Повелитель моря. Глава 2

Когда зазвенел будильник Ярослава, поднимавший его на работу, Агата, в полной уверенности, что уже ничего интересного в Белизе не произойдёт, отправилась готовить завтрак. Но не успела она допить свой кофе, как губернатор срочно вызвал к себе Анри. Пропустить такое и лечь спать хотя бы на пару часов перед работой? Вот ещё! Агата, несколько рассеяно поддерживая разговор с дочерью о делах, внимательно слушала разговоры во дворце губернатора.

Когда Анри заявил о своём намерении отправится в поход против индейцев, Агата поняла, что она не может позволить себе упустить возможность увидеть настоящих майя. К тому же мысль о том, что вряд ли индейцы, напавшие на какое-то поместье, дадут ему время высказаться о желании урегулировать ситуацию без насилия, и на этом походе может закончится её путешествие в прошлое, заставило Агату действовать. Первым делом надо было отменить пациентов, чтобы не только успеть хоть немного отдохнуть, но и поразмышлять над тем, чем она могла бы быть полезна Анри в этой экспедиции. Как бы ни было тяжело жить двойной жизнью — за себя и "за того парня", женщина уже успела привязаться к этому симпатичному и близкому ей по обострённому чувству справедливости, мужчине. Гибель Анри для неё теперь уже была бы не просто смерть героя приключенческого фильма, а потеря близкого человека. Выпроводив дочь в институт, а мужа на работу, Агата, недолго думая, наставила будильник на полдень и отправилась спать.

Когда "Одинокий пастух" Джеймса Ласта вырвал её из объятий Морфея, она позвонила в регистратуру и взволнованным голосом сообщила о лопнувшей трубе. На основании того, что она ликвидирует потоп и ждёт аварийку, попросила медсестру перезаписать пациентов на иные дни.

Укорив себя за ложь, она тут же нашла себе оправдания в том, что жизнь испанца, который, сам того не зная, стал её подопечным, находится в опасности, в отличие от запутавшихся в самих себе чехах. Вооружившись планшетом, поставила на журнальный столик термос с чаем и вазочку с печеньем, залезла с ногами на диван, устроилась поудобнее, и отправилась в юкатанские джунгли верхом на лошади, чего никогда ранее не делала.

* * *

Время в обеих реальностях летело быстро.

Когда домой вернулся с работы Ярослав, Анри с затаённой тревогой приближался к поместью "Красивая излучина". Готовя ужин, Агата внимала разговоры мужа с дочерью менее внимательно, чем Анри с его солдатами. Когда Ярослав опять ушёл спать один, обиженный невниманием жены и отказом рассказать о проблемах, не дающих ей спать, о существовании которых, обеспокоенный поведением Агаты он не сомневался, Анри ехал под сенью огромных серебристых деревьев к месту встречи с вождём племени майя, напавшего на испанское поместье.

Валясь с ног от усталости, женщина отправилась в постель, съедаемая тревогой за человека, волею каких-то неизвестных сил ставшего ей близким. И лишь поздним утром, пробравшись из глубокого сна без сновидений, за чашкой кофе, заботливо поданного мужем в постель, она узнала, что Анри добрался до прогалины в джунглях и крепко спит в укрытии, построенном из бамбука старым майя, встреченным им по пути в поместье...

Когда Агата объясняла мужу свою рассеянность мыслями о тяжёлом случае, она не кривила душой. Вот только то, что этот случай — она сама, она упустила из своего рассказа.

Во время обеда ситуация в Белизе достигла пика напряжённости — Анри отправился один навстречу неизвестности. Пока он строил себе новый укрыт, Агата лихорадочно искала в сети информации о опасностях, подстерегающих в джунглях.

...И в эту ночь угрюмый от беспокойства муж опять ушёл в спальню сам. Агата же, напившись крепкого кофе, села на своё любимое медитативное место и стала ждать появление майяского вождя...

"Ну вот я и увидела настоящих индейцев майя!" — сказала она себе, когда украшенная перьями фигура вышла из джунглей и приблизилась к костру. "Если бы не этот касик, я бы, наверное, была разочарована — ничего похожего на те картинки, что можно найти в интернете. Да и величественных пирамид мы не встретили" — прислушиваясь к разговору Анри с индейцем, "шёпотом" думала Агата. Когда договор между этими двумя был заключён, уже светало. "Ну, похоже, жизни Анри ничего не угрожает. Во всяком случае от индейцев", — рассудила женщина, допивая пятую чашку кофе и, пока Анри купался под тропическим ливнем и ужинал жареным обезьяньим мясом, отправилась делать проснувшимся мужу и дочери оладушки на субботний завтрак.

Пообщавшись во время завтрака с семьёй, обсудив с ними проблемы вырубки тропических лесов и дождавшись, пока Анри крепко уснёт, Агата под предлогом усталости удалилась в спальню и принялась внушать Анри всё, что узнала о опасностях тропиков. "Странно, что я никогда об этом раньше не задумывалась, — в перерывах между внушениями мелькнула у неё мысль, — хотя чего странного-то — я же в джунглях никогда не была и не собиралась, по крайней мере в этой инкарнации. А сейчас, когда я начиталась столько всяких ужасов о разных тропических болезнях, разносимых москитами и клещами, о ядовитых пауках и змеях — меня туда уж точно никто не заманит!" — потрогав ещё совсем недавно зудящее лицо от укусов мошкары, полученных Анри, Агата подумала, что надо будет в следующий раз заготовить чего-нибудь антигистаминное и обезболивающее. "Если у меня так зудят укусы, полученные не мною, и болят мышцы, хотя не я рубила бамбук саблей, интересно, что будет со мной, если вдруг Анри будет ранен или умрёт?" — — эта мысль, которая почему-то не приходила раньше, враз отогнала сонливость. Агата задумалась. Логика подсказывала ей, что все ощущения дискомфорта, которые испытывал Анри, проявляются у неё лишь эмпатически, и если она примет таблетку ксизала, например, чтобы унять зуд, это поможет ей лишь потому, что она знает, что это за препарат, но Анри, скорее всего, облегчения не почувствует. Та же логика подсказывала, что в случае смерти испанца её двойная жизнь, с наибольшей правдоподобности, прекратится. К своему удивлению, дойдя до этого вывода, Агата вдруг поняла, что она не хотела бы этого. И не только потому, что не желала смерти Анри — он был ей очень симпатичен своей порядочностью, честностью и, несмотря на то что не колеблясь прикажет открыть огонь по вражескому кораблю или же в битве будет безжалостно рубить врагов, она чувствовала в нём уважение к жизни. Пусть это было продиктовано его религиозностью, но убеждение, что только бог, даровавший жизнь, имеет право забрать её — ей импонировало. Но и потому, что для неё закрылся бы новый мир, который она только начала познавать.

"Ну ладно, про пауков и змей я его предупредила, хотя, вероятно, это ещё сделает старый индеец, — вернулась Агата к своей "работе". — Вот уж, кстати, подарок небес! Надо же, как он вовремя появился — прямо как специально его кто-то навёл на нас! Да, надо ещё будет Анри намекнуть, когда проснётся, что если баночку с мазью Хуан взял у колдуна для него, то неплохо было бы чтобы она у него и осталась. Мало ли где она ещё может пригодиться. Некоторые вирусы, переносимые москитами, даже сегодня ещё не умеют лечить. И, похоже, что если индейцы правильно поставили диагноз заболевшей женщине, то это как раз тот случай", — вздохнула женщина, вспоминая то, что недавно читала про болезнь, которую испанцы называли "чёрной рвотой", а сейчас её знают как "жёлтую лихорадку". Не зря её сравнивали с чумой — она опустошала целые города в Карибском бассейне, пока в конце XIX века кубинский врач не выяснил, что это заболевание переносят комары и в XX веке не началась борьба с комарами. "Кстати, надо бы заодно заставить Анри заняться поисками хинного дерева для профилактики малярии, а то её тоже можно от комаров подхватить. Да, чуть про клещей не забыла! Они тоже столько гадости разносят, которую даже сейчас, в эпоху антибиотиков, не всю лечат, а тогда так и говорить нечего! Хорошо ещё, что испанцы даже в такую жуткую жару не отказываются от своих привычных нарядов, не оставляющих клещам много лазеек. Так, а что же такого потом придумать, чтобы отправить Анри на поиски хинного дерева в Южную Америку? Он же собирается на Ямайку," — передав спящему мужчине всё о переносимых насекомыми болезнях, задумалась Агата. — Ну что же, что могла — я сделала. Теперь осталось лишь надеяться, что он всему тому, что ему сейчас снилось, поверил. А я, на всякий случай, в его следующую ночь сеанс продублирую", — и с чувством выполненного долга женщина, наконец-то, спокойно уснула...

10.

Анри спал сном праведника — крепко и спокойно. Ему снилось ласковое, залитое солнцем море, на которое он почему-то смотрел не со шканцев "Победоносца", а с балкона губернаторского дворца. Рядом стояла улыбающаяся контесса Исабель, а на её руке сидел большой красный попугай с длинным синим хвостом. Исабель подняла свободную руку и нежно погладила Анри по щеке. Её красивые, манящие губы были так близко, что он невольно поддался искушению и потянулся к девушке, но в этот момент на её лицо пала тень и послышался шорох со стороны дверей. Радостное выражение Исабель сменилось недоумением. Она повернулась на шум. Анри проследил за ней взглядом и в дверях увидел леди Энн Хэмптон. Девушка, которая уже долго будоражила его мысли, медленно двигалась к нему, протягивая руки и шурша белым платьем. Вдруг попугай на руке контессы Исабель захлопал крыльями, пронзительно закричал и полетел к леди Энн. Лицо любимой исказила гримаса злости. Анри попытался ухватить попугая за длинный ярко-синий хвост, но тот вырвался из его рук и продолжал угрожающе лететь к леди Энн. Тогда Анри привычным движением руки нащупал рукоять заткнутой за спину даги, рванулся к англичанке на помощь и...

Проснулся.

Ласковое утреннее солнце дотянулось до его лица, нежно касаясь щеки. Где-то далеко в лесу перекрикивались обезьяны, а небольшое облако мошкары уже кружило над лицом, не решаясь, однако, испробовать его на вкус. "Пожалуй, надо бы у Хуана выпросить это его вонючее снадобье", — пришла в голову первая связная мысль, окончательно вернув его из мира грёз.

Вспомнив, что старик ушёл в ночь, Анри поднялся и сразу же увидел Хуана, сидевшего на корточках перед костром. Рядом с ним прислонённые к навесу стояли длинные бамбуковые стволы, а напротив растянутые на воткнутых в землю палках сушились шёлковая рубашка и колет. Увидев, что испанец проснулся, старик показал рукой на бамбук:

— Я принёс воду, сеньор!

Анри подошёл к индейцу и, присев рядом, заговорил:

— Твоё снадобье принесло мне облегчение. Я бы хотел купить его у тебя.

Старый охотник, сушивший свою маштлатль на вытянутых к огню руках, покачал головой:

— Я брал его для тебя, сеньор. Оно твоё, — с этими словами майя отложил на помост дымившуюся ткань и, вытащив из поясной сумки глиняный горшочек, протянул его Анри.

Взяв такой полезный подарок, Анри, подчиняясь порыву благодарности за заботу, проявленную индейцем, укладывая чудесное средство в мешок, вытащил из него баночку с солью и протянул её Хуану:

— Вот, возьми. Мне кажется, она для тебя значит намного больше, чем для меня.

Удивлённый такой невиданной щедростью, старик снова отложил свою маштлатль и с благоговением взял подарок.

— Когда я найду женщин, наш договор потеряет силу, — начал Анри разговор.

Старик кивнул.

— Ты уже решил, куда пойдёшь — к майя или ица? — продолжал Анри.

— Нет, сеньор. Духи моих предков пока не навели меня на новый путь.

— Может, это потому, что тебе незачем уходить?

Хуан внимательно посмотрел на Анри, стараясь понять, куда он клонит.

— Ты заслужил моё уважение, и я хочу предложить тебе работу.

— Нет, сеньор, я благодарен тебе, но когда ты найдёшь своих женщин, я уйду, — решительно сказал старик и поднялся. — Надо возвращаться. Нас ждёт ещё далёкий путь.

— Ты знаешь, где миссия, в которую повезут испанок? — спросил Анри, тоже вставая.

— Нет, но я помогу тебе найти правильный путь в любом направлении, которое ты укажешь.

— Ну что же, тогда для начала вернёмся в Белиз. Собирайся.

— Да, сеньор, но сначала мы должны наполнить твой деревянный сосуд водой, — с этими словами Хуан потянулся к бамбуковым стволам: — Прошу тебя, сеньор, руби здесь, — указал он место на бамбуке и крепко ухватил его руками.

Вытащив из земли свою саблю, Анри с размаху ударил клинком по указанному месту. Свиснув, сталь прошла сквозь ствол, почти не встретив сопротивления.

Откинув отрубленное, индеец наклонил оставшуюся часть ствола над анкерком и в бочонок потекла прозрачная желтоватая жидкость. Не прошло и получаса, как анкерок был заполнен.

Одев колет, Анри уложил почти высохшую рубашку в мешок, оседлал жеребца, с помощью Хуана приторочил мешки и бочонок, надел шляпу и, взяв лошадь под уздцы, направился к мысу джунглей, разрезающему две прогалины.

Когда, обогнув лес, он увидел лагерь, там царило ленивое спокойствие. Первым его приближение заметил один из часовых.

— Эль альмиранте вернулся! — понеслось над прогалиной, распугивая птиц.

Когда Анри подошёл к укрытию, там уже его ожидали дон Себастьян, Антонио и лейтенант Контрерас.

— Рад вас видеть живого и во здравии, сеньор Анри, — поприветствовал друга капитан-лейтенант. — Надеюсь, вы принесли нам приятные вести.

Анри кивнул:

— Да, капитан. Командуйте сборы, мы идём домой.

— И что же приятного в этой новости? — раздался язвительный голос лейтенанта. — Наше задание не выполнено!

— Вы знаете, где на реке Белиз находится старая миссия? — вместо ответа спросил его Анри.

— Нет, — ответил идальго Контрерас, — а вы что, желаете исповедаться?

— Я намереваюсь забрать оттуда сеньору Паулу и остальных женщин, — не реагируя на язвительность молодого дворянина, спокойно сказал Анри.

— Женщины там? — тихий голос дона Себастьяна помешал лейтенанту снова проявить остроумие.

— Ещё нет, но будут через два дня. Кстати, доктор, — повернулся Анри к сеньору Антонио, — по словам касика одна из них больна чёрной рвотой.

Услышав это, доктор побледнел.

— Это очень опасно? — обеспокоился Анри, увидев реакцию доктора.

— Очень, друг мой, — взволновано ответил тот. — Похоже, у нас тоже есть заболевший. Пока что я не уверен, если это действительно чёрная рвота — признаки появились лишь вчера вечером и пока рано судить, но если мои опасения подтвердятся, то нам нельзя в город. Лишь один Господь знает, сколько из нас ещё заболеет, но, если мы принесём эту лихорадку в Белиз, он будет обречён!

Анри ещё никогда не видел Антонио таким удручённым.

— Но мы так же не можем оставаться здесь и ждать смерти! — в голосе Анри смешалось отчаяние и возмущение.

— Это не все плохие новости, сеньор Анри, — в голосе сеньора Антонию появилась какая-то обречённость. Анри ждал продолжения, как судебного приговора. — Одного из наших солдат укусила змея, и ему очень худо, а один из солдат губернатора наелся тех ядовитых яблок и корчился в муках. Мне пришлось дать ему опиум.