Больше, чем жизнь

Так мы и сидели до самой темноты, говорили ни о чем. В шалашике похрапывал объевшийся Золот, а я то и дело ловил на себе взгляд Златы. В конце концов, уснула и она, и я вздохнул с облегчением.

-Скорее бы от них отделаться, — озвучил я мысль, что вертелась у меня на языке со вчерашнего дня.

-Не любишь ты людей, Север, — фыркнул Хадрисс.

-Ты будто любишь.

-Так мне и не за что.

-А мне будто есть, за что?

-Ты ж сам человек! — удивился он.

-Ну и?.. — пожал я плечами и поворошил угли в костре. Алые искры взлетали и пропадали в прозрачной лесной темноте. — Это, знаешь ли, еще не повод...

-Подобрал щенков, так, значит, ты за них теперь в ответе, — гнул свое Хадрисс.

-Ну уж нет! Сказал — за Фойрой расстаемся, дальше пусть сами барахтаются. Выплывут — молодцы, нет — туда им и дорога.

-Экий ты, — сокрушенно покачал он кудлатой головой. — А ведь в богов веришь... Вдруг тебе доброе дело зачтется? Так вроде у вас считают?

-Ага, — ответил я и глотнул воды из фляги. — Только знаешь, Хадрисс... Я однажды сделал доброе дело.

-И что?..

-До сих пор расплачиваюсь.

Он помолчал, потом крякнул и осторожно потрепал меня по плечу.

-Моя очередь извиняться, Север...

-Пустое.

-Это... — Хадрисс попытался подобрать безопасную тему для разговора, не нашел и попросил со вздохом: — Север, помоги ошейник расстегнуть. Мне никак защелку не подцепить, пальцы толстые слишком...

-Нагибайся, — велел я, нащупал замок, поддел ногтем защелку... — Похоже, заклинило ее. Повернись, я ножом попробую поддеть.

Нож я сломал. Хорошо еще, это был один из трофейных, а не мой любимый, но все равно жаль. Правда, обломком лезвия в итоге удалось расковырять замок на ошейнике, тот хрустнул и поддался.

-Уф! — шумно выдохнул Хадрисс, выпрямляясь. Все это время он просидел, согнувшись в три погибели, чтобы мне удобнее было работать. — Проклятая штуковина...

Он с ненавистью посмотрел на два металлических полукружия у себя в руках, сложил их вместе, поднапрягся — только мускулы взбугрились на руках — и переломил. И еще раз. И еще. До тех пор, пока наземь не посыпались вовсе уж мелкие обломки.

-Что? — перехватил он мой взгляд. — Не мог я его раньше сломать. Тугой слишком был, никак не подлезть!

Хадрисс задрал голову, показав широкую полосу на горле, натертую полоской металла. Затейник был наш хозяин, что и говорить. И осторожничал очень. Ну, понять его можно: если бы стая оборотней взбунтовалась, остановить их было бы не так просто. А с ошейником — другое дело, они же зачарованы были.

-А с нее я ошейник снял, — добавил Хадрисс тихо. — Перед тем, как... Чтобы свободной ушла в Вековечный лес...

Он говорил о Вуррум, тут и гадать нечего.

-Я это... сейчас, — сказал вдруг он, поднимаясь. — Недолго. Луна вон, опять же...

Если бы я не знал наверняка, что оборотни не умеют плакать, я мог бы поклясться, что видел влажный блеск в глазах Хадрисса.

Он исчез в лесу совершенно бесшумно. Повисла тишина, которую нарушало только потрескивание костра, сопение моих беглецов да шумные вздохи Везунчика.

А потом тишина раскололась надвое и обрушилась мне на плечи ледяным водопадом. Казалось, даже луна содрогнулась в небесах, когда над лесом взлетел глухой, низкий, тоскливый вой...

-Что это? — прошептал вырванный из объятий сладкого сна Золот. Злата молча стучала зубами от страха.

-Волки, — равнодушно ответил я. Соврал, конечно. — Не бойтесь, с нами Хадрисс. Сюда они не придут.

Я сходил проверил Везунчика. Конь отнесся к происходящему на удивление спокойно. Впрочем, с ним за последние несколько дней произошло столько всего, что удивляться он, наверно, просто разучился.

-Это Хадрисс? — тихо спросила Эсси, возникая из ниоткуда.

-Да.

-Он... он...

-Он оборотень. По-другому не умеет.

-Я взгляну, что там? — И, не дожидаясь моего ответа, Эсси двинулась в лес.

Вой тем временем сменил тональность, теперь в нем слышался особый перелив — так оборотни поют по весне, только не мешают серебро своих голосов с глухой и серой, как старая зола, тоской...

Где-то очень далеко эту песню подхватили настоящие волки, и не побоялись же! Значит, они все же тут попадаются, надо иметь в виду...

Эсси снова возникла рядом. Интересно, как далеко ей удалось забраться?

-Ну, что?

-Он плачет, — сказала она тихо.

-Хадрисс не умеет...

-Не слезами, — перебила Эсси. — Ты же сам слышишь.

-Да, — согласился я, помолчав. — Ты права...

Хадрисс вернулся нескоро. К тому времени я успел дважды подбросить хвороста в костер, изучить обломки ошейника и кое-что придумать.

-Ничего не мог с собой поделать, — буркнул он, усаживаясь у костра. — Времени уж прошло... а все равно, как вчера было.

-Не оправдывайся, — сказал я. — Не в чем тебе оправдываться...

-А это что? — покосился Хадрисс на вываленные мною у костра предметы.

-Добыча, — ответил я и коротко объяснил, откуда взялось это добро. — Сам понимаешь, целиком продавать опасно. Приметные штуки, вопросы пойдут, где взял да откуда... Твой ошейник, думаю, попрочнее серебра был, а?

-Ну так! — уловил он мою мысль и посмотрел исподлобья.

-Долю получишь, — кивнул я.

-А на кой она мне? — вздохнул Хадрисс и взял серебряное блюдо в свои лапищи. Подумал и согнул его пополам. А потом просто порвал надвое. — Ты подстели что-нибудь, а то половину растеряем!

К утру вместо нескольких уродливых предметов из драгоценного металла у меня оказалась груда перекрученных обломков. Удобно. Такой кусочек и продать можно незаметно, да и вместо монеты его наверняка примут!

-Хадрисс, ты в камнях что-нибудь понимаешь? — спросил я, разложив выковырнутые из металла самоцветы поближе к огню.

-Не-а, — зевнул он во всю пасть. — Нам они ни к чему. А что?

-Да я тоже толком не разбираюсь, — удрученно сказал я. — Поди пойми, есть тут что стоящее или нет! А сунешься с безделицей к мастеру, еще и накостыляют... если не решат, что хотел подделку подсунуть. Тогда вообще ноги бы унести!

-Смотрю, опыт в таких делах у тебя есть, — ухмыльнулся Хадрисс. — Лучше б научился камушки распознавать!

-Камушки мне обычно для другого дела нужны, — сварливо ответил я.

-Дай посмотрю, — появилась рядом Эсси. — Я немножко понимаю в этом... Только ты бери по одному и поворачивай, как я скажу, я ведь сама не могу!

Пришлось подчиниться. Так я и сидел, вертя в пальцах камни и поднося их к свету, пока не удалось разложить добычу на три кучки. В той, что поменьше, оказались самоцветы, в которых Эсси была уверена. Да и я, при всей скудости своих познаний, мог сказать, что это не стекло. Во вторую попали те, что вызвали сомнения. Ну очень уж скверно они были обработаны, в свете костра толком даже цвета не разобрать! На них решили взглянуть на солнышке. Ну а в третью попали вроде бы вовсе негодящие: надколотые, с трещинами... Выбрасывать их я, правда, не собирался, потом, если удастся, покажу кому-нибудь, кто в них разбирается, а пока — невелика ноша, не утянет!

-Этот вон совсем какой-то скверный, — ткнул пальцем Хадрисс в один из таких, трудноразличимого сейчас темного цвета. — Гляди, царапина какая!

-Угу, — ответил я и отбросил камешек в костер.

Зря я это сделал...

7.

-Что это было? — расслышал я рык Хадрисса, когда у меня перестало звенеть в ушах. — Север! Север, чтоб тебе провалиться!..

-А? — переспросил я. Надо же, я успел еще шарахнуться в сторону, упасть и прикрыть голову руками. Привычка, верно говорят, вторая натура: хозяйские твари иногда нападали на своих, и тогда спасала только хорошая реакция. — Что это было?

-Так я тебя о том и спрашиваю! — рявкнул он.

Я сел, отряхнул золу и осмотрелся. На том месте, где горел костер, теперь осталась только довольно глубокая, мне по колено ямина. Горящие головни и угли разметало по сторонам, и если бы не сырость, могло бы полыхнуть! Сама яма светилась ровным, медленно угасающим багровым светом, от нее явственно веяло жаром. Это походило на раскаленную металлическую болванку, я такие видал в кузне, вот только откуда бы здесь взяться металлу, да еще нагретому?

-Хадрисс, поверишь ли... — начал я, но меня перебил Золот:

-Север, что случилось?

Парень тряс головой, словно ему в ухо попала вода, а говорил чересчур громко. Должно быть, его тоже оглушило.

-Вы там целы? — спросил я. Шалашик стоял чуть поодаль, его не должно было зацепить, но кто знает...

-Злата платье прожгла, — чуть тише ответил Золот. — А так ничего. А что это...

-Север, смотри, — шепнула мне Эсси. Я повернулся туда, куда указывала ее бесплотная рука. — Не там, в яме!

Присмотревшись, я разглядел на дне остывающей воронки что-то маленькое, темное... Чтоб мне провалиться!

-Ничего страшного, Золот, — сказал я, не сводя глаз с того самого камушка, который только что выбросил за ненадобностью. — Тут, понимаешь... э-э-э... болото неподалеку. А на болоте пузыри бывают, знаешь? В них газ еще такой вонючий... Под землей он тоже есть, просачивается понемногу, а если пустота найдется, то в ней и накапливается. А еще он горит хорошо. Похоже, мы костер аккурат над такой полостью и развели, вот, когда нагрелось, газ и рванул!

-А-а... — протянул он. — А я и не знал, что так бывает!

-Еще и не такое случается, — заверил я. — Иди, успокой свою княжну, а мы с Хадриссом костер заново сложим... в безопасном месте.

Оборотень уже собирал не успевшие потухнуть головни и раздувал огонь.

-Что ты за чушь нес? — спросил он негромко, когда я подошел к нему и присел рядом.

-Говори-ка ты на своем языке, — попросил я. — Я по-вашему понимаю, а они — вряд ли.

-Понимать понимаешь, а говорить-то не сможешь, — фыркнул Хадрисс.

-Ничего, у тебя слух лучше человеческого, разберешь, если я шептать стану...

-Ладно, — кивнул он и перешел на родное наречие. Оно состоит в основном из фырканья, сопения, поскуливания, рычания и прочих замысловатых звуков самой разнообразной тональности. Обычный человек вряд ли сумеет воспроизвести даже самую простую фразу, но выучиться понимать оборотней можно. — Так я спрашиваю, чего ты за чушь городил? Нет тут никакого болотного газа, я бы учуял! До болота-то сколько... Да и я еще из ума не выжил, чтоб позволить на таком месте костры жечь! Что-то ты темнишь, Север!

-Не для тебя было сказано, для них, — я мотнул головой в сторону Златы с Золотом. — Будто я сам не знаю, как именно болотный газ горит и взрывается! Просто тут что-то нечисто... Погоди, я сейчас вернусь.

Сперва я проверил Везунчика: тот напугался, но не настолько, как можно было бы ожидать от нормальной лошади. Впрочем, я уже говорил: этот конь повидал столько всего, что устал пугаться. Я потрепал его по шее и подошел к яме, которая совсем уже перестала светиться (жаром, однако, от нее веяло ощутимо), опустился на колени и подобрал темный камешек. Темный-то он был темный, да не весь: замеченная Хадриссом царапина отчетливо светилась, словно залитая расплавленным металлом. Я зажал камень в кулаке, чтобы не видно было этого свечения, и отошел.

-Похоже, виновата вот эта штуковина, — сказал я, вернувшись к оборотню.

Тот профырчал длинную фразу, из нее я разобрал только ругательства и последние слова:

-Север, ты же ладонь сжег!

-А, ну да, — сказал я, посмотрев на руку. Черные струпья выглядели неприятно. Хоть до кости не прожгло, и на том спасибо! — Ничего страшного.

-Ты хоть завяжи чем-нибудь, чтобы не видно было!

Я кивнул, отодрал клок от подола рубашки и перетянул руку.

-Ты правда ничего не почувствовал? — тихо спросила Эсси.

-Горячо было, но терпимо, — ответил я. — Хозяин особенно меня ценил за то, что я почти не ощущаю боли. Таких людей очень мало.

Хадрисс устроился по другую сторону костра, недовольно посматривая на меня маленькими медвежьими глазками. Ну, его можно понять... Я же рассматривал камешек с выцарапанным на нем знаком. Перебрав остальную добычу, ничего похожего я не нашел, а вдобавок не смог вспомнить, в какую именно посудину был вставлен проклятый камень! Хадрисс же вообще не обращал на это внимания, когда ломал... Спасибо Эсси, она припомнила какую-то чашу, но найти ее останки в перекрученных кусочках серебра теперь уже было немыслимо.

Итак, что получается? У меня был камень с выцарапанным на нем знаком, я бросил его в огонь... вышло зрелищно. Я не произносил никаких особых слов, я сроду не знал ни единого заклятия или даже простейшего заговора! Значит, я здесь ни при чем. Сработал сам камень либо знак на нем, об этом мне доводилось слышать. Вот только... случилось это единожды или может повториться вновь? А если так, как заставить работать неведомое колдовство? Ладно, это могло подождать!

Пока же я снова раскинул свои камешки.

Ничего нового. Вот он я, вот Эсси — уже вплотную ко мне, вот Злата с Золотом. Крупный коричневый голыш — наверняка Хадрисс. Он чуть поодаль от нас всех, и именно к нему обращают острые грани опасные красные осколки. Это ему грозит опасность, и я непременно скажу ему об этом! Правда, настигнет его какая-то беда еще не сегодня и не завтра: всё это творится во втором круге. А на границе с внутренним кругом оказался белый плоский камешек с хорошо заметной темной извилистой жилкой. Река, надо полагать. И вот за рекой-то Хадриссу и нужно будет поберечься...

А вот непонятная грудка камешков наконец легла так, что можно было хоть что-то разобрать. Теперь я вижу — серый слоистый обломок накрывает россыпь мелкой цветной гальки. Что-то странное, неизвестное идет к нам, а мы можем только убегать: вот во внешнем круге замысловатой формы камешек, похожий на силуэт лошади. Везунчик, вынесешь ли?..

-Тебе правда не было больно? — спросила Эсси, когда Хадрисс засопел по свою сторону костра.

-Почти, — ответил я.

-А теперь?

-Теперь вообще ничего не чувствую, — сказал я чистую правду.

-Ясно, — вздохнула она, исчезла и больше не появлялась. Интересно, что она видит на самом деле?

-Север... — вскоре подполз ко мне Золот. — Злате плохо! Она кашляет так...

-Простыла, — равнодушно сказал я. — Холод-то какой! Небось, не привыкла на земле ночевать? Ты возьми вон попону, что ли, укрой ее, все теплее...

-Ее знобит, — не отставал он, — может, ляжем по обе стороны? Лучше будет!

-Хадрисса позови, — ответил я. — Он как печка. А на мне вся одежда мокрая, как бы хуже не сделать!

Золот ушел обратно, но к оборотню не полез, хотя попону взял. К утру княжне стало хуже, ее надрывный кашель слышно было, наверно, за полдня пути.

-Здорово, — сказал Хадрисс, посмотрев на нее. — Больной девки нам только и не хватало!

-А, — отмахнулся я. — Выживет. От простуды не помирают.

-Ага, — фыркнул он. — Вспомни зимнюю кампанию!

Я помнил. Прекрасно помнил, как люди и нелюди выхаркивали легкие на снег, как сгорали от лихорадки, как проваливались в полыньи... Но там был мороз, теперь же весна!

-Весна весной, — ответил на мои невысказанные мысли Хадрисс, — а что проку? Никаких целебных трав еще не выросло. Помрет девка!