Перед пробуждением

"Ревность? Меня превзошли? Нет, Икари получил аналогичные повреждения, следовательно, не победил".

"Страх? Я боюсь, что он может стать лучше меня? Нет. Я не знаю, что такое страх".

"Чувство вины? Мне жаль наносить ему повреждение? Нет... Или да?"

Рей недоуменно посмотрела в окно, откладывая в сторону бутерброд. Она ощущала сомнение. Икари извинился перед ней вчера, ему было больно и плохо, но он подошел просить прощения, он тоже почувствовал, что в поединке что-то было неправильно.

"Точный ответ может быть получен, — подвела итог она, закрывая за собой дверь квартиры. — Надо просто спросить Икари".

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

**

Шок после синхронизации, слабое сотрясение мозга, чувство вины перед Аянами, весь вечер в больнице — все это будто колючей проволокой опутало его сознание, и он просыпался каждые полчаса. Около двух в дверь комнаты постучала заспанная Мисато, которая принесла с собой какие-то тоники, обезболивающую таблетку и несколько распечаток. Глотая лекарства и слушая болтовню зевающей Кацураги, парень изучал фото, на которых было изображено лицо его Евангелиона в поле зрения Рей. Покатый лоб, увенчанный рогом, сложной формы маска, горящие зеленым глаза и ломаная линия на месте рта — классическая морда фантастического робота. Больше всего Синдзи поразило, что NERV представления не имеет, почему во Внешнем Сне человек выглядит именно так, а не иначе. А еще он удивлялся, как легко он принял такое свое лицо. Видя, что боль уходит, Мисато укрыла обнимающего распечатки парня и пошла спать.

Зевающий Синдзи накрывал на стол, а за его спиной Кацураги, не открывая глаз, высосала банку пива и блаженно вздохнула:

— Хо-ро-шо! Отдохнул хоть немного, Синдзи-кун?

— Да, Мисато-сан, спасибо вам за заботу! — в голове парня к утру осталась только одна проблема — раненная им Рей, но и ее хватало за глаза.

— А, пустяки! Кстати, поторопись, я не могу тебя сегодня подвезти в школу: надо до смены поработать дома. Могу, конечно, вызвать тебе машину, но после вчерашней встряски советую пройтись по свежему воздуху.

Синдзи посмотрел на часы и положил завтрак в портфель.

— Конечно, Мисато-сан. Удачного вам дня!

— И тебе, Синдзи-кун!

Парень вышел в утреннюю свежесть, думая о том, как теперь смотреть в глаза однокласснице и коллеге. Тот факт, что они практически не общались, Синдзи не смущал: ей было больно из-за него, и объяснения доктора Акаги насчет стресса и гиперреакций первой синхронизации тоже не имели значения. Какая-то часть его понимала, что это был спарринг, что он тоже получил повреждения, но...

К чувству вины присоединилась боль, и все стало еще хуже.

Рей догнала измученного Синдзи уже возле школы и тихо позвала по имени. Парень вздрогнул, повернув голову: одного взгляда на опухшие губы Рей хватило, чтобы чувство вины вскипятило ему мозг.

— А-аянами, я... — произнес он и запнулся. Рей внимательно смотрела на него, а Синдзи не мог выдавить ни слова, ожидая ее реакции.

— Икари, мне хотелось бы поговорить с тобой после уроков, — без тени эмоций наконец произнесла она. — Это возможно?

— А? Да, то есть, а как...

Девочка терпеливо ждала, пока шокированный парень оформит мысль. Синдзи сглотнул.

— Я... имею в виду спецкурс, ну и синхротесты...

— Их отложили на два дня, как сказала вчера доктор Акаги. Нашу перегрузку проанализировали и сочли чрезмерной. Тебе не сообщили эту информацию?

Парень прикусил себе язык: точно, Мисато ночью что-то говорила о двухдневном отдыхе.

— Я забыл просто...

— Могу я в таком случае задать тебе несколько вопросов после уроков? — повторила просьбу Рей.

— Д-да, Аянами, — озадаченный парень даже не заметил, что они уже заходили в класс. — Встретимся... ммм... на аллее у школы?

— Это приемлемо, — кивнула она, направляясь к своему месту.

Вот-вот должен был начаться урок, и класс был заполнен учениками. Синдзи заметил, как Тодзи внимательно посмотрел на его лицо и нахмурился, вопросительно поднимая бровь. Все еще ошеломленный просьбой Рей, парень только с улыбкой помотал головой и показал, что "все окей".

Усевшись за свой стол одновременно со звонком, Синдзи достал записи, открыл ноутбук, сразу отключив службу сообщений, и сосредоточился на физике: предмет не располагал к посторонним хлопотам. Однако, исключая его самого, классу 2-А было не до физики. Рей смотрела в окно, а прочие одноклассники решали и обсуждали в чате несложную для подростков задачу со следующими условиями: а) накануне ученик Икари покинул школу с ученицей Аянами; б) упомянутые ученики наутро явились вместе, оба с распухшими губами. Спрашивается: был ли секс после таких бурных поцелуев?

Староста, мысленно проклиная новенького гуляку, еле успевала модерировать это безобразие и отключать наиболее извращенных исследователей.

Синдзи, отгороженный от мира болью и физикой, решал задачи посложнее и поближе к предмету, пока почти в конце урока ему не шлепнулась на парту скомканная записка. Подняв голову в поисках отправителя, парень насторожился: на него пялилось пол класса. Синдзи с опаской развернул послание и, разрываясь между смущением и негодованием, покраснел: "Что еще за бред?" Он взглянул на Аянами: девочка вряд ли замечала различия между школьными предметами и по-прежнему изучала пейзажи. Синдзи собрался было отвести взгляд, чтобы не подпитывать идиотское предположение из записки, когда будто впервые увидел ее губы, отраженные в стекле.

Логика одноклассников была безупречна. И что забавнее всего, убедительно опровергнуть ее он мог, только нарушив подписку о неразглашении. Даже синяки на его предплечьях ничего не доказывали. Синдзи опустил голову: "Это только второй день в новой школе..."

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

*

Он осторожно выглянул из пустующего кабинета рисования и прислушался: судя по времени, 2-А должен был уже разойтись. Последний урок Синдзи прогулял, не выдержав взглядов и расспросов: Рей было все равно, к ней даже не подошел никто, а потому все призы за несуществующую страсть огреб именно Икари. Закономерную мысль о продолжении этого бардака завтра, послезавтра и так далее он малодушно задвинул на потом. Теперь на повестке дня стояло общение с Аянами, и Синдзи горько ухмыльнулся: "Знали бы они, что мы увидимся после школы..." Еще больше нездоровой радости доставлял ему контраст между мнимыми и действительными отношениями с Рей.

С такими мыслями Синдзи направился на аллею, бдительно глядя по сторонам. Аянами с книжкой в руках обнаружилась в глухом тупичке, на скамейке, окруженной кустами, собственно, если бы он не удвоил внимание, опасаясь одноклассников, то вполне мог ее пропустить.

— Привет, — сказал он робко, подходя к погруженной в чтение девочке. — П-прости, ты долго ждешь?

Аянами подняла голову и подвинулась, освобождая ему место.

— Нет. Садись, — девочка открыла портфель и вытащила оттуда скрепленные листы. — Возьми свои распечатки по географии.

— Ээ... А почему они у тебя? — спросил Синдзи, подозревая недоброе.

— Староста Хораки попросила меня отдать их тебе, — на секунду лицо Рей отразило колебание. — Ее поведение при этом было несколько необычным...

"О, да", — с тоской подумал парень.

— ... Однако она обрадовалась, когда я сообщила ей, что увижу тебя после школы.

Синдзи застонал и затравленно повертел головой по сторонам, готовясь обнаружить Кенске, вооруженного камерой. Рей с любопытством посмотрела на него:

— Что-то не так, Икари?

— Да нет... не то что бы... Просто наши одноклассники. Н-ну, они, понимаешь... Твои губы. И мои... Вот они и подумали...

Аянами недоуменно посмотрела на него. Поняв, что никогда не решится сказать это вслух, Синдзи помолчал и зашел с другой стороны:

— Т-ты просматривала... чат?

— Да. В системе обмена сообщениями сегодня большое количество нарушений.

Парень откровенно недоумевал. Если Рей ЭТО видела, как она может быть так спокойна?

— Вот эти... эээ... нарушения меня и беспокоят. А... тебя нет?

Рей слегка свела брови, раздумывая, и Синдзи невольно залюбовался этим зрелищем.

— Тебя беспокоит факт обсуждения предполагаемых интимных отношений между мной и тобой?

Он покраснел и быстро закивал, поражаясь хладнокровию Аянами, но ее следующий вопрос поверг его в панику.

— Почему?

В течение получаса Синдзи, заикаясь и краснея, пытался объяснить Аянами особенности их возраста и восприятие этим возрастом отношений, пусть даже и мнимых. Рей слушала с нечитаемым выражением лица, но пару раз даже кивнула. Когда парень иссяк, она произнесла:

— Это было познавательно.

Выжатый досуха откровениями, Синдзи просто сказал "ага", вяло соображая, почему она не знает таких простых вещей.

— Икари, я могу задать тебе вопрос?

— Ой, п-прости, — вспомнил он. — Конечно, ты же хотела о чем-то поговорить?

— Да. Я хотела поговорить с тобой о вчерашнем спарринге...

Синдзи уставился в землю. Он каким-то чудом за разговором успел забыть о том, как накануне причинил ей боль. Не дожидаясь продолжения и не поднимая головы, парень сказал:

— Понимаю. Прости, пожалуйста, мне очень жаль, что я ранил тебя. Я не знаю, что... что мне сделать, чтобы... чтобы заслужить твое прощение.

Повисла тишина. Синдзи осторожно поднял глаза и увидел изумленную Рей, очаровательно приоткрывшую рот. Немного подумав, девочка тихо произнесла:

— Я не понимаю твоих извинений. Мы получили приказ провести спарринг, в ходе которого оба превысили безопасную синхронизацию. Это привело к взаимным повреждениям...

— Аянами, ты девочка! — запаниковал Синдзи, чувствуя вес ее логики. — Я увлекся и бил тебя!

— Я была в образе Евангелиона, а ты выполнял приказ. Тебе надо учиться сражаться во Сне.

— Но ты же как-то научилась без партнера?

Рей моргнула:

— Не точно: с недавнего времени я тренировалась со Вторым Дитя. До того я училась по-другому, но ты так не сможешь.

Синдзи упрямо помотал головой:

— Мне все равно! Я не хотел и не хочу, чтобы тебе было больно!

Девочка смотрела на него, размышляя. Синдзи, почти выкрикнув последние слова, глядел теперь в сторону, он успокаивал дыхание и ругал себя: "Надо было всего лишь попросить прощения, а я, идиот, на нее наорал! Ну почему она такая?!"

— Икари, то, что ты испытываешь, — это чувство вины?

— Да...

— Тогда я тоже испытываю его, — неожиданно заключила Рей, поднимаясь с лавки. — Я не вполне понимаю почему, но мне также искренне жаль, что я причинила тебе боль.

Синдзи удивленно посмотрел на Аянами и тоже встал. Была это игра света, или на ее лице мелькнуло удовлетворенное выражение? Что за странная реакция? Девочка взяла с лавки свой портфель, положила туда книгу, и подняла взгляд на парня:

— Икари, мне надо обдумать информацию, которую ты мне предоставил. У меня, вероятно, появятся другие вопросы касательно эмоций. Ты не откажешься ответить на них?

Синдзи пораженно помотал головой:

— Кон-нечно нет, Аянами.

— В таком случае, поговорим завтра после школы.

— А... — парень замер, вообразив предсказуемую реакцию одноклассников. — Это будет... удобно?

Рей задумалась. Похоже, она начинала понимать логику мыслей Икари.

— Учитывая уверенность других учеников в факте нашей близости, не думаю, что у нас есть социальные препятствия для свободного совместного времяпровождения и общения.

— Т-ты что, х-хочешь... эээ... — Синдзи в шоке расширил глаза. — Поддерживать эту... уверенность?

— Это неприемлемо или неудобно для тебя?

— Ну, ээээ... Как тебе... Нет, наверное...

Рей кивнула:

— Тогда — да, считаю удобным поддерживать эту уверенность. До завтра, Икари.

Синдзи даже не запомнил, как Аянами ушла. Он понял, что хочет узнать побольше об этом... Человеке.

Глава 3

Рей Аянами читала, лежа в постели. Или, вернее, она держала раскрытый учебник перед лицом, пока не осознала, что может применить к себе известное высказывание о книге и неком фрукте, после чего села и, наконец, полностью отдалась размышлениям.

Сегодня она смогла понять одно свое переживание.

Хотя, собственно, сбивчивый и эмоциональный рассказ Икари о подростках стал для нее даже большим открытием, чем ожидаемый ответ о чувстве вины. Рей, вопреки своей замкнутости, наблюдала за окружением очень внимательно, не понимая многих вещей, и ощущая себя отделенной от сверстников.

Обособленность...

Рей не стремилась ее преодолеть, у нее была другая цель в жизни, но иногда ей становилось любопытно, почему она знает, как назвать переживание, но не понимает его. Почему иногда ощущает странное, не умея его назвать. Еще реже она чувствовала сожаление, что живет в мире словарных определений. Например, как сегодня, когда она почти поняла то, о чем ей рассказывал Икари.

И всего пару раз во сне ее посещало дикое ощущение, что раньше для нее все было совсем по-другому. Так, как у остальных.

Так, как у Синдзи Икари.

Рей, задумавшись, потянулась за блокнотом и ручкой. Так много вопросов, много эмоций, которые ей хотелось бы понять. Что же спросить у него сначала?

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

Старший научный сотрудник Мисато Кацураги сладко потянулась. Почти оконченное ночное дежурство выдалось спокойным: система сбора данных о случаях смерти во сне работала без сбоев и показывала нормальный уровень смертности. "Половина мира сладко спит", — мысленно улыбнулась женщина, позволяя себе отвлечься на воспоминания.

Столько дебатов было в ООН вокруг этой глобальной сети. Сама мысль замкнуть оперативные медицинские данные всего мира на центр NERV была воспринята поначалу в штыки. Сторонники идеи мирового заговора старательно копали под проект исследований сна, разыскивая там скрытую подоплеку, и только несгибаемая воля Директора Фуюцки привела начинание к столь быстрому завершению. Да, многие регионы мира оставались не покрыты сетью, но в постапокалиптическом мире почти семидесятипроцентный охват за пять лет был впечатляющим достижением.

Мисато поднялась на второй этаж мостика Догмы и взглянула на дисплеи состояния спящей контрольной группы из двух человек. Системы полисомнографии регистрировали малейшие изменения состояния сна добровольцев. Она пощелкала клавишами, проводя экспресс-диагностику: один из них, скорее всего, больше не проснется.

Кацураги вспомнила, как ее коробила сама идея проекта "Содействие": желанная для неизлечимых безболезненная смерть в результате нужных Институту двух — от силы трех — неглубоких погружений в Сон. Лаборатории этого проекта располагались далеко от города и числились под прикрытием огромного комплекса Всемирного центра помощи смертельно больным: Мисато подозревала, что раскрытие правды стало бы для человечества своего рода Третьим Ударом.

Внешний Сон был очень спокоен этой ночью, и Мисато скомандовала собрать статистику дежурства: техник наблюдения только что сообщил Кацураги, что ее сменщик Аоба уже находится в NERV и готовится принять вахту в Догме. Прочий контингент следующей смены тоже потихоньку собирался.