Волосы застилали лицо, я нетерпеливо их откинула в сторону, без особого толка, впрочем, потому что они тут же свесились обратно, когда я наклонилась к Сережке. Дыхание перебило от первого проникновения, он тут же замер, тревожно вглядываясь в мое лицо. Я улыбнулась и прикусила его за губу, двинула бедрами. Он впился пальцами в мои ягодицы, пытаясь удержать, но не тут-то было. Через пару минут инициативу у меня перехватили, и дыхание снова выбило из груди — от удовольствия, и оттого, что он слишком сильно прижал меня к своей груди, не давая даже пошевелиться. Губу я искусала в кровь — свою, но сдерживаться было тяжело.

— Вот это да, — выпалила я, тяжело дыша. Мы лежали, переплетя вялые пальцы, поглядывая друг на друга с удовольствием.

— Это да, — согласился Сережка и прикрыл глаза. — Ты застала меня врасплох.

— Ты сам виноват, — пробормотала я, обтираясь щекой об его ладонь. — Пошли в душ?

— Пошли, — с готовностью согласился он. Мы кое-как скатились с кровати и пошлепали в ванну. Я шипела и пыталась настроить воду — как назло, напор прыгал, упорно обдавая меня холодной водой. Я прыгала и повизгивала, когда холодные брызги долетали до стратегических мест. Все же, кое-как, смеясь и брызгаясь, воду мы настроили и уселись в ванную. Вернее, сначала уселся Сережка, а я вспомнила про полотенце, и убежала в комнату. Когда вернулась, воды уже набралось прилично, и с придушенным воплем:

— Спасайтесь, Нил вышел из берегов! — тоже опустилась в теплую воду. Пару литров и правда, вылилось на пол, но нас это особо не смутило. Устроившись вполне удобно — уперевшись спиной на Сережкину грудь, и умостив голову ему на плечо, я блаженно прикрыла глаза.

— Ты там спишь? — он мокрыми пальцами пробежался по моей щеке. Я расслабленно улыбнулась и отрицательно помотала головой. — Может, вымоемся и пойдем ляжем? А то ты, кажется, скоро заснешь.

— Давай, — я неохотно отлепилась от теплого тела и дотянулась до своей мочалки, потом выудила из шкафчика запасную, в упаковке. — Держи.

Выйдя из ванны, мы отправились не в кровать, а на кухню — хотелось курить и есть, а уж потом все остальное. Я закуталась в халат, Серега от такого же отказался, и шастал обмотанный полотенцем. Чайник закипал, на сковородке шипело масло, я сновала по кухне, попыхивая сигаретой, одновременно обжаривая колбасу с картошкой, что-то мурлыкая себе под нос.

Смолотили обед в два счета, на посуду махнули рукой, и увалились на диван перед телевизором. Разговаривать особо не хотелось, хотелось просто валяться в обнимку, комментируя ту или иную передачу. Потом я встрепенулась:

— Сереж?

— Ау? — он сонно на меня прищурился.

— Ночевать останешься? — я, честно, говоря, надеялась, что останется, и причин тому было несколько. Во-первых, я ненавижу ночевать тут одна, во-вторых, хотелось повторения....

— Останусь, — улыбнулся он. — Только надо будет домой заскочить, отцу сказать.

Я покосилась на время — половина пятого.

— Тогда, давай отскребаться от дивана — пока соберемся да доедем.... А еще мне кто-то грозился яблони показать! — вспомнила я. Сережка с интересом смотрел, как я скидываю халат. Быстро привлек меня к себе, поцеловал в живот. Я задергалась от щекотки.

— Я тебе все покажу, — пообещал. — Только сначала до дома, а потом хоть на край света.

— Так далеко не надо, — хмыкнула я, выворачиваясь из цепких рук.

В машине было жарко и пахло бензином и разогретой обшивкой. Я осторожно опустилась на горячее сиденье и поморщилась. Потом вспомнила, и спросила:

— Сереж, а что с машиной-то было?

Тот завел двигатель и неопределенно пожал плечами:

— Это ж Жигули.... Черт их разберет. Работает пока....

— Давай мороженого купим, — предложила я. — Брикет. Мы же, наверняка, не с порога заявим, что ты не будешь дома ночевать....

— Мысль здравая, — согласился он, выруливая на проспект. — Возле дома есть магазин, там и купим. Я осторожно продолжила:

— Ты с Лесей-то разговаривал? — Сережка вздохнул и немного помрачнел.

— Да как тебе сказать.... Поговорить-то поговорил, да без особого толка.... В общем, они сначала поехали в то кафе, которое собирались, потом решили поехать в этот Апельсин. Леска не особо хотела, но от коллектива отрываться не стала. Приехали, выпили по кружке пива, стали танцевать. Потом к ним какая-то компания подвалила, познакомились. Леська занервничала, стала домой собираться, и парни решили, что она ломается. Ну, а дальше ты знаешь.

— Ничего не меняется, — пробормотала я, доставая сигареты. — Как было все десять лет назад, так и сейчас так же....

— Думаешь? — усмехнулся Сережка. — В принципе, наверное, да.

Купив килограмм пломбира, мы зашли в лифт. Лифт, как и сам подъезд, были ужасны — воняли и были исписаны. В лифте я уткнулась Сережке в подмышку — там пахло не в пример лучше, чем вокруг. Сережка тоже уткнулся носом мне в волосы, явно не желая вдыхать ароматы. Из лифта я вывалилась с облегчением и вытаращенными глазами. Тамбур был на две квартиры, на удивление чистый и аккуратный, без валяющейся обуви и хлама по углам. Сережка достал ключи и открыл дверь под номером 170, и приглашающе махнул рукой. Я зашла и тут же поняла, что в доме скандал. Неуверенно оглянулась на Сережку — тот замер с поднятой ногой, прислушиваясь. Крики доносились откуда-то из глубины квартиры, туда мы и направились.

— Пап, что происходит? — громко оповестил Сережка о нашем присутствии. Красный от злости папа выглянул из ванны, оттуда же прошмыгнула красная зареванная Леся и спряталась за брата.

— Добрый день, — вежливо поздоровалась я. Сан Саныч буркнул:

— Добрый. Леся, иди сюда, мы не договорили!

— Не пойду, — вызывающе вякнула та из-за спины, за что и поплатилась — Серега ухватил ее за ухо и вывел перед собой.

— А что происходит-то? — спокойнее спросил Сережа. Сан Саныч снова налился краснотой, но, видимо, уже взял себя в руки и начал рассказывать:

— Купила кучу косметики китайской, и намалевалась, как на панель! Среди бела дня! И собралась в таком виде гулять идти!

— Нормально я накрасилась, ты ничего не понимаешь в косметике! — завопила Леся и тут же схлопотала от брата легкий подзатыльник.

— Не смей орать на отца, — спокойно прокомментировал Сережа. Я мужественно держала рот закрытым.

— Он меня умыл и всю косметику с балкона выкинул! — кажется, кто-то собрался реветь. Тут уж я не выдержала.

— Стоп. Давайте найдем компромисс!

— Какой компромисс? — папа одарил меня тяжелым взглядом, и я на мгновение стушевалась.

— Такой. Я научу ее нормально использовать косметику, а вы ее больше не будете умывать и косметику выкидывать. — Предложила я. Сан Саныч тяжело дышал, кажется, сдерживаясь из последних сил.

— Какая ей косметика! Тринадцать лет!

— Четырнадцать! — истерично напомнила Леся. Я покачала головой, сунула Сережке мороженое и отобрала Лесю.

— Дайте нам пятнадцать минут, — попросила я, ласково улыбаясь всем сразу. Чуть не окосела. — Где твоя комната? — шепотом спросила у Леси. Та мотнула головой и пошла по коридору. Я подхватила сумочку, прикидывая, что из косметики у меня с собой. Выходило, что немного, но это к лучшему.

— Я тебя сначала накрашу, потом покажемся папе, и если он одобрит, я научу тебя делать такой макияж самой, — пояснила я, усаживая ее лицом к окошку. Крем, основа, чуть-чуть подкрасить брови, немножко светлых теней во внутренний уголок глаза, более темных на центр, еще темнее — на наружний уголок глаза. Чуть тронуть тенями внешний уголок снизу. Ресницы. Губы красить не стала, рассудив, что все равно будем пить чай.

— Ну, иди, смотрись, — разрешила я, улыбаясь. Лично мне нравилось — акцент я сделала на глаза, подчеркнула красивую, почти кошачью форму, и глубокий серый цвет.

Леся придирчиво смотрела на себя в зеркало.

— Ничего понять не могу, — она поворачивала лицо то так, то эдак. — Вроде, и красила ты меня, а не видно.... И видно. Это как?

— А вот так, — хмыкнула я. — Нравится?

— Лучше, чем когда я сама накрасилась, — честно сознался ребенок.

— Ну и славно. Пошли на кухню? Мы там пломбир купили....

Леся царственно вплыла на кухню и гордо задрала подбородок. Сан Саныч тут же сделал замечание:

— Чем выше человек задирает нос, тем больше демонстрирует его содержимое! Леся, встань нормально.

Я села рядом с Сережкой и нахально отпила из его кружки. Тот тут же налил мне чаю, пока Сан Саныч пристально рассматривал Лесю. Сережка тоже ее рассматривал, одобрительно улыбаясь.

— Ну, другое дело, — проворчал папа. — А той порнографии чтобы я больше не видел! — тут же громыхнул он, а я чаем поперхнулась от неожиданности.

За столом завязалась непринужденная беседа — Сан Саныч расспрашивал меня об учебе, родном городе и родителях. Сережка посматривал на часы все чаще, и в конце концов, поднялся из-за стола.

— Пап, ты меня сегодня не теряй, — предупредил он. Они с отцом обменялись взглядами, и папа молча кивнул. Я, честно говоря, ждала как минимум вопроса, где Сережка будет ночевать, и заранее чувствовала себя неловко.

— Инга, а ты когда меня научишь краситься правильно? — встрепенулась Леся. Я переглянулась с Сережей.

— Завтра можно, — предложила я. — Потому что у меня со вторника сессия.

— Тогда завтра, — заулыбалась Леся. Папа кивнул, давая нам разрешение, и мы с Сережкой поспешно смылись.

— Яблони смотреть, — постановил Сережка, усаживая меня в машину.

— Так они, цветочки, поди закрылись уже, — задумалась я, хитро поглядывая на Сережу. — Может завтра, после обеда? — предложила я, кладя ладонь на обтянутое джинсами колено и ведя рукой выше.

— Инка!

— М? — я невинно улыбнулась. — Поехали домой, а?

— Ну, как тут отказаться? — притворно вздохнул он и поцеловал меня, зарываясь рукой в волосы.

* * *

В среду я нервно топталась перед Политехом — у Сережки была защита диплома, а я пришла вроде, как в сюрприз. Собственно, сюрприз был незапланированный — просто у меня сегодня неожиданно образовался экзамен автоматом, и я счастливая и довольная ускакала домой. Пришла, посидела, и поехала к Политеху — караулить Сережу. Защита началась полтора часа назад, телефон у Сережки был отключен, из чего я сделала вывод, что он там, на защите. Через полчаса он позвонил сам. Голос был усталый:

— Привет, Ин. Как твой экзамен?

— Автомат, — похвасталась я. — А как твой диплом?

— Защитился, теперь будем ждать результатов....

— Ясно.... А то я тут стою возле клумбы, думаю, вдруг ты выйдешь, — со сдерживаемым смехом сказала я.

— Ты возле моего универа? — с недоверчивой радостью уточнил он.

— Ну, да, — со смешком подтвердила я. Он выскочил из дверей и закрутил головой, а у меня даже рот от неожиданности приоткрылся. Нет, ну как все-таки, меняет мужика хороший костюм! Потрясающе! Я закрыла рот и решительно пошла навстречу, пока набежавшая толпа не скрыла его от меня.

— Привет, — я ухватила его за запястье и потянула вниз, взимая положенный поцелуй.

— Как ты здорово придумала, — довольно вздохнул Сережка. — Что приехала! Пойдем в аудиторию.

— Пошли, — согласилась я. — А пустят?

— Пустят, пустят, — отмахнулся он. И правда, пустили. Придерживая меня за плечи, Сережка вел меня по коридору, попутно рассказывая:

— Там стенды рабочие; а это образцы станков, все рабочее тоже, а вон там лаборатории, а это кафедра наша.

Возле кафедры кучковалось человек десять студентов, преимущественно, мужского пола. Девушек было трое, и стояли они отдельно друг от друга.

— Я вернулся, — пояснил Сережка, обнимая меня со спины и прижимая к своей груди.

— И не один, — проявил чудеса наблюдательности один из парней.

— Инга, моя девушка, — представил меня Сережа. Я вежливо и прохладно улыбнулась всем разом и сделала вид, что запомнила, как кого зовут. — Чего там, тишина?

— Тишина, — вздохнул тот же парень. — Может, в столовку? А то с нервов жрать охота!

Предложение поддержали, и мы так же толпой переместились в столовую. Там было душно и пахло компотом из сухофруктов. Отказавшись от всевозможных пирожков, я получила большую бутылку холодного чая и задвинулась за Сережку. Народ в основном, делился впечатлениями от защиты и пытался толковать то или иное движение бровей, губ и пальцев комиссии. Я присматривалась, представляя, как на будущий год буду так же нервничать и переживать. Перспектива не радовала, честно сказать.

Наконец, старосте позвонили с кафедры, и сообщили, что результаты объявят через пять минут. Мы рванули обратно. По дороге я уточнила у Сережки:

— Я тебя в коридоре подожду, или внизу?

— Со мной будешь, — отрезал он, сжимая мою ладонь. Его собственная ладонь была прохладной и влажной. Я ее ободряюще пожала и тихонько села рядом. Минут через пятнадцать зашли маститые седые дядьки и тетка с желчно поджатыми губами. Тетка называла фамилию, дядьки — оценку и давали комментарии. И тут я сообразила, что знать не знаю Сережину фамилию — да и откуда бы! Пришлось тренироваться в физиогномистике — чем ближе к концу алфавита, тем серьезнее становилось лицо у Сережи. Две последние фамилии пробурчали невнятно, но обе оценки были 'отлично', и я вопросительно заглянула Сереже в лицо. Нос сиял, очки сияли, губы растянулись в широкой улыбке. Преподаватели затянули какую-то речь, но особого внимания уже никто не обращал — все были под влиянием эмоций. К слову сказать, оценки 'удовлетворительно' не было ни у кого, так что радости было море. Наконец, преподаватели с теткой ушли, и молодежь разразилась радостным гиканьем. Сережка так и вовсе придумал — схватил меня на руки и пару раз подкинул. Поймал, и то спасибо! Я мужественно сцепила зубы, но подбрасывать себя больше не дала.

— Вы, наверное, отмечать будете вечером, — предположила я.

— Мы заранее решили, как дипломы сами получим, на природу выедем, в Шахтер, — сообщил Серега, тиская мою руку. — Так что, сегодня — в семейном кругу.

— Понятно, — покивала я. Мы пробирались к выходу. — Сильно нервы трепали?

— Сильно, — тяжело вздохнул Сережка. — Думал, все, кранты.

— Ты ночью спал? — продолжила я расспросы. Сережа задумался, потом неопределенно покрутил пальцами в воздухе. Сунул пиджак на заднее сиденье, открыл настежь машину — за день она не то что прогрелась — раскалилась.

— Куда поедем? — мы, все-таки, сели внутрь, надеясь, что на ходу станет прохладнее.

— Ко мне, — постановила я. Сережа кивнул, и стал рассказывать, как именно он защищался, кто ему какие вопросы задавал, и как он на них отвечал. За таким вот разговором мы доехали до моего дома, и не прерываясь, поднялись до квартиры. Я кивала и охала — потому что с комментарием было не вклиниться. Потом, все же, вклиниться удалось — я запихнула его в ванну и стала расстегивать рубашку, продолжая кивать. Сережа замолчал, следя за тем, как я неторопливо расстегиваю пуговицы сначала спереди, потом на обшлагах. Послушно повернулся, позволяя ее снять. Я аккуратно повесила ее на крючок и взялась за ремень.