Ведьмина тайна

Достав телефон и сделав пару снимков, я подошла вплотную и, подсвечивая сотовым, всмотрелась в пыльное, закопченное стекло. И как оно уцелело-то — как не разбили хулиганы... Фонарь, запрятанный среди берез, казался пришельцем из другого времени... как и ведьма в шляпе и чопорном платье. Вот куда шкаф-то с креслами надо поставить. Починить фонарь — и сюда бы еще больше народу сбежалось, чем...

— И что ты хочешь там найти?

Внезапный вопрос прозвучал взрывом хлопушки. Я испуганно вздрогнула и в сердцах выругалась:

— Да что ж, мать вашу, все так подкрадываетесь-то, а?!

И резко обернулась. Опа. Знакомая синяя майка... Мир, черт, да ты не просто тесен, ты малокомплектен, как деревенская школа, и явно не собираешься вмещать в себя никого, кто не касается проклятой ведьмы или ее "бабочек"... Дважды замеченный поблизости парень наконец соизволил "познакомиться", и я сразу поняла, что это тот самый брат Гульнары. Загорелый, высокий и сухощавый, на вид не старше меня, седые волосы и те же самые, описанные Верой Алексеевной, глаза — черные. Не безумные, но неприятные — холодные, колючие, надменные. Под их прицелом сразу стало не по себе и захотелось спрятаться за фонарную тумбу. Для начала.

— А кто подкрадывался до меня? — в низком голосе обманчивая вкрадчивость, а взгляд требовал: "Говори!".

"А во!", — про себя я по-детски показала дулю, а вслух сердито спросила:

— А ты кто такой, чтобы разговаривать со мной приказным тоном, да еще и не представившись? — и для проверки добавила, нарочно употребив уменьшительно-ласкательное имя проклятой: — Брат Гуни?

Он не ответил, лишь прищурился так, что мне стало страшно. Но спрятаться за тумбу я не успела. Лишь увидела хватательное движение его руки — и в голове взорвалась боль. Режущая, тянущая... точно из меня что-то вытаскивали. Выкачивали.

— Плохо, — услышала я как сквозь вату, и боль исчезла, оставив слабую, покалывающую пульсацию в висках.

Я сидела, прислонившись к тумбе и запрокинув голову, а над моим лицом клубилась туча. Да, даже сквозь вечерний сумрак она проступала очень отчетливо. И еще сильнее ощущалась — липкой, влажной, жуткой.

— Это, — указал парень на "тучу", — сила Гуни. И хотел бы я знать, где ты ее подцепила, — он нервно потер подбородок. — Она же светлая ведьма... была. Теперь явно темная.

Я посмотрела зло, но сказать ничего не успела. Заклинатель присел на корточки и неохотно объяснил:

— Обычно эта дрянь сидит неглубоко, но она чутко реагирует на любое волшебство — от первых же слов простейшего наговора прячется так, что не вытащить. А вынимать необходимо. Жизненно. И быстро.

— Конечно, пользуйтесь тем, что я не в курсе ваших заморочек и без информации не отличу правды от вранья... — проворчала я, потирая виски.

— Ты в нас веришь. Быстро разберешься, — и он встал.

За следующими его действиями я следила с открытым ртом. Брат Гульнары запустил в колдовскую тучу руку и вытянул наружу темную нить. И начал наматывать ее на левое запястье, будто клубок ниток распутывая. И туча "распутывалась", уменьшаясь. А нить... исчезала. Наверно, в руку... впитывалась. Заклинатель глянул на меня снисходительно и хмыкнул.

Я нахмурилась, взъерошившись:

— Что смешного? А давай я приведу тебя в редакцию и предложу сверстать номер. Повеселюсь.

— Хорошо сравнила, — одобрил он. — Я убрал тень сестры. Гуня — ведьма души и умеет создавать фантом своего духа. Он цепляется к человеку и ходит следом как привидение. А это близко к тому, с чем я работаю, — к одержимости. Знак для меня. Она всегда оставляла для меня фантомы с новостями.

Я нахмурилась, игнорируя намёк. Проклятая говорила про сферу души — но так отстранённо, словно никогда ею не владела. И "нетопырь"...

— Что? — заклинатель снова требовательно уставился на меня. — Где ты видела "нетопыря"?

Кажется, я сказала это вслух...

— В садовом обществе "Тихий берег", — я неловко встала и подобрала сумку. — Мы немного... поговорили, и он заметил, что Гульнара была ведьмой огня — у нее глаза желтые, огненные.

— Плохо, — парень поспешно опустил глаза, скрывая эмоции, но его голос прозвучал отрывисто. — Очень плохо.

Ой, как же они мне надоели, все эти скрытники безымянные...

— Если у тебя всё, то я пошла, — я закинула сумку на плечо. — А если что-то нужно, то представься и объясни, зачем искал. И фантом зачем... снял. И что нам делать дальше, если...

Ай, нет, еще же фонарь... Чуть не забыла.

Отвернувшись от заклинателя, я снова уставилась на фонарь и услышала за спиной знакомое задумчивое сопение. Вот и Гульнара так же сопела, размышляя, что сказать и как признаться в потере памяти... Наверно, это семейный признак честного подбора верных слов.

— Бахтияр, — представился парень сухо и отчего-то недовольно. — Фантом убрал, чтобы ты не сгинула раньше времени.

Я испуганно обернулась и встретила очередной снисходительный взгляд.

— Фантомы души питаются собственно душой, — и он продолжил неторопливо "сматывать" тучу. — Это энергетическая субстанция, которой нужно питание. Когда вложенная сила кончается, фантом или разрушается, или начинает питаться самостоятельно — или от создательницы, или от носителя. Гуня — ведьма сильная, и ее фантомы мощные. Фантом создавался из расчета на ведьму, а она и месяц бы спокойно прожила с ним бок о бок. А ты — человек.

Я сглотнула. Ой, ё...

— Далее, — механические движения и механический же бесстрастный голос, — мы будем искать мою сестру. Вместе. Одна ты не справишься. Раз я убрал фантом, то сниться она перестанет. Долгих бесед точно не жди.

— С-спасибо... — запоздало пробормотала я.

От его слов опять стало жутко — до тоски по одеялу. Запугивать меня... наверно, бессмысленно. Зачем ему трясущийся от страха помощник? Незачем. Но раз я потребовала объяснений... Получи, распишись и не вякай.

— Пожалуйста, — насмешливо кивнул Бахтияр. — Что Гуня успела тебе рассказать?

Очень хотелось назло выпалить "Ничего!", но я себе такой роскоши — ссоры с тем, кто в теме — позволить не могла. Заклинатель производил крайне неприятное впечатление: встретившись с ним на полпути, хотелось перейти через дорогу, чтобы не просто разойтись, но и дальше идти разными тропами. Но — пускай хочется. От проклятой теперь тоже хотелось держаться подальше... и избавиться поскорее. Вдруг соскучится по общению и решит второй фантом прислать...

— Фонарь важен, — ответила я тихо. — Он должен на что-то указать.

— "Компас", — заклинатель брезгливо отер ладони о джинсы и прищурился. — Смотрю, Гуня тебя с пустыми руками не оставила. Сестра всегда таким пользовалась, когда что-то искала. Он должен среагировать.

Ах, да, символы на запястье...

Я опять повернулась к фонарю и под внимательным взглядом внезапного напарника начала водить "компасом" вдоль стеклянной колбы. Чувствуя себя при этом совершенно по-дурацки. И вроде после "нетопыря" да недавней демонстрации силы веры в волшебство прибавилось... Но идиотизм ситуации всё равно не отпускал. Во мне-то никакого колдовского дара нет...

Фонарь вдруг ожил. В его темных глубинах, медленно набирая силу, разгорелся крошечный золотистый огонек. И "компас" тоже ожил — засиял в ответ, зачесался неприятно.

— Держи руку ровнее, — велел Бахтияр, а сам заозирался, словно что-то видел.

А может, и не "словно". Когда фонарь разгорелся сильнее уличного, заклинатель проследил взглядом за чем-то невидимым, развернулся и молча рванул через кусты. И на секунду я тоже увидела: стеклянная колба пылала маяком, чей указующий луч четко освещал цель — у парковых ворот. И пока брат Гульнары ломился по газонам да кустам напрямик — по "тропе" волшебного луча, я побежала в обход, по ухоженным, заасфальтированным и опустевшим аллеям. И добралась до нужного места, почти не опоздав.

— Не подходи, — распорядился заклинатель, проводя раскрытой ладонью над небольшим пятачком между двух клумб с разноцветными петуньями.

Я остановилась поодаль, переводя дух и наблюдая. С минуту ничего не происходило, а потом из-под земли раздался тягучий, потусторонний стон. Бахтияр забормотал в ответ что-то свое, колдовское и ругательное, и стон повторился, только... ближе. И под стриженым газоном очевидно что-то завозилось. У меня, признаться, волосы встали дыбом. И снова защипало "компас". А после третьего замогильного стона пятачок вспучился и взорвался.

Фонтан из земляных комьев — поникшие петуньи в клумбах — отшатнувшийся заклинатель — разом потухшие на аллее фонари — свербящий и сияющий "компас" — и крылья. В густом ночном сумраке застыли два знакомых крылышка — ажурные, черно-белые, с крупными синими пятами на нижних "хвостах", искрящиеся. Да, только крылья — без тела. Обещанное Гульнарой доказательство.

— Твою мать... — заклинатель выглядел потрясенным. — Она всё же их нашла... А я, дурак, не поверил... Если бы я был рядом... — и замолчал, уставившись на крылья.

Теплый ветер, шурша, спустился с березовых макушек, взъерошил увядшие цветы и отправился бродить по парковым аллеям, но крыльев его магия не коснулась — они замерли в воздухе, невидимыми булавками пришпиленные к тёмному бархату ночи. Больше пяти лет в земле, но ни погода их не взяла, ни время. Четкие очертания, паутинная вязь рисунка и, как и говорила Гульнара, ни единого признака разложения. Белые вкрапления горели холодным серебром, из синих пятен разбегались по темным краям голубоватые электрические разряды. Крылья казались металлическими. И слишком крупными для обычной бабочки.

— Почему вы сестрой... разошлись? — я кашлянула и спросила, просто чтобы спросить. Чтобы нарушить мрачную тишину.

— Не мы, — Бахтияр, ссутулившись, угрюмо смотрел на крылья, и по его худому скуластому лицу прыгали хищные тени. — Меня сослали. В глушь. На север. За неумение работать в системе и неподчинение начальству. Дали, так сказать, еще один шанс. Последний. Я смог вернуться буквально неделю назад, когда закончился контракт. Если бы и его сорвал, остался бы и без магии, и без работы. Заблокировали бы мне силу — и с концами. Я ведь чувствовал, что с Гуней что-то стряслось...

Я помолчала, снова уставившись на крылышки, подошла поближе и осторожно уточнила:

— Но если ты увидел — и сразу поверил в "бабочек", то почему ведьмы не?..

— Потому что дуры, — зло сплюнул заклинатель. — И сестрица моя... Наверняка она тупо не предъявила главное доказательство. Отложила его на более подходящий момент.

— И?..

— Исследовательская работа на вступление в Круг — это всего лишь заявка, — он не сводил немигающего взгляда с крыльев. — Не трудовой контракт. Ведьмы, бывает, по десять лет работают только на то, чтобы их приняли в Круг — оправдывают, так сказать, оказанное высокое доверие. Не удивлюсь, если Гуня из-за этого и не предъявила крылья — хотела сначала заявить о себе, а потом, чтобы контракт побыстрее получить, выдать главное доказательство. А получилось... Чертова система... — и снова сплюнул. — И мне толком ничего не объяснила...

— Потому что на тебе тоже висел контракт, — заметила я. — Сам сказал: сбежал бы — и всё. А ведь сбежал бы, если бы.

Заклинатель не ответил, сверля крылья злым взглядом.

— А семья? — пользуясь моментом, я оседлала любимого конька. — Неужели кроме тебя ей некому помочь? И тебе не у кого было узнать о сестре?

Бахтияр резко обернулся, и я невольно вздрогнула.

— Не у кого, — сухо ответил он. — И некому.

Да, иногда не помнить о чем-то важном — это не так уж плохо...

— Пошли, — бросил заклинатель, сгребая крылья и пряча их в задний карман джинсов. — Здесь больше делать нечего. В другом месте поговорим.

И едва ли не бегом устремился прочь из парка. Я поправила сумку и пошла следом своим привычным шагом — не слишком быстро, не слишком медленно. Поддерживать темп внезапного напарника было невозможно... да и не очень-то хотелось. Жизнь под командованием я уже проходила. Сбежала от похожего зануды — и слава богу, и обойдемся без повторений пройденного. Одних граблей мне всегда хватало, чтобы получить бесценный опыт и распорядиться им с умом.

Мы прошли примерно полдороги до дома, когда Бахтияр наконец заметил, что за ним никто не бежит, высунув язык и истекая слюной. Он оглянулся. Остановился. И я почти уверена, что недовольно нахмурился. Лица в темноте не разглядеть, но вся его поза с нетерпеливой жестикуляцией — то в боки руки, то в карманы, то крест-накрест — выражала высшую степень раздражения. Которое я проигнорировала, догнав заклинателя, перегнав и прежним шагом уходя по тротуару вдоль проспекта в направлении дома. Своего, да. То, что братец Гульнары решил поселиться рядом со мной — не мои проблемы.

— Рада, ты, кажется, кое-чего не понимаешь, — раздалось за моей спиной. Скрытая угроза слышалась в каждом звуке приглушенного голоса.

Я на провокацию не поддалась. Если сразу точки над "ё" не расставить, то... Принцесс, драконом заточённых, возможность есть еще спасти, а вот заточенных... увы. Не расставлю сразу приоритеты — этот "дракон" внесистемный сожрет меня с потрохами и даже спасибо не скажет. И, конечно, не извинится, заявив, что так и было.

— Нет, это ты кое-чего не понимаешь, — я даже не обернулась, только в сумку для храбрости вцепилась. — С людьми можно работать. И с людьми надо работать. На равных. А мы с тобой — в равных условиях. Если ты мне не поможешь... мне крышка. А если я тебе не помогу, то крышка твоей сестре. Всё очень просто. Или мы работаем вместе, на равных правах — или нет. Выбирай.

Он снова засопел, а я еще крепче вцепилась в сумку. И умом понимала, что не откажется — не рискнет отказаться, но в глубине души боялась. Мне ведь реально крышка без поддержки кого-то, кто в курсе всех магических заморочек. Как верно заметил Вовчик, неизведанные грани нашего мира остры, как бритва, и глазом моргнуть не успеешь...

— Ладно, — неохотно выдавил Бахтияр и пошел рядом, подстраиваясь под мой шаг. — Чего ты хочешь?

— Информации, — я пожала плечами. — Не понимаю, как эти конкретные крылья могут привести к Гульнаре. Не понимаю, что мне делать. А еще я не понимаю, как до сих пор никто не заметил нечисти, если твоя сестра нашла доказательства существования "бабочек" аж пять лет назад.

— Последнее — это просто, — заклинатель сунул руки в карманы джинсов. — Если бы "бабочки", чтобы обновиться, убивали всех подряд — да, их бы вычислили за пару дней и уничтожили. Но они — твари хитрые, а мало ли в обществе контингента без определенного места жительства? Мало ли немощных одиноких стариков? "Бабочки" не привязаны к одному месту, они могут перелетать из города в село и в соседний город, выслеживая людей, которые никому не нужны. Они не оставляют иных следов, кроме крыльев, а магия после их охоты рассеивается, как неприятный запах, через пару часов.

— Не будешь знать, где и что искать, сроду не сыщешь, — задумчиво кивнула я.

— Верно. Что касается первого и второго. Расскажи, о чем говорила сестра. Где пропала, как искать? — и он сухо пояснил: — Я нашел тебя по фантому. В свои планы Гуня меня не посвящала. Коротко отписалась, что наткнулась на следы "бабочек" и хочет доказать их существование. Всё. Я ощущал ее живой — и сейчас ощущаю, — поэтому не слишком волновался. Да и в "бабочек" не верил. Но когда вернулся и не нашел сестру, то забеспокоился.