двигаясь с места. В этот раз сармат стоял у стены напротив щита управления, сложив руки на груди и молча наблюдая за работой Аккорсо. Оператор действовал чётко и быстро, все команды были освоены до автоматизма, — помощь Гедимина уже не требовалась, но на всякий случай сармат оставался в отсеке.

Кран остановился над вскрытым реактором, и в освободившийся дверной проём вошёл Константин. Он повернулся к Гедимину и с едва заметной усмешкой помахал ему смартом.

— Ведомство довольно твоей работой и разрешает тебе и дальше использовать плутоний для синтезных сфер. Твоё нововведение понравилось и Нгылеку, и Масангу.

Гедимин, ничего не ответив, перевёл взгляд на поднимаемые из реактора стержни.

— Чего не рад? — спросил Константин, убирая смарт.

— Лучше бы они не мешали мне работать, — отозвался Гедимин, разглядывая стержни. — А ты отойди с дороги. Кран поедет обратно.

"Хотя бы триста граммов," — думал он, вспоминая чертежи многослойных стержней, — каждый новый вариант был легче предыдущего, но всё равно все запасы ирренция на "Полярной Звезде" не покрывали и половины потребности в нём. "И месяц на испытания. Дальше пусть делают что хотят. Но мне нужен этот месяц..."

К обеду выгрузка была доведена ровно до половины, и Аккорсо, отправляясь в барак, сдал вахту подошедшему Ангусу. Гедимин хотел остаться и проверить, как тот будет работать, но Хольгер силой утащил его в "чистую" лабораторию вместе с Ангусом. Там уже лежали контейнеры с Би-плазмой — Иджес, весь день просидевший на верхнем ярусе, выбрался на пищеблок и принёс не только обычную пищу, но и пару горстей каких-то образцов человеческой еды в ярких обёртках.

— Глюкоза, — определил Хольгер, лизнув образец. — Ничего интересного.

Гедимин, пристроившись за верстаком, проверял почту. Письмо от Конара задержалось в пути — судя по дате, отправлено оно было вчера утром.

"Рад, что вы живы, коллега," — так Герберт начинал уже несколько писем — с тех пор, как Гедимин сообщил ему об открытии взрывного синтеза, что-то заставляло учёного беспокоиться за жизнь сармата. Тот привычно хмыкнул и продолжил чтение.

"Ждите двух посылок из Спрингера. Одна придёт по ветру. Мисс Эделайн надеется, что вам хватит этого до следующей удачной погоды."

"По ветру?" — Гедимин довольно усмехнулся. Для нового проекта был необходим обсидиан, и сармат был рад, что Конар об этом не забыл.

"Также по ветру прилетит кое-что ещё. Особая информация, о которой вы просите, не для наших друзей на Амальтее," — Гедимин, прочитав это, усмехнулся ещё шире. "Я пришлю вам диск. Постарайтесь не забывать о технике безопасности, коллега. Не хотелось бы услышать о вашей гибели."

"Опять," — Гедимин с досадой пролистнул абзац и перешёл к следующему.

"Я весь январь проведу далеко от Лос-Аламоса и на связь буду выходить редко," — продолжал Конар. "Меня включили в комиссию по проверке работы нового реактора в Нью-Кетцале. Мы также будем решать вопрос об утилизации старого. Не могу обещать, что поглажу его сборки от вашего имени, — но точно встречусь с Джошуа Винстоном. Он ещё работает, его имя упомянуто в документах, которые мне передали, — и я могу проверить, помнит ли он вас, если вы этого хотите."

"Джошуа?" — Гедимин улыбнулся. "Я помню его. И станцию тоже. Неплохо было бы с ним встретиться."

"Скажи ему, что я стал атомщиком," — напечатал он, открыв форму для ответа. "Что я приеду в Нью-Кетцаль, как только откроют границы. Мне интересно узнать, что с ним."

01 января 42 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— И снова все сарматы ждут, когда же наш великий космолётчик наиграется, — проворчал Кенен, откидываясь на спинку кресла и со вздохом окидывая недовольным взглядом окрестные столы. Все телекомпы были заняты — очередное соревнование по "Космобою" началось сразу после праздничной речи Маркуса. Для товарищей Линкена с трудом нашли пару стульев; Гедимин, уступив место Хольгеру, сидел рядом на полу и перелистывал записи, относящиеся к плутониевому реактору. Ворчание Кенена он слушал краем уха — оно продолжалось уже четверть часа и не несло в себе никакой полезной информации.