Ледяной князь

Несмотря на все погодные условия, Князя встречали. Мне немногое было видно, а точнее — совсем ничего, но иногда Алкари или Элн поясняли кое-что. По их словам, Северин ехал впереди всех, на лошади, и принимал все пожелания, отвечал на вопросы и всячески выражал свое расположение. Что там можно расслышать и понять в таком гомоне голосов и свисте ветра, лично для меня загадка, потому что даже сестрам, чтобы сказать мне что-либо, приходилось низко наклоняться из седел и едва ли не кричать.

Все красоты и ужасы, если таковые и были, столицы прошли мимо меня. Даже саму крепость рассмотреть почти не удалось.

А вот внутри замок поражал своей... строгостью. Ничего лишнего: прямые линии, дерево которым были обиты стены, и некоторая, по сравнению с масштабом строения, скудость обстановки. Причем некоторая — это слабо сказано. Много каминов, не таких, к каким я привыкла на родине, а просто огромных! Видимо они здесь и впрямь для тепла, а не для создания уютной обстановки.

Как раз в одной из зал, по которым, вслед за Князем, меня вели сестры, рядом с камином и сидел тот, при виде которого, я сначала обомлела. А уж когда он встал, с ироничными смешками обнял Северина, похлопал по плечу — как равного! — и вовсе потеряла дар речи.

Уж насколько высок был Князь, и то доставал этому мужчине едва ли макушкой до щек, да и в плечах был явно уже. Незнакомец белозубо улыбался, демонстрируя нечеловеческие клыки, и свое дружелюбие. Кожа его цветом напоминала мне южного кофе, изрядно разбавленное молоком, и странно смотрелась рядом с золотистой кожей Князя, и светлой, почти белой, сестер Элн и Алкари. Черная косища перекинута через плечо, сверкая среди прядей серебряными отблесками. Забавно, меньше всего в этом светловолосом царстве я ожидала увидеть мужчину с косой подобной моей.

Но одет он был совсем просто: льняные, небеленого полотна, штаны, такая же рубаха и меховая безрукавка нараспашку. Оружия при нем, помимо обычного воинского пояса с ножом, я не заметила. Но вот он чуть повернулся, свет огня лег иначе и я увидела самое главное: и руки, и шея, и даже немного лицо, были покрыты черными резкими узорами.

Дитя Вольных земель.

Лэсс'о.

Твердый локоть совсем не мягко и не обходительно вернул меня к реальности, вместе с шепотом Алкари:

— Хватит пялиться!

Мужчины, тем временем, вдосталь помяв друг другу бока объятиями, вспомнили и обо мне.

— Видишь Стейн я, наконец, привез себе невесту.

— По Условию?

— По Условию.

Незнакомец смерил меня взглядом очень светлых глаз и с довольным видом разулыбался.

— Ну, не стойте в стороне, прекрасная леди! — В его речи отчетливо проскальзывали чужие гортанные нотки. Да и сам голос был хоть и низким, но довольно приятным.

Вздохнула как можно глубже, и, мысленно отвесив себе оплеуху, подошла ближе к Князю, даже взгляда в мою сторону не бросившему. Опомнившись, сдернула головы капюшон и опустила с лица шарф, оставив, впрочем, вуаль.

— Принцесса Лазорь Рианат из Даерана, — Реверанс делать не стала, просто вежливо склонила голову.

— Даеран значит... Бывал я в тех краях, давненько правда. — Воин чуть поклонился. — Красивый край, но люди уж больно не любят нас. Меня зовут Стейнар, а этот, простите принцесса за такие слова, дурень, который изображает из себя высокомерного вельможу, мой лучший друг.

Манеры здесь не придворные, так уж точно.

— Ты ничуть не изменился, — усмехнулся Князь.

— Незачем. Зато ты, как посмотрю, прямо светишься образцовыми манерами... О, Алкари! Выросла-таки, чертовка! Неужто снова будешь подглядывать за нами в бане?

К моему вящему удивлению, Алкари покраснела, но огрызнулась:

— Было бы на что смотреть! — Однако незнакомец не преминул, ехидно сощурив глаза, поинтересоваться:

— Прямо так и не на что?

Непробиваемая воительница деревянно кивнула.

— Брось, Стейн, а то она вызовет тебя на поединок!

Мне было нелегко видеть, как он улыбался. И знать, что сама все испортила. Хотя... было ли что портить? Меня и без того здесь ожидает не обитель Божия, просто я так уже привыкла к хорошему отношению Князя, что невольно начала верить в лучшее грядущее.

Ничего страшного, отучусь назад. И намного быстрее...

Тяжелая рука легла на плечо, вздрогнув я вскинула голову; Стейн возвышался надо мной и прямо таки прожигал своими жуткими глазами. Или... нет, вовсе не жуткими, просто необычными. Нечасто встретишь таких светлоглазых... существ, особенно при темных волосах. Непривычно и все.

— Глаза у вас Лазорь... Позволите проводить?

Я стояла, совсем некультурно открыв рот, и глупо хлопала газами. Да-да, потрясения последних дней, кажется, даром не прошли. Это все уже слишком. Очень-очень... слишком.

— Н-но... зачем?

— Перемолвиться хочу словом, — черная коса шевельнулась, блестя в бликах отбрасываемых огнем, когда Лэсс'о пожал плечами. — Как-никак, вскоре родственниками станем. Алкари! Куда?

— На третий, в крайнюю.

— Хорошо. Идемте?

Краем глаза отметила, как дернулся в нашу сторону Князь. И как застыл, сжав кулаки и опустив голову.

Однозначно — слишком.

— Лет тебе сколько? — спросил Стейн. Вроде нормальным тоном, но я ощущала себя как на допросе. Работу королевских палачей я видела всего раз и мельком, но хватило на всю жизнь. А при дворе говорили, что когда ломают дух, а не тело людское, это куда как страшнее выглядит.

— Принцессам таких вопросов не задают, — машинально ответила. — А зачем вам?

— Буду знать, за что выговорить Рину.

Это он от Северина так причудливо сократил?

— А зачем ему за что-то выговаривать?

Мужчина пожал плечами.

— Во-первых, это мой священный долг лучшего друга. А во-вторых, все равно кроме меня некому. Вот он и творит черт знает что, все от вседозволенности... Он тебя не обижал?

— Н-нет...

— Ну и отлично. Обидит — сразу мне скажи. Он иногда не совсем понимает. Что такое женщина и как с ней обращаться. Так, нам сюда. Вроде бы. Понастроили, поди разберись в этих коридорах... Нет, я понимаю, статус и все такое, но можно наверное и поскромнее быть. Так, точно сюда. Вот заходи. — Он распахнул передо мной дверь в комнату.

Теперь уже — мою.

Сразу было видно, что обустраивали ее недавно: пахло деревом и смолой, ткань балдахина над широкой кроватью без ножек сияла белизной, нигде ни пылинки.

Поймав мой взгляд, блуждающий по комнате, Стейнар улыбнулся:

— Эта традиция мне больше всего нравятся. Для долгожданного гостя здесь всегда заново отделывают комнату: обшивают деревом стены, сколачивают мебель, даже, по-моему, специально ткани прядут, но точнее не знаю, сам не видел. Здесь, в замке, полным-полно пустых комнат, они, как правило, закрыты — ждут своего гостя.

— У вас тут тоже... — я провела пальцами по дереву, которое покрывало стены. Оно было гладким и теплым. Довольно темного цвета, но комната не казалась мрачной. — Есть комната?

— Давно уже. Этажом ниже, третья справа от главной лестницы. Захочешь, приходи, Алкари притащи с собой, поговорим.

Посмотрела на него:

— Зачем?

Он хрустнул пальцами, вздохнул и словно нехотя сказал:

— Я беспокоюсь за Рина. Он хоть и Князь, но все равно иногда дурака валяет. А во всяких романтических делах и вовсе — постоянно. Но об этом нам лучше завтра поговорить, ты устала, наверное?

Я пожала плечами.

— дорога была долгой.

Он понятливо кивнул.

— Рин попросил меня приглядеть за тобой. После Латъера... в общем, не хочет, чтобы кто-то из своих снова облажался. Так что, привыкай и ни о чем не беспокойся. — И выходя, добавил: — Пришлю служанок.

Все чуднее и чуднее.

Следующий день выдался не из приятных: то меня таскали по каким-то женщинам, снимавшим кучу мерок, то изводили вопросами, которых я не понимала из-за жуткого коверканья слов моего родного языка. Ни Князя, ни сестер, ни Лэсс'о видно не было, но впрочем, замок-то не маленький, могли и разминуться.

Ближе к полудню, проходя по одному из многочисленных коридоров. увидела в окно, выходящее на задний двор, привязанного к деревянному столбу босого и без рубашки Латъера.

Рядом дремало на вытоптанном снегу пять или шесть псов — сбившихся в плотный клубок так, что не сосчитаешь толком. Больше никого видно не было.

"Это безумие, — сказала сама себе. — Ни к чему хорошему не приведет, и ничего толком не прояснит." И, тем не менее, пошла искать выход на задний двор, и нашла, к своему удивлению, довольно быстро, не иначе как Богиня помогла.

Снег хрустел под ногами, без теплого плаща мигом стало холодно, но это не изменило моего решения. Я хотела знать. И я узнаю.

Одна из собак встрепенулась, подняла голову, обнюхивая воздух. Сердце ушло в пятки, но псина, поворчав для порядка, снова спрятала черный нос в клубок из тел своих сородичей.

Латъер, услышав шаги, с трудом, как мне показалось, поднял голову.

— Принцесса... — прохрипел. Глянул исподлобья: — Зачем пришла?

— Поговорить.

— Что ж... ну говори.

— Зачем ты это сделал? Чтобы меня обвинили? Неужели так хотел расстаться с жизнью? Или думал, что тебя не поймают?

— Ты тут не причем.

— Да уж разумеется. Просто под руку попала.

— Принцесса научилась язвить?

— Хочу узнать, из-за чего чуть не сломалась моя жизнь.

Латъер промолчал.

— Скажи, — я шагнула ближе. — Просто расскажи мне.

— Это Элн, — он глубоко вздохнул.

— Элн, что?

— Она убила мою женщину и моего ребенка.

Я замерла.

— Как?

— Мы с Элн вместе служили на дальнем форпосте. — Говорить ему явно было тяжело, но я намеревалась вытянуть из него эту историю полностью. — Однажды туда прискакала молодая девушка-Лэсс'о на измученной лошади. Просила о помощи. У Марики был муж, от которого она сбежала, он был... жесток с ней. Элн послали сопроводить Марику к Князю, и я вызвался тоже. Северин выслушав ее историю, лишь развел руками — по закону белосеребрянных жена полностью принадлежит мужу. Я попросил его лишь промолчать, не рассказывать о Марике, если ее муж приедет. Для Князя это сложно из-за его Ограничений, но возможно, потому что прямым нарушением умалчивание не является. Он согласился. Марика жила со мной почти полгода, и мы уже решили, что все наладится... На два дня я уехал на форпост. А когда вернулся, меня встречал Князь... Думаешь, легко мне было? Марика носила моего ребенка. Мы хотели... хотели... А, неважно. Ее муж приехал и сразу направился к Князю, и тот ничего ему не сказал. Зато сказала Элн. Она была в меня влюблена. И сказала.

— И... И что дальше? — Прижав ладонь к губам, с ужасом спросила я.

— Да ничего. Он увез ее, а потом, узнав, что она беременна чужим ребенком, убил. Я не успел их спасти. Когда везли тебя, надеялся, что из-за суматохи никто не догадается раньше, чем она умрет. Я бы признался потом сам...

— Ты думал, что об этой истории не вспомнят?

— Она не была мне женой. И не вспомнили же. К тому же, прошло много времени. Довольно... много. Алкари вовсе об этой истории не знала, иначе прикончила бы меня, не разбираясь. А Князь не знал, что тот ребенок был моим.

— Я думала, сальвиры не пропускают через границу никого.

— Людей. Они не пускают людей, как пожелал того маг.

Я спрятала потерявшие чувствительность ладони между коленей.

— Элн жива.

Латъер вздохнул.

— Я знаю. Северин не прощает ни попыток, ни покушений... Я больше не смогу... убить ее.

— И что тебе будет? Отправят на Край?

— Край? — в полубезумных глазах сверкнула усмешка. — Что ты! Это не для смертников. Для меня проведут церемонию Погружения.

— Что это за...

— Лазорь!

Я обернулась. К нам быстрым шагом направлялся Стейнар, на ходу стягивая свою безрукавку. Собаки приветствовали его дружным лаем, но он нетерпеливо от них отмахнулся.

— Что ты здесь делаешь?

— Ничего...

— Северина это не обрадует. Пойдем скорее. — С накинутой на плечи безрукавкой я совершенно точно чувствовала себя лучше. Стейнар взял меня за руку. Коротко глянул на Латъера. — Идем же.

— Не доверяешь? — коротко оскалился тот.

— Прости, но нет.

Уже в дверях замка я с грустью заключила:

— Князю кажется все равно, что со мной происходит.

Стейнар даже приостановился, дернув меня за руку.

— Ты это брось. С чего взяла?

— Мы... повздорили.

— А, так это временно. Помиритесь.

— Зачем?

— Не понял вопроса.

— Детей он мне и без этого заделает.

Лэсс'о резко развернул меня за плечи к себе. Проникновенно заглянул в лицо:

— Принцесса, ты чего, совсем сдурела что ли?

Устало вздохнула:

— А что?

— Ты чего говоришь такое?!

— Он сам сказал!

— Сказал что?

— Что нужна, только чтобы детей его родить!

— Бабы вообще для этого предназначены. Но ты неправильно его поняла.

— Да неужели?

— Именно так.

— Мне так не показалось!

— Что говорит только о твоей неопытности, и больше ни о чем.

— Как ты можешь верить в его честность, если он наказал Латъера! И как ты со мной обращаешься!

— О, ну простите, ваша светлая милость, — он издевательски поклонился. — Сами вы не особо себя утруждаете политесом. И так как у нас тут не королевский, слава кому-нибудь, двор, то будьте добры оставить эти ваши расшаркивания. И зайдите уже внутрь, пока нос не отвалился.

Вспыхнув от смущения пополам со злостью, я влетела в замок и тут же натолкнулась на Князя.

— Лазорь? — нахмурился он. — Что происх... — увидев мчащегося за мной Стейна, Северин чуть сгорбился и положил правую ладонь на рукоять кинжала. — Что случилось?

— Ты не думал, — выдохнул Лэсс'о, — что пленника нужно стеречь не только от побега, но и от окружающих?

— Он неопасен.

— Ка-анечно!

— Стейнар, — другой рукой Князь сдвинул меня в сторону, чтобы не путалась под ногами.

Лэссо мазнул глазами по его рукам и оскалил внушительные клыки.

— На побратима вздумал с оружием?..

— Одну невесту я уже потерял. — Было ему ответом.

Я затаила дыхание, вжимаясь спиной в стену.

— Не сравнивай. Велья была глупым магом, которая не сумела даже малого: разобраться в ситуации!

Князь скосил на меня взгляд.

— Здесь не время и не место.

— Отчего же? — Стейнар издевательски усмехнулся. — Боишься, принцесса узнает? Так будь спокоен: ей и так расскажет любая собака в этих землях. Или есть что-то еще? Я ведь многое знаю, так смогу подсказать...

— Умолкни! — рыкнул Северин. Кажется, я впервые видела его столь злым. — Чего ты добиваешься? Хочешь увести у меня жену?

— Ага, мечтаю. Думаешь, пойдет?

— Нет. Иначе ее разлюбезный Даеран будет развален по камушку моими воинами.

— Что? — возмущенно взвилась я. — Вы не имеете права!

— Имею. — Не моргнул и глазом тот. — Ваш отец давал клятву. Ваш долг ее сдержать.

Я топнула от досады ногой.

— Мне и в голову не пришло бы нарушать обязательства! Не смейте меня обвинять в предательстве, которого нет и не будет!

— Велья вот тоже говорила, что не будет, — куда в потолок с задумчивым видом вставил Стейн.