1. Квест Империя

— Доподлинно ничего неизвестно, но кто бы ни стоял за переворотом, он хорошо подготовился. — Федор Кузьмич отпил из бокала, и тоже потянулся за сигаретой. — По моим прикидкам, ветер дует с Горы.

— Пожалуй. — Согласился Макс. — А что с Курортом?

— Не знаю. Но Курорт, в любом случае, только Курорт.

— Ну, не скажи. — Возразил Макс. — До тех пор, пока остается хоть кто-нибудь ...

— Кто-нибудь остался. — Раздраженно перебил его Федор Кузьмич. — Мы бы сейчас не трепались тут, если бы не этот кто-то.

— А подробнее!

— А ты меня не перебивай, я и расскажу. — Федор Кузьмич демонстративно долго прикуривал сигарету, которую до этого просто крутил в пальцах. Он очевидным образом испытывал терпение Макса, но тот даже бровью не повел.

— Они знали про нас. — Сказал, наконец, Федор Кузьмич. — Или узнали во время переворота, но, главное, им удалось захватить транспорт с настроенным навигатором.

— Настроенный навигатор? — Недоверчиво переспросил Макс. — Да, они там все не просто расслабились, а из ума выжили.

— Может и так, а может иначе, но они все покойники. Спрашивать не с кого. Короче, загрузились в транспорт мясники Лабруха и поплыли по наши души.

— Если так, — Сказал Макс. — то я недоумеваю еще больше. Где ликвидаторы?

— А, нету. — Усмехнулся Федор Кузьмич. — Среди ликвидаторов был Ходящий. Один.

— В принципе, достаточно. — Кивнул Макс.

— В принципе, да. На практике, тоже вышло неплохо, но и не хорошо. Ходящий рванул их к ядреной матери, а сам ушел почти целым.

— Почти? — Уточнил Макс.

— Почти. — Подтвердил Федор Кузьмич. — Он добрался до меня ...

— Ну, а к кому же ему еще идти. Ты же у нас Смотрящий.

— Я бы сказал, старший по бараку.

— Мне больше нравится Смотрящий.

— Ладно. — Согласился Федор Кузьмич. — Пусть будет Смотрящий. Он пришел ко мне уже почти никакой. Его хватило только на то, что бы ввести меня в курс. Хорошие новости: Мясников нет, и адреса больше никто не знает. Пока. Плохие: Дознаватели, в количестве трех штук, здесь, и они знают, кого искать, и как. Ну, почти, знают.

— Меня нашли.

— Вот видишь!

— А тебя?

— А я сразу сделал ноги. Ходящий умер, и я побежал.

— Понятно. — Задумчиво протянул Макс. — Ходящий передал тебе приказ.

— А с чего бы я стал бить в набат? Конечно, передал.

— Сколько нас?

— Пятеро и две маски. — Ответил Федор Кузьмич, посмотрев при этом на Лику.

— Так мало?

— Иных уж нет, а те далече. Те, что далече, уже неконвертируемы.

— Ну, и кто там еще?

— Олаф и Хельга. И еще одна ... Ты ее не знаешь. Она из последнего призыва. Хотя ... Может, и встречал где. Вот соберемся, выясните.

— Где они?

— Они пошли к Порогу. Будут ждать нас там. То есть, Вика, по любому, остается в лавочке, а оба-два попробуют обеспечить нам отход. На всякий случай.

— В принципе, верное решение. Пойдем вместе, или у тебя другие планы?

— А чего нам теперь терять? — Федор Кузьмич грустно улыбнулся и добавил:

— Так даже лучше, вдвоем у нас больше шансов.

— У тебя что-нибудь есть?

— Здесь, нет, а дома, сколько хочешь. Россия щедрая душа.

— Как всегда.

— Не любишь Россию?

— А что ее обязательно надо любить?

— Ну, ты, прямо, как ребенок, Макс! Честное слово! Столько лет общаешься с русскими, а так и не понял. Кто не с нами, тот против нас.

— Вот-вот. Кстати, если мы решили все вопросы, то давайте перекусим, и в путь.

— Читаешь мысли, Макс! — Федор Кузьмич поднял руку и помахал официанту.

Лика, сидевшая до этого тихо, как мышка, как впавшая в ступор мышь, в присутствии двух огромных котов, нашла, наконец, в себе силы "ожить".

— А мне — Сказала она — мне никто ничего не хочет объяснить?

Федор Кузьмич только хмыкнул, и посмотрев иронично на Макса, вернулся к разговору с официантом. Лика смотрела прямо в глаза Максу, а Макс молчал. Толи обдумывал что-то, толи искал слова, что бы ответить ей, но было очевидно (Лике было), что на этот раз она получит ответ.

— Вам что заказать, Лика? — Спросил, между тем, Федор Кузьмич.

Лике было не до еды, но что-то, наверное, нужно было съесть, если они собирались куда-то ехать.

— Антипасти — Сказала она — И бокал белого вина, пожалуйста. Спасибо.

Она снова повернулась к Максу.

— Я бы рекомендовал красное. К антипасти. — Не дал ей переключиться Федор Кузьмич.

— Хорошо, пусть будет красное.

— А какое?

— Федор Кузьмич, — Сказала Лика, стараясь не повышать голос, — Пожалуйста, выберите сами. Я не разбираюсь в итальянских винах. Бокал красного, антипасти, и еще раз кофе. Эспрессо. Двойной. Long. Десерта не надо.

— Принято. — Спокойно согласился Федор Кузьмич. — А тебе, мон дженераль?

— Луковый суп, копченые ребрышки, все остальное на твое усмотрение. Да, и двойной виски ... — Он оглянулся на полки бара — Пусть будет Бурбон. Все, Федя, не мешай.

Макс Смотрел на Лику.

— Тхолан — Сказал, наконец, Макс — Это город. Столица Аханской империи ...

— Население 18 миллионов разумных существ, основной язык .. — Язвительно вставил Федор Кузьмич.

— Прекрати. — Резко сказал Макс.

— Уже молчу.

— И где же эта империя находится? — Спросила Лика.

— Там. — Макс качнул головой вверх. — В галактике. Это звездная империя, Лика.

— Звездная. — Повторила Лика, как бы проверяя это определение на вкус.

— Звездная. — Подтвердил серьезно Федор Кузьмич.

— А вы? Вы оттуда? — На самом деле, это и был главный вопрос. Именно, это хотела знать Лика, в первую очередь.

— Монстры, блин. — Хмыкнул в нос Федор Кузьмич. — Чужие ...

— Федя.

— Не здешние мы, и денег ...

— Федя!

— А ты не молчи, и я встревать не буду.

— Мы отсюда. — Макс улыбнулся Лике. — И я, и Федя отсюда, с Земли. Мы люди.

— Но тогда ... — Лика не закончила вопрос, потому что не знала что спросить теперь, и как это спросить.

— Империя берет людей на службу. — Объяснил Макс. — Немного и нечасто, но берет. И не только с Земли. С других не входящих в империю планет тоже. Вот мы, с Федей, и были такими наемниками.

— Вы были в космосе? — Лика не знала ужасаться ей или умиляться, восхищаться или негодовать. Честно говоря, она просто не знала еще, как ко всему этому относиться.

— Были, были. — Снова вступил Федор Кузьмич. — Подожди, Макс. Дай, я ей объясню.

Он быстро взглянул на Макса, покачал головой, и добавил:

— У меня это сейчас лучше получится. ОК?

— ОК.

— Так. — Сказал Федор Кузьмич. — Государство. Вы, Лика, представляете, как там все устроено, в государстве? Например, в России?

— Ну ...

— Короче, в любом государстве есть структуры наделенные большой властью, и эти структуры постепенно становятся государством в государстве. Это понятно?

— Да. — Сказала Лика. — Но я ...

— Поймете. Итак, государство в государстве. И если власти много, то и самостоятельности много. Верно? А если еще и секретность? Ну, как НКВД. Понимаете?

— Да.

— Хорошо. Поехали дальше. НКВД чистили несколько раз, читали наверно? Вот. А если не чистить? Если дать такой структуре развиваться свободно сто лет, двести, пятьсот?

— Она станет государством. — Сказала Лика, втянутая в ход непонятно к чему относящихся размышлений Федора Кузьмича. — То есть, заменит прежнее, и ...

— Пятерка! — Усмехнулся Федор Кузьмич. — Но там, на звездах, милая девушка, дурнев нема. С одной стороны, такие структуры нужны. Кто бы спорил. И империя создала Легион. Это как бы частная армия императора и его личное КГБ, в одном флаконе. Но с другой стороны, ... Ну, то что вы, Лика, уже сформулировали. Какой же выход? Во-первых, Легион уравновесили. Всякие там гвардии, армии, ЦРУ и ФСБ. Ясно излагаю?

— Да.

— ОК. А, во-вторых, запретили брать в Легион граждан империи и ограничили размеры. Не граждане, это не как в Риге, это значит, что волонтеры должны принадлежать к другой расе. Это, Лика, покруче, чем Иностранный Легион. Испанец, немец или украинец ничем существенным от француза не отличаются. А вот если все бойцы Легиона чужие? Кто им отдаст власть, особенно, если их мало? А с другой стороны, идеальный инструмент в руках умного хозяина. Так и было. 800 лет, почти. Легион набирал наемников на планета, не входящих в империю. Таких планет пять. Живут на них разумные существа, более или менее похожие на людей, но, на самом деле, гуманоиды из них всех только той'йтши. Не важно. Важно, что все эти планеты империи не нужны: далеко расположены, недостаточно развиты, бедны. Все. Но при этом, империя их плотно контролирует, так что Легион не может взять там много людей. А, кроме того, их очень долго приходится готовить, а это и дорого, и хлопотно, так что не разгуляешься.

Федор Кузьмич замолчал, пережидая пока официант, принесший заказ, не расставит блюда и не наполнит их бокалы. Хотя говорил он по-русски, при свидетелях Федор Кузьмич говорить не хотел. Он продолжил только после того, как официант ушел.

— Но мы уже установили с вами, Лика, что такая организация, как Легион или КГБ, раз возникнув, дальше развивается сама по себе, не так ли? Легион развивался и вел свои собственные дела. Так была обнаружена Земля. Земля интересна тем, что она, во-первых, никому в империи не известна; во-вторых, развита совсем не плохо; но, главное, в третьих. Земляне поразительно похожи на аханков. Очень сложно отличить. Понимаете? Легион стал тихонечко вербовать землян, но поскольку это тайна (была тайной), то отставников отправляли домой. Тех кто хотел, конечно.

Лика недоверчиво посмотрела на Федора Кузьмича, и тот, поняв ее недоумение, объяснил:

— Это только кажется, что слишком гуманно. Это выгодно. Макс вам потом объяснит, когда сможет, а сейчас главное. При возврате, отставник проходит демобилизующие и восстановительные процедуры. Смысл в чем. Омолодить (это возможно), что бы дать возможность начать новую жизнь, и разоружить, вывести из употребления наиболее экстремальные знания и навыки (ну, это, надеюсь, понятно). Даже память о жизни в империи притормаживается. Понятно, что полностью стереть все это невозможно, но миниманизировать можно, вполне. Отставники, это еще и резервисты. На всякий пожарный случай (ну, как сейчас, например). Для этого предусмотрены некоторые процедуры... Ну, вот, пожалуй, и все. Можно кушать.

— Подождите! — Запротестовала Лика. — Я хочу еще спросить.

— Спрашивайте, но только один вопрос и хватит пока. ОК?

— ОК. — Согласилась Лика. — Что будет, если империя узнает наш адрес?

— Земляне очень ценный материал. — Нарушил молчание Макс. — Очень ценные рабы. Потому что, если не рабы, то конкуренты. Не сейчас конечно, но потом, непременно. Аханки ведь и сами начинали, как компаньоны в империи Вуспсу. И где теперь те Вуспсу?

Глава третья. Маска.

Лика плыла в тишине. Странное ощущение. Тишина, покой, смерть ...

— Я умираю — Мысль была медленная и не страшная. Умирать оказалось легко. Тишина, покой, смерть. Или послесмертие?

— Наверное, я уже умерла. — Решила Лика равнодушно. — И это ... Что?

Что это было? Рай? Или это было чистилище? Но, определенно, не ад. Ад остался позади. Длящийся гром выстрелов, тягучие крики, тугой воздух, сквозь который с трудом продавливается работающее за пределом своих возможностей тело, и пули, плывущие в вязком, сгустившемся воздухе (Со всех сторон. В неё). В памяти всплыло залитое кровью лицо Макса, искаженное горем? страданием? ужасом?; и Федор Кузьмич, выносящий плечом дверь (медленно, медленно, очень медленно), и Вика ...

Воспоминание было выцветшим, как старая кинопленка; далеким и чужим, как Троянская война; никакими. Оно ничего не затронуло, ничего не задело. Не причинило ни боли, ни радости. Ушло. Тишина, покой, смерть.

Небытие затягивало ее в свои туманные владения, и возвращало обратно, выдавливало из себя, не принимая и не бросая. Не явь, не сон. Неприкаянная душа Лики плыла по реке, имя которой Стикс, между памятью и забвением, между миром живых и миром мертвых. Или странствовала уже в пустынных землях Аида? Ни страха, ни печали; ни ужаса, ни желаний. Ничего.

Ххх

Потом ей стали сниться сны. Странные сны, и разные сны. Сон про то, что Макс гладит ее по голове и что-то тихо поет. Колыбельную, что ли? Или другой сон, про то, как боль разрывает тело, как легкие отказываются дышать, а сердце биться, и кровь превращается в огонь. Сон про Федора Кузьмича, расстреливающего огромный черный джип (где это было? где? когда?), и сон про Вику, высаживающую телом огромное окно, чтобы обрушится сквозь него и вместе с ним на головы врагов (каких врагов? Не важно. Просто врагов. ВРАГОВ). И снова ей снился Макс. Старый Макс, слушающий Тоску; и Макс молодой, кормящий ее с ложечки; или Макс бегущий с Ликой на плече сквозь ночной дождь. Всюду был Макс. Он менял белье на ее постели, и стрелял из этого своего Юзика-Узика, и сидел рядом, когда горела ее кровь. Он был рядом. И это было правильно. Нет, это было не только правильно, это было хорошо.

Ххх

Память подбрасывала ей воспоминания порциями. Из разрозненных кусков, маленьких кусочков смальты, перепутанных, как будто нарочно, мысль пыталась составить мозаику. Бедный мальчик Кей, бедная девочка Лика. Жизнь, это что? Жизнь это память. Вспомнить все. Она пыталась вспомнить все.

Ххх

Лика вспомнила.

Они вошли в лобби Невского Паласа, и, в ту же секунду, она почувствовала опасность, буквально, сгустившуюся вокруг них. Сразу, вдруг.

— Ничего личного, Федор Кузьмич. — Сказал негромко моложавый высокий мужчина в превосходном сером костюме, шагнув им навстречу от регистрационной стойки. А Лика уже жила в другом измерении. Она слушала этого, наверняка, давно знакомого Федору Кузьмичу, господина, но слышала и видела много больше, чем нотки затаенной гордости в его голосе или запах каких-то мужских духов, явственно источаемый его голубой рубашкой. Боевой транс. Так называл это состояние Макс. Она уже была в боевом трансе.

— Нич ... — Начал свою фразу мужчина.

Три снайпера, оценила ситуацию Лика, почувствовав линии огня, сходящиеся на них троих, и начала действовать.

— ...змич. — Заканчивал зачитывать приговор мужчина в сером костюме, но время уже остановилось. Кондиционированный воздух в огромном объеме гостиничного лобби сгустился; застыли на полушаге и полуслове, завязшие в нем, как муха в янтаре, люди.

Толчок. Полет. Господи, как долго может тянуться такое простое действие, как много можно успеть увидеть, услышать, почувствовать, понять. Как много можно успеть сделать! Толчок, полет ... Слева двое — иностранцы (якобы иностранцы), сидят за столиком, курят, вооружены, пока не опасны; дальше еще один — женщина, копается в сумочке, в руке оружие, опасна; еще дальше ... Она летела вбок, в сторону входа в пункт обмена валют, откуда выходили двое — мужчина и женщина. "Двое" — отметила она, опрокидывая, убирая из-под пуль снайперов, Макса и Федю, и отправляя в полет пилку для ногтей. — "Двое. Вооружены. Опасны". Она приземлилась на плечо, перевернулась, перекатом через голову, и ударила их ногами, обоих сразу. Мужчина умер — он еще не знал об этом, но с разбитым кадыком не живут (а если живут, то не долго и плохо), а женщине Лика сломала руку, держащую оружие. Оба они Лику больше не интересовали, и, вскочив на ноги, она бросилась, на ходу ускоряясь до предела и за предел, вперед, в глубину лобби. Запоздало прогремели первые выстрелы. Пули плыли в ставшем тяжелым и плотным воздухе, медлительные, опасные — но не сейчас, не для них — твари, а она с огромным усилием продавливала свое тело сквозь этот чужой, плотный и пресный газ. Организм вопил. Гремели сигналы тревоги, аварийные системы вопили о помощи, но все заглушали колокола громкого боя. Вперед!