Софист, часть 3. Вершина

Главные двери уже были открыты настежь, зато предусмотрительно закрытая дверь на другом конце переходного коридора сохранила интригу. Софист первым делом сунул сапфир в чашу и нажал на руну с каплями — сила поверженной элементали воды благополучно вошла в кристалл. Софист не переживал по поводу свояченицы — как куст крыжовника обрезать. Вопрос в том, что заклинателю с недавних пор стало доступно заклинание перманентности из пятого арканного круга, однако только перемещённая в камень сила элемента воды сделала стену льда многоразовой — что и требовалось! Остальные три заготовки тоже успешно прошли обработку, которая могла бы стать куда более качественной, но грех привередничать. Дело за малым...

— А вот и ты... Эта сучка Дж-На горько пожалеет, что не оправдала вложений. Ты не дварф Дроган, как я ожидала, но тоже сгодишься. Скажи мне, какое у тебя имя? — Высокомерно-пренебрежительно изрекла женская фигура, закутанная в фиолетово-призрачное сияние эфирного облика и в плащ с глухим капюшоном, затеняющим лицо.

— Моё имя тебя не касается. Где Аяла? — Грубо и дерзко, как полагается оперяющемуся юнцу.

— Как мило, что человеческий мальчик обнаруживает такую браваду, — насмешливо сказала незнакомка, чей бюст выпирал под плащом. — В тебе столько льда... Это даже интересно. Итак, поскольку я не знаю твоего имени, давай я попробую догадаться. Хмм... — женщина показательно задумалась, приоткрыв полы плаща, подперев груди и приставив к лицу изящную руку в изысканной перчатке с древними рунами нетерезов. За словами она скрывала пристальный осмотр с целью опознания, без зазрения совести применённого на Софисте, который тоже разглядывал, пользуясь кольцом Уллю. — Итак, ты Софист, не так ли? Один из учеников того дварфа? — Принизила она значимость. Впрочем, имела основания, как способная колдовать заклятья восьмого уровня супротив четвёртого у мастера Дрогана, зато манипулирующего и арканной, и сакральной магией.

— Такими темпами тебя проще убить и допросить, как Дж-На, чем цивилизованно обмениваться, — Софист постарался бросить это пренебрежительно, реально собираясь сбежать в случае схватки с заведомо более опытным и экипированным противником.

— Хах! Ну, давай перейдём к делу. Я ожидала, что Дроган сможет сам, ха-ха, но прожжённый арфист задёргал ниточки. Какая изысканная ирония! — В богатом контральто зазвучала искренность, щедро сдобренная нервозностью. Тут и известие о допросе проигравшей демонфеи-прислужницы, и явно обнаруженная, но не идентифицированная ловушка на круге призыва, куда она так опрометчиво заявилась в эффектном окружении молний, долженствовавших обезопасить площадку.

— Не царское это дело с молью общаться, — Софист тоже был остёр на язычок, стараясь намеренно вызывать эмоции, что затмят доводы разума — женщины вообще от природы эмоциональны и более вспыльчивы. — Я думаю, Леди Алустриэль сможет оценить ту стекляшку, чтобы за неё помочь вернуть Аялу.

— Сш! Дерзкий щенок!..

— При себе нет, дура, — тут же вставил Софист, про себя готовясь бросить контрзаклинание рассеивание магии, хотя чего смеяться-то — третий против шестого не канает. — Сперва яви мне здесь Аялу, пустомеля, потом набрехаешься перед зеркалом.

Неожиданный эффект поставил Софиста в тупик: женщина дёрнулась, зло выдохнула, опустила кулаки под плащ — даже поза слегка изменилась. Слишком сильно, хотя он желал подтвердить способ её общения с кем-то из шейдов города Тултантар, готовящегося вернуться на родину во всей силе и величии былой Империи. И всяко не с простым шейдом из подручных, а кем-то из могущественных принцев. Которым?..

Без лишних слов и театральных эффектов незнакомка связалась мысленно с кем-то из слуг, не совершив глупость исчезновения, чтобы вернуться в активированные сети. Эманации злого гнева так и клубилась вокруг застывшей фигуры, внутри которой ярость так и клокотала. Софист с запозданием сообразил, что не зря женщина прячет личико и что намёк на зеркало достал до куда более глубокого смыслового подтекста, нежели инструментарий провидца. Додумать эту мысль ему не дали — через полминуты рядом с незнакомкой появилась Аяла.

Софист в этот момент возненавидел чувство правоты, увидев результат действия заклятья плоть в камень — эльфийка застыла с гримасой ужаса и отвращения. Окаменение — это идеальный способ обезвредить хлопотного пленника. Друид не стал медлить, вращением кисти с приглашающим сжатием пальцев призвав мизерного элементала воды с ведро объемом. Вершок сверх всякой меры настыл его маной, уплотнив в поддельную башенку природную энергию прессом земляного узла совокупной мощи двенадцатого класса. Так что сразу не разберёшься, что к чему и почему в этой безделушке.

Незнакомка презрительно хмыкнула и доказала, что не зря именно она руководила Дж-На. Софист только благодаря кольцу Уллю заметил, как ловко волшебница применила свой артефакт, создав дискообразную мобильную платформу под окаменевшей Аялой и две совсем незаметных по контуру подмёток своих сапожек. Элементальчик и силовая плоскость начали двигаться одновременно и плавно. Напряжённый момент проходил в полном молчании. Ровное сияние, исходившее от сломанной статуэтки внутри мизерного элемента воды, во время движения причудливо разбрасывало блики по старой зале, освещённой четырьмя колдовскими жаровнями — их квадрат описывал бледно светящийся магией рунический узор круга телепортации. Незнакомка прямо вся сгорала от нетерпения, сложив руки под бюстом и делая перебор пальцами. Презрительно хмыкнув, когда Софист отозвал посредника, выплюнувшего ношу в пяти футах перед ногами женщины, она "донесла" Аялу до расстояния в фут от плеча посланца Дрогана и одним усилием воли созданным кантрипом волшебной руки подхватила вожделенный артефакт.

— Настала пора знакомиться, красавчик, — шипяще произнесла женщина.

Не способный моментально выбраться Софист, ждал подвоха, успев лишь: поджать пальцы правой ноги для активации ловушки да на всякий случай вынуть из рукава пару желудей на плёнку шкуры да бесполезно махнуть рукой, тратя заклятье рассеяния магии — против супер-натуральной способности взгляда медузы оно не подействовало!

— Шсха-шсха-шсха! — Шипяще рассмеялась отвратительная незнакомка — вместе с клубком своих змей, омерзительно извивавшихся на голове вместо волос. — Знай же, беспородная шавка — я Хьюродис, дочь медузы и великого чародея Бельферона!

Всё кругом обозревающие змеиные головы увидели, и как косячное "П" начало плыть, замуровывая дверь к Азуту, и как начали изгибаться и проседать в сжиженный камень ножки колдовских жаровен, накреняющихся в центр для ликвидации магического круга телепортации, пока ещё функционального из-за того, что Хьюродис не провалилась в ловушку каменной жижи.

— Приятного крушения грёз, — прошипела она, торжествуя свою победу.

И ранее созданная ею магическая рука превратилась в гигантскую призрачно-зелёную Сокрушающую Руку Бигби, которая стремительно пролетела сорок с лишним футов до двух живых статуй. Заклятье девятого круга сжало обоих сразу и с хрустом раздробило камень в гравийное крошево. По причуде или, скорее, понятно по какому комплексу Хьюродис лишь две цельные головы остались в целости, упав на общую кучу осколков. Медуза исчезла за миг до опрокидывания пылающих жаровен, рассыпавших свой каменный уголь по магическому узору, мигнувшему и с разноцветными искрами погасшему навсегда. Ловушка застыла раньше, чем угли перестали светить, утонув в полу.

Софист предусмотрел столь пессимистичный сценарий развития событий. Не каштан, но жёлудь реинкарнации сработал, правда, только укрепив связь души Аялы с каменной головой. Конечно, эльфийка отчаянно цеплялась за жизнь, но в этом выживании была заслуга её родовых анимагических способностей: образ пустельги успел зародиться в голове, но опоздал с проявлением. И для самого Софиста жёлудь реинкарнации оказался полезным опытом.

Сам арканный иерофант и о себе подумал. Он уже когда-то проходил такой экзамен с Шемусом. Сейчас роль имитации стихийного элемента земли сыграла каменная кожа из школы Изменения и поверх неё каменная шкура из школы Отрицания. Обладая опытом пребывания водянистым, а потом ледяным комочком, Софист сохранил сознание, а главное — самообладание. Он не почувствовал никакой боли от разрушения тела, поскольку оно влилось в камень так, как обычно в сову, волка, воду или лёд. Как и гласило описание заклинания плоть в камень, что привёл Альтер-эго: обращалось в камень всё тело вместе с вещами и артефактами на нём, подвергшееся воздействию существо частично сохраняло слух, зрение, осязание. Последнее обстоятельство означало способность мыслить, а значит — действовать!

Первая попытка применить размягчение земли и камня — провалилась. Вторая — структура тоже не поддалась. Третья — опять неудача. В полной темноте пора было бы уже отдаваться в липкие объятья панике, но железная воля была сжата в кулак. Софист возблагодарил провиденье, что помогло ему решиться на то, чтобы впрячь Вершка в достройку подземелий Шалаша! Кулон с жемчужиной силы ещё до отправки к Дрогану восстановил все заклятья жира. Вот их-то и начал тратить заклинатель — одиннадцать попыток есть (одно из дюжины спустил на спонтанный призыв вёдерного элемента воды).

Постепенно и вдумчиво — методично. Мало-помалу из осколков статуи парня стал сочиться то ли жир, то слизь. Кроме возвышающейся женской головы, это вещество пропитало всю кучу битого камня, тем самым объединив все осколки статуи Софиста, почувствовавшего себя больше, а не только видевшего результат расплывшимся пятном, изменчивым из-за рыжих переливов рассыпанных каменных углей, зачарованных никогда не гаснуть. Четвёртое заклятье сжижения тоже провалилось, однако дало ценный опыт провала. Учтя ошибки, заклинатель потратил время и усилия на вхождение в состояние транса, чтобы отрешиться от зрения и осязания, мешающих сродниться с камнем. С пятого раза тоже провал. На шестой Софист потратил уже заклинание, усиленное метамагией продолжительности. На седьмой он вынул козырь четвёртого круга сложности — заклятье сжижения земли и камня с метамагией усиления.

Получилось!!!

— Жуть... — сглотнул Софист, когда ему удалось перейти из каменной жижи в водяного архона. От женской части кучи остались только крупные осколки, а вся мелкая крошка оказалась растворена Софистом, понявшим истинную причину своих трудностей.

Рука автоматически прижалась к паху, но там вода "мужского пола" была усилена телом от Шемуса... Парню стало боязно возвращаться в родное человеческое тело — а вдруг он теперь стал гермафродитом?! Полнейшая жуть!

Магия не любит шуток. Поэтому Софист постарался успокоиться. Очень сильно постарался! Дыхательные упражнения водному архону, мягко говоря, не помогли — ничуть. Однако, хвала светлой мысли, парень задумался над другими вариантами того, к чему может привести эта жуткая ошибка.

Из всех перебранных возможностей Софист усердно сосредоточился на одной. Ему не нужна вагина — ему нужно избыть шрамы на спине от когтей сердитого феникса. Он согласен на четвертинку солнечной крови эльфа к четвертинке лунной, чтобы стать — полуэльфом. Вся плоть на реконструкцию спины, на обострение ушек — чуть-чуть! И чтоб никаких яичников во чреве! Пусть поглощённые крошки подействуют на кровь и магию, дав полуэльфу сопротивляемость к очарованию и усыплению, а друиду достанутся плюшки генов благородного эльфийского дома Аластрарра: принимать дикую форму любого обычного животного так, словно это с таким тяжким трудом натренированный облик совы или волка — лишь бы не выросли сиськи! Полноценный полиморфизм ни к чему, достаточно ограниченного метаморфизма способности тысячи ликов и ограниченного дикостью аниморфизма.

— Уу-у-ух! Слава Пращуру Деревьев и улыбке Тиморы, смеющейся на качелях в его ветвях, — искреннее и с облегчением выдал Софист, когда наконец-то преобразился в человека и тут же убрал шмотки в пояс, чтобы убедиться — мужик!

Каким был вчера перед сном — таким вновь стал. Однако, если по людским меркам чуть ранее достигнутое атлетичное телосложение делало его года на два старше, то как полуэльф он выглядел в глазах таких же полукровок на столько же моложе. Как ни странно, полуэльфы созревают быстрее людей, уже в четырнадцать считаясь совершеннолетними, при этом в данном возрасте они выглядят старше своих лет и следующие полвека почти не меняются лицом. Однако радоваться рано — Софист ощущал нестабильность своего облика. От этого дрожали поджилки...

— Привет, Аяла. И прости меня, — повинился собравшийся Софист, когда раздетым принял облик водяного архона с корочкой ледяной чешуи и взял в руки её голову, став поглаживать и смотреть в лицо, искажённое отталкивающей гримасой — он не лучше выглядел в отсветах углей. — Не знаю теперь, кем точно мы друг другу приходимся, урождённая Аластрарра. Нас раскрошили вместе. Твои самые мелкие частицы поддались моей магии сжижения, став частью меня. Хех, причуда магии... Теперь я не квартерон, а полуэльф с четвертинками луны и солнца. Сам себе и отец, и сын получился... С точки зрения магии, Аяла, мы теперь с тобой родственники, но степень родства не поддаётся определению, поскольку я ненароком присвоил твою окаменевшую плоть. Я присоединился к роду через тебя — тебе и решать в итоге. Прежний человек с именем Софист умер, поэтому свидетельствуй, моя родственница Аяла Копьё Ветра из дома Аластрарра: я нарекаю себя эльфийским именем Сэйфистий Аластрарра, разговорное сокращение — Софист из деревни Хиллтоп.

В переводе с эспруара на общий язык наземья имя означало Кристалл Светлой Древесины. Некогда Аяла уже называла так парня в одном из приватных разговоров, который Софист подслушал.

— И ты не волнуйся, Аяла, я почти всё сейчас сказанное ещё не раз повторю тебе, ведь по себе знаю, как в таком состоянии трудно адекватно воспринимать мир. Ты спасена и в надёжных руках. А теперь послушай, пожалуйста, как я вижу дальнейшие шаги по твоему спасению. Первый вариант прост в начале да потом долог и тернист. Суть его в следующем. Я ощущаю в твоей голове образ птички пустельги. Как опытный аниморф, ты можешь сама постараться завершить превращение, на время отказавшись от эльфийского тела. Я проходил через нечто подобное и с трудом расхлебал последствия. Зато после этого приключения ты из анимага станешь полиморфом — это верно на девяносто девять процентов, — говорил Софист, спокойно тратя драгоценное время, без отвращения глядя в её лицо и поглаживая, словно успокаивая ребёнка. Так ему самому становилось легче пережить внезапную метаморфозу, разбившую все планы на жизнь. — У тебя будет время подумать до Мунфеста. Я же буду готовить другой вариант. Я обзавёлся знакомствами, что окажутся и для тебя полезными. Первый — ропер. Он поможет слепить тебе тело из оставшихся кусочков. Второй — дух полудроу-друида, у которого этот ропер когда-то был фамильяром. Каких только странностей не бывает, правда? Этот дух сроднён со стихией земли, он поможет вернуть камень к жизни, а потом обратить в плоть без изъянов. Не уверен, что ты захочешь инициироваться на манер дварфских камнелордов. Не думаю, что ты захочешь, а главное сможешь обратить на себя внимание Грумбара. Поэтому единственное, что ты точно приобретёшь помимо силы и выносливости камня — это заклинание-подобную способность каменного тела. Я так полагаю... К сожалению, Аяла, повидаться с Дроганом до Мунфеста не получится — мы как бы оба мертвы из-за всей этой затянувшейся возни с артефактами. Пусть события с Хьюродис развиваются дальше из этой вводной. На день поминания усопших мы как бы восстанем, и дальше я всерьёз займусь этой медузой. А ты... ну, мы теперь однозначно родственники — это несомненный факт, Пращур Деревьев утвердительно ответил на мою молитву по этому щекотливому вопросу. Скажу откровенно — ты мне очень нравишься, Аяла. Снишься по ночам... Поскольку я полуэльф и арканный иерофант с пробуждённым метаморфизмом, то ты родишь от меня много сильных и здоровых солнечных эльфов — кровных Аластрарра. Если... если же после Мунфеста мы расстанемся не солоно хлебавши, то так тому и быть... Я смирюсь с твоим выбором. Ты просто станешь моей любимой тётушкой — никогда женой... И ты не волнуйся, Аяла, я почти всё сказанное ещё не раз повторю тебе, ведь по себе знаю, как в таком состоянии трудно воспринимать мир. Ты спасена и в надёжных руках. Я помогаю бескорыстно из глубокой симпатии и влюблённости в тебя, Аяла... Эх... Сейчас я соберу все твои осколки в деревянный контейнер, и мы скоро отправимся на реставрацию.