Министерство не раз и не два сталкивалось с происшествиями, затрагивающими несколько отделов одновременно и, обыкновенно, в компетенцию отдельного отдела не входящими. Этими делами приходилось заниматься лично помощникам министров, а подчас и министрам, а у них и так хватало работы. Их-то и переложили на плечи Эммелины. Она стала кем-то вроде координатора группы экстренного реагирования, с полномочиями примерно главы отдела, формально — ещё одним помощником Министра. Это позволяло ей координировать действия различных служб, от авроров до архивистов, с помощью пары помощников.
Такие происшествия случались не так уж и часто, потому большую часть времени Эммелина уделяла совершенствованию в магии, командировкам от английского отдела МКМ и секретным работам в Отделе тайн. Вэнс имела внушительный боевой опыт, набранный во время борьбы с Волдемортом, а также считалась магом-универсалом — в числе прочего, этого требовала её работа.
— Что-то мне подсказывает — ты темнишь, — прищурилась она. Эммелина знала Альбуса слишком долго, чтобы улавливать какой-то далеко идущий план даже по блеску его глаз.
— О, Эмма, как и всегда, превосходная интуиция, — улыбка Альбуса стала шире. — Ты права. Есть некоторые дела...
— Деликатные? — подсказала Вэнс. С "деликатными делами" обычно разбирался Аластор и Кингсли, а не она. Её звали, когда дела были совсем плохи или когда ловили самого Волдеморта, впрочем, каждый раз выскальзывающего из очередной ловушки.
— Нет, ты не так поняла, — досадливо махнул рукой Дамблдор. — Просто о некоторых моих делах полному составу Ордена Феникса знать рано. Как тебе, вероятно, известно, существуют опасные знания. Круг осведомлённых лиц должен быть максимально узок — ты же понимаешь, о чём я?
— Безусловно, понимаю, — мышцы внутри напряглись, как для прыжка — как иногда бывало, когда она притрагивалась к секретам Отдела тайн. — Я догадывалась, что в Ордене есть своего рода внутренний орден, наиболее приближённые к тебе. Минерва Макгонагалл, Аластор Грюм, Элфиас Дож, Арабелла Фигг, Кингсли Шеклболт — никого не забыла?
— Страсть к конспирологии, — покачал головой Дамблдор, казалось, сдерживающий смех. — В чём-то ты, безусловно, права — этим людям я доверял кое-какие личные задания, не оглашавшиеся перед всем составом Ордена — но не потому, что доверяю им более, а потому, что эти задания им подходили. Дорогая Минерва, например — замечательный теоретик. Ты помнишь наш способ посылки сообщений?
— Патронусом?
— Мы разрабатывали его вместе, я, она и Элфиас. Элфиас — мой старый друг, он же вхож в Международный Союз Алхимиков и Зельеваров — ты должна понимать, какое это преимущество и какие задания он получал. Аластор — один из лучших авроров, он участвовал не в одной войне, и если требовалось решить проблему силовым путём, то я отправлял его и Кингсли. Арабелла... О, роль Арабеллы весьма значительна, но о ней позволю себе умолчать. Нет, Эмма, я говорю совсем о другом.
— Предпочитаешь, чтобы я поняла самостоятельно? Ну что ж, полагаю, ты клонишь к каким-то опасным областям магии, но вот каким... — она нахмурилась, мысленно перебирая. — Нет, слишком мало вводных. Расскажи-ка сам, о чём речь.
— Что ты знаешь о многомировой концепции?
— Альберт Вейнер, тысяча четырёхсотый? Весьма занимательное чтиво, натолкнулась в Отделе Тайн. Эксперименты в этой области продолжались вплоть до двадцатого века, но успеха не достиг ни один. Не хочешь ли ты сказать... — и замерла в предвкушении.
— Не все концепции исследуются гласно, — кивнул Альбус. — Мне известно только, что эта идея экспериментально исследовалась в пятнадцатом-шестнадцатом веках международной группой во Франции. Были там и представители нашего Отдела тайн, точнее, Тайного научного собрания при Визенгамоте Англии — так он тогда назывался. До меня дошли бы такие же обрывки информации, что и до тебя, если бы не информация из более достоверных источников. Факты таковы: иные миры существуют, но о самой возможности переходить между мирами не упоминают, а интересующимися этой темой, в свою очередь, интересуются невыразимцы. Чистить память они умеют не хуже официальных стирателей.
— Вот значит как, — Эммелина поджала губы — как много знаний было утеряно из-за этого вечного страха! — И после этого говорят, что магические науки деградируют. Неудивительно.
— Не торопись, — предостерегающе поднял руку Альбус. — В данном случае я буду на стороне Отдела тайн.
— Всё настолько серьёзно? — сама Эммелина помнила лишь пяток случаев, когда запрет магии вплоть до стирания информации о ней был обоснован. Три из них касались ритуалов с жертвоприношениями, ещё один — хроноворотов, последний — химерологии.
— Я бы даже сказал, архисерьёзно. Другие миры... Исследователи столкнулись со многим. Ты можешь представить, что происходило, когда они открыли прямой переход в открытый космос?
— Что!? — она даже вздрогнула, представив себе подобное. — Неужели эти исследователи были такими глупцами?
— Отнюдь. Просто огромное множество миров в принципе не имеет планет вокруг звезды. И это — далеко не самый опасный случай. Есть, например, постядерный мир Могильник, полный смертельной радиации. Или Сараот, где буйствуют неведомые нам болезни. Какова была смертность в самом начале... — вздохнул Дамблдор. — А теперь представь, что будет, если заклятие перехода станет доступно широкой публике.
— Мерлин всемогущий! — воскликнула Вэнс. — Они полностью правы с этой секретностью... если заклинание настолько просто.
— Желающий — осилит, но самое главное, такие переходы можно открывать и с помощью артефактов.
— Понимаю, — поёжилась Эммелина. — Но почему ты рассказываешь мне об этом?
— Мне требуется помощь в ином мире, — наконец, ответил Альбус прямо. — Поскольку число посвящённых должно быть максимально мало, ты — идеальный выбор.
— Не льсти, Альбус, — но в глубине души было приятно. — Лучше рассказывай, что стряслось и почему именно я?
— Альбус, какого чёрта? — Атика отреагировала на появление ещё одного члена их маленькой розыскной группы как всегда... горячо. — Если считаешь, что не справимся вчетвером — позвал бы Минерву. Хочешь, чтобы о прямых порталах знал каждый?
— Минерва здесь бы не помогла, — спокойно ответил Дамблдор. Обычно его спокойствия хватало, чтобы утихомиривать её... но раньше он не видел Атику такой возбуждённой. Резкие движения, блеск в глазах, кожей ощущаемая аура энергии вокруг... О да, такой он её ещё не видел. — А вот мисс Эммелина Вэнс, моя старая знакомая и член Ордена Феникса с самого его основания — вполне подходящий помощник. Она умеет хранить тайны.
— Надеюсь, вы не сомневаетесь в моих способностях, Атика, — чуть склонила голову Вэнс. Маленькая остроконечная шляпка, на которую Атика бросила неприязненный взгляд, чуть съехала. — Если же сомневаетесь — уверяю, что готова подтвердить квалификацию.
Сама Эммелина спрятала своё сомнение в Атике под маской деловитой бесстрастности, но это было курам на смех — такому легилименту, как Атика, приходилось прилагать сознательные усилия, чтобы не читать окружающих людей, а окклюменция, даже продвинутая, была для неё полупрозрачной занавеской. Пожалуй, до мыслей Эммелины она не дотягивалась, но вот эмоции виднелись как на ладони. Ситуацию это усугубляло, но не сильно: Альбус был уверен, что этим двоим, как и в случае со Снейпом, нужно немного времени на сглаживание и притирку. Учитель, по его прикидкам, на удивление хорошо входила в среду самых опытных членов Ордена.
— Ладно, — буркнула Атика, внешне успокаиваясь, — но вот ощущение энергичности от неё усилилось. — В квалификации-то не сомневаюсь... Если Альбус вам доверяет — тогда начнём.
— Дайна, будь добра чаю, — попросил Дамблдор. — Присаживайтесь, Эмма, в курс дела я тебя ввёл, теперь послушаем, что скажет мой многомудрый учитель.
— Результатов нет, — короткий ответ и готовность продолжить. Как будто сейчас она сорвётся и продолжит лично летать по Диххусу в поисках хоть чего-нибудь.
— Какие методы вы пробовали? — поинтересовалась Вэнс.
— Повторный поиск по ритуальной связи — полный ноль, связь разорвана. Поиски по подобию магии — наши чары рассеяны или дети экранированы. Поиск по сущностной матрице — бесполезно, слишком велик охват. Поиск по защитным артефактам — то же самое, как и по ауре или разуму. Высшие ритуалы да посекторное сканирование — сами понимаете, насколько это растянется. Остался последний вариант.
— И какой же? — Альбус догадывался, что она предложит. Он был не рад той идее раньше — но теперь понимал, насколько она удачная и эффективная.
— Поиск по духовной связи. Я делала такую привязку, и эта нить достаточно прочна, чтобы выдержать всё, — "даже смерть" — мелькнула мысль. — Вот только отследить её... Насколько хорошо вы разбираетесь в таких тонких материях, как магия души, Эммелина?
— Лучше, чем большинство волшебников, — осторожно ответила та. — Приходилось сталкиваться с не самыми... приятными проявлениями этой магии.
— Лучше, чем ничего, — при этом Атика бросила взгляд на Снейпа, а тот скривился. Насколько всерьёз они перебрасывались уколами? Альбус улыбнулся: теперь Атика "принимала весь огонь на себя". Смотрелось — забавно. Родственные души! — Ну что, дамы и господа, у кого-нибудь есть идеи получше?
Филиус Флитвик, Эммелина Вэнс, Северус Снейп и сам Альбус — все четверо, кроме неё, в гостиной поместья Дамблдора, промолчали. Идей лучше не было.
— Раз идей нет — реализуем эту. Альбус?
Он понял с полуслова и начал распределять обязанности:
— Ты, Эмма и Филиус отвечаете за ритуал поиска. Я и Северус первыми переместимся на место и попытаемся закрыть его от перемещений.
— Я не очень хорош в пространственной магии, — напомнил Снейп.
— Ей займусь я. Ты же позаботишься, чтобы никто не помешал в процессе.
— Когда начинаем? — спросила Эммелина Атику.
— Через десять минут. Мне с Северусом нужно немного отдохнуть, — со вздохом признала всё-таки она.
Сапфир Блу в сопровождении своей приёмной дочери и в полной тишине — царила корабельная ночь, кроме них не спали только отслеживающие окружающий Эмпирей приборы — прошёл в самый нижний отсек "Парацельса". Именно через этот отсек планировалось выходить вовне корабля при полностью включённой защите. Десантный отсек — так его называл Бардин.
Выйти в открытый Эмпирей — не так просто. Системы шлюза подразумевали, что кто-то будет подтверждать его открытие извне. Естественно, ставить никого в известность Сапфир не собирался, поэтому просто попросил Сабрину. Для неё сымитировать управляющий сигнал оказалось проще простого. Но сейчас... Сейчас от неё требовалось кое-что большее. Как и от него. Они сделают это вместе.
Шлюз открылся, и сияющее многообразие эфира попыталось надавить на глаза... Усилие воли, короткий импульс магии, переключающий восприятие в "другой режим", и Сапфир видит настоящую картину: серый, местами серебрящийся, будто бы на невидимом свету, туман. Берёт доверчиво протянутую руку Сабрины в свою. Ауры и души переплетаются. Они делают шаг вперёд, и шлюз закрывается за спиной.
Хмурое серебро — так это можно было бы назвать. Серебряная хмарь, хмурое серебро — эфир накатывает на них, окутывает их тела, чтобы разъесть, обратить в подобие самого себя, вернуть всё на свои места, к первоисточнику, к тому, с чего всё начиналось, к тому, что и среди древнейших эсселей было позабытой легендой... Сотворение. Начало и конец. Всё, что вышло из эфира, однажды вернётся в него — так считала Элайя, об этом шептала Вика журчанием ручьёв, напоминала грохотом цунами и пела звоном дождевым... Цикл сотворения и разрушения, начатый вечность вечностей назад.
— Айэт! — яростно кричит Сабрина в ответ на его мысли, отражая его желания и его ярость, отражая то, что она считает сущностью человечности. Это можно было бы перевести как "нет", но "нет" — только тень настоящего значения, многогранного и на удивление единого, сонаправляющего все свои смыслы в заключительный ответ.
И это отрицание, это противоречие, это волевыражение, соединяющее монументальную силу Сапфира Блу и глубочайшее понимание Саабрин Ирайи, окружило их непроницаемым пузырём человечности. Только так можно было работать с эфиром — посылом, объединяющим материальное, магическое, ментальное и духовное. Все четыре пласта бытия, все четыре формы существования, все четыре компонента эфира, четыре стихии, четыре грани единой реальности...
Глубоко в теории Сапфир знал, что бывают единые превращения, унакты, об этом рассказывала Сабрина, это демонстрировала Вика, на это были способны даже не могущественные, а просто активные, как сказала бы Саабрин, имеющие какое-никакое тэу, эссели, и чем-то подобным владел, по слухам, Мерлин. Сам Сапфир никогда не считал себя настолько гениальным, чтобы стать вторым Мерлином, не говоря уж о могуществе эссели уровня Вики. Но сейчас, ведя и одновременно будучи ведомым в странном единстве с Сабриной — он начал понимать.
Равновесие. Иньах, если говорить словами высокой речи. Таким был ключ к унактам. Гармония равновесия, тончайшая граница, при подробном рассмотрении расширяющаяся в целую бездну возможностей. Веэре. Он начал понимать и то, почему эссели были (стали?) настолько пассивными, в чём состоит как минимум часть их проблемы. В равновесии! Эссели были с самого рождения равновесными, порождением иньах и продолжением всеобщего равновесия, и это даже не сковывало их — им было в принципе сложно представить, что можно не плыть по течению или, вернее говоря, быть частью течения, а сопротивляться, противодействовать, менять, быть намеренно дисгармоничными, ломать одну гармонию, чтобы достичь другой!
Иньах. Все они, все эссели были частью этого великого океана, который можно назвать полотном судеб, доминирующими вероятностями, естественными последовательностями событий, всеобщей гармонией поведения, безраздельной послушностью и бесконечной красотой. Не только эссели! Он сам, каждый человек, каждое живое существо, каждая частица материи, магии, разума или духа — всё это было включено в круговорот иньах, всё было порождено им и всё ему следует... за некоторым исключением. Понятие иньах было подобно Дао, но в то же время бесконечно далеко от него — и Сапфиру ещё предстояло разобраться в этих отличиях.
Все эти мысли пролетели в краткий миг — а затем Сапфир снова погрузился в единение. Вместе с приёмной дочерью, направляя и толкая её по полю возможностей, выталкивая из круговорота иньах, используя его, точно космический корабль планеты для гравитационного манёвра, он раздвинул эфир и сместился к нужной точке. Защита вокруг них расширилась, пропуская новый объект, а затем уплотнилась, полностью скрывая эфир.
Всё ещё держа Саабрин Ирайю за руку её человеческого воплощения, Сапфир бросил на "объект" один из своих фирменных ледяных взглядов, заставив того поёжиться — несмотря на то, что призракам незнакомо понятие "холод". Сабрина улыбнулась — и сейчас, когда они были едины, улыбка действительно отражала её эмоции. Холодная, расчётливая, точно взгляд самого Блу, улыбка. А дочка-то выйдет вся в него!
