Пару раз глубоко вздохнув, Пустышка заговорил вновь, барабаня пальцами по лбу мертвеца.
-Все оставляет свой след. Любая вещь напитывается информацией и хранит ее, любой предмет содержит память о людях, которые его использовали, эпохах, когда он существовал...главное уметь эту информацию правильно считать с него. И если это так с неодушевленными вещами, то что может поведать разумное существо, живое существо? Ну, почти живое. Скажем так, лишь недавно переставшее быть живым.
-Ты можешь проделать это только с относительно свежим трупом? — поинтересовался Эпнорд.
-Да, все так, — кивнул Альберт. — Целью нашей семьи было поймать момент, когда разум покидает тело, точнее, когда его покидает душа. Схватить ее. Устремиться за нею следом. Туда, где все начинается и все кончается. Направиться к Истоку, будучи живым. Но в процессе наших изысканий мы обнаружили несколько очень интересных вещей...
Продолжая держать одну руку на лице трупа, второй Альберт взял со стола какой-то жуткий перекрученный стержень.
-Я начинаю. Теперь со мной прошу не разговаривать. Вне зависимости от того, что вы увидите.
Положив стержень рядом с головой трупа, Альберт закрыл глаза. Одна рука продолжала ощупывать лицо мертвеца, пальцы второй схватили одну из торчащих в глазах иголок. Медленно, буквально по миллиметру, начали ее вытягивать.
Альберт, не открывая глаз, вспоминал...
Он — еще совсем ребенок, сидящий за большим дубовым столом. На столе распята с помощью двух гвоздей крохотная птичка. Он, глотающий слезы — этого воробья подарили ему неделю назад — сидит, сгорбившись, не в силах обернуться от страха. За спиной возвышается огромная фигура отца, который монотонно выговаривает ему приказания.
-А теперь вскрывай. Ломай крылья, выдергивай перья, расплющивай мозг...
Наконец, Альберт вынул первую иглу. Вторую он выдернул из трупа уже резко, быстро, отбросив в сторону. Глаз при этом он не открывал.
Просидев еще несколько минут в своем странном трансе, Пустышка встал, пинком отшвырнув стул к стене. Схватив стержень, размахнулся и всадил в живот трупа. Надавил со всей силы. Даже Фрери, не раз пивший человеческую кровь, скривился, глядя, как этот чокнутый маг спокойно склоняется над трупом, из которого даже еще толком не успел выйти скопившийся внутри газ.
-Вот больной, да? — шепнул он Эпнорду.
Когда живот покойника, наконец, осел, Альберт выдернул и выкинул прочь стержень, по-прежнему не открывая глаз. Он смаковал запах смерти, что-то шепча и время от времени запрокидывая голову к потолку.
Схватив здоровенный скальпель, Блах, чьи движения со стороны казались судорожными и беспорядочными, позволил лезвию скользнуть сверху вниз, быстро вскрывая грудную клетку. Напряжение было колоссальным, Альберт рычал, словно зверь, ведя лезвие дальше, рассекая ткани и мышцы в попытках добраться до желудка. Откинув ставшее ненужным лезвие, без колебаний опустил руки в разрез и потянул раскрывая рану. Наклонившись еще ниже — руки его дрожали — принялся изучать содержимое трупа, позволив себе, наконец, распахнуть глаза. Лицо, с которым он это делал, дало Фрери повод для еще одного комментария.
-Он не некромант, а некрофил, — полукровка пихнул Эпнорда плечом.
-Тихо ты, — Риар наблюдал за действом в оба красных глаза, не собираясь пропускать ни одной детали.
Лицо Блаха было уже каким-то серым, но на нем читался восторг. Альберт принюхивался к внутренностям, дико вращая глазами, бормотал что-то себе под нос, периодически выдирая что-нибудь из трупа, поднося к лицу и разочарованно откидывая в сторону. Фрери не мог определить, мерещилось ли ему это или нет, но кажется, пальцы Блаха светились...Уже через пять минут все вокруг стола было забросано ошметками мертвой плоти, внутренности, частично выдранные, свисали наружу.
-Нет, нет, нет... — шептал Блах. — Это не то, не то...это не нужно...
Схватив небольшую пилу и принявшись резать тело, Альберт размазывал по своему лицу отхваченные куски, завывая все громче. На пол реками лилась кровь.
Пришло время пилы побольше. Альберт кромсал грудную клетку, пока не сломал лезвие — снова разочарованный вой, в котором не было ничего человеческого. Спустя полминуты он закричал уже от радости, выдрав сердце. Блаха трясло, он дергался, словно в припадке, все сильнее сжимая сердце достопочтенного лорда Захарии Сильверстайна, из его глаз, кажется, хлестали слезы радости и облегчения.
-Дааа... — простонал он, сжимая сердце со всей силы.
Хлопок, брызги.
-Но этого мало...
Выдернув последние три иголки изо лба распотрошенного трупа, Альберт схватил со столика еще пару странных инструментов. Когда один из них уперся прямо в печать на лбу Захарии, Фрери понял, что сейчас будет.
Удар. Треск. В лицо Альберту брызнула мозговая жидкость.
Снова вой, снова закатившиеся глаза.
-Где ты это спрятал? Где? — вопил Блах. — Где истинный центр?
Еще удар. Чудовищных размеров гвоздь входит еще глубже.
-Где? Где истинный центр? — такой чудовищной ярости в голосе Альберта Фрери никогда прежде не слышал. — Куда ты это спрятал, мразь?
Снова удар. Снова хруст. Голова лорда была уже развалена надвое.
-Ага...вот, значит, как...хрен ты спрячешься! Слышишь меня? Слышишь? Я тебя не отпущу! Ты будешь здесь, пока все не расскажешь! Здесь, старая сволочь!
Выронив инструменты, Альберт, шатаясь, начал пятиться от стола. Его руки безжизненно висели вдоль дрожащего, окровавленного тела. Не прошло и минуты, как и само тело в изнеможении хлопнулось на пол.
-Все... — простонал Блах. — Он рассказал мне все. Пришлось его...выпустить...
Как его тащили до ванной комнаты, как отпаивали довольно крепкими напитками из тех, что были в запасах Эпнорда — он помнил уже смутно.
Альберт Блах осторожно, медленно идет по пустым коридорам заброшенного дома. Смелостью Альберт никогда не отличался, но спор есть спор...проигрывать брату ему не хотелось.
Что в этом доме было раньше, Альберт не знал. Какое-то офисное здание, пустующее уже лет десять, если не больше...
Об этом месте ходили слухи.
Говорили, что оно "нехорошее".
Даже более, чем "нехорошее".
Были, конечно, любители поискать приключений на известную часть тела, которые сюда забирались, часто ломая ноги на рушащихся под ними ступенях и шеи — проваливаясь в пустые лифтовые шахты. А еще говорили, что тут живет...кто-то.
И появился этот кто-то тут почти сразу после того, как здание было закрыто.
Нормальные люди обходили здание стороной. Нормальные люди сюда не лезли...
Но то люди и то нормальные.
А Альберт Блах не был человеком — пусть еще и ребенок, но свое отличие от людей он уже знал. И гордился им по праву.
Он маг. Ему не пристало бояться таких вещей...
К тому же, спор есть спор.
Альберт был на третьем этаже из восьми, когда услышал это.
Монотонный речитатив, идущий непонятно откуда, но отчетливый, жуткий...слог за слогом кто-то наверху выговаривал что-то на непонятном языке и от этого голоса дрожали сами стены.
Первой мыслью было бежать, второй — спрятаться. Когда Альберт услышал тяжелые шаги — по лестнице кто-то поднимался — ему пришлось совместить оба плана.
Забившийся в грязный, пыльный угол — за порванную и испачканную в известке рубашку ему еще дома устроят — Альберт, укрывшийся за горой строительного мусора, наблюдал через огромную дыру в перегородке, как на этаж входит группа людей в темных балахонах, медленно открывая свои лица.
Невероятно высокая женщина, просто громила. Хмурый темноволосый человек с сигаретой в зубах — невозможно представить улыбку на этой морде. Высокий и бледный тип, одна рука которого замотана белой тканью. Человек ростом пониже, единственный, кто одет иначе — в военную форму без знаков отличия и темный противогаз, в руках его огромный автомат...еще один — худой, с каким-то желтоватым лицом и короткой бородкой — поигрывает клинком...почти у каждого поверх балахона, отчетливо видные на темно-синей ткани, болтались внушительных размеров кресты.
Вжавшись в кучу мусора, Альберт затаил дыхание. Да, он был еще ребенком, но о том, кто это, знал любой нормальный ребенок — в нормальных семьях магов, само собой.
Палачи, экзекуторы.
Машины для убийства таких, как он.
-Шепот, Ренье — наверх, — курильщик протиснул несколько слов сквозь сжатые зубы. — Брать живьем. Хлыст, барьеры на нас, Факел — прикрывай. Упустим его снова — с меня шкуру спустят. А я, в свою очередь, с вас.
Голос, разносящийся по зданию, становился все громче.
-Хлыст? — просипел, проходя вперед, курильщик.
-Он нас почуял с самого входа. Накрыл всю свою шарашку.
-Сможем прорваться?
-Время нужно. Но если его замочим, все само слезет.
-Не "если", а "когда", — хохотнула женщина. — Идем?
-Идем, — курильщик выкинул на пол сигарету, в руке его что-то блеснуло.
Альберт, стараясь не издавать ни одного лишнего звука, смотрел, как жуткая процессия идет дальше по коридору. Вот они уже скрылись за углом — автоматчик шел последним, поводя оружием по сторонам — вот он слышит их шаги — они поднимаются наверх...
Бежать.
Бежать со всех ног.
Выждав для верности еще две минуты, Альберт выскочил из своего укрытия и кинулся вниз, не разбирая дороги. Слетел вниз по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки за раз, выскочил в коридор, бросился к дверям...
Упал, напоровшись на невидимую стену — к боли от удара добавилось не менее "приятное" ощущение, похожее на удар током — и тут же заломило все тело, заставив Альберта согнуться до пола, а потом и вовсе упасть на холодный грязный пол.
У них дома почти круглосуточно работали возведенные отцом барьеры, но через них Альберт проходил спокойно — ибо работали они не в полную силу, да и как их миновать без проблем, он давно был обучен.
Теперь Альберт Блах впервые почувствовал, что такое настоящий щит, реагирующий на чужака. И это чувство он больше никогда не желал испытывать. От боли ныла каждая магическая цепочка и каждая человеческая косточка, но она быстро отступила, и Блах смог кое-как подняться на ноги и отряхнуться. Он был близок к настоящей панике, но все-таки смог взять себя в руки...хотя бы на время. Так, значит, он теперь заперт. Биться лбом в эту защиту бесполезно — возводил ее явно кто-то сильный и умелый...
Кто-то, за кем пришли палачи.
Которые — в этом можно не сомневаться — прикончат и его, если обнаружат здесь.
Он медленно оборачивается, смотрит по сторонам. Окна на первом этаже были зарешечены. Может, у него получится выпрыгнуть этажа со второго? При падении можно себе что-нибудь отбить, конечно, а если ты особо неуклюж — и шею свернуть — но все-таки шанс выжить несоизмеримо больше, чем если он останется куковать тут...
Собрав остатки воли в кулак, Альберт Блах осторожно идет прежним путем через груды мусора. Он идет медленно, прижимаясь к стене. Он уверен — его никто не может услышать.
Тем больше оказывается его удивление, когда из-за угла выскакивает тот страшный тип в противогазе и, потратив лишь какое-то мгновение на то, чтобы допрыгнуть до него — Альберт еще только открывал рот, чтобы закричать — бьет прикладом по лицу...
Темнота.
-Ну и кого ты нам приволок?
Прежде всего была боль. Боль в распухшем от удара лице, боль в стянутых за спиной руках, боль в готовой, кажется, в любой момент взорваться голове...
-Он за нами следил. Я дал ему спуститься вниз, а потом перехватил.
-Как поступим?
-А то вы не знаете, что со свидетелями делать.
-Эрик. Мы не убиваем просто так.
Реальность перед его глазами приобрела, наконец, более-менее четкие очертания.
Очертания окровавленного тела в драной ветхой одежде, пришпиленного к стене, словно дохлая бабочка иголками, несколькими острыми клинками. Тело еще дергалось, и, вероятно, оно бы сопровождало все это криками, если бы только могло избавиться от запихнутого в рот куска занавески.
Впрочем, недостаток криков в комнате восполнил сам Альберт, едва разглядел столпившихся вокруг людей.
-Да заткните же его кто-нибудь! — человек с автоматом, но теперь уже без маски — можно увидеть его потный лысый череп и злое усталое лицо — снова обрушивает на Альберта приклад.
-Хватит, — останавливает его тот, кто раньше курил сигарету. — Шепот, у нас есть все?
-Так точно, — высокая женщина встряхивает какой-то мешок.
-Тогда кончай его.
Тело, распятое на стене, задергалось и замычало еще сильнее, замотало головой, всем своим видом выражая отчаянный протест против неизбежного.
Быстрым шагом подойдя к нему, женщина перерезала человеку горло. Тело выгнулось вперед, еще несколько раз дернулось, забрызгивая все вокруг кровью. Затихло, безвольно повиснув на удерживающих его клинках.
-Свяжитесь с координатором, скажите что у нас...
Альберт, чьи глаза от ужаса уже достигли по своим размерам крупных монет, снова закричал.
-Не надо! Не надо! Не убивайте! — вопил он на пределе своих сил. — Не надо! Я маг! Блах! Моя семья! Они заплатят! Не надо! Не надо!
-Маг? — "курильщик" выглядел удивленным. — Однако это становится интересным...Шепот, развяжи-ка его.
Женщина, чьи руки были все перепачканы в крови, двинулась к нему. У нее на лице не было такой злобы, как у того лысого, с автоматом, но Альберта ее безразличие пугало еще больше. Не переставая кричать, он пополз назад, к стене. Ему никто не мешал — все прекрасно понимали, что деваться ему некуда...
-Спокойно, парень, не дергайся, — протянул "курильщик", поднимая руку. — Сейчас со всем разберемся...
Это "разберемся" окончательно доконало Альберта. Взвыв, он вскочил и бросился к дверям — как ни странно, никто даже не попытался его перехватить.
-Что встали?
-Барьер...
-Идиот. Барьер уже упал.
-Шепот, верни его. Только аккуратно.
Альберт Блах бежал, не разбирая дороги. Судя по тому, с какой силой колотилось сердце, ему хотелось выскочить и повидать внешний мир перед смертью хозяина. А тот, запинаясь, хрипя и стараясь не споткнуться, бежал к лестнице...
Нет, все-таки сегодня не его день.
Попавший под ногу пакетик из-под каких-то сухарей заставил Альберта проехать вперед несколько метров, прежде чем он влетел лицом в пол, с хрустом ударившись носом. Брызнула кровь.
-Ну куда ты ломанулся, придурок? — тяжелые шаги неумолимо приближались. — Никто не собирается тебя...
Почему? Почему я? Почему здесь? Почему ТАК?
Не хочу. Не хочу. Не хочу.
Почему?
Что я им сделал?
Я даже еще не маг. У меня даже еще нет Метки.
И тут Альберт Блах вспомнил. Да, ему еще далеко до полноценного мага. Да, у него нет Метки, и еще не скоро будет. Да, ему еще учиться и учиться. Да, у него нет ничего, чтобы справиться с этими головорезами, даже с одним из них...
Но он может хотя бы попытаться защитить себя.
Ведь он столько читал...
Лицо разбито, нос сломан, руки сведены за спину и связаны, но для этой...для этой штуки, про которую он вычитал в каком-то старом трактате, достаточно было иметь свободными несколько палцьев...
