Ведьмина тайна

Заброшенное кладбище на закате — романтика...

Спустившись вниз по тропе и обойдя озеро, я взобралась на холм и приблизилась к лесу. И опять отметила — никаких насекомых, ни комарья, ни вездесущих мошек. Ни, само собой, бабочек. Неужто "нетопырь" всех распугал? Спрошу, если встречу. Но в последнем я сомневалась. Наверно, не появится. Зачем нечисти объяснять то, что обычному человеку знать не положено? Предупредил об опасности — и на том спасибо.

В лесу царили влажность и закатный сумрак. Солнечные лучи пронизывали березовую чащу, вычерняя древесные стволы, замирая в неподвижном воздухе золотыми иглами (или — коридорами, по которым в наш мир проникали мириады крошечных, танцующих в теплом солнечном свете существ...).

Я шла по едва заметной тропе, вьющейся в море папоротника. И опять — никаких насекомых. Подозрительно. Помню, как в детстве с родителями по грибы ходила: травинку тронь — и над тобой уже готовое страшно мстить за растревоженный покой грозовое облако из мошкары, комарья и прочей... нечисти. А здесь... Мухоморы и земляника на прогалинах у берез. Бесконечные заросли папоротка, дикой малины и шиповника. Мелкие поганки и мох на изогнутых стволах. Слежавшиеся комки старой паутины на корявых ветках. В общем-то это "безнасекомье" — приятное исключение из правил леса, но... подозрительно. Любопытно.

Колодец нашелся минут через десять. Утопающий в колючих кустах, покрытый толстым слоем мха, с тропы он напоминал обычный холм, и если бы председатель загодя не показал мне фото, я бы прошла мимо. Тем паче обещанного воющего привидения не наблюдалось. И не слышалось.

Раздвинув ветки, я с интересом заглянула в колодец. Крышки не было, и из вязкой тьмы пахло гнилой сыростью. Камень внутри тоже порос толстым слоем мха, и кроме оного я ничего не увидела. А услышала только когда сама, шалости ради, громко ухнула — и ответило мне лишь эхо.

Прислушавшись к глухому "отклику" колодца, я выпрямилась и хмыкнула. Ну да, если загодя положить в ведро девайс с записью голоса, скажем, плачущего ребенка и опустить его на дно, то поутру сонные грибники много чего вспомнят — и мам всех времен и народов, и Господа-Бога, и его антагониста с проклятой свитой, и много непечатных, но милых русскому сердцу слов, и даже "Звонок", если хватило духу посмотреть.

Я попятилась, держа колодец на прицеле телефонной камеры, сделала несколько снимков, проверила полученное, убрала сотовый в карман бриджей и обернулась. И с воплем отпрянула к колодцу, споткнувшись, взмахнув руками и едва не сев в шиповник. "Нетопырь" стоял в шаге от меня и терпеливо ждал, когда я его замечу.

— Господи, вы не можете, что ли, по-человечески появляться?.. — я прижала руку груди. Сердце от испуга заходилось как сумасшедшее.

— Отшутиться бы, что не могу, ибо не Господи, но не будем углубляться в религию, — он улыбнулся. — Не привык к людским... слабостям, Рада. Извините. Мне казалось, я так шумел...

В голосе, впрочем, извинения не ощущалось.

— Нечисть... — пробормотала я нервно, потирая шею. — Поди всех людей считаете... слабаками?

— Одно дается — другое отнимается, — философски заметил "нетопырь" и полез в карман штанов за сигаретами. — Зато вы живете в обществе, спокойно и без надзора.

Смысл последней фразы сразу настроил на нужный лад — я вспомнила, о чем хотела услышать.

— Ведьмы, угли... круги? — я вопросительно подняла брови. — И что-нибудь еще?

— По минимуму, — предупредил он и глянул на меня сверху вниз выразительно. — Я знаю, вы журналист, а вас только пусти к информации... Договоримся на берегу, Рада. Я расскажу то, что посчитаю нужным. Вопросы можно, но я оставлю за собой право не отвечать. Надо ли предупреждать о нежелательности публикаций? — и тоже поднял брови, сверкнув ядовитой желтизной глаз.

Я невольно поежилась. Я не карлик и свой метр шестьдесят пять всегда (без учета психологического воздействия Виталины Марковны) считала нормальным средним ростом, но "нетопырь" смотрел так, будто я была мелкой букашкой — свысока (двухметрового минимум), с чувством превосходства (от имеющейся силы точно). А еще он, в отличие от многих высоких людей, не сутулился, отчего смотрелся еще внушительнее.

— Не надо, — я покладисто кивнула. — Я же не враг своей репутации.

— Идемте, — он повернулся и зашагал вглубь леса, дымя, как паровоз.

— А почему вы нечисть? — не удержалась я. — Нечисть — это же от нечистого духа, перерожденной живой души, которая в посмертии обрела новую оболочку и темную, "грязную", исключительно вредоносную силу. Вы же не такие, да? Вы...

— Мы? — "нетопырь" обернулся через плечо, и мне почудился его интерес — в голосе точно.

— Ну, люди и люди, — я подумала и провела аналогию: — Есть же в природе кошки, а есть тигры. Люди — это кошки, а вы...

"Нетопырь" усмехнулся:

— Зачёт, — отвернулся и продолжил серьезно: — Не знаю, почему нас так называют. Вероятно, от нечистых силой — мы же темные. Управляем и питаемся только тьмой. Или потому что мы в этом мире... лишние, вроде мифологической нечисти, — прозвучало констатацией факта, но мне послышалась горечь. — Верно, природа решила поэкспериментировать, создав, кроме ведьм и колдунов, еще одно биологическое ответвление в роду человеческом.

— А насекомые — ваша работа? — я едва поспевала за своим спутником, спотыкаясь о корни и путаясь в высоком папоротнике.

— Представьте, ненавижу этих тварей, — "нетопырь" сплюнул. — В любых ипостасях.

Я едва не заметила, как странно — ненавидеть еду, но вовремя прикусила язык. Что, впрочем, не помешало нечисти прочитать ход моих мыслей. Он весело хмыкнул:

— Когда "еды" слишком много и она сама не прочь тобой закусить, это раздражает. И, знаете, Рада, вы очень интересно меня воспринимаете, — мой провожатый остановился на небольшой "лысой" поляне с поваленной березой, без папоротника, но с зарослями костяники и земляники. — Обычно у людей первая ассоциация со словами "летучая мышь" в ипостаси человека — это вампир.

— Я не верю в эту чушь, — я села на березовый ствол, вытянув ноги. — И у меня второй дядя прется по мышам во всем их многообразии. Начинал биологом — работал с подопытными мышками над какой-то вакциной, а закончил года три назад хироптерологом — летучих мышей изучает. А что потом будет... — я пожала плечами. — Но я на мышей насмотрелась, как и на бабочек от первого дяди...

Запнувшись, я уставилась на "нетопыря". Все эти совпадения как-то... немного слишком.

Он сел на землю по-турецки, зажевал сорванную травинку и негромко сказал:

— В моем народе испокон веков есть вера в то, что все события, в которых мы участвуем, предопределены задолго до нашего рождения. И сначала создаются именно события и места действия, а потом под них подбираются действующие лица, — и посмотрел на меня проницательно: — И если "лица" смогут понять, как и чем они связаны с событиями и местами, почему выбраны именно они, то избегнут многих ошибок. Случайностей не бывает. Бывают связи, которые мы не в силах увидеть. В которые не хотим верить. Но сначала готовится сцена и натягиваются канаты, и лишь потом по ним проходят гимнасты, демонстрируя свои возможности.

Я попыталась вообразить себя среди этих самых связей, но получилась полная ерунда. Я — на канате с палочкой и в блестящем купальнике... с диктофоном и блокнотом под мышкой, да. Тьфу...

"Нетопырь" снова рассмеялся:

— Не так же буквально!

— Ничего не выйдет... — вздохнула я.

— Побольше веры, — подбодрил "нетопырь". — Вас выбрали на эту роль — значит, нужны именно ваши способности. Отчаиваться в самом начале действа глупо.

— Очень, — согласилась я и тоже сорвала травинку.

Язык чесался спросить, как его зовут, но я не решалась. Раз сразу не представился — мало ли, может, и называть свои имена в их народе не принято. И как же всё это...

— У меня мир раздваивается, — призналась я вдруг, и со стороны это прозвучало довольно жалобно. — Я теряюсь в вашем и своем. Сейчас про свой забыла, а уеду завтра — и покажется, что всё здешнее приснилось... Их вообще реально совместить?

— Событий связующих пока мало, — отозвался мой собеседник туманно. — Когда всё завертится, вы сами не заметите, как миры сойдутся в нечто... ваше, — жуткие глаза смотрели мимо меня и видели нечто незримое, но существующее. — И это сохранит всё — и рассудок, и жизнь, и...

— И?.. — заинтересовалась я.

— Мы отвлеклись от основной темы, — невозмутимо растекся по земле "нетопырь", устроившись на боку и сорвав вторую травинку. — Ведьмы и "угли"?

— Да, — разочарованно кивнула я и достала из сумки блокнот.

Мой собеседник прикрыл глаза, "притушив" их сияние, и на секунду показался почти обычным — дачник в отпуске, да, расслабился в смысле внешнего вида и пошел по грибы. Но тут он снова глянул на меня, и я зажмурилась. Солнце спряталось, в лесу сгустился сумрак, и глаза "нетопыря" не только слепили, но и жгли до слез.

— Извините, — он сел и нацепил темные очки. — Наступает время охоты... Но мы опять отвлекаемся.

— Конечно, простите...

"Нетопырь", напомнила я себе строго, ничего мне не должен, и хватит почем зря терроризировать его вопросами и жалобами, отнимая время. Говорим коротко и по существу.

— Да я не против, — заметил мой собеседник, — от меня же обычно все шарахаются... или я шарахаюсь, чтобы не попасться. А таких, как я, очень мало, — посмотрел на меня, улыбнулся и одобрительно заметил: — Хорошие из вас "уши". И подходы правильные подбираете, чтобы нужное вытянуть. А теперь записывайте.

Я смутилась. Да, профдеформация. Ничего не подбираю, оно само выходит... "Нетопырь" снова развалился на траве, сунув руки под голову, а я украдкой включила на телефоне аудиозапись — для подстраховки. Нечисть если и заметил возню с телефоном, то виду не подал. Не возражал.

— Ведьмы, — начал он, и от разговоров его голос звучал еще простуженнее, чем вчера, — исстари владели мощной стихийной силой и защищали мир от темных сил...

Я сосредоточенно конспектировала.

Ведьмы. Двенадцать сфер силы — огонь, пространство-время, душа, вода, неживые предметы... Деление на свет и тьму, и в одной ведьме две сферы несовместимы. А над ведьмами стоят наблюдатели — колдовской орден, бдящий за тем, чтобы волшебство обходилось без проклятий, жертвоприношений и прочих гадостей. Ведьмы, соответственно, бдели за нечистью. И Круг — это официальная организация, возглавляемая Верховной ведьмой. Вроде как департамент по защите людей от посягательств нечисти и тех ведьм, которые жаждут вечной жизни через жертвоприношения.

— А вы? — уточнила я, воспользовавшись паузой, когда "нетопырь" сел и закурил. — Вы за кем бдите?

— В смысле? — повернулся он.

Я показала нарисованный треугольник, где со знаком вопроса начертила стрелочку от нечисти к наблюдателям.

— Не так разве? Зря. Если, как вы говорите, в наблюдателях две трети мужиков, у которых нет, в отличие от ведьм, стихийной силы, чтобы противостоять нечисти, то было бы правильным вам присматривать за ними. Когда над начальством никто не стоит... — и я запнулась, вспоминая шефу.

— То что?

— Оно борзеет, наглеет сверх меры и считает, что мы у него в рабстве, а значит, должны работать круглосуточно и за идею, — со вздохом ответила я. — Чего вам не хватает, чтобы заявить о своих правах? Уверенности?

— Но вы терпите, потому что нуждаетесь в работе, верно? — заметил "нетопырь". — Мы с вами в похожих условиях, Рада. Нет, нам не уверенности не хватает. Нам нас не хватает. Нечисти мало, и далеко не все особи имеют мозги, у большинства на первом месте инстинкты. Но отчасти ваша схема верна. Если на ведьм надавить, они перестанут контролировать нечисть. Есть и второй наблюдающий за нами орган — заклинатели, но они держатся в стороне, и их немного.

— А если ведьмы от вас отступят — всем хана? — предположила я, дорисовывая рядом с треугольником второй, с таинственными заклинателями.

— Почти всем, — и мой собеседник улыбнулся так, что мне стало неуютно. И жутко.

И, поежившись, я напомнила себе: он — нечеловек, нечисть. И нечего здесь долго рассиживаться, уже поди часов одиннадцать. Я огляделась и отругала себя — и за излишнюю доверчивость, и за нездоровый журналистский интерес. Сижу в незнакомом лесу, наедине с непонятным и безымянным, прости господи, "нетопырем", в темноте... Но раз пока ничего страшного не случилось, как и вчерашней ночью, и он явно заинтересован в этой истории...

— А "угли"?..

— Сердце ведьминой силы. Концентрированный комок энергии, генерирующий магию. У простых ведьм — "угли", у Верховных — Пламя.

Логично.

— "Уголь" — это показатель истинной силы ведьмы. Если его нет, а некие неопределенные способности имеются, то перед вами потомок ведьминого рода, выгоревшего и утратившего силу. Таких ведьмы всерьез не воспринимают. Они даже с мелкой нечистью работать не способны и проклятье настоящей ведьмы никогда не снимут.

Зато эти "потомки" кем только себя не мнят... Я вспомнила о грядущей встрече с отцом Вальпургием, понимая, что толку от нее не будет. Интервью — да, выбью, а вот помощи вряд ли дождусь. Если он работает с людьми и пиарится, то ненастоящий. Наверно. Пиарится-то не так активно, как некоторые. Проверить не помешает.

Пока мы обсуждали насущное, лес погрузился во мрак. Я осмотрелась, но тропинку, разумеется, не увидела, только две шелестящие под редкими порывами ветра стены — древесную и папоротниковую. И горящие желтые глаза на затемненном лице нечисти. И... вспомнила.

— Рада, — "нетопырь" чутко уловил мою мысль. Или ее тень. — Не молчите.

— У проклятой ведьмы глаза — как у вас, — тихо ответила я. — Желтые... жгучие. В смысле...

— Они излучают силу, — он встал. — Пора возвращаться. Я провожу.

— Это плохо, да? — я не умела читать мысли, зато понимала настроение собеседника — поговорить он хочет или сбежать, готов к беседе или нет. "Нетопырь", еще пять минут назад спокойно отвечавший на вопросы, теперь очевидно пытался уйти от разговора. — Почему?

— Она рискует стать кем-то... вроде меня, — неохотно буркнул мой спутник и шагнул в папоротник. — Умереть и переродиться. Она на грани.

И больше мне не удалось выудить из него ни слова. "Нетопырь" молча и целенаправленно шагал по тропе к озеру, а я, спотыкаясь, брела за ним и обдумывала информацию. И самой ценной, несмотря на случайность слов, посчитала вчерашнюю фразу — "люди меня не интересуют". А что интересует, если он пошел на явное нарушение порядка и объяснил человеку, что к чему?

Мы добрались до озера, и идти сразу стало легче. Сияла полная луна, высеребрив траву, купаясь в темной воде.

— В чем ваш интерес? — решилась я, глядя в спину "нетопырю". — В этой истории — в чем еще, кроме нарушенных ведьмой законов?

Он неторопливо спустился с холма к озеру, остановился, поджидая, повернулся и посмотрел на меня в упор:

— Мои предки охотились на "бабочек" и считали своим долгом истребить их полностью, до последней куколки. Если они объявятся, я приду.