Волшебник

— Что, пришёл-таки? И бумаги принёс? — Я только кивнул в ответ и помахал папкой. — Ну тогда пошли. Не отставай, а то заблудишься.

Он кивнул своему собеседнику и мы пошли. Планировка здания оказалась странной... очень мягко говоря! Узкие коридоры с многочисленными тупичками и поворотами, невнятная нумерация кабинетов: рядом с 23а почему-то находился 26б, номера 24 поблизости вообще не было, а номера 25 и 26а находились на противоположной стороне. Впрочем, это я отметил мельком: вахтёр явно хорошо знал дорогу и шагал быстро. Наконец мы дошли до кабинета вообще без номера, зато с небольшой табличкой "ГУЭ ОП". Внутри сидела немолодая дородная женщина, чем-то похожая на строгую, но заботливую бабушку, неспешно читавшая какое-то досье, делая пометки в небольшом блокноте.

— Машенька, принимай новенького! — Прямо-таки пропел мой сопровождающий. "Машенька" демонстративно закатила глаза, но было заметно, что не всерьёз. — Контрактник, в Магадемию, за утро бумаги собрал!

— Контрактник, говоришь... Ну, если в Магадемию — то ладно, возьмём. Молодой человек, вы подождите немножко снаружи, я вам оформлю предписание. Ближайший рейс сегодня в восемь вечера, следующий — послезавтра, вам который удобнее будет?

Я даже опешил от такой оперативности, ожидая, что меня промурыжат как минимум вдвое дольше, чем в школе. Первой моей мыслью было отложить переезд, чтобы нормально собраться и проститься с друзьями, но потом я кое-что вспомнил. Среди бумаг, с таким скрипом полученных в школе, и которые сейчас так внимательно просматривала "Машенька", было и мною собственноручно подписанное заявление, с визой канцелярии, что из общаги я съезжаю и обязуюсь вывезти всё своё имущество до полуночи. Искать ночлег на две ночи — идея не самая удачная, тем более в моём положении. Упаковать всё и вывезти — тоже задачка та ещё, но всё же попроще, чем сделать это дважды... ну, пусть даже полтора раза.

— Лучше сегодня. Раньше сядешь — раньше выйдешь! — Ляпнул я одно из любимых присловий Петруччо, типун ему на язык. Взгляд у обоих сделался несколько... странным. — Это одногруппник мой так часто говорит, Петруччо, вот и прилипло. — На всякий случай открестился я. Некоторый скепсис в их взглядах остался, но напряжение ушло.

— М-да, так вот, молодой человек. — С некоторым усилием "Машенька" вернулась к исходной теме. — Сегодня — так сегодня. Вы подождите минут десять за дверью, да, а я сейчас все бумаги подготовлю.

Указав мне на входную дверь, она поднялась и величаво поплыла — по-другому и не скажешь, настолько плавно и точно она двигалась при своих, прямо скажем, потрясающих габаритах — вглубь кабинета, к другой двери, которую от входа не вдруг и углядишь. Выйдя в коридор я с интересом огляделся. На стене возле двери висела не замеченная мной раньше пробковая доска с пришпиленными листочками — объявлениями, копиями каких-то приказов, явно рукописными записками. Большинство из них выглядели до зубовного скрежета казёнными — "Всем лицам с допусками категорий V и Q, работающим по проектам 8, 9 и 11, немедленно сдать заместителю куратора по научной работе отчёты по темам 14.11, 14.12 и 08.15 соответственно, в срок до...", но некоторые были совершенно непонятны, например, "Роман, Саша опять уснул на диване. Приведи в порядок обоих, ибо Кристобаль. В", снизу, другим почерком, было приписано "А что сразу Кристобаль? К". Задумчиво пожав плечами, я уселся на подвернувшийся стул и начал мысленно составлять список своего имущества. Увезти всё сразу было решительно невозможно, следовало отобрать самое необходимое. Всякое барахло безусловно нужно продать, часть упаковать, чтобы потом ребята выслали на новый адрес — как обустроюсь в Магадемии, отпишу по почте... остальное, наверное, стоит отдать им добровольно, иначе всё равно пропьют, а так хоть впечатление произведу... напоследок. И упаковать надо понадёжнее...

Примерно на середине списка меня прервал скрип двери.

— Ну, вот твоё предписание. Один человек, один фамильяр, один стандартный малый-прим грузовой контейнер барахла до трёх тонн брутто. К поезду барахло доставишь сам, чай, не маленький, контейнер можешь взять на прокат на почте, сдашь в Магадемии. Как приедешь на место — дойди до офиса Управления, он как раз рядом с почтой, наш человек тобой займётся. А теперь идём, я тебя до выхода провожу.

Стандартный малый-прим грузовой контейнер — это железная коробка с дверями, в которой, если что, даже жить можно — два на три метра и два метра высотой. Трёх тонн брутто мне должно хватить за глаза и за уши, и ещё останется, даже если я возьму с собой мусор из-под кровати! Кстати... Ладно, это потом обдумаю.

Обратная дорога показалась мне раза в три короче, видимо, из-за бурливших в голове мыслей. Наскоро простившись с вахтёром, я побежал на почту. Надо заказать контейнер с доставкой до общаги, а потом — от общаги до вокзала, затем надо разобрать вещи — и часть действительно оставить ребятам, раз уж прощальная пирушка пролетает. "Оно и подешевле", как говаривал всё тот же Петруччо, в очередной раз экономя на спичках. Говорят, после отчисления он совсем расклеился, махнул на всё рукой и уехал в родную глушь доучиваться, мол, перспективы, конечно, совсем не те, зато никто мозги не полощет.

На почте меня встретили без энтузиазма — прокат контейнера их совсем не порадовал. Однако показанное предписание от Управления Экологии немного растопило лёд.

— Командированный, что ли? — Поинтересовался дедок за стойкой. На табличке перед ним было написано Кузьма Никифорович, и имя подходило ему как нельзя более. Я только кивнул. — Ну, дело молодое, чего уж там... Меня по молодости тоже по командировкам гоняли, было дело...

Дедок тихонько похихикал каким-то своим воспоминаниям, явно приятным, взял задаток и выдал квитанцию.

— И вот что, на погрузку тебе час, не более! Если на поезд опоздаешь — уедет без тебя, так и знай! Потом сам догонять будешь! — дед опять захихикал и даже самодовольно крякнул. — Ладно, топай, молодёжь!

В общаге меня ждал бардак и вся группа, почти в полном составе. Вопросы сыпались, как из рога изобилия — за что меня отчислили? неужто сам ушёл? а куда? а зачем? а почему? Но я их всех послал, сказав, что через два часа придёт контейнер для вещей, и кто сейчас будет мешать собираться — тот потом будет помогать грузиться. Комната сразу заметно опустела, но человек пять остались помочь, и это было очень кстати.

Решительно и беспощадно я делил все вещи на три кучи — самое необходимое, которое я возьму с собой (да-да, я помню про контейнер — но мало ли когда и куда его довезут!), то, что поедет в контейнере, и то, что я оставлю ребятам на пропо... на добрую память... По-хорошему, надо продать ненужное барахло самому, но времени нет, а полагаться в этом на одногруппников... ну, они, конечно, ребята хорошие, но доверить им деньги? Ну-ну... Они же студенты!!!

Когда извозчик с контейнером подъехал, мы уже почти закончили перетаскивать мешки вниз. С погрузкой управились и вовсе минут за сорок. На вокзале всё тоже пролетело как-то быстро и незаметно, а я уже был мыслями в Магадемии... и переживал — не делаю ли я фатальную ошибку, бросив всё и отправившись в полную неизвестность? В раздумьях и переживаниях две ночи и день пути пролетели незаметно. Представитель новосозданного Управления, которого надо было искать, неожиданно встретил меня сам, объяснив это ужасной скукой и практически полным отсутствием работы здесь. Он был весьма молод, видимо, сразу после службы, и ухватился за меня с нерастраченным энтузиазмом.

Сама "Академия Колдовства и Внесистемной Магии", как она называлась официально, тоже не произвела на меня особого впечатления — небольшое административное здание, пара типовых общажных корпусов, несколько корпусов учебных и лабораторных — в общем, классика. Немного побегав по кабинетам, сопровождающий быстро выбил мне комнату, куда немедленно отправил контейнер — "за счёт Управления! А чо? Надо же фонды осваивать, пока не урезали!" — и договорился о проведении ритуала посвящения и моём зачислении.

Как заверили меня в канцелярии, с направлением обучения определяются после ритуала, и заверили, что всё будет в порядке, и не надо так нервничать, всё уже очень давно отработано до мелочей, и летальных исходов не было уже почти тринадцать лет!

Почему-то меня это совсем не успокоило...

Глава 3. Посвящение.

На обустройство и подготовку мне выделили остаток этого дня и практически весь следующий — ритуал, как выяснилось, был довольно сложный, привязанный к фазам Луны, положению других небесных тел и даже к личному гороскопу поступающего, и ближайший подходящий момент лично для меня получался только на следующий день, около одиннадцати вечера.

Сами колдуны произвели на меня очень неоднозначное впечатление... С одной стороны, они вполне соответствовали описаниям — в основном неразговорчивые люди, даже в помещении редко снимающие свои робы, часто полностью скрывая лицо капюшоном. С другой — никакого особого ужаса они не вызывали, и на вопросы — осмысленные вопросы — отвечали, пусть и кратко, пусть и явно не очень охотно... Это было больше похоже на очень занятых и сосредоточенных людей, чем на мизантропов или сектантов, какими их представляют некоторые... Я и сам не очень люблю отрываться посреди важного и интересного дела, чтобы, к примеру, указать первокурснику, где уборная или преподавательская... Очень, очень похоже!

Между собой, кстати, они тоже особо не разговаривали — но, видимо, не потому, что моё присутствие им как-то мешало, меня скорее вообще не замечали, а просто потому, что им не о чем было говорить... Наблюдал я за ними в столовой — и не заметил никакой праздной болтовни, все спокойно и быстро ели и уходили по своим делам. Меня это немного обеспокоило — всё-таки, я привык к трёпу с одногруппниками, но с другой стороны — делать выводы, наверное, было ещё рано...

— Чароплёт, хе? — Ещё раз уточнил маг. — А чего к нам подался? В курсе, что после ритуала плести чары уже не сможешь?

— В курсе. — Меня действительно предупредили, что вариантов исхода у ритуала несколько (включая летальный), но нормальных чароплётов в списке гарантированно нет. — У меня время плетения очень большое... Учебные плетения — примерно на четверть, начальные — примерно в полтора-два раза, базовые — в два-три, средние — в четыре-шесть... Зато ни отката, ни срывов не бывает, я даже магистерские плетения пробовал, ещё на втором курсе, но на "Защиту Абсолюта" ушло почти два часа. — Колдун аж поперхнулся, а потом посмотрел с некоторым даже уважением.

— И что, правда сплёл? — уточнил он недоверчиво.

— Ага. Профессор застукал как раз на середине, чуть не поседел, по его словам. Накрыл защитным куполом и час ругался, пока я доплетал.

— Слушай, но тебе ведь на кафедре теормагии цены не будет — если у тебя срывов нет, ты же любую их теорию проверить сможешь, а то у них чуть не каждый второй эксперимент — или срыв, или откат, и поди разберись — это экспериментатор накосячил или посчитали неправильно!

— Звали меня на эту теорию... — Я поморщился. — В универ. Не хочу. Тоска там беспросветная, у этих теоретиков. Какой-нибудь старый ма... магистр, который остатки мозгов на титулы да звания разменял, упрётся рогом в свою теорию, дескать, одна единственно верная — и хоть убейся, ни за что с места не сдвинется. Слышал я такие истории, неоднократно.

— Ну смотри, как знаешь... — Голос у колдуна был всё ещё слегка скептический, но спорить он не стал, а с серьёзным "официальным" таким видом спросил: — Последний раз спрашиваю, официально: ознакомлен ли ты со всеми возможными последствиями ритуала?

— Да.

— Согласен ли ты пройти ритуал?

— Да.

— Тогда слушай сюда. — От официального тона не осталось и следа. — Вперёд ногами уже тыщу лет никого не выносили, так что не боись. Потерять магию шанс есть, но небольшой, последний раз было лет семь назад... Или шесть... В общем, если сам там тупить не будешь — всё получится.

— Где тупить? — Перебил я.

— Ша, не перебивай. Говорю же — слушай!!! Так вот, на моей памяти чароплёты со стабильными плетениями к нам не приходили, так что не исключено, что и после ритуала что-то сможешь, но особо на это не надейся — ты такой не первый, это точно, но в инструкции про исключения ни слова. Теперь про сам ритуал. Что именно там будет — заранее угадать нельзя, можешь считать, что ты обкурился и тебя плющит, только имей в виду, что эти глюки тебя запросто уконтрапупят при первой же возможности. Дальше. Что ты можешь, что ты не можешь — не важно, важно, что ты хочешь и во что веришь. Веришь, что по щелчку пальцев можешь сделать супернову — будет тебе супернова, главное — сам не поджарься. Субъективного времени там пройдёт много... или очень много, но здесь мы тебя ждём сутки, так что не опаздывай. А теперь — понеслась! — Он щёлкнул пальцами и всё окутала ослепительная вспышка. "Супернова" подумал я и вырубился.

* * *

Всё было как в тумане, да ещё и с перепою... разве что голова не болела. Сквозь звон и шум в ушах доносились невнятные голоса.

— Да забей ты! Уже двадцать часов! Протух пацан, эка невидаль! Пошли лучше пива хряпнем, а потом напишем, мол, в отведённое окно испытуемый не уложился! Как раз и Юпитер в жопе, никто и слова не скажет!

— Пшёлнах! — обладатель второго голоса был явно зол, устал, и не соглашался исключительно из ослиного упрямства. А ещё я этот голос уже где-то слышал раньше.

— Да чо ты упёрся-то, а? Двадцать часов, говорят же тебе! Это окно сутки, а возвращаются все через восемь! Двенадцать — потолок! Пошли уже!

— Сорок второй, Профессор, четырнадцать часов. Сорок восьмой, Братушка, тринадцать часов. Пятьдесят пятый, Мохнатый, пятнадцать часов. — Под пренебрежительное фырканье второго злой голос методично перечислял, а я почему-то вспомнил другие слова, сказанные с совсем другой интонацией: "ждём сутки, так что не опаздывай"... Это что же — двадцать часов уже прошло? А как же... Стоп, всё потом, сейчас надо возвращаться! Как там он говорил? Хочу и верю? Я хочу вернуться! Я верю, что вернусь! Я могу вернуться!

Злой голос, продолжавший перечислять года, прозвища (а что ещё это могло быть?) и время, стал глуше и отдалился, зато второй стал как будто слышнее.

— Ой, да ладно тебе! Брось ты этого мелкого тормоза!

— Я не тормоз! — Туман перед глазами сменился кровавой пеленой ярости, сквозь которую виднелись два силуэта, один напряжённо-усталый, вглядывающийся в какое-то сложное плетение над большой тумбой у входа, видимо, контрольное, а другой — расслабленный, вальяжно на неё облокотившийся, с капризной гримасой на лице.

Прежде, чем кто-либо успел среагировать, я метнулся к "капризному", ухватив за горло поднял в воздух, не останавливаясь, сделал семь шагов до стены и хорошенько его приложил. Он начал поднимать руки, я почувствовал зарождающуюся волну магии — и, не отпуская шеи, свободными руками перехватил ладони, резко вывернул, сбивая атаку, а четвёртой рукой врезал под дых, отбивая избыток инициативы. Остриё хвоста замерло в миллиметре от его распахнутого глаза.