1. Квест Империя

Утес".

Виктория засмеялась, Виктор тоже. Через секунду к ним присоединился и Макс. Они стояли и смеялись, оценив здоровый цинизм неизвестного им Утеса. Он учел все возможные варианты исхода операции, и на случай, если клиент уйдет и уйдет с грузом, предпочел выполнить взятые на себя обязательства.

Глава седьмая. Тени в раю.

"Нас утро встречает ...". Ну, и чем, интересно, встречает нас нынешнее утро? Виктор открыл глаза и увидел, что утро удалось. Оно встречало их ярким солнцем, встающим в голубом прозрачном небе. Такое утро и, в самом деле, хотелось встретить бодрой комсомольской песней, радостным детским смехом, и улыбкой любимой. Из всего этого, в наличии имелась, улыбка любимой, но, если бы, пришлось ему выбирать, ее бы Виктор и выбрал. Улыбку Вики.

Вика взметнулась с постели, стремительно взлетела на подоконник, и, в миг, исчезла за окном. "Вот ведь, сумасшедшая!" — С восхищением констатировал Виктор, выскакивая из постели и бросаясь к окну. Второй высокий этаж, а она без Маски .... Но, к счастью, ничего страшного не произошло. Не убилась. Даже не расшиблась. Бежала уже к воротам, контрастно выделяясь своим нагим белым телом на фоне темной осенней зелени.

Вспрыгнув на подоконник, Виктор прикинул высоту, и с мыслью о том, что все мы, мужики, теряем голову из-за баб, ухнул в наполненное бодрящей прохладой пространство утра. Земля встретила его чувствительным ударом снизу, но тренированное тело не подвело, ноги спружинили, и превратили силу удара в толчок, пославший его не вверх, а вперед, вдогонку за стремительной и грациозной бегуньей. А бегунья, показавшаяся ему сейчас похожей на Диану — охотницу с рембрантовского полотна, виденного в какие-то былинные уже годы в лондонской галерее, творила свои маленькие и большие, утренние чудеса. Не сбавляя скорости, а, напротив, ускорившись в последний момент, она достигла ограды и взметнула свое потрясающее тело вверх. Прыжок был легок и грациозен, как будто земное тяготение не имело власти над его эльфийской принцессой. Вика пролетела высоко над колючей проволокой, перевернулась в воздухе, и, приземлившись на ноги, продолжила бег к реке. Внутренне собравшись и максимально сосредоточившись на предстоящей задаче, Виктор прыгнул тоже. Двухметровая стена колючей проволоки медленно проплыла вниз, сдвинулась назад, и, на какое-то мгновение, он завис прямо над острыми стальными стержнями ограды, как бы даже ощущая их опасную ржавую остроту своим голым животом. Но уже в следующее мгновение, он стремительно низвергался на еще не просохшую, после обложных дождей, землю. О том, что бы перевернуться в воздухе, как Вика, не могло быть и речи, и он упал на вытянутые вперед руки, ушел в кувырок, и, взбросив свое тело вверх, припустил дальше.

В воду они ворвались, практически, одновременно, подняв каскады брызг, и распугав, наверное, всю рыбу в округе. Виктор нырнул и, достигнув дна, поплыл против течения, которое здесь не было особенно сильным, но на глубине ощущалось вполне. Проплыв метров двадцать, он вынырнул, огляделся и, снова, ушел в глубину, высматривая в прозрачной воде гибкое тело Виктории. А она, как выяснилось, охотилась на него. Виктор заметил краем глаза движение за правым плечом, и энергичным разворотом, сразу в двух плоскостях, не только ушел от ее атаки, но и оказался в идеальной позиции для перехвата речной "хищницы". Она еще длила, замедленный водой, бросок к нему на спину, когда он захватил ее бедра снизу своими ногами. Перехватив, затем, ее руки, попытавшиеся ударить его в грудь и лицо, Виктор прижал Викторию к себе, и поцеловал. Гроздья воздушных пузырьков вырвались из их ртов, смешно щекоча нос и щеки, и они, не размыкая объятий, и для поцелуй, вместе опустились на песчаное дно. Здесь Виктор отпустил свою русалку на волю, и, слаженным движением, они вместе устремились вверх. Пронзив телами толщу воды, Виктор и Виктория вылетели прямо в солнечное небо, едва ли не по щиколотки, поднявшись над речной гладью, лишь немного потревоженной их броском из одной стихии в другую ("Дельфины, блин, психованные!" — Радостно улыбнулся Виктор). Наградой ему за этот цирк, стал звонкий смех Вики, крутнувшейся вдоль оси движения.

Потом они еще долго плавали и ныряли, и "охотились" друг на друга, и, в конце концов, увлеклись настолько, что в какой-то момент слились прямо тут же в холодной осенней реке. "Вот и темперамент оттаял!" — Восхитился случившейся с ними перемене Виктор, выбираясь на берег и отряхиваясь, как собака. Он посмотрел на Вику, собравшуюся тоже выйти из воды, как вдруг присутствие постороннего, заставило его резко обернуться к лесу. Он не ошибся, на опушку неторопливой расчетливой рысцой бушменского охотника, выбежал Макс. Аристократ производил сильное впечатление. Он был одет только в просторные семейные трусы в цветочек, в левой руке держал самодельное копье, наконечником которому служил немецкий штык времен первой мировой, а в правой большой дерюжный мешок, на котором расплывались бурые пятна, недвусмысленно указывающие на то, что охота удалась. "Тарзан, блин, в москвошвее!" — Усмехнулся Виктор, поднимая руку в приветствии.

— Хао! Была ли твоя охота успешной, Сын Оленя? — Спросил он.

— Спасибо, Федя. Обед, ужин, и завтрак нам обеспечены. Доброе утро, Вика.

— Доброе утро! — Откликнулась Вика, выходя из воды. К тому, что она не стесняется наготы, как не стесняется и их с Виктором отношений, Виктор уже стал привыкать. Но прежняя легкость, с которой он относился к таким вещам когда-то, жизнь назад, возвращаться к нему не спешила.

Окинув их ироничным, но дружеским взглядом, Макс сказал:

— Ну, продолжайте резвиться. Завтрак через пол часа. — И побежал к дому.

Когда, через пол часа, они вернулись в дом, Виктор услышал, как в спальне Макс уговаривает Лику что-то выпить.

— Не крути носом, глупая женщина! — Рокотал мощный бас.

— Но меня выворачивает от одного вида ... — Отвечал ему слабый голос, принадлежавший Лике.

— Фемина, за стакан свежей медвежьей крови в Париже или Берлине платят золотом!

— Вот они пусть и пьют! — Едва не плача, отругивалась она.

— Прекратить капризы! — Это был приказ, и отдан он был таким голосом, который — Виктор помнил, как такое забудешь! — бывало, поднимал солдат, прижатых к земле кинжальным огнем пулеметов, и посылал в самоубийственную, но необходимую атаку на эти самые пулеметы.

— Ну, вот и хорошо. — Спустя несколько долгих томительных секунд, мягко рокотал его бас. — Ну, вот и славно. Видишь, милая, ничего с тобой не случилось. Выпила, и молодец. Ты полежи пока, а я пойду подам на стол.

Виктор только покачал головой, и, опомнившись, опрометью бросился наверх. "С этим надо кончать!" — Твердо сказал он себе, взлетая по лестнице на второй этаж. — "Еще не хватает предстать с голым срамом перед девочкой".

За завтраком, состоявшем из копченой рыбы — ее ловили, чистили, и коптили Вика с Виктором вчера — и жареных перепелов, оставшихся со вчерашнего же позднего обеда, разговор опять зашел о планах на будущее. Тема была неисчерпаема, потому что все, и прошлое и будущее, было покрыто неизвестностью, как плащом факира. Во всех уравнениях, которые они могли построить, неизменно оказывалось слишком много неизвестных, чтобы эти уравнения могли быть решены. Но вот, относительно, краткосрочных планов, Виктор уже все для себя сформулировал с достаточной ясностью, и сейчас решил, что пришло время продуманное им озвучить.

— Если, дамы и господа, будут так любезны, прислушаться к мнению профана ... — Начал он, размешивая сахар в чае, но закончить не смог. Вмешалась Вика.

— А теперь, милый, все то же самое, но коротко и четко.

Виктор улыбнулся Вике, и кивнул, соглашаясь:

— Коротко и четко, как на плацу. Пункт первый. Нам незачем ввязываться в длительную войну на планете. Следовательно, с Земли надо уходить. С этим все согласны?

— Согласен. — Сказал Макс, взглянув на бледную худую Лику, которая, обложенная подушками, ссутулившись, сидела в кресле рядом с ним. Лика кивнула.

— Согласна. — Подтвердила Вика.

— ОК. Значит, прорываемся на борт. План прост, но мне он кажется оптимальным для нашего случая. — Он старательно избегал смотреть сейчас на Лику.

— Мы с Викой выходим вечерком в Финляндии, и за двое суток — сымпровизируем по ходу дела — добираемся до Норвича. Там мы вызываем бот, и уже на нем подбираем вас, Макс. Вы с Ликой, соответственно, выходите перед рассветом в районе Мурманска. Это километров семьдесят от города. Место дикое. Там мы вас и подхватим. Я думаю, Лика сможет продержаться пару часов?

— Сможет. — Подтвердила Вика.

— Значит решено. — Закончил Виктор.

— Вообще то, командир ты ... — Начал Макс. Он явно не хотел соглашаться, хотя не мог не понимать, что Виктор прав.

— Все! Все, Макс! Обсуждение закончено. Нечего тут обсуждать. — Он посмотрел в глаза друга, как бы говоря, "ну, что ты ерепенишься, ведь знаешь же, что я прав!" ("А кто прав, тот и лев". — Привычно пошутил он про себя).

Макс его понял и, молча, кивнул.

После завтрака каждый занялся своим делом. Макс ушел в кухню, готовить мясо убиенного медведика, Вика отправилась врачевать — или, что она там делает? — Лику, а ему, Виктору, за неимением дел первой необходимости, нашлось дело по душе. Он пошел к сараю на заднем дворе и стал колоть дрова. Он и сам не знал, зачем занимается этим, в общем-то, бессмысленным делом, но, с другой стороны, колка дров позволяла отвлечься от суеты и подумать о главном.

Он все больше и больше склонялся к мысли — и Макс вполне был с ним в этом согласен — что они имеют дело с двумя совершенно независимыми друг от друга операциями. Во всяком случае, причины, цели и задействованные средства в этих операциях не совпадали. Похоже, однако, что на каком то этапе они пересеклись, вполне возможно, что и без ведома одной из сторон. Общей у обеих сторон была только третья сторона, то есть, они трое: Макс, Вика и Виктор. Ну, и девочка, конечно, попавшая во все это по роковой для нее случайности.

"Ведь, что получается?" — Спрашивал себя Виктор, раскалывая очередное полено. — "Сегодня у нас первое октября ...".

Итак, третьего сентября к нему заявился "гонец". Ходящий был, несомненно, искренен, когда рассказывал ему все эти ужасные ужасы про переворот в Тхолане и последовавшие за этим неприятности. Ходящий был плох, он уже не мог сдерживать эмоции, нервничал, торопился рассказать, передать, предупредить ... "Смерть уже стояла за его левым плечом" [Несколько измененная фраза из классической поэмы "Меч рассвета", приписываемой перу герцога Сцсойсша. Раннеимперский период]. Смерть ломала рамки самодисциплины, и ... он казался Виктору искренним. Тогда. Впрочем, сам Виктор тогда уже глубоко зашел в болота старости, уже почти, что и утоп в вонючей жиже дряхлости и немощи. Он мог и ошибаться.

"Мог, мог!" — Сказал он себе честно. — "Так что на веру ничего брать не будем. Он сказал. Я услышал. Вот все, что нам известно, доподлинно".

Очевидно, что в дальнейших спекуляциях опереться можно было только на один, более или менее достоверный, факт ("А солипсистов мы будем безжалостно расстреливать, как врагов трудового народа!"). К нему пришел Ходящий в Тени и рассказал то, что рассказал. Точка. О том, что произошло там на самом деле; кто, как, и зачем устроил переворот в Тхолане, судить было не возможно. Даже догадки строить было не на чем. Прошлое все еще лежало в тумане забвения. Память, явно, запаздывала в своем возвращении, по сравнению с победоносным шествием физиологии. Не имея точного представления о расстановке политических сил в империи; не имея информации о тех подводных течениях, которые и определяли характер этого пахучего варева, именуемого имперским универсумом; не имея никакой новой информации — ведь прошло уже более семидесяти лет, как они покинули пределы империи; что они могли придумать? Да, ничего!

"Вот и не будем гадать. Приведется, узнаем". — Сказал он себе и усмехнулся. — "Если, конечно, Б-г и Маркс, с другом его Фридрихом, нам помогут".

Для них троих, отсчет времени, по любому, начался третьего сентября. Ходящий пришел к Виктору ночью. Ночью же и умер. Хоронить его Виктор не стал. Просто, не мог. Оставил тело Ходящего у себя на даче, и побежал бить в колокола. Значит, Хельга и Олаф узнали о тревоге третьего, но прибыли на встречу с ним в Ригу только пятого. И значит, получили таблетки на два дня позже его самого, и на день позже Вики, которая примчалась к нему в Питер на частном самолете в ночь с третьего на четвертое. Вот только, три недели спустя, двадцать третьего в Невском Паласе они выглядели так, как если бы начали обратную трансформацию, как минимум, на неделю раньше Виктора. И как, скажите на милость, такое возможно? Что, черт побери этих двоих, там произошло?

Первое. Где они взяли катализатор? ОК. Могло статься, что настоящего аутентичного средства у них у не было, и они воспользовались каким-то заменителем, как сделал это Макс. Возможно такое? Да, возможно, но тогда, они должны были начать процесс не на наделю, а, по крайней мере, на две-три недели раньше, чем он. А тут и еще один вопросик маячит, аки скорбный духом агент наружки в голой степи. Отставник не может самостоятельно принять решение о расконсервации. Не может. Приказ же может отдать только координатор. Или уже, нет? Кто-то же разрешил им, а, если так, то мог оттуда же, из неясного пока источника, взяться и катализатор.

Вот, блин, задачка! Ведь есть же еще и третье. Они были вместе с группой ликвидаторов, и они стреляли на поражение. Как такое могло случиться? А никак. Потому что, если исходить из правил игры, как они виделись ему до всех этих странных обстоятельств, такое случиться не могло. Ни перевербовать, ни запугать, ни заставить легионера не возможно. Но, допустим, Макс прав, и в деле мифические ревнители. Допустим, даже, что они так круты, как бают о том сказители в деревнях отсталого севера. Допустим! Ведь если Вика может, почему бы не смочь и кому-нибудь другому? И все равно, перевербовать двух кафдровых офицеров-оперативников? Не верится. И почему, спрашивается, именно их? Ведь задача неизвестных дознавателей была, предельно, ясна: гасить всех.

Похоже, все-таки здесь действительно две разных игры. Как и почему, не понять, но есть такое неприятное ощущение, что одну операцию крутят переворотчики, а вторую, как ни подло, свои. Тут ведь не только Олаф с Хельгой засветились. Их с Викой история тоже дурно пахнет. Почему они забыли напрочь, на семьдесят лет забыли, что собирались жить вместе? Кто, но главное, зачем сделал им такую гадость? Тут никакого воображения не хватит, представить зачем бы это кому-нибудь могло понадобиться. Мотив не виден, как тот Сатурн. Да, и потом, если они с Викой кому-то мешали, кому-то настолько могущественному, что мог их заставить забыть про свою любовь, то этому сукиному сыну легче и дешевле было их просто убить. "Бред какой-то!" — Сказал он себе, отбрасывая в раздражении топор.

Все время, выходило одно и тоже. Ничего не выходило, вот в чем беда. Они крутили эти, чертовы вопросы и так и эдак уже целую неделю. Три совсем не глупых — хочется верить — человека. Но так ни к чему и не пришли. Понятно, что на Земле им пока делать нечего. Тут их противник располагает нешуточными возможностями — и откуда что берется? — а вот в империи ... Если исходить из того, что хотя бы в этом вопросе Ходящий сказал правду, в империи их не ждут. А все ниточки из этого гребаного клубка вопросов без ответов опять же тянуться в империю. "Значит нам туда дорога ..." — Пропел Виктор, подражая голосу Лени Утесова, и пошел в дом.