Свой выбор

— Благодарю, — Дамблдор отдал даме оба пергамента и, плохо понимая происходящее, направился к выходу.

На следующий день он узнал, что Гарри был усыновлен семьёй Дурсль. Притом усыновление было обычным. Вопросов возникало всё больше. Дамблдор проклинал себя за то, что раньше не занялся расследованием. Полгода назад он был абсолютно уверен, что мальчик вернётся, и не стал афишировать своё опекунство над юношей. Но теперь он понял, что ошибся, что ещё тогда следовало заняться всем лично.

* * *

А в то время, как весь магический мир крутился у Гринготса в поисках свидетелей, семья Де Мелори готовилась к выходу в свет.

— Вас не узнать, — улыбнулся Артур, который расположился на картине в гостиной дома Блеков.

Почти две недели семья жила в Лондоне. Их внешность действительно изменилась после того ритуала. Самые поразительные изменения произошли с Патриссией: женщина стала просто красавицей. Мышиного цвета волосы стали красивого светло-русого оттенка и густой копной спадали до пояса, фигура стала более изящной и женственной, шея больше не казалась непропорционально большой, лицо приобрело черты истинной аристократки, зубы больше не были лошадиными. Больше всего, как утверждал Самуэль, Патриссия походила на его мать. Валентин тоже приобрёл некоторые черты аристократа, хотя и до этого мужчину никто уже и не мог бы сравнить с бывшим Верноном Дурслем. Сейчас же подтянутый высокий мужчина и вовсе не был похож на себя. Рыжина исчезла из волос, которые стали более тёмного каштанового цвета. От шикарных густых усов, мужчина оставил лишь короткие, аккуратно очерченные усы, придававшие его виду воистину королевский облик.

Что касается детей, то больше всего изменилась Луни. Глаза уже ни казались такими большими и стали тёмно-серыми, волосы стали серебристо-белыми, они струящейся волной ниспадали чуть ниже лопаток. Хрупкая фигурка стала более изящной, лицо, по мнению Артура, напоминало Ровену. Как с улыбкой сказал Элиот, девушка стала настоящей Луной: такой же таинственной и красивой. Николас тоже значительно изменился. Ещё до смены имени он сильно похудел, а теперь стал более грациозным и изящным. Во всём его облике было нечто благородное, черты лица стали чёткими и чуть резкими, волосы тёмно-каштановой гривой обрамляли лицо, глаза стали более яркого карего цвета.

Остальные почти не изменились, но в облике каждого можно было угадать настоящего аристократа. Деррен, светлые волосы которого были почти как у матери, приобрёл лишь темно-синие глаза, в то время как раньше у него были серо-голубые, как у Патриссии. Гивент, невероятно-чёрные волосы которого ниспадали до плеч, теперь имел насыщенного цвета тёмно-зелёные глаза. Как пояснил Элиот, глаза редко сохраняют тот цвет, который был в младенчестве, но ограничитель сыграл свою роль. Теперь же магия вернула всё на свои места. Юноша очень походил на Самуэля, чему их предок был несказанно рад. Дейвис тоже опустил за эти полгода волосы до плеч. Его платиновый цвет волос стал чуть серебристым, серые глаза остались прежними, но весь облик и уверенная осанка никому уже не могли сказать, что он ещё недавно был Малфоем, хотя для ребят это было очевидно.

Хрупкая фигура и черты лица Глории стали утончёнными, карие глаза стали более тёмными и выразительными, тёмно-каштановые волосы стали более светлыми и теперь не лежали непослушной гривой, а красиво струились, ниспадая чуть ниже талии и слегка завиваясь. Облик Паулы стал более резким и решительным, однако грации и изящества ей тоже было не занимать. Чёрные волосы спадали почти до талии, широкие брови придавали лицу грозное выражение, которое усиливалось при взгляде в её абсолютно чёрные глаза. Дейвис всё чаще сравнивал свою девушку с её суровой защитницей, но Паула лишь улыбалась.

— Жаль только, что шрам не убрать, — посмотрел на своё отражение Гивент.

— Почему же, — неожиданно сказал Элиот, — Ваш защитник вполне справиться с этой задачей.

— Что? — Гивент изумлённо посмотрел на старца, затем также недоверчиво взглянул на свою палочку.

— Попробуй, — попросила Глория. Ей нравился шрам юноши, но он мог их выдать, а значит, следует от него избавиться.

Гивент взмахнул палочкой. Посреди гостиной появился белый единорог. Юноша и его защитник несколько минут смотрели друг на друга, затем единорог приблизился и коснулся рогом шрама на лбу подростка. Невероятная боль охватила сознание, в глазах всё поплыло, желудок сжало, дыхание стало прерывистым. Сквозь крепко стиснутые зубы прорвался стон, глаза заволокло пеленой слёз, ноги подкосились. Единорог, заржав, не дал разорвать контакт, опустив голову к осевшему на пол почти бессознательному парню. Вдруг из груди юноши вырвалась чёрная тень. Единорог встал на дыбы и пронзил рогом тёмную дымку, лишь горстка пепла упала на ковёр. Единорог вновь посмотрел на юношу и растворился.

— Гив! — к юноше кинулись все, кто был в гостиной.

— Гивент, очнись, — Глория прижала к себе юношу, нежно гладя по волосам, из глаз девушки текли слёзы. Юноша был без сознания, дыхание было еле заметно и вырывалось из уст с каким-то хрипом.

— Братишка, не уходи, — Деррен положил руку на грудь брата, сердце сковало болью.

— Гив, ну же, ты ведь сильный, — шептал Дейвис, как и Глория, поглаживая мокрые волосы подростка.

— Ты же обещал, я не смогу без тебя. Гив, я люблю тебя, я не вынесу, если ты уйдёшь, — Глория уже плакала навзрыд, крепко прижав к себе парня.

— Я... не брошу... тебя, — еле слышно прохрипел юноша. Сознание уходило, но он слышал друзей, слышал любимую. Он не мог их бросить. Не теперь. Сил не было, но он боролся, боролся с той упоительной тьмой, которая казалась такой желанной. Но он не мог, не мог отдаться невероятному желанию уснуть, уйти навсегда от этого мира, от боли и лжи. Его ждали, ему теперь было, за что сражаться. Он почувствовал, когда тьма отступила, по телу разлилось спокойствие и умиротворение. Сил не было, но он смог прохрипеть эти слова, смог успокоить Глорию.

— Гив, — девушка чудом услышала слова юноши. Невероятное облегчение и радость появились в её глазах, — Он не уйдёт, он сказал, что не бросит.

— Сынок, — Валентин поднял юношу на руки и отнёс в ближайшую спальню.

Несколько дней друзья не отходили от парня. Деррен и Глория так и вовсе не покидали Гивента, проваливаясь в сон прямо в креслах. Юноша очнулся лишь к вечеру третьего дня. Силы вернулись, но он был ещё слаб.

— С возвращением, — облегчённо улыбнулся Артур, заметив, что юноша открыл глаза.

— Что это было? — прохрипел парень, посмотрев на картину.

— Я тоже хотел бы это знать, — сказал Дейвис, улыбнувшись другу и садясь на его кровать.

— Я не ожидал такого результата, — виновато сказал Элиот, который ни на секунду не покидал холста, беспокоясь за юношу.

— А чего ты ожидал? — хрипло спросил Гивент, с благодарностью принимая от Глории стакан с водой.

— Небольшая боль, и шрам должен был исчезнуть, — оправдывался Элиот.

— Я бы не сказал, что боль была "небольшая", — сказал Гивент, проводя по тому месту, где был шрам. Шрама больше не было.

— Ваш Лорд так расколол свою душу, что осколок души откололся, когда заклинание отразилось в него. Вероятно, осколок попал в тебя, Гивент. Поэтому твой защитник и не решался избавить тебя от шрама. Но теперь связь с вашим Лордом больше не существует. Да и со змеями ты разговаривать больше не сможешь, — сказал Артур.

— Это великолепно, — слабо улыбнулся юноша.

— Так вот почему ты должен был умереть. Дамблдор знал, что ты невольно стал крестражем Лорда, а значит, Лорд не умрёт, пока жив ты, — воскликнула Глория, поражённая своей догадкой.

— Вы правы, моя леди, — согласился с девушкой Артур, — Но теперь пророчество не имеет силы. Единорог избавил Гивента от этого проклятия.

— А метка, защитник может избавить от метки? — Дейвис с надеждой посмотрел на свою левую руку.

— Сейчас проверим, — Гивент, чуть приподнявшись, взял свою палочку и взмахнул ею.

Единорог опустил голову на плечо юноши, словно приветствуя, а затем повернулся к блондину и задел руку в районе метки. Резкая боль пронзила руку и тотчас угасла. Дейвис, закатав рукав, с удивлением посмотрел на поблекшую метку. Через секунду на руке осталась лишь чёрная пыль. Паула, подойдя к парню, смахнула с его руки пыль от метки и легонько поцеловала.

— Теперь мы свободны, — нежно сказала девушка.

— Спасибо, — посмотрел на Гивента Дейвис. Он почувствовал невероятное облегчение от того, что больше никогда не придётся вскакивать от невероятной боли в руке, что их с Паулой никто не сможет обвинить в пособничестве Тёмному Лорду, что он никогда не будет слугой этого монстра.

Гивент ещё несколько дней пролежал в постели. Десятого августа Патриссия и Валентин с Гайоном отправились в Министерство. Все документы были оформлены, придраться было не к чему. Магический мир в шоке узнал о возвращении семьи Де Мелори. Через три дня ребята с успехом сдали СОВ и вступительные экзамены. Все были приняты на седьмой курс в Хогвартс. Министр лично вручил ребятам приглашения и список необходимых вещей и литературы, но в Косой переулок отправилось только старшее поколение Де Мелори — не следовало привлекать слишком большое внимание к семье. Так, за хлопотами, приближался и день отъезда.

Глава 23. Снейп и Люпин

До первого сентября осталось три дня. Сборы были закончены, чемоданы собраны. В последние дни решено было просто как следует отдохнуть.

— И на какой факультет мы направимся, — спросил Николас, развалившийся в кресле в гостиной.

— Ты прав, надо бы быть всем вместе, — кивнул Деррен.

— А не слишком это будет для школы? Все семь человек в один факультет. Да им расписание менять придётся, — насмешливо произнёс Дейвис.

— Переживут, — махнула рукой Паула, положив голову на плечо юноши.

— Смотрите, не попадитесь. Вы ведь, по легенде, брат и сестра, — поддел Гивент, обнимавший Глорию.

— Не волнуйся, — в тон ответил Дейвис, демонстративно целуя Паулу.

— Хватит вам, — усмехнулась Луни, — Я предлагаю Райвенкло.

— Ага, где училась Чжоу со своей подругой. Нет уж, увольте, — усмехнулся Гивент.

— Зато там очень красиво и есть своя библиотека, — не согласилась Луни.

— Тогда пусть Слизерин. Снейп за своих глотку перегрызёт, да и в подземельях будем в безопасности, — сказал Дейвис.

— И под пристальным взором Дамблдора, — не согласился Гивент, — Да и вряд ли ваши прежние друзья не приняли метку, а, значит, в подземельях опасно.

— Не хочешь ли ты в Гриффиндор? — изогнул бровь Дейвис.

— Спасибо, но там учатся только будущие орденцы, а меня в Орден не тянет, — покачал головой юноша.

— Ну тогда остаётся Хаффлпафф, нам в него, — рассмеялся Дейвис, но, посмотрев на серьёзное лицо друга, удивлённо продолжил, — Неужели ты хочешь на этот факультет? Да там одни недоумки!

— Я помню, как ты говорил, что уйдёшь из школы, если тебя распределят на этот факультет, — вспомнил Гивент их первую встречу в магазине мадам Малкин шесть лет назад, — И знаю, что чистокровным не пристало там учится. Но, с другой стороны, младшая сестра Самуэля там училась и была потрясающей колдуньей.

— Да она единственная в вашем роду училась на Хаффлпаффе! Уверен, что туда просто попала её подружка. У вас же все предки учились либо в Слизерине, либо в Райвенкло, — попытался достучаться до юноши Дейвис.

— Ну а я был в Гриффиндоре, — возразил юноша.

— По своей глупости, — резко сказал Дейвис, — Ты мог учиться со мной!

— Прости, — Гивенту тоже было жаль, что он тогда выбрал Гриффиндор, и он старался не поднимать эту тему при Дейвисе, — Но Хаффлпафф нам как нельзя подходит. Никто не воспримет всерьёз, а в Гриффиндоре и Слизерине мы окажемся под пристальным вниманием директора и профессоров.

— Ну хотя бы Райвенкло, — взмолился блондин.

— Там и так студентов много. В наш год зачислили девять человек. В Гриффиндор и Слизерин — по восемь. А в Хаффлпафф зачислили меньше всех. Их только шестеро. Правда, сейчас в Слизерине тоже шестеро, а в Гриффиндоре всего пять, но я согласна с Гивентом, нам лучше в Хаффлпафф, — задумчиво сказала Глория.

— За что?! — простонал блондин, состроив просяще-жалобную мордашку. Все рассмеялись.

— Ничего, там кухня рядом. Их вход буквально в двух шагах, на втором этаже, — постарался успокоить друга Гивент, — Да и ребята отличные. Не зря Хельга выбирала добрых и трудолюбивых.

— Да, они не притворяются, им всё равно, что о них думают, — поддержала Глория.

— Ага, иногда даже слишком открыты, — вспомнил Гивент Захарию Смита, который своей непосредственностью и прямотой так раздражал Рона. Однако не Смит их предал Амбридж, а райвенкловка. Юноша улыбнулся и посмотрел на печального друга, — И они не предадут. В них я уверен.

— Ну раз так, то безопасность нам важнее, — страдальчески произнёс блондин, уступая.

— Не забудьте, когда наденут шляпу, думайте о нужном факультете. Иначе она нас раскидает неизвестно куда, — обвёл друзей взглядом Гивент. Он отлично помнил, как быстро иногда шляпа принимает решения, а они должны быть вместе.

— И зеркала лучше назвать нашими вторыми именами. Так мы их быстрее запомним, да и наших защитников скроем, — предложила Луни.

Все недоумённо посмотрели на девушку, но согласились. Достав палочку, каждый прикоснулся к своему зеркалу и произнёс своё второе имя. Зеркала засветились, новые имена были приняты.

— Ну всё, скоро уедем в школу, — убрав зеркало, откинулся на спинку кресла Деррен.

— Да, — Гивент задумчиво посмотрел на окно. Каждый день они видели у парка Люпина. Он неотрывно нёс службу с раннего утра и до позднего вечера, когда его менял кто-то из орденцев. Несколько раз появлялся Снейп. Пожирателей они не видели, но это не означало, что их нет.

— Пошли. Я же вижу, что ты переживаешь. Мы уедем, а он так и будет тут сидеть. Не мучай ни его, ни себя, — на ухо произнёс незаметно подошедший Дейвис.

— А если это опасно, если из-за нас на него нападут, — с болью посмотрел на друга Гивент.

— Мы никого не видели. Нас никто не узнает. Но, в любом случае, мы владеем такой магией, что сможем защитить и себя и его. Мы успеем его увести, — уверенно ответил блондин, смотря в глаза юноши.

— Иди, — поцеловала его Глория, — Он тебя ждёт.

Гивент улыбнулся и посмотрел на Дейвиса:

— Ты со мной?

— Уж не думал ли ты, что я отпущу тебя одного, — хмыкнул блондин, подавая руку.

— Мы вас ждём, — сказал на прощание Деррен.

Юноши кивнули и исчезли. Никто не должен был знать, что они живут в этом доме.

* * *

Осталось три дня. Три дня, и он не сможет сюда приходить. Дежурство давало хоть какую-то надежду, а в школе он будет как в тюрьме. Вздохнув, Люпин в который раз посмотрел в пространство между одиннадцатым и тринадцатым домами.

— Гарри, где же ты, — прошептал оборотень, с болью опустив взгляд.

Со стороны парка послышались голоса. В ворота вышли два красивых подростка. Люпин напрягся. Он сразу почувствовал, что незнакомцы — маги.