— Грациозное решение, ваше величество, и очень умное. — Прошептал Шахрион. Император смотрел на медленно приближающихся всадников и мысленно обругивал себя последними словами.
Это его вина. Это он прозевал контратаку. Он должен был предвидеть, что Гашиэн не станет изничтожать всю свою армию только потому, что так будет угодно императору и придумает какой-нибудь хитрый план. Но Шахрион позволил своим победам и своей гениальности убаюкать себя. Он зазнался, подумал, что просчитал все с первого и до последнего шага и вот результат.
Сейчас исход всей кампании решат минуты. Всего несколько минут. Кто успеет раньше — рыцари Лиги с магами Ордена или его рыцари смерти?
— Сейчас ты проиграешь, сейчас ты проиграешь, — радовалась Тень. — Готовься стать очередным неудачником в вашем обширном семейном списке.
Император скрипнул зубами и потянулся за пазуху. Похоже, ему придется пустить в ход свой новоприобретенный козырь, на который он возлагал очень большие надежды. Значит, пережить войну ему не получится в любом случае. Жаль, но, может быть, хотя бы удастся спасти армию.
И тут по наступающим всадникам, словно огромный хлыст, ударил толстый жгут, сотканный из первозданного мрака. Он напоролся на горящий нестерпимым светом щит и пробил его, пройдясь по рядам кавалеристов.
Люди Гашиэна падали замертво вместе со своими конями. Плеть тлена не калечила, не жгла, не растворяла кожу и внутренности. Она просто выталкивала души из тел, отправляя их к Матери, оставляя пустые оболочки, годные для дальнейшего употребления.
Проклятый безумный мертвец успел! В последний момент, но успел!
Топот тысяч копыт сзади возвестил о том, что Бирт тоже не опоздал. Минуты, выигранные Гартианом, сделали свое дело. Обтекая императора и его немногочисленную свиту со всех сторон, на вражескую конницу устремился поток мертвых всадников в черной броне, неукротимых и не знающих пощады.
Два копья из чистого света ударили по ним, проделав обширные просеки, но это уже не могло изменить ничего. С ужасающей целеустремленностью и молчанием рыцари Империи врезались в ряды раденийской конницы.
Шахрион перевел дух. Самообладание вновь возвращалось к нему.
— Кажется, мы спасены. — Он посмотрел на вышедшую из боя и спешащую к новой схватке резервную баталию под командованием Иритиона. — Половину резерва остановить. На случай, если у его величества спрятаны еще какие-нибудь козыри.
Глава 18.
Седьмой день третьего месяца весны 36-го года со дня окончания Последней войны.
К утру все было кончено. Венценосец потерял почти половину армии и бежал, бросив пехоту на растерзание рыцарям смерти, которые преследовали и рубили ее до тех пор, пока император не отозвал их. Гашиэн спешно уходил на север и Шахрион позволил ему это сделать — он не хотел рисковать своей изрядно уменьшившейся армией.
Это его решение все советники восприняли в штыки.
— Владыка, мы должны добить псов! — Кричал Иритион на весь шатер. — Нельзя оставлять их за спиной.
— Я согласна с генералом, — поддержала его Тартионна. Сегодня верная спутница была даже бледнее, чем обычно, а ее правую руку обматывала повязка, скрывающая страшный ожог.
Шахрион искренне надеялся, что с ребенком ничего не случилось.
— Владыка, я тоже согласен с генералом, — подал голос Бирт. — Враг, не разбитый до конца, обязательно вернется.
— Поддерживаю. — Бросил лишь одно слово лич.
— При других обстоятельствах я бы и сам бросился в преследование. — Проговорил Шахрион. — Но, увы, мы не можем позволить себе подобную роскошь. Империя и так проглотила столько, что переваривать это придется несколько лет, да еще и с гарантированным несварением. Мы ослабили наших врагов — в Исиринатии, а вернее том, что от нее осталось, должна вспыхнуть гражданская война, Радения потеряла свою столицу и весь юго-восток, а южане продолжают сражаться с дварфами.
— Поэтому нужно продолжать! — воскликнул Иритион.
— Нет, лишь глупец летит вперед, не разбирая дороги. Нужно уметь вовремя остановиться. Захваченные земли должны влиться в Империю и дать нам солдат. Живых солдат. Мертвецы хороши, но только нельзя все время прятаться за их спинами. А еще нам нужны маги, столько, сколько сможем получить. В Империи остались лишь дети, которым требуется наставник, а на новых землях десятки одаренных только и ждут возможности раскрыть свои способности. Но и это еще не все. Мануфактурам нужны новые работник, а полям — крестьяне. Мы забрали слишком многих и разрушили слишком многое.
— И что же ты предлагаешь? — нахмурившись, спросила Тартионна.
— Иритион с десятью тысячами вернется в Кинорию и обеспечит надежность наших новых вассалов. Ты отправишься в Цитадель — я не собираюсь больше рисковать жизнями своей жены и ребенка.
— А ты сам?
— Половина оставшихся сил останется оборонять Белый город и усмирять проивинцию, а я направлюсь на юг. Нужно выровнять границу в северной Исиринатии, после чего — помочь Китариону.
Жена выглядела недовольной.
— Я хочу остаться с тобой и помогать.
— Нет! — резко ответил Шахрион. — Сегодня же ты отправишься в Черную Цитадель.
Тартионна растерянно посмотрела на мужа — тот никогда раньше не приказывал ей, да еще столь категоричным тоном.
— Может быть, объяснишь мне, в чем дело? — спросила она.
— Не объясню. К вечеру тебя не должно быть в лагере, это приказ твоего императора и мужа и он не подлежит обсжудению.
— Слушаюсь, о Владыка, — фыркнула женщина и, резко развернувшись, покинула шатер.
— Иритион, Бирт, вам тоже пора, — обратился император к своим генералам.
— Как тебе будет угодно, владыка, — склонил голову старый ветеран, а мертвец лишь коротко кивнул.
Когда они остались с Гартианом вдвоем, император устремил взгляд на мертвого мага.
— Ты знаешь, что я собираюсь делать. Постарайся не подвести меня, иначе все наши старания пойдут насмарку.
— Можешь не волноваться. Не подведу. — Лич распрямился. — Сколько у меня времени?
— Не больше двух дней.
— Мне хватит. Постарайся остаться в живых.
Он тоже покинул шатер, оставив императора в гордом одиночестве. Шахрион тяжело вздохнул. Никто кроме лича не знает, что они затеяли, и это к лучшему. Посвящая Гартиана в свои планы, владыка рисковал, но выбора не было. С его тогдашним уровнем силы, решить поставленную задачу было невозможно.
С тогдашним...А что насчет нынешнего?
Шахрион слышал тихое хихиканье Тени за спиной.
— Ну, давай, говори, что хотела, — бросил он, не оборачиваясь.
— Как это благородно с твоей стороны, о Владыка Тьмы, великий Черный Властелин, разящий врагов. Наверное, ты в тайне мечтаешь, наконец, опробовать новоприобретенную силу не на жалком трупе в никому неведомом поле, а по-настоящему, на сильном враге, хочешь сокрушить его одним ударом. Ты, кажется, об этом мечтал в детстве.
— Те времена давно прошли. Я повзрослел и узнал, что за все приходится платить. Легкие пути обычно ведут в пропасть.
— Это говорит твой ум, а что скажет сердце?
— Ты сидишь в мой голове, — Шахрион поднялся, намереваясть выйти наружу — в шатре ему вдруг стало неимоверно жарко, — а не знаешь, что мое сердце давно подчиняется разуму.
Тень, послушно следовавшая за ним, при этих словах хихикнула.
— Никто не является хозяином своего сердца и своих желаний, Владыка. Мне казалось, что в последние дни я доходчиво объяснила тебе это.
Ее выпад Шахрион не удостоил ответом. Он подозвал к себе ближайшего телохранителя и распорядился:
— Собирайте мой шатер, до заката мы должны отправиться в путь.
* * *
Восьмой день третьего месяца весны 36-го года со дня окончания Последней войны.
Они дали ему четыре дня, за которые император с армией почти успел добраться до ленивых вод Мутноводной. Непозволительная роскошь — сам бы Властелин ни за что не предоставил врагу такую фору.
Ничто не предвещало их появления, но Шахрион, все же, почувствовал его, проснувшись посреди ночи.
Холодное дуновение, пробежавшее по лицу, легкий туман, клубящийся у входа в палатку и сосущее чувство где-то глубоко внутри живота, поведали ему о гостях. Император наскоро оделся и сел на кровати.
— Можете войти, зрящий, я ждал вас, — громко проговорил он на эльфийском.
Полог даже не шелохнулся, но через него в комнату промелькнули четыре тени. Свечи на столе вспыхнули, и в их мерцании император увидел нечеловечески красивое лицо своего гостя.
— Вы продолжаете меня удивлять, владыка, — склонил голову Ратриолла Партилаэт. — Я могу присесть?
— Как пожелаете, — пожал плечами Шахрион.
Эльф взял стул и с удобством расположился на нем, в то время как его спутники замерли на почтительном расстоянии, словно превратившись в статуи.
Шахрион с интересом оглядел их. Длинные зеленые плащи с капюшонами, надвинутыми почти до глаз, маски на лицах, оставляющие лишь небольшие прорези. Этого следовало ожидать.
— Полагаю, вы прихватили с собой пару знаменитых эльфийских следопытов. Право слово, совершенно лишне. Чародей вашего уровня может преодолеть почти любые преграды, полагаясь лишь на себя.
— Не любые. До вашего отца в свое время добраться не получилось, — улыбнулся уголками губ Ратриолла.
— Это потому что его охранял Гартиан. Как показала история, сильная некромантия способна успешно бороться даже с вашими чарами.
— Некромантия сильна сама по себе, а в руках могучего чародея она становится поистине всесокрушительным оружием.
— Какая жалость, что единственная сила, способная успешно бороться с магией Матери, лишилась половины своих учеников и почти всех книг.
— Безусловно, это было очень печально, — со вздохом согласился эльф. — Тот страшный пожар осенью...никто и представить не мог, что его величество Гашиэн пойдет на такую подлость. И где, спрашивается, он раздобыл столько змеиного огня?
— Меня тоже интересовал этот вопрос, — кивнул император. — Ведь всем известно, что лиоссцы ни с кем не делятся своим устрашающим оружием, даже если их очень сильно об этом попросить. Хотя, говорят, за некоторые услуги особого рода, халифы готовы поделиться этим бесценным веществом.
— Конечно же, при условии, что одариваемый не попытается проникнуть в секреты колдовского огня жителей востока, — закончил за него эльф.
— Именно так, зрящий, хотя поправлю вас: этот огонь не имеет отношения к магии. Но, так или иначе, я готов спорить, что страшная участь, постигшая Орден, несет не только плохое, но и хорошее, верно же?
— Как и все в этом мире, — согласился с ним эльф. — Высокие братья стали слишком спесивы и заносчивы, они начали диктовать свои условия там, где никогда раньше не осмеливались и рта открыть. Полагаю, что это страшное злодеяние позволит им трезво взглянуть на жизнь, и когда Орден восстановит свою численность, его политика будет более осмысленной.
Шахрион дружески улыбнулся эльфу, хотя сейчас ему очень хотелось от души врезать по этой самодовольной роже, прикрывающей учтивостью и вежливостью свое презрение к низшим с его точки зрения существам.
Видимо, что-то такое промелькнуло в его глазах, потому что Ратриола вздохнул и проговорил:
— Думаю, на этот раз нам все же стоит поспешить. Вы понимаете, зачем мы пришли?
— Прекрасно понимаю, зрящий. Также как догадываюсь, что охрана не придет мне на помощь. Великий туман, если не путаю?
В глазах эльфа промелькнуло уважение.
— Вы полны сюрпризов, Владыка. Едва ли один из тысячи чародеев знает, что это такое.
— Я потратил много времени и сил, чтобы разобраться в эльфийских методах...решения проблем.
— И как, помогло оно вам?
— Еще как. Вы использовали меня, а я вас.
— Вот как вы себе это представляете? — изогнул брови зрящий. — И каким же образом вы, позволю себе поинтересоваться, использовали мой народ и меня?
Шахрион улыбнулся и небрежно откинулся на кровати.
— Все было достаточно просто. Я предположил, что Последняя война нанесла вам ущерб не меньший, чем Империи.
— Неужели? — усмехнулся эльф.
— Да. Когда легионеры проломили ваш строй и устроили резню, какая часть армии полегла на поле? Половина? Две трети? — Улыбка быстро сошла с лица Ратриолы и оно вновь превратилось в непроницаемую маску. Шахрион мысленно похвалил себя — в очередной раз у него получилось пробить броню надменного эльфа. — Ваша главная проблема — нежелание рожать и растить детей. Сколько вас сейчас осталось, о звездорожденный? Десять тысяч, а может быть двадцать?
— Какое это имеет значение? — несколько грубее, чем следовало, спросил эльф.
— Самое прямое. Это простолюдинам вы будете рассказывать, что началась эпоха человека и вы, благородные эльфы, оставляете ему мир. Мы-то с вами знаем, зрящий, как сладка власть и как тяжело с нею расставаться. Вам пришлось говорить ерунду, чтобы сохранить лицо, но готов поспорить, что вы в глубине души в бешенстве от того, что какие насекомые, мотыльки-однодневки, чей век угасает раньше, чем вы успеваете заметить, смеют указывать великому и древнему народу, что ему делать и как жить. Вы бы и рады поставить их на место, да вот только сил уже не осталось. Ошибка, допущенная во время Последней войны, стоила слишком дорого, и когда Мать предъявила вам счет, звездный народ оказался банкротом. Осознав эту истину, я пришел к другой, не менее простой: любой, кто затеет на континенте большую войну автоматически станет вашим попутчиком. Естественно, лишь на определенное время. — С каждым словом Шахрион обретал все большую уверенность, он чувствовал, что все они достигают длинных ушей великого чародея. — Так вот, в странах Лиги до сих пор не научились приемам тайной войны. Максимум на что их хватает — это подослать к врагу убийцу с кинжалом или склянкой яда. Другое дело — эльфы, от вас не утаить ничего. Попытайся я восстановить военную мощь втайне от вас, и уже через месяц под стенами моей столицы собрались бы армии всей Лиги.
Тут он остановился, чтобы перевести дух и поднялся с кровати.
— Конечно, если бы вам это было выгодно.
— Это все очень занимательно? — со скучающим видом произнес эльф. — Я так и не услышал главного: каким образом вы использовали нас, владыка?
— Прямым. Вы закрывали глаза на все. На лича, на некромантов, на превращение Империи в мировой центр работорговли, на одаренных детей, которых похищали, чтобы воспитать их как верных сынов Матери, на десятки мануфактур, заваливших страны Лиги имперской продукцией. Только благодаря вам я смог зайти так далеко, именно используя вас, зрящий у меня получилось восстановить Империю.
Эльф усмехнулся.
— Не спорю, владыка и не стану отпираться. Наш народ и я лично изрядно помогли вам.
— Например, жизнеописанием Безумного Властелина?
— И это тоже, — склонил голову Ратриола. — Хотя и тут вы сумели меня поразить: устроить гетакомбу таких размеров...Честно говоря, никто не ожидал подобной жестокости. Кстати говоря, ваши карманные дварфы — это тоже моя заслуга.
