Ледяной князь

Бедные служанки, каково им будет узнать, что долгожданное предложение не было произнесено и старались они сегодня впустую!

Следующий день не задался с самого своего начала. Всю ночь промучившись кошмарами, под утро я, едва успев забыться зыбкой дремой, свалилась с кровати, в кровь расшибив коленку и локоть. Во время завтрака случайно перевернула поднос и мало того, что испортила платье, ничего страшного, у меня таких полно, так еще и залила травяным настоем книгу, которую читала.

Все просто валилось из рук, голова разрывалась от боли. Вовремя, что и говорить...

Ко всему вышеперечисленному добавилась тошнота, общая слабость и злость на саму себя. Принцесса!.. Да куда там уж! Размазня, о которую сейчас каждый был способен вытереть ноги.

Что и сделали несколько особо злоехидных фавориток приближенных лордов, едва я имела неосторожность высунуться в коридор в надежде увидеть там лекаря (посылать служанку, которая потом растреплет на весь дворец, было попросту недальновидно). Стараясь не потерять достоинства, я, как могла вежливо, огрызнулась в ответ, и спряталась обратно в свою норку, зарекшись до вечера ее покидать.

Сердечно попросила фрейлин меня не трогать (осторожно спросила о лекаре и получила в ответ кучу 'полезной' информации, из которой кое-как выудила нужные сведения: отсутствует по личным причинам), и наконец, осталась в блаженном одиночестве.

Ненадолго, впрочем.

Ближе к обеду ко мне в покои постучался один из северян, тот самый, едва не проделавший лишнюю дырку в моей голове, и снова принялся долго косноязычно извиняться, обещая любыми способами загладить свою вину. Еще вчера я бы посмеялась, но сегодня могла только глухо и раздраженно ворчать. Правда, только мысленно. Пришлось расшаркиваться еще и с ним, что хорошего настроения отнюдь не прибавляло.

После, спровадив, наконец, Сарона (таки сподобилась узнать, как его зовут), я долго думала с чего бы ему ко мне приходить. Во-первых, извинялся он вчера, во-вторых, Князь принес официальные извинения, и отец от моего имени уладил эту неприятность... Князь! Может он, распознав мою обиду, решил просто напросто перестраховаться, вот и приказал парню извиниться повторно? Да, скорее всего так и было, ибо других причин лично я найти не могу.

Однако же вечерний бал никто не отменял. Шла я на него опять в туфлях с невыносимо высокими каблуками, и разряженная пуще вчерашнего раза в три.

Сегодня торжественной части не было, ведь это уже второй бал, зато были приглашены артисты, менестрели и циркачи. И помимо самого высшего сословия, здесь присутствовали еще и наиболее влиятельные купцы-торговцы, главы Гильдий и как ни странно некоторые из архимагов, в том числе и ректор Академии Магических Наук, который на моей памяти ни разу не покидал ее стен. Маги он такие. Им не до мирских дел, и уж тем более не до всяких там пустых приемов. Однако вылез же, вот странность!

Все присутствующие с жадным любопытством наблюдали за северянами, и за мной, раз уж я обязана постоянно быть в центре внимания. Это неимоверно раздражало, и я неустанно благодарила Богиню, что за вуалью не видно того жуткого оскала в который против воли изгибались губы.

Лекарь так и не явился, и я всерьез опасалась упасть в обморок, порой водилось за мной и такое. Особенно если перенапрягаться и бегать на таких вот ходулях... Вуаль моя и так была пропитана мятным раствором, но я, честно, сомневалась, что это маленькое ухищрение сильно мне поможет в случае внезапной дурноты.

Людям (за северян не поручусь) было весело. Вопреки всему, звучавший смех был искренним, насколько это возможно, разумеется, а менестрели вместо обычных нудных и длинных баллад, пели задорные куплеты из Летописей Аллера.

Танцевать, несмотря на радостную атмосферу бала, совсем не хотелось. Но пришлось. Сначала с Князем, и я прокляла каблуки, потому что танцевать на них быстрые танцы невозможно, и спасибо Северину, что прекрасно это понимал и крепко меня держал. Потом, по очереди, почти со всеми приближенными лордами и с половиной северян. В том числе и с Сароном, который почему-то решил, что я на него обижена и извинялся, прямо во время танца, причем вдвое усердней, чем в полдень, и втрое чем на вчерашнем балу.

Я не знала, как от него отвязаться, серьезно. Сколько можно? Но парень смотрел на меня несчастными карими глазами и видимо серьезно переживал (интересно только из-за чего), не желая в то же время понять, что меня его сожаления, в данный момент, ничуть не трогают.

— Принести вам вина? — Сарон чуть склонился, заглядывая мне в глаза.

— Буду весьма признательна, — обрадовалась я. Хоть секунда передышки!

— Кажется, мой драгоценный собрат вам наскучил, — раздался вдруг прямо над ухом смеющийся голос Князя.

Не на шутку испугавшись, я шарахнулась в сторону.

— Князь!.. — от возмущения даже забыла сделать вдох, и потому едва не закашлялась.

— Простите, принцесса, — покаянно склонил тот голову. — Я не хотел вас напугать.

— Прощаю, — украдкой перевела дух. Еще пару раз так напугаюсь, и не только глаз задергается.

— Прогуляемся? У вас чудесные сады. Вы не против?

Я с готовностью дала ему руку:

— Вовсе нет! К тому же тут немного душно...

Мы выбрались сначала на веранду, а затем спустились в сад, вдоль и поперек испещренный аллейками. Здесь круглый год царило лето, маги поддерживали и обеспечивали сад всем нужным, и сейчас можно было спокойно гулять, не натягивая на себя теплого плаща.

— Я думаю, нам стоит поговорить, — Князь очень внимательно посмотрел на меня.

Я насторожилась.

— О чем же?

— Мы оба понимаем, что наш будущий брак — дело решенное. И меня, честно сказать, уже достал весь этот фарс. Послушайте, — он вдруг остановился и взял меня за плечи. — Послушайте, Лазорь, вы ведь умная девушка. Мы ехали сюда полтора десятка дней, дорога назад еще только предстоит, а я тут трачу время на балах! Мое Владение, конечно, переживет месяц без меня, но кто знает, что может задержать нас в дороге... Завтра, именно завтра, и ни днем позже, я сделаю официальное предложение. А послезавтра мы отбываем домой. Вне зависимости от вашего решения, потому что, да, не смотрите на меня такими глазами, вы можете отказаться. Но мы с вашим отцом уже обо всем договорились, все бумаги подписаны, дела улажены. Нужно лишь провести официальную церемонию. Так вот скажите: вы хотите уехать со мной?

— Что я могу ответить?

— Вы можете согласиться или отказаться.

— И что тогда будет?

— Я приеду через год и повторю предложение. И так до тех пор, пока вы не согласитесь или же отец не заставит вас это сделать. — Могу поклясться, что на этих словах синева княжьего взгляда изрядно потемнела.

Отец... он меня любит. И мать любит. И всех нас любит, да. Но свое Королевство, что уж скрывать, он любит больше.

— Это уже ничего не изменит, не так ли?

— Не изменит. Но я хочу знать.

— Нет, — неожиданно честно ответила я, ошеломленная его словами. Что и говорить, со мной редко кто, кроме отца, так разговаривал... Так честно, так по-настоящему... Без фальши, лжи, без ненужной мишуры этикета и придворных правил... — Я не хочу ехать. Но не стану отказываться от брака.

Либо я совсем ничего не понимаю в жизни, либо мне просто привиделось, но Князь отчетливо облегченно вздохнул.

А потом вдруг поднес мои руки к лицу и поочередно поцеловал тыльные стороны прямо через перчатки.

— Свою защиту, понимание и верность я вам обещаю. Слышите, принцесса? Мы едем на север!

Все произошло так быстро... Я даже не успела обдумать слова Князя, как он уже вел меня обратно ко дворцу, где сдал на руки двум служанкам с приказом уложить спать.

А сам ушел. Замечательно.

Собственно то, что я уже фактически замужем я осознала только когда, отмокнув с часок в горячей ванне, легла спать. Весь ужас ситуации накатил как-то разом, резко, вызвав противную нервную дрожь.

Два дня... Два дня, и я распрощаюсь навсегда с домом, со всем, что мне знакомо, и со всеми кто знаком, тоже... Так мало, так бесконечно мало, Боже...

Ха, а служанки снова старались зря.

Не люблю фальшь. Может и странно слышать такое заявление от той, кто буквально с рождения находилась во власти лжи, фальши и придворных интриг, научившись все это понимать и всем этим пользоваться, но тем не менее. Хотя, если посмотреть с другой стороны, может, поэтому и не люблю...

Сейчас фальшью все было буквально пропитано. Или, по крайней мере, мне так казалось. Еще не было произнесено официальное предложение, но кое-кто меня уже поздравил и, что самое ужасное, я знала: слуги, под присмотром управительницы, складывали в походные сундуки приданое. Я еще не уехала, а фрейлины уже делили между собой открывшиеся возможности, и позволяли себе язвительные и издевательские ухмылки, плохо замаскированные под сочувствие.

Я еще здесь, но для всего замка словно уже исчезла... Нас разделяет короткое и неизбежное 'навсегда'. Навсегда я уезжаю, навсегда прощаюсь... И навсегда остаюсь, жаль лишь, что только в памяти отца и матери, вряд ли даже брат через десять лет сможет воспроизвести в памяти черты моего лица.

Зато северяне радовались. Они сияли как начищенный воском паркет, будто отбывали у нас наказание и теперь возвращаются на свободу. "А они и возвращаются, — мелькнула мысль, — просто у каждого свобода своя, и мне теперь, скованной неравным браком, ее не видать никогда."

Зачем питать лишние иллюзии? Останься я дома и моим мужем стал бы какой-нибудь лорд или герцог, мечтающий добраться до трона. Официально в нашей стране не может править женщина, никогда ничего подобного не бывало. Так что все просто: несчастный случай, неудачные роды и вот нет больше Лазорь, ах, какая жалость. А подрос бы мой брат, наверняка отбил бы трон для себя — королевская кровь не водица, обязательно отзовется.

Князю хотя бы не нужно меня убивать.

Мы разговаривали уже, все втроем, я отец и он. Решали, что делать со свадьбой и сошлись на том, что она будет проведена на родине Князя и по его обычаям, а поеду я туда невестой, и без сопровождения из-за какого-то странного барьера на границе, про который Князь долго рассказывал. Как принцесса я не могла не признать: разумно. Как девушка... на фоне всего остального, сама свадебная церемония волновала меня меньше всего.

Потом фрейлины и служанки невероятно долго, с каким-то жутким остервенением, наряжали меня в 'торжественный' наряд, и сооружали на голове нечто невообразимое... Ах, да и еще, каждая из встречающихся мне женщин, считала своим долго дать безумно ценный совет о дальнейшей замужней жизни.

Неудивительно, что прямо перед началом бала, я, не выдержав всего этого, метнула в стену поднос с фарфоровыми чашками наполненными чаем, и впервые на своей памяти позволила себе вдоволь порыдать, заперевшись от всех в комнате. Потом выпила полкувшина травяного настоя с мятой, чтобы хоть немного привести нервы в порядок, умылась, прицепила вуаль заколками и пошла в зал, как на казнь.

Мне немногое запомнилось из того вечера. Придворные радовались, что наконец-то от меня избавятся, сальвиты, что недолго им осталось на чужбине... Отец старательно натягивал на угрюмое лицо делано-веселую улыбку и, кажется, готов был их всех скопом удавить.

А вот что чувствовал Князь, оставалось загадкой — он и улыбался, хмурился, смеялся и вел беседы, но я каким-то неясным далеким чувством знала, что это лишь маска.

Немного позже, когда люди уже успели выпить, но еще не напились до поросячьего визга, было собственно произнесено само предложение. Обидно короткое и лаконичное, безо всяких привычных мне витиеватых фраз, оборотов и прочих занудностей. Но ответ отца, растянувшийся едва ли не на полчаса, с избытком покрыл эту, как многим могло показаться, оплошность. Моя ладонь была торжественно вложена в руку Князя, и мы чинно удалились из зала.

С трудом подавив желание вырвать руку из цепкой хватки Князя я шла, сцепив зубы. Описать невозможно, как мне было гадко в этот момент! И еще хуже от того, что отец, немного помаячив перед гостями, поднимется к себе и будет мрачно в одиночестве заливать горе вином.

— Принцесса.

Я выплыла из болота унылых раздумий и с удивлением обнаружила, что мы стоим перед дверьми моих покоев.

— Простите, я задумалась. Доброй ночи.

— Постойте, — Северин и не подумал меня отпускать. — Я понимаю, что вам сейчас совсем не до того, но возьмите с собой больше теплых вещей. Ехать долго, а погода отнюдь не летняя.

— Хорошо, — нетерпеливо дернула головой, обозначая кивок. — Это все? Я могу идти?

— Еще нет, — с невозмутимым лицом ответил Князь. — У нас принято дарить на свадьбе невесте то, что она попросит. Любой подарок на ваш выбор, принцесса. Любое желание.

В первый момент я чуть было не ляпнула 'свободу!' но потом вспомнила, что от этого брака зависит, как отец бился над ним, Богиня знает, сколько времени, и что означает он вечный мир с сальвитами, мир который нам отчаянно нужен...

— Ну же, Лазорь, — Князь ободряюще мне улыбнулся, — неужели нет ничего такого, о чем вы мечтали?

— Почему же? Есть. И мечты есть, и желания. Но, простите меня ради Богини, Князь, вы не тот человек, которому я могу их доверить. Мне ничего от вас не нужно.

Я смотрела ему в глаза. В синие, холодные и очень странные, словно бы далекие, глаза. И видела, как он сначала растерялся, а потом... потом закрылся, спрятался как в скорлупе, за очередной равнодушной маской.

— Вот как...Тогда мне остается только надеяться, что когда-нибудь вы посчитаете меня достойным своего доверия. Ваше желание вы можете высказать в любое время, помните об этом. Доброй ночи, принцесса, и пусть вас не побеспокоят кошмары. — Северин поклонился и, развернувшись, ушел. А я еще некоторое время стояла, как последняя... фрейлина, около своих дверей и думала.

Интересно про кошмары он просто так добавил или?..

Так или иначе, но спала я хорошо и даже отлично выспалась, несмотря на то, что меня подняли на рассвете. Приняла ванну, оделась в дорожный, сшитый специально для этого путешествия костюм, очень теплый, надо заметить. Заплела волосы — сама, отослав всех служанок прочь — в две тугие косы, завязала любимыми волшебными ленточками...

... И долго бродила по комнате дотрагиваясь до каждой вещи, запоминая... Я не вернусь больше. Не сяду в уютное кресло с книжкой, не задерну темные шторы, и на новой кровати мне станут сниться совсем иные сны. Огонь в камине станут зажигать чужие, не мои, руки, и никогда больше не гореть в нем травкам из зеленого мешочка, выданного мне лекарем давным-давно.

Напоследок долго смотрела в зеркало, то самое положенное каждой принцессе, смотрела на свое, знакомое с детства лицо. Князь его еще не видел, так и сейчас он обращается со мной... странно. Что будет дальше? Здесь я дома, я в своем праве, а там? Как жить — надеясь лишь, что у этого человека хорошее настроение? Я принцесса, но станет ли этот титул что-то означать на чужбине или обратиться в пустой звук?