Волшебник

Были, разумеется, в стене и ворота, судя по увиденным Фариссой дорогам — целых трое, все, как положено, с башнями и с поворотами... но ближайшие к нам стояли нараспашку, и, судя по капитально вросшим в землю створкам, закрываться были неспособны в принципе. Оч-чень интересно! Как минимум — весьма существенно отличается от моих ожиданий после школьных учебников и самым кардинальным образом контрастирует с основательностью стены. С другой стороны, насколько я представляю, мы сейчас находимся возле самого северного края обитаемых территорий, и что на самом деле творится именно в этом конкретном медвежьем углу — неизвестно совершенно, не настолько хорошо я помню виденные много лет назад карты, да и сами те карты не особо претендовали ни на подробность, ни на точность. Работая в Управлении Экологии я, разумеется, повидал карты куда более качественные, но, вот незадача, исключительно севера Тирании, а вовсе не сопредельных стран... если разрозненные восточные баронства можно так назвать.

Главное я определил: нам надо на запад, навскидку — примерно пару тысяч километров по прямой. Учитывая горы — пара недель пути, правда, могут возникнуть сложности из-за пересечения "границ": живущие добычей руды и выплавкой стали горные кланы в состав Тирании входят чисто формально и до сих пор кичатся своей "независимостью". Можно обойти через южное побережье, это раза в два длиннее, если не во все три, зато не надо ни по горам скакать, аки пошедший на мою торбу козёл, ни с горцами объясняться... по времени выйдет примерно столько же — местность сравнительно ровная, можно спокойно бежать во весь опор. Большая Восточная Гряда на нашей нынешней широте имеет высоту не то пять, не то все шесть километров, а вот дойдя до океана хоть и выдаётся в него длиннющим, чуть ли не пятисоткилометровым полуостровом, но становится уже гораздо ниже, и возле побережья через неё есть множество перевалов: южный доминион Тирании активно торгует с соседними баронствами, и там даже нормальные дороги, вроде бы, построили.

К деревне мы подошли, когда солнце уже почти коснулось гор на западе. Пара смертельно скучающих охранников возле входа, очень знакомо экипированных — похоже, тогда в горах мы повстречались действительно не с шайкой, а с регулярами, что лишь делает ситуацию ещё более фантасмагоричной — едва взглянув на меня стражники только лениво буркнули "медяшка с пешего" (я даже не понял, который из них заговорил, настолько они были одинаково-равнодушные), но сразу же заулыбались и приосанились, едва увидели выглянувшую из-за моей спины супругу. Впрочем, в этот раз обошлось без эксцессов — не считать же за таковой совершенно естественную попытку произвести впечатление на красивую женщину.

Вот только очень настораживал сам факт того, что и они тоже посчитали Фи красивой, невзирая на робу, скрадывающую фигуру, и низко опущенный капюшон, почти полностью скрывающий лицо — между прочим, весьма подозрительный, если смотреть с точки зрения обеспечения безопасности. То ли им что-то мерещится, то ли я чего-то не вижу.

Я многозначительно хмыкнул, вновь привлекая внимание "сторожей", похоже, настолько залюбовавшихся Фариссой, что были готовы впустить нас даром.

— А не подскажете, есть ли здесь место поприличнее, чтобы благородной госпоже остановиться не зазорно было? — передавая деньги спросил я с интонациями "своего в доску парня", приставленного к "благородной госпоже" переводить её непонятные простым смертным желания на человеческий язык. Фи немного удивлённо стрельнула в меня взглядом, но игру всё же ломать не стала. Мужики, обсуждая целых два имеющихся в деревне постоялых двора, чуть не передрались, но потом всё же сошлись во мнении, что раз мы пешком — то лучше в тот, что ближе к реке.

Заодно стало понятно, почему в небольшой деревушке их два: изначально это был армейский форт снабжения, который должен был обеспечивать непрерывность логистики для ещё двух фортов, одного на восток от этого и ныне практически заброшенного, и другого на северо-западе, тоже давно растерявшего своё исходное значение, взамен превратившись в популярный у знати охотничий курорт, где можно было продемонстрировать смелость (как же — север! твари!) и добыть какую-нибудь редкую дичь... ну или как минимум похвастаться дорогим оружием и модными нарядами.

Почему-то оба твёрдо решили, что именно туда мы и собираемся, Фи — искать жениха, в смысле показательно выйти в свет, а я при ней охранник, помощник и вообще доверенное лицо папеньки.

Разубеждать их мы не стали, а отправились на порекомендованный постоялый двор, где ситуация повторилась на несколько иной лад. Хозяин таверны почему-то принял меня за пожилого полковника в отставке, а Фи — за мою не то молодую любовницу, не то очень младшую жену, но при этом с изумительной корректностью ни разу не назвал её ни женой, ни тем более любовницей. Комнату он нам с самого начала предложил одну на двоих, что нас полностью устроило.

Самым же интересным оказался третий случай, когда мы с Фариссой, предвкушая нормальное мытьё и сон на чистой мягкой постели, ужинали в небольшом общем зале. Две молодых подавальщицы — из тех, что не только днём работают, но и ночью подрабатывают — думая, что их никто не слышит, обсуждали посетителей, деля потенциальных клиентов, и заговорили про нас. Сам бы я и не обратил на них внимания в общем негромком гомоне, но у жены не только зрение, но и слух острее, чем у меня, а уж наблюдательность, кто на "чужое добро" глазками стреляет, и вовсе фантастическая... это вообще особое женское свойство, насколько я понимаю.

Словом, девицы были твёрдо уверены, что мы с Фи — оба солдаты, хоть и не по форме одеты, совсем молоденький рядовой и матёрый сержантище, обучающий зелёного юнца армейским премудростям... и некоторые их комментарии, как оные девицы могли бы это обучение расширить и углубить, не вогнали меня в краску исключительно из-за физической невозможности покраснеть. Судя по неестественно застывшему выражению ровно-белого лица, супруга находилась в точно такой же ситуации.

Воду в бадью нам таскала как раз одна из тех девиц, и прежде, чем ей в голову пришли какие-нибудь неправильные мысли, я небрежно её тормознул:

— Здесь кто-нибудь шьёт одежду на заказ? Наши с женой вещи... несколько пострадали, мы в горах тигра встретили... хочу пошить новые, — фразу я специально построил так, чтобы произвести впечатление человека богатого до бездумности и заодно, исподволь, исправить недоразумение.

— Не извольте сомневаться! Сестра моя отлично шьёт, что хошь починит — лучше нового будет!

— Нет, — голос Фариссы только глухой принял бы за мужской. — Нечего там чинить. И вообще, я хочу новый костюм! Ты обещал! — тоненький пальчик упёрся мне в грудь.

— Милая, боюсь, в этой дыр...ревне вряд ли найдётся портной, способный создать хоть что-то достойное твоей красоты!

— Не извольте сомневаться! Если вам будет угодно, она и новый костюм пошьёт! Дозвольте ей только мерки снять — к утру сделает!

Мы с Фи переглянулись. Не знаю, как насчёт недоразумения, а вот с шитьём получилось не совсем так, как мы рассчитывали... впрочем, почему бы и нет? Деньги у нас есть, сошьёт нормально — отлично, нет — выкинем или потом сами переделаем... хотя ткань, конечно, не кожа, замучаешься магией по ниточке менять, проще перекроить и перешить.

— А зови! — барски махнул я рукой и кинул не ожидавшей такой щедрости девице две серебрушки. — И пусть она с собой образцы ткани принесёт, что ли...

Швея пришла, когда мы с Фи как раз закончили водные процедуры. Оказалась она крупной некрасивой женщиной, совершенно не похожей на свою "сестру"-подавальщицу, обстоятельной и неторопливой, с какой-то безнадёжной усталостью во взгляде и низким, глухим голосом, но не сказать чтобы так уж неприятным.

Не знаю, каково было ей, но вот мне было откровенно больно смотреть на борьбу её профессионально оценивающего взгляда и моей ауры нормальности... и не только моей: при взгляде на Фи её глаза точно так же съезжались в кучку, а руки, словно живущие своей жизнью, упорно натягивали портновский метр на наши весьма экзотические фигуры.

— Ты бы мерки бы записала бы, а то попутаешь ведь, — сочувственно сказал я ей. — Мы клиенты сложные, не единожды уже сталкивались.

В подтверждение своих слов я показательно потянулся — сначала верхней парой рук, потом нижней, а Фи, с заставившим швею вздрогнуть треском, развернула веер крыльев.

Эта демонстрация каким-то мистическим образом помогла: глаза швеи перестали выворачиваться в глазницах, а руки перестали мучить несчастную ленточку.

— Не извольте беспокоиться, благородные господа, — ответила она, уверенно кивнув. — Я справлюсь.

* * *

— А вот этого вчера не было! — вымытые, измеренные и довольные мы лежали на кровати и я бездумно гладил плоский живот жены, когда заметил бледно-розовые полосы в палец шириной, несимметричными змеями расползшиеся по её телу. На животе они были заметнее всего (то есть, едва заметны), но если приглядеться — спускались на бёдра почти до колен и поднимались почти до самых плеч и смыкались на спине, охватывая поясницу. На ощупь они никак не выделялись, а моё чувство пространства ничем не могло помочь, бессильное проникнуть в ауру жены хоть на волосок.

Фарисса тоже несколько раз провела пальцем по узору и, ничего не ответив, с удивившим меня безразличием пожала плечами... а потом очень похоже провела пальцем по мне. Мои полосы, столь же малозаметные, как будто чешуя просто самую малость выцвела, были чуть резче очерчены и шли изломанными зигзагами, концентрируясь на спине и уже оттуда расползаясь на грудь и плечи. Полосы не ощущались совсем никак — ни на ощупь, ни в чувстве пространства, даже выдернутые и положенные рядом две чешуйки выглядели абсолютно одинаковыми — не считая цвета.

Я пожал плечами, как только что жена, и решил отложить вопрос до возвращения на родину, всё равно сейчас я с этим ничего сделать не могу. Зато можно попробовать подвести итоги наблюдений и сделать предварительные выводы.

— А что ты думаешь про... всех этих странных людей? — я, конечно, накрыл комнату звукопоглощающим выбросом, чтобы не докучать соседям нашей счастливой личной жизнью, но всё равно предпочёл перестраховаться. — У меня сложилось впечатление, что они тебя видят... не совсем верно.

Фарисса вновь задумчиво провела пальцами по подозрительным линиям — одной рукой по своим, другой — по моим. Щекотно!

— Как будто у меня появилась аура вроде твоей... точнее... помнишь, ты рассказывал, была в Магадемии девушка... Пусик, да? — я только хмыкнул, но задумался. — И все считали её писаной красавицей. Вот, что-то похожее.

— Но ведь те две... девицы... Они-то тебя за мальчика приняли! — от избытка чувств я окончательно отбросил конспирацию, только что говорил мало что не шёпотом.

— Ну да. Но вот смотри: тот жмурик тебя обозвал голодранцем, стража на входе приняла за секретаря или вроде того, хозяин таверны принял за полковника в отставке, причём однозначно пожилого, а девицы — за сержанта... — она многозначительно замолчала, а я задумался.

— Так-то, конечно, карьера неплохая, хоть финал и подкачал, но мысль твою я всё равно не уловил, — честно признался я в итоге. — И ещё: уже здесь, обе "сестры" называли нас не иначе как благородными господами и явно именно это и имели в виду!

— Вот! Твоя аура изменилась! А у меня раньше вообще никакой не было, постоянно в робе ходила, наглухо закрывшись. Зато теперь — хоть есть капюшон, хоть нету — никто разницы не замечает!

Я внимательно взглянул на жену — одними только глазами. Маленькая и худенькая, но с мощным мышечным горбом на спине, из которого растут крылья, шесть пар, верхние и нижние ближе к бокам, а средние — ближе к середине. На голове — короткая ярко-красная... если уж говорить прямо — просто шерсть, как и на больших треугольных ушах на макушке, только что на ушах очень мягкая. Белая-белая кожа, ровного матово-белого цвета... ну, кроме недавно появившихся едва различимых полос. Огромные прозрачно-серые глаза, если не приглядываться — то будто вовсе без радужки, один лишь зрачок, не раскрывшийся полностью даже сейчас, в ночном полумраке. Днём радужка чуть заметнее, зато и зрачок сжимается чуть не в точку. Маленький рот, тонкие ярко-красные губы, острые иглы клыков...

— Красавица! Люблю тебя! — честно признался я и поцеловал жену.

Не то чтобы она была совсем недовольна, но, кажется, ожидала какого-то другого вывода из моих наблюдений... в любом случае, подробное обсуждение аур мы отложили на потом, главное — это не мне одному что-то мерещится, а нечто вполне систематическое.

* * *

Швея действительно справилась: принесённые ею утром, сразу после завтрака выполненные в похожем стиле тёмно-зелёные брючные охотничьи костюмы из прочной ткани отлично сидели что на мне, что на супруге, щеголяли синими и красными аппликациями на груди и кожаными накладками на локтях и коленях, а у жены ещё и на правом рукаве, чтобы можно было спокойно стрелять из лука без щитка... он ей и так не нужен, конечно, но знаем-то об этом только мы с ней вдвоём. Даже отверстие для моего хвоста было усилено по краю накладкой из тонко выделанной кожи!

Фи на пробу несколько раз расправила и сложила крылья — все вырезы оказались на правильных местах и правильного размера, а тонкий, чуть темнее остального костюма плащик до колена отлично скрывал сложенные крылья, не привлекая лишнего внимания.

— Сколько? — только и спросил я.

Швея не сразу нашлась с ответом:

— Благородные господа уже изволили заплатить... моей сестре, — как-то робко, даже испуганно произнесла она. — Две серебрушки, по одной за костюм. Не извольте гневаться, благородные господа, я уж расстаралась, каждую медяшку на совесть отработала!

Я с удивлением взглянул на жену, но она была удивлена ничуть не меньше моего.

— Ты... вот что, — сказал я задумчиво, неспешно подходя к ней. — Работа твоя мне понравилась, очень, в этих костюмах не только на охоте не стыдно показаться, отнюдь, можно и в городе щегольнуть, особенно если не с пустыми руками с охоты вернёмся.

Проходя мимо, я молча показал ей четыре серебрушки, а потом аккуратно уронил их в карман её фартука. Вспоминая расценки портных в Магадемии — это самый минимум, сколько должна стоить настолько качественная и невероятно быстрая работа. И я почему-то совершенно не хотел, чтобы об этой маленькой премии знала подслушивающая с чердака "сестра" швеи.

— Когда снова в этих краях окажемся — всенепременно снова что-нибудь закажем, но уже без спешки, верно милая? — я демонстративно обернулся к Фи. Та снова расправила-сложила крылья, крутанулась на месте, заставив взвиться плащ за спиной, и одобрительно кивнула.

— Такой мастерице место не в эдакой глухомани... впрочем, нам же лучше, меньше желающих, — на словах о мастерице и глухомани швея заметно побледнела, но услышав продолжение несколько успокоилась. Фи обернулась ко мне и напоказ состроила хитрую-прехитрую мордочку. — Пусть это будет наш секрет! А всем будем говорить, что костюмы в столице пошили, чтобы не верили и завидовали! По десять... нет, по двадцать серебрушек за костюм, чтобы прям удавились!