Софист, часть 3. Вершина

Используя лётное кольцо, Софист выбрал лучшую позицию и цель — за спиной колдующего шамана. Вот из-под полы плаща появился в руках человека изящный короткий лук серебристого цвета со светящейся сине-голубым плетёным шёлковым тросиком — заклятье совершенной тетивы из третьего круга. Шелест подушечек пальцев, и в правой руке из загодя одетого ёмкого кольца-колчана лучника появляется проникающая стрела — тоже собственного производства. Беззвучно изогнулся натянутый лук. И по эмфатической связи раздался отголосок боли, когда феникс вместо обычной магической атаки огненными перьями выдернул из крыла одно из них и клюнул им в оперенье стрелы. Мигом позже аналог огненной стрелы из третьего арканного круга поразил шамана, пробив его доспех из медвежьей шкуры, знатно вспыхнувшей. Гнолл с пробитым лёгким захрипел, но никто из своих не помог ему сбросить пылающую шкуру, пришпиленную к нему стрелой. Благодаря кольцу-колчану и волшебной тетиве, Софист через удар сердца уже вновь натягивал лук, на сей раз наложив стрелу со взрывным наконечником. И вновь болезненное выдёргивание огненного пера феникса, теперь из другого крыла. Огненный росчерк сверху заметили все гноллы, включая парочку лучников в засаде у единственного входа в Бламбург. Они успели понять и отпрыгнуть, а вот пригнулись зря: стрела взорвалась на манер огненного шара, свалив с ног и целиком обдав лучников пламенем, пожёгшим их амуницию и шерсть — как они заверещали!

Софист спрятал лук под листья плаща и метнулся влево, тогда как с плеча в другую сторону сорвался вчетверо увеличившийся орлан, громко и грозно заклекотавший. Сменив позицию, лучник прицелился проникающей стрелой в гнолла, долбившегося в лавку, относительно целую из-за колдовских потуг когтистого и хвостатого барда, прятавшегося внутри. Выстрел через бицепс плеча застрял в ребре — ненароком сломавший древко раненный дико взвыл.

Тем временем феникс, "загримированный" под орлана, спикировал на главаря отряда, гавкающего с потрясаемой секирой под прикрытием тяжёлого щита. Ачамбха по совету старшего сперва плюнул в него аналогом заклятья огненного снаряда Келгора: старый деревянный щит из сумеречной древесины не выдержал атаки замаскированного огненного существа и вспыхнул, опалив усы. А феникс воспользовался мигом слепоты, увернулся от наточенного оружия и хлопнул крыльями, отправляя с каждого по пять огненных перьев — все в охранников при смертельно корчащемся шамане. Софист не упустил шанса выстрелить пронзающей стрелой в спину пригнувшемуся за щитом вожаку, носившему впечатляющие пластинчатые наплечники. С одной стороны, гноллу повезло начать поворот — стела попала в щит, но с другой стороны — она его насквозь пробила и кольнула в чресла. Опасный главарь с опалёнными усами взвыл и открылся, отбросив горящий и пробитый щит. Тренированному Софист всё равно было далеко до Феррана, который бы успел выпустить три стрелы по трём целям, вместо второй по одному и тому же врагу. Гнолл, вертевший головой в поисках стрелка, слишком поздно заметил смерть, ускоренно и ровно летящую в него с водонапорной башни. Но ему вновь двояко повезло: берясь за древко секиры второй рукой, он прикрыл туловище, но волшебная стрела пробила и перчатку, и кисть, и древко — застряла в подкладке кольчуги с дварфского плеча.

Софист по праву считал себя мастером изготовления стрел и болтов. Каждый его снаряд, сделанный для собственного пользования, вдобавок был отравлен сильнодействующим ядом природного происхождения на основе непримечательного зонтичного цветка цикута. Поэтому лучник сменил цель, уверенный, что максимум через пять минут все трое уже подстреленных им точно скончаются. Ещё две ядовитые пронзающие стрелы поразили псоглавых, оклемавшихся после взрыва у входа в Бламбург. Не было смысла оставлять на допрос никого из этого отряда.

Ачамбха к этому времени справился со своими противниками, которых сперва поджёг, а потом разодрал морды когтями и заклевал. Хоть он и был сильным, но опыта таких сражений не имел, а потому к концу боя оказался со сломанным крылом и парой серьёзных ушибов, хоть и являлся по природе огненным существом.

Последний из гноллов обходил периметр и в момент атаки находился в самом углу, у полуразобранной башни. Он побежал на крики и опрометчиво отвлёкся на фамильяра Софиста: пронзающая стрела соскочила бы с латного нагрудника гнолла, а вот взрывная детонировала, опрокинув оглушённого гнолла на истоптанный снег и ранив его раскрывшимся вовнутрь железным цветком. А вот следующая по нему была именно пронзающая, проткнувшая бедро на вылет и оставившая в плоти всё оперенье, впрыснувшее смертельную дозу усиленного магией нейротоксичного змеиного яда, останавливающего сердечную мышцу за полминуты.

— Молодец, Ач, — друид приласкал фамильяра, коснувшись кольца на рожке и уменьшая до полфута ростом. "Сейчас быстро вылечим, потерпи, дружок", — обратился он по эмфатической связи, направившись с фениксом в порушенную кузню и по совместительству главное общественное здание Бламбурга — с вертикальной шахтой. С левой руки друид спустил Уллю, своим направленным уханьем сотрясшего логово кобольда, решившего высунуться и поглазеть.

Под сохранившейся крышей Софист, предусмотрительно закрыв печные трубы, превратился в огненного элемента. Он в домашней бане испарил много ванн воды, прежде чем научился на огненной струе, что была у него ниже пояса, парить в футе над поверхностью, нагревая, но сжигая. Здесь же друид мог вольготно поупражняться в своей стихийной форме, заодно леча феникса собственным пламенем. Впрочем, целью мародёра была старинная огнеупорная кладка кузнечной печи. Присовокупив силу фамильяра, задействовав вместе с ним заклятье тела из огня, Софист принялся в заклятье размягчения земли и камня менять стихийную компоненту, на сей раз на огонь, чтобы принудительно расплавить, тем самым победив породу — именно такой магический компонент ему требовался.

Оставив расплав остывать естественным образом и отпустив феникса на учёбу к сове, без зазрения совести готовой тренировать "новобранца" на трупах гноллов, Софист вернулся к пеньку с кубиками. Взяв один и настроившись на работу, друид подошёл к одному из самых старых деревьев в роще. Помолившись, Софист погладил синелиста, прижимая все его ветки к стволу, затем сваял из кубика большую бочку и серебристым мечом из кольца срубил ствол наискось. Рефлексы не подвели парня, вовремя применившего заклинания сжижения древесины: ствол осел в бочку густым киселём, не расплескавшись.

В прошлый раз, когда Софист делал сосуды для Гавина, он снимал со ствола кору и в сердцевину втыкал волшебную палочку, разбухавшую по форме бутылки. Из верхней части пня друид сделал сосуд для лечебной воды, никак не расширив внутреннее пространство. В нижней части пня он тогда сперва применил лёгкий вес, а потом заколдовал полость заклинанием дупла-спальни. Должно было продержаться сутки, но тогда даже столько не потребовалось. А вот сейчас Софисту нужна была пара ёмкостей для долгосрочного хранения объёмов каменой породы, соответствующих дуплу-палате — эстетический вид был совершенно не важен.

Софист собирался забрать все очаги в Бламбурге, чтобы: создать бассейн всегда очень тёплой воды в банях, сделать будущую замковую башню всегда тёплой и обеспечить горячей водой её и планируемые теплицы. Софист всё равно намеревался тренироваться в этом разрушенной деревне создавать вместо крова Леомунда целые особняки, а на очаги хватит материала с дымоходов — после внедрения магических символов будут не хуже прежних печей. А во вторую ёмкость отправится порода со дна реки, чтобы на её основе создать генерацию холодной воды на основе чар для фляжек бесконечных вод.

Опрокинув цельную бочку свежей древесины синелиста в грузовую чёрную дыру, Софист сплющил пень вдвое — до двух футов. Сделав сердцевину жидкой перелил по серебристой трубке из кольца в каменной форму в виде крышки котла. Начертив серебристым стеком вязь волшебных и метамагических символов, друид применил заклинание дупла-палаты и закрыл крышкой. После чего Софист минут двадцать говорил на друидике, на основе компиляции облегчённого заклятья лесного стража и порождения Богуна и создав самодвижущийся пень. Его потом вместе с собратом достаточно будет укоренить у входа во двор Вершка и положить сверху полотно скамейки, чтобы оба хранилища дождались своего часа, после опорожнения став умными и крепкими створками ворот в общий зал замковой башни.

За час Софист вполне управился со своей задачей и даже до конца не развалил ни один дом. Последним не посещённым им зданием оставалась складская лавка, которая не удостоилась печи, а для удобства продавца и посетителей использовалась жаровня с постоянным заклятьем медленного жара.

— О-о-о-о! Ждать-ждать-ждать! Твоя не делать больно Диикин... — зачастил испуганный кобольд, безоружным рухнув на колени, едва Софист вошёл в тёплый торговый зал, где ничего ценного не осталось. — Диикин надо говорить с твой! Пожалуйста, твоя слушать Диикин! — Взмолился крысохвост на ломаном торговом наречии.

— Говори, — разрешил заклинатель, гадая по ауре обнимаемой кобольдом волшебной лютни, в чём суть её странной и неоднородной магии.

— Диикин смотреть за твой, видеть, что твоя великий герой друид! Диикин хотеть помощь, да, хотеть... очень сильно нужен помощь! — Он стукнулся лбом о доски пола, отчего стала хорошо видна чёрная полоска ошейника, на котором без труда читалась метка хозяина, чрезвычайно сильного в ледяной магии. Драконьей магии! Софист отвесил челюсть и вздрогнул от эмоций Альтер-эго, вспомнившего о каком-то белом драконе. — Твоя пожалуйста, помоги Диикин!

— После нападения на мастера Дрогана? — Заиндевело произнёс Софист, запутавшись в каше из мыслей.

— Диикин не такая плохой! Честно! — Залепетал кобольд, отвратительно выговаривая слова. — Диикин только пойти с другие кобольд в человечья деревня, потому что старый Хозяин говорить Диикин делать так. Диикин никто не обижай! Диикин служи Хозяин. Диикин петь песня, рассказывать сказка, и Хозяин счастливая. Вот почему Хозяин послать Диикин в набег... чтобы потом Диикин написать история для Хозяин! — Восклицал с пола кобольд, весьма складно бая. — Только... Диикин сделать кое-что очень плохо. Хозяин будет очень сердиться на Диикин! Диикин не может возвращаться к Хозяин, никогда! Диикин такой испуганный!..

Смешной бард, обладающий актёрскими талантами, всамделишно трясся от страха. Софист двояко себя ощущал: с одной стороны, коротышка здорово и умело давил на жалость; с другой стороны, заклинатель ещё весной намеревался препарировать и магически раскурочивать мозги кобольдов, реализуя планы Альтер-эго по использованию заклинаний из школы Чар; с третьей стороны, именно этот могущественный белый дракон на праздник Остара был тем вторым провидцем, наблюдавшим за Хиллтопом — помимо древнейшего красного дракона Клауса.

— Что плохого ты сделал? — Через долгие удары сердца, человек сформулировал хоть какой-то уместный вопрос.

— Диикин... Он забирать статуй башни, когда делать налёт на деревня. Когда гноллы нападать, он совсем испугаться, и он уронить маленькая статуя. Статуй вся разбита из-за глупый Диикин. Он не может приносить её назад к Хозяин, потому что Хозяин сердиться на него! Но... если Диикин убегать, Хозяин сердиться ещё больше! Диикин знать, что твоя искать маленький статуй. Диикин, он... дать её твоя, если твоя... помогать ему? Это хорошая идея, да? — Заискивающе глядел кобольд, прямо как наклусивший щенок, силившийся заглянуть в тень капюшона из листьев.

Слышал болтливых учеников? Верно. Изворотливый кобольд умело играл словами в стрессовой ситуации. Софист даже испытал толику уважения к этому разумному существу, воспользовавшемуся товаром в лавке для того, чтобы вполне прилично обшить себя в неприметную серую одёжку из добротной ткани под нужды шахтёров.

— Ясно, статуя у тебя... — произнёс Софист, всё ещё собирая лихорадочно бегающие мысли.

— Ну... У Диикин нету маленькая разбитая статуя, но Диикин знать, где Диикин её прятать. Он находить статуя для твоя, если твой ему помогай, — на одном духу выпалил бард, сделав моську виновато-просительной.

Жестокие планы относительно кобольдов уже несколько месяцев как были отправлены в сортир. К сегодняшней авантюрной вылазке Софист запасся заклинанием очарования гуманоида и репрессированием памяти Найло для стирания такого специфического события, как настойчивое расспрашивание. Однако зачем лишний раз применять магию, когда можно сберечь её, выудив желаемое у словоохотливого барда? Софист уже догадался, что Диикин воспользовался случаем и специально разбил башню, чтобы та уместилась в потайном отделении его музыкального инструмента. При нападении гноллов он действовал сообразно ситуации, но потом испугался совершённой порчи во спасение и "потерялся".

— Внутри что-то есть? — Смекнул он вопрос, по вздрагиванию и стискиванию инструмента убедившийся в верности предположения.

— Этот случайный! Она разбиться, и внутри сидеть блестящий камешек. Очень красивая, — скороговоркой пролепетал кобольд. — Диикин не знать, что внутри быть блестящий камушек, честный! Диикин находить статуя и показать твоя, если твой помогать ему.

— Я помогу тебе починить лютню, — заверил Софист.

— Но... но Диикин надо другая помощь, великий герой друид!..

— Я честно улучшу древесину и заменю порванную струну своей волшебной тетивой. Совершенной игрой ты задобришь своего Хозяина. Белый дракон не будет на тебя сердиться, и ты вернёшь мне статую. А мне он в благодарность за возврат отличного шута отдаст остальные похищенные артефакты, — улещивал Софист. — Скорее соглашайся, Диикин, пока моё волшебство не иссякло, — поторопил он, показав из-за полы плаща лук и тренькнув тетивой. Зачарованный тросик из паутинного шёлка достаточно музыкально звякнул, заодно припугнув кобольда.

— Диикин не знать... — Растерянно-пугливо пролепетал он. А потом решительно зачастил: — Нет! Диикин хотеть, твоя идти и находить старый Хозяин Диикина, Тимофаррар! Твой говори с Хозяин, говори он отпустить Диикин. Заставлять он освободить Диикин. Тогда Диикин давать твой маленькая разбитая статуя.

— Если ты не доверяешь мне починить и улучшить твою лютню, как я поверю твоему слову отдать статую? — Софист задавил его логикой. Не считая позором, он слитными движением опустился на пол, сложив ноги кренделем. — Подай лютню, Диикин, ты не найдёшь лучшего мастера по дереву, — прихвастнул парень, для более доверительных отношений откидывая капюшон и открывая лицо. Вроде бы простой жест, призванный расположить, однако заклинатель, совмещая приятное с полезным, решил перестраховаться активацией заклинания очарования, а потому постарался приветливо улыбнуться: — Я сам немного играю на гитаре и знаю толк. Не бойся, ничего отбирать не буду, только хочу помочь барду, которым заслушивается сам дракон. Я даже песню сочинил про дракона — твоему белому хозяину она придётся по душе. Давай починю и научу...

Диикин поддался внушению, несмело протянув инструмент — Софист бережно принял... Бандуру Фалатера Фоклукана. Профессиональной трёхструнной лютне давно требовался профессиональный же уход. Эта вещь являлась оригиналом руки самого могущественного барда из Муншайес, который создал её для испытания и награды студенту своего колледжа. Игра на ней могла порождать свет. Позже вороватый ученик внёс конструктивные изменения, повлиявшие на качество звучания, в итоге лютня оказалась в закромах у дракона, за каким-то лядом вырастившего себе барда.