1. Квест Империя

— Федя, я же в Маске! Я сейчас не то что медведя, тигра порвать могу.

— Извини. Как-то из головы ... — Виктор швырнул Ruger обратно на каминную полку и направился в сени.

На улице было холодно, порывами задувал ветер, то и дело, швырявший в них охапки ледяной мороси, но зато великолепно пахло сырым осенним лесом, грибами, увядающей травой, и еще чем-то. Много чем. Они добежали до реки, скинули одежду ("Было б, что скидывать!") и бросились в воду. Вода обжигала, но это ощущение было скорее приятно, чем наоборот. Наплававшись и нанырявшись вволю, Виктор вышел на берег и начал делать упражнения, чтобы согреться и побыстрее высушить тело. Вскоре, к нему присоединилась и Вика. Непринужденно изогнувшись, она провела молниеносный каскад калящих и рубящих ударов, естественным образом перешедший в малый танец. Смотрелось все это, как захватывающее действо — куда там современному атлетическому балету — но было, на самом деле, одним из самых смертоносных боевых искусств, которые знал Виктор.

— У нас проблемы. — Сказала она не прекращая танца.

— По-моему, у нас уже давно одни проблемы. — Виктор старался не выпускать ее из виду, но сделать это было совсем не просто.

— Нам нужны наркотики, и внутривенное питание. Для девочки.

— А того ...

— Того, что есть, не достаточно.

Виктор молчал, делая свои движения, и обдумывая, какой из двух вариантов предпочтительнее. Оба были скверными, но выбирать надо было из них. Вика поняла его молчание, по-своему.

— Федя, — Сказала она, останавливаясь перед ним. — Ты видел его глаза?

— Видел. — Сказал Виктор.

— А я видела его ее глазами ...

— Подожди! — Понял, вдруг Виктор, о чем Вика говорит. — Ты что меня уговариваешь?

— Ну, вроде того.

— Оставь. — Махнул рукой Виктор. — Я своих не бросаю, и никогда не бросал. Пойдем в дом. Позавтракаем и в путь!

— Куда?

— Сначала попробуем на зуб страну Утопию, они мне, вроде как, должны малеха. Но! — Он поднял палец. — Верить никому нельзя. Да и времени прошло много. Но попробуем. Не выйдет, полезем домой. У Пскова есть еще один выход. Можно там какую-нибудь больницу грабануть, или аптеку.

Он увидел, что Вика опять его не поняла, и усмехнувшись, махнул рукой.

— Найдем выход. Не думай. Пошли!

И они побежали к дому.

В доме, Макс, как раз, расставлял на столе тарелки.

— Значится, так. — Сказал Виктор, сразу же беря быка за рога. — Сейчас быстро кушаем, потом Вика занимается девочкой, а мы готовим снаряжение и ... — Он взглянул на часы. — И в два выходим все трое. На три часа. Ну, на четыре. — Он взглянул на Вику, и получив подтверждение, что четыре часа Лика может оставаться одна, закончил:

— Возвращаемся, максимум, в шесть. Я сейчас.

И Виктор, не хотевший говорить на эту тему с Максом, и предоставивший сделать это Вике ("Я малодушен, но зато предприимчив". — Горько пошутил он про себя), побежал наверх одеваться. Он уже оделся и раздумывал, чем бы ему еще заняться здесь наверху, когда пришла Вика. Она погладила его по голове, улыбнулась, и начала одеваться, а он снова стоял в нерешительности, то ли выйти, то ли остаться, и что будет правильнее. В результате он остался, и получил в награду ироничную улыбку Вики и ее же замечание, на тему о старых козлах и клубничке ("Можно подумать, это не ты, my darling, а некто Пушкин резвился голым в речке!" — С обидой подумал он, но промолчал. — "Сам хорош! Совсем от любви с ума спятил!").

Макс, по-видимому, уже был введен Викой в курс дела, так что завтрак прошел в молчании. Ели быстро, обмениваясь только короткими репликами по делу.

— Что нам нужно? — Спросил Макс, проглотив очередную порцию тушенки.

— Вы будете меня прикрывать. Так что: оружие и десантное снаряжение. — И предупреждая вопросы:

— Ничего особенного у меня нет, вы уж извините — воевать не готовился, но калаши, ручник, и десятка два гранат найдутся. Ну и по мелочам ...

— Понятно. — Сказал Макс и зачерпнул из тарелки новую порцию мяса.

В два часа они были готовы.

Десантный камуфляж им заменяли черные спортивные костюмы и шерстяные лыжные шапочки ("За неимением гербовой, как говорится"). "Сбрую" они с Максом соорудили из целой кучи портупей и различных ремней, завалявшихся чуть ли не с пятидесятых годов ("Шорники, блин, доморощенные!"), и из отличного шведского альпинистского снаряжения, купленного Виктором в девяностом, в Финляндии, вместе с альпийскими ботинками немецкого производства (Нашлись таки, искомые, но, почему-то не на "складе", а в одной из пустующих спален второго этажа). Калаши [В данном случае, имеется в виду автомат Калашникова АКМ обр. 1959 года], ПК [7,62-мм пулемёт Калашникова — ПК обр. 1961 года] и пара ТТ [Пистолет ТТ обр. 1933 года] были освобождены от смазки и приведены в боевую готовность (даже пристрелять успели, вчерне) и вместе с трофейными Гюрзой, Ругером и ВСК составили их арсенал. Ну и "по мелочам", как пошутил Виктор. По этой статье у них проходило имущество из аварийной укладки.

А через три часа Виктор сидел на стволе упавшего дерева на опушке леса и ждал результатов своих спонтанных действий.

Там за Порогом остался одинокий дом на пустой безлюдной Земле, и девушка, зависшая между жизнью и смертью, в пустом доме на пустой Земле. Там было холодно. Там шли проливные дожди. А здесь погода была отличная. Ярко светило солнце. Прогретый воздух пах травой и лесом. Река сверкала. И стояла приятная тишина. Не та мертвая тишина, которая изматывает нервы и слух, пытающийся выцедить из ничего что-то, а насыщенная тихими звуками тишина живой природы в пору бабьего лета. Благодать, да и только. Только для дела такая погода самая паршивая, какая может быть. Хуже этого только солнечный зимний день, когда ты должен работать в поле, покрытом белоснежным бликующим снегом.

Виктор прислушался. Нет, не показалось. Это, несомненно, был самолет. Он, еще раз, быстро, но тщательно проверил оружие (не выпирает ли где из-под плаща), и, сделав несколько шагов вперед, присел за толстенным корнем старой сосны. Перед ним открылась широкая опушка, полого спускающаяся к реке. По ту сторону реки опять начинался лес. Тишина, покой, солнце, и ни живой души, ни признака цивилизации, кроме одного очень странного, для здешней идиллии, объекта, расположенного, как раз на пол пути между Виктором и обрезом воды. Это было невысокое и, вообще, небольшое кирпичное сооружение без окон, похожее на трансформаторную будку. Раньше на этом месте стоял простой деревянный сруб, но с другой стороны, прошло почти сорок лет. Но, что характерно, точку не ликвидировали, а только модернизировали ("Упорные, блин!").

Три часа назад они вышли сюда метрах в трехстах в глубине леса. Вика быстренько прошерстила окрестности и сообщила, что никого в округе нет. Могли, правда, быть приборы, но и их, как показал сканер, не было. Чисто. "Значит, соглашение в силе". — Подумал Виктор, направляясь к будочке.

С обратной стороны обнаружилась не запертая дверка, а внутри пустого тесного помещения на полочке, прикрепленной к стене, стоял телефонный аппарат без наборного диска. Виктор проверил дверь и помещение сканером, и, опять, ничего не нашел. Сканер показал лишь, что от будки куда-то на северо-восток уходит заглубленный метра на полтора в землю кабель. Виктор убрал сканнер в карман плаща, снял с аппарата трубку и приложил к уху. Несущая частота почти сразу сменилась длинным гудком. После третьего гудка из неизвестной дали пришел голос.

— Вас слушают. — Сказал мужской голос.

— Здравствуйте. — Поздоровался Виктор. — Говорит Хрусталь. Будьте любезны, соединить меня с Утесом ("Конспираторы, хреновы!" — Усмехнулся он про себя. — "А Утес тот, поди, уже помер.").

— Ждите. — Откликнулся неизвестный.

Прошло не меньше пяти минут (Виктор успел выкурить пересохшую сигарету, и начать думать о второй), пока в трубке не проклюнулся новый голос:

— Здравствуйте. С вами говорит Утес. Слушаю вас. — Голос был Виктору не знаком.

— Ну, здравствуй, Утес. А с прежним что? Помер или как?

— Он жив. — Спокойно ответил новый Утес. — Но он на пенсии. Теперь утес я. А вы ...?

— А я это я. Хрусталь. — Усмехнулся в трубку Виктор. — У меня просьба.

— Слушаю вас, Хрусталь.

— Мне нужно оборудование полевого госпиталя на три — четыре койки. Со всем, что положено. Лекарства, особенно, обезболивающие и коагулянты, физиологический раствор, внутривенное питание, кровь, антисептики.

— У вас раненые?

— У меня раненые, которым нужна срочная помощь.

— Мы можем прислать вертолет и эвакуировать их в наш госпиталь.

— Это исключено.— Отрезал Виктор.

— Хорошо. Рентгеновский аппарат ...

— Не нужен. Койки не нужны. Хирургические инструменты не нужны. Вы сможете мне помочь?

— Обязательно. — Ответил Утес.

— Как быстро?

— Три часа. — Твердо пообещал голос. — Какие группы крови?

— А. Группа А и побольше. И еще, Утес, если вы уже так добры, добавьте пару блоков сигарет, килограмм кофе в зернах ("Сейчас он пошлет меня на х-й") и шоколад.

— Шоколад. — Подтвердил голос. — Еще что-то?

— Ну, гулять, так гулять. — Откровенно усмехнулся Виктор. — Газеты не забудьте положить, пожалуйста.

— Хорошо. Вертолет будет через три час.

— А с самолета сбросить нельзя?

— Можно. — Утес был сама покладистость. — Через три часа ровно, на район объекта Сторожка. Ждите.

И вот дождались. Самолет. Где-то слева проклюнулась лесная птица. Прочирикала и угомонилась. "Вот же, люди!" — Зло подумал Виктор. — "Прямо, какое-то коварство без любви". Летит самолет, значит, везет помощь обещанную, гудит моторами, а под его прикрытием тихонечко и низенько, неслышные и невидимые, крадутся два геликоптера с комитетом по торжественной встрече и добрыми айбалитами, решившими все-таки, на свой страх и риск, полечить кого-нибудь в лесу. "Ну, давайте, ребята. Не стесняйтесь. Будет вам и риск и страх, и свисток от чайника."

Самолет — какая-то двухмоторная машина — появился с запада, снизился, ушел на разворот, вернулся, снизившись еще больше, и встав на курс параллельный реке, элегантно, как на учениях в присутствии Самого, сбросил тюки, угодившие прямехонько на открытое пространство между рекой и лесом ("Мастер"! — С уважением отметил Виктор), и ушел на новый круг (""Ну, полюбуйся, если так хочется.").

Тюков было три, и все они были помечены большими красными крестами.

"Ну что ж, поехали." — Виктор встал и спокойно, но быстро пошел к первому тюку, держа левую руку в кармане на сканере. Прибор был маленький, и возможности его были ограничены, но если его правильно направить, метров со ста он гадость учует. Слабая трель в левом ухе означала, что тюк чист. То есть не то, чтобы чист абсолютно (есть там жучек или пара, и пеленгатор есть), но взрывных устройств в нем нет, и это хорошо! Виктор изменил немного направление и поймал сканером второй тюк, и, в это время, уловил краем глаза движение над деревьями справа от себя.

"Дергаться не будем." — Сказал себе Виктор, оборачиваясь к вертолету. — "Убивать им меня резона нет". Вертолет незнакомой конструкции, но, со всей очевидностью, боевой, выплыл из-за деревьев и завис над открытым пространством, развернувшись к Виктору боком. Боковая дверь была сдвинута, и там наблюдался турельный пулемет не слабого калибра. Пулеметчик недвусмысленно повел стволом в сторону Виктора. Виктор помахал ему рукой и повернулся на шум винта, раздавшийся за его спиной. С другой стороны, имело место идентичное первому винтокрылое чудо, зависшее метрах в десяти над землей. Пулемет имелся и у него. А над головой продолжал кружить самолет. "Снимает, сука, для протокола." — Подумал Виктор, готовясь к прыжку. Он выждал еще секунду, и в тот момент, когда стремительная тень вынырнула из зеленой мглы подлеска, в два невозможных прыжка, которые Виктор уловил только потому, что ждал, преодолела отделяющее ее от вертолета расстояние, и, презрев закон всемирного тяготения, взвилась стрелой вверх; только тогда прыгнул и он. Виктор прыгал спиной назад и в сторону, без видимой подготовки и в непредсказуемом, как он надеялся, направлении. Перевернувшись через голову, он сразу же откатился в сторону, противоположную его начальному движению, сбивая прицел, державших его на мушке пулеметчиков, и выхватил из-под распахнувшегося плаща Гюрзу. Но стрелять не пришлось. Все уже закончилось. Первый вертолет рухнул на землю, объятый пламенем, и теперь надо было скорее опасаться последствий взрыва, чем чего-либо другого. А второй вертолет уже садился поблизости от тюков, обдавая его порывами жаркого ветра.

Виктор вскочил на ноги и кинулся к грузу. Он успел убедиться, что и третий тюк не заминирован, когда к нему подбежали четверо совершенно обалдевших летчиков, конвоируемых бесстрастной Викой.

— А ну, быстренько, взяли, понесли! — Скомандовал Виктор и, подхватив один из тюков, побежал к лесу. Тюк был большой и тяжелый и бежать с ним было почти невозможно, но не успел Виктор сделать и десяти шагов, как из леса выскочил Макс, выхватил у него груз, сунул в руку бластер ("Не хуже Стрелы бьет!") — "Охраняй!" — и легко, как будто и без тяжеленного мешка, побежал обратно в лес. Виктор развернулся. Летчики тащили еще два тюка, явно испытывая сильнейший стресс, помноженный на тяжесть груза. Вика бежала за ними, держа в левой руке ВСК. Перехватив его взгляд, она улыбнулся лучезарной улыбкой, и уже пробегая мимо него, засвистела какую-то славную песенку, пришедшую сюда из другого мира и из другого времени. "Эльф". — Восхитился Виктор. — "Ну, прямо эльф!" И куда делась чопорность мисс Хаттингтон? Куда делось великолепное ледяное спокойствие дамы Виктории? Это снова была младшая Йя, повзрослевшая, налившаяся зрелой силой и красотой, но, все равно, та же легкая, лучезарная Йя, одинаково восхитительная и опасная. Виктор еще раз взглянул на поле битвы, и затрусил за остальными.

Пробежав лесом триста метров, Виктор заученно быстро и точно провел процедуру активации Порога, и, как только, увидел "Дверь", швырнул туда подобранную по пути ветку. И сразу же за Порог прыгнул Макс. Он положил аккуратно на землю свой тюк, и, выхватив из-за пояса пистолет, принял охрану на себя. Теперь уже Вика, легко выхватив из рук военных второй тюк, прошла на ту сторону. Она хотела тут же вернуться, но Виктор махнул ей рукой, показывая, что не надо.

— Давайте, голуби, тючок мне. — Сказал он, забирая у летчиков оставшийся груз. — И валите, если жить хотите. Бегом!

Летчики моментально среагировали, и без дополнительных понуканий побежали прочь, а Виктор шагнул за Порог, и, не опуская груза, прочел, как "Отче наш" или "Катехизис" всю формулу дезактивации. "Дверь" закрылась, и только теперь он почувствовал, что все это время держал на весу не малого веса и объема тюк.

Они посмотрели друг на друга, и Виктор, вынув из кармана складной нож, быстро вспорол один из тюков. Сверху под защитной тканью лежал лист бумаги, на котором крупным четким почерком было написано:

"Не обижайтесь. Мы должны были попробовать. Все, что вы просили, в тюках. Счастливо,