Ледяной князь

Что бы ни случилось с сестрой Алкари, в этом обвинят меня. Даром, что я и вправду не хотела ее проклинать, да и не смогла бы. Магии во мне, да я уже говорила, хватает разве что на редкие вещие сны и те не особенно понятные.

Но что же могло случиться с Элн?

Князь в упор, не мигая, смотрел на меня. А толпа за его спиной не прекращала негодовать.

'Это самое страшное, — вспомнились мне вдруг слова матери, сказанные когда-то, — кода тебя ненавидит толпа. С одним человеком можно договориться или же просто поговорить, что-то ему объяснить, доказать, убедить... Против толпы есть одно оружие — власть. И та ненадежна, ибо действенна, только пока люди нормально к тебе относятся. Толпа жестока — может, не вспомнив ни о чем, разорвать на куски; беспощадна — доказать ей ее неправоту невозможно; неостановима — ведомые слепой яростью и жаждой мести люди не боятся НИЧЕГО. А еще толпа тупа как новорожденный ягненок и столь же послушна слову лидера, которого избирает из своей массы. Но даже этого лидера она станет слушать лишь пока его слова не пойдут вразрез с ее жестокими желаниями...'

— Пойдем, — оборвал мои мысли Князь. — Пойдем, мне нужно увидеть их.

Кого именно он не уточнил, но я и так догадалась. Элн и Алкари.

Я неуверенно кивнула, с сомнением глядя на северян, столпившихся в коридоре. Дадут ли пройти? Ой, не верится как-то...

Но Северин взял меня под руку и чуть ли не поволок за собой, даже вуаль набросить не дал. Его подданные расступались перед своим Князем, а следовательно и передо мной. Шли недолго, несколько поворотов и вот они, двери, которые Князь, не медля ни секунды, открыл.

Первое что бросилось мне в глаза это кровать, хотя, глядя на это сооружение, в голову приходило совсем другое слово — ложе. Человек этак на пять. Очень высокое и просто бесконечное в ширину, с балдахином и ниспадающими облаками белой газовой ткани.

Собственно кроме него и небольшого стола, с какими-то инструментами, в углу, в комнате ничего и не поместилось. Окна, в которые ярко светило солнце, задернуты светлыми занавесками, но света они пропускают достаточно, чтобы разглядеть все в подробностях.

В том числе и Элн, лежащую на кровати, среди вороха подушек самого различного размера, закутанную в одеяло. И ее сестру вышагивающую рядом. Сама Алкари была бледной, ее лицо мокрым, а глаза красными не от слез — от злобы. Короткие волосы стояли дыбом, одежда растрепана... Но воительнице казалось не было до этого никакого дела. Она, не отрываясь, смотрела на сестру, сжимала руки в кулаки, и подняла глаза от пола, только когда к кровати подошел Князь.

А потом посмотрела на меня.

В ее взгляде было многое. И ненависть, и ярость, и... надежда? И еще множество чувств, которые я не сумела разгадать.

Элн слабо застонала, привлекая мое внимание. Я вгляделась в ее совершенно белое, без единой кровиночки, лицо. На коже едва видны маленькие черные точечки, которых становилось все больше от щек до лба, в центре которого страшным черным узором, объятый рисованным пламенем, виднелся кинжал, без ножен и с вычурной рукоятью.

Я невольно вздрогнула.

Этот рисунок... Это печать, появляющаяся на проклятом... Дворцовый маг показывал мне такую в своих книгах.

Элн действительно прокляли!

Прокляли сильно и страшно: ведь тот, кто проклинал, должен был не жалея своей крови, выцарапать такой рисунок на себе, после чего он собственно и проявлялся на том, кому проклятье предназначалось.

Да, с магией крови шутить нельзя.

Нельзя, тем более сильным магам, ведь почти наверняка у проклинающего после подобного появится еще одно или даже несколько Ограничений.

Боже мой, кому могла так досадить Элн? Кто не пожалел своей судьбы, чтобы проклясть ее?

Северин со свистом втянул воздух сквозь сжатые зубы.

Я только сейчас заметила, что народу в комнате достаточно и невольно шагнула ближе к Князю. Заметив мое движение, он встрепенулся, оглядел присутствующих дикими глазами и произнес тихо, почти шепотом, но от интонаций мне захотелось сбежать подальше и забиться в самый темный угол:

— Все вон. — И еще раз окинув взглядом кровать и Элн на ней, велел Алкари остаться.

— Княже, — взмолилась она. — Помоги, мой Князь, защити мою сестру от зла!

Насколько я поняла, это была какая-то ритуальна фраза, хотя и говорила Алкари на всеобщем королевском, наверное, специально чтобы мне было понятно.

— Не говори глупостей, — осадил ее Князь, — еще не бывало такого, чтобы я свой народ бросал.

Он дотронулся пальцами до рисунка на лбу воительницы.

— Печать крови... Снять ее может только тот, кто наложил, а до этого момента она будет тянуть из Элн жизнь пока не убьет.

— Надо искать заклинателя, — эхом откликнулась Алкари и зло сверкнула глазами на меня. — Все уверены в виновности хозяйки! И я тоже в это верю.

Я похолодела.

— На каком основании? — сложив руки за спиной, Князь прошелся от кровати до окна и обратно. Мой отец тоже так делал, когда думал о чем-то чрезвычайно важном. Может, это привычка всех властителей?

Ох, Боже, о чем это я думаю?

— Они поссорились вчера и хозяйка, вероятно, затаила зло. Моя сестра не сдержавшись очень резко высказалась о расе людей, оскорбив ее тем самым... Но это не повод для убийства!

Князь сжал пальцами виски и смерил меня тяжелым взглядом.

— Что молчишь принцесса? Почему не оправдываешься?

— Зачем? — намного резче, чем следовало бы, ответила я. — Моему слову здесь нет веры, не так ли?

Глаз он не отвел. Но и опровергнуть мои слова не поспешил. Вместо этого снова обратился к Алкари:

— Свидетели их разговора были?

— Да! Латъер был рядом как вы и приказывали.

— Хорошо. Прикажи позвать его сюда. И Смотрителя тоже. Мы в его доме все-таки.

Алкари не стала дожидаться, пока ей повторят, мигом сорвалась с места и вылетела за дверь, оставив нас с Северином одних, если не считать, конечно, бессознательной Элн.

Я зябко потерла плечи. Нет, здесь не было холодно, просто я не очень уютно чувствовала себя стоя посреди этой комнаты рядом с едва дышащей Элн. Да и отсутствие привычной вуали изрядно смущало, заставляя закрывать лицо углом шарфа.

— Лазорь...

— Что? — голос мой едва-едва заметно дрогнул.

— Я... — Князь пятерней взъерошил себе волосы, — я верю, что это не ты.

Вздох облегчения против воли вырвался из груди.

— Значит, все будет хорошо?

— Будет. Но нужно еще убедить в этом остальных.

— Но они же ваши подданные!

— И поэтом имеют право знать правду, а Алкари еще и отомстить. У нас подобное жестоко карается... как и все действия причиняющие кому бы то ни было вред.

— Что же делать? — от отчаяния чуть слезы на глаза не навернулись, но я вовремя вспомнила, что все же принцесса и показывать слабость мне совсем не к лицу.

— Главное — слушайся меня.

В этот момент вернулась Алкари, зло глянувшая в мою сторону, и тут же рванувшая к своей ненаглядной сестрице, а вместе с ней Латъер и Смотритель.

Я смотрела в глаза Князю, он смотрел в мои. Тяжело. Не отрываясь. Не колеблясь и не сомневаясь в этот момент. Ни в чем.

Но все же я первой отвела взгляд. И зажмурилась.

— Латъер, — Северин на миг замолк, словно собирался с мыслями. — Расскажи, что ты видел и слышал вчера, когда общались принцесса и Элн.

Воин откашлялся и заговорил, но Князь почти сразу же оборвал его:

— Прошу всех здесь говорить на понятном моей будущей жене языке.

О, Боже. Он нарочно так выделил голосом и интонациями эти слова? Или нет?

Латъер рассказал — сухо, подробно и абсолютно точно.

Смотритель выругался. Конечно, ничего особенного Элн тогда не сказала, но и этого хватит, чтобы у высокородной принцессы был повод затаить зло. Откуда им знать, что меня такие неуклюжие нападки давно не трогают...

Однако повод был, результат, в виде проклятия — тоже, а значит дальнейшее разбирательство неизбежно.

— За что?! — зарычала вдруг Алкри, стиснув руками край одеяла лежащего на кровати. — За что ты мстишь ей? Что она тебе сделала?

— Тихо! — рявкнул на нее Смотритель.

— Не сей повышать на меня голос! — мгновенно ответила. И где тут положенное Смотрителю уважение? Или фавориткам Князя дозволяется обходиться без него? — Убийца! — Метнулась ко мне через всю комнату, схватила обеими руками за треснувший ворот платья; ее глаза, оказавшиеся перед самым моим лицом, заставили меня дернуться из этой хватки — безумные от слепого отчаяния, почти сгоревшие в агонии боли. — Животное! Неужели пара неосторожных фраз способна толкнуть тебя на убийство? Верни мне ее, отзови проклятье! Я не убью тебя за это, не бойся, только верни ей жизнь! Моей сестре!

Я в растерянности попятилась...

— Хватит, Алкари, — голос Северина больше походил на треск льда, чем собственно на голос. — Перестань.

— Обвинением делу не поможешь, — покачал головой Смотритель, подошел и бесцеремонно, по одному, отцепил пальцы Алкари от моего платья. — Особенно беспочвенным. Успокойся, девочка. Не трать время Элн напрасно, его у нее, не так уж и много.

Эти слова подействовали куда как лучше пощечины или ледяной воды в лицо, Алкари вытирая со лба пот и сгорбившись, как старуха, села на кровать.

— Я предлагаю вот что, — уже нормальным голосом сказал Северин. — Пусть Лазорь обнажится перед нами. Если на ее теле нет рисунка проклятия, то значит, и вины на ней нет. Смотритель, Алкари, Латъер — вы будете свидетельствовать. Все согласны?

— Разумно, — согласился Смотритель.

— Да, — коротко ответил Латъер и с жалостью посмотрел на меня.

Алкари только кивнула.

А я стояла, ни жива, ни мертва.

Мне? Потомственной аристократке, принцессе из древнейшей семьи, раздеться перед ними? Мужчинами? Несколькими?! Они, должно быть, смеются надо мной.

'Одумайся, — одернула сама себя, — так ты докажешь что невиновна, а отказавшись, практически признаешь обратное! Гордость не может быть важнее жизни! Одумайся!'

Это должно быть страх заговорил во мне. Подлый страх смерти и боли.

— Нет, — обрекая себя на самое ужасное, на неизвестность, тем не менее, твердым голосом отчеканила. — Нет. Ни за что.

Алкри вскинула мокрое, несмотря на все ее усилия лицо, и вскочила, хватаясь за оружие в ножнах на поясе:

— Убийца!

— Хозяйка!.. — ахнул Латъер.

— Тихо! — поморщился Северин. — Раз так...

— Пусть докажет, что вины не несет! Пусть Боги рассудят, пусть покарают неправого! — вновь зарычала Алкари. Мне почудились сверкнувшие под задранной верхней губой клыки. — Я требую поединка!

В виске противно стрельнуло боль. Ага, поединка она захотела... Тут любому ясно кто выиграет, зачем смеяться-то.

— Успокойся, девочка! — тоже схватился за голову Смотритель. — Экая голосистая... А ну, пыл поумерь! Нашла время права доказывать. Слушай лучше, что Княже молвит — он нам ближе всех Богов. — Он пробормотал что-то еще, но я не расслышала, да и вряд ли там было что-то лестное.

Северин некоторое время смотрел на меня, покачивая головой словно говоря: 'я же просил...' А потом вдруг зажмурился на мгновение.

Его слова стали для меня громом среди ясного неба:

— Хорошо. Пусть будет поединок.

— Княже!.. — выдохнула я на грани шепота. Его слова были как... как будто у меня взяли и отняли весь воздух из груди, раньше незыблемая твердыня под ногами так и вовсе исчезла.

А Алкари ощерившись, ликовала от радости.

— Но честь своей невесты я буду защищать сам, — безжалостно продолжал Князь. — Если ты, Алкари, считаешь это несправедливым, то пусть вместо тебя сражается тот, кого ты посчитаешь достойным.

— Северин, — осуждающе прищурился Смотритель. — Лучше бы нашли, для начала с кого требовать снять с Элн проклятье, а потом уже свою честь защищали. Чем поручишься, что не хозяйка то была? Никто судить ее не станет, пусть только отзовет проклятье-то.

— Роаль, ты всерьез уверен, что девочка, у которой магии с ноготок, могла бы справиться с таким проклятьем? — немного даже насмешливо поинтересовался Князь. — К тому же, я действительно готов поручиться за нее. И поручусь, потому что знаю, что над ней нет вины.

— Неужто ты ей поверишь лишь на простое слово, которое люди не умеют ни блюсти, ни держать? — дерзко высказалась Алкари, наверняка стараясь скрыть свою пришибленность. Но я заметила.

— Да, — ответил тот просто. — Поверю. И не стоит повторять ошибок своей сестры и унижать народ, к которому принадлежит принцесса.

— Но я не верю ей. Не верю! И требую поединка! Немедленно!

— Твое право. Но я бы предпочел потратить это время на поиски того, кто проклял твою сестру.

— Это не понадобится, потому что она виновна!

— Как скажешь, — поднял открытые ладони Князь. Жест человека не желающего спорить и что-то доказывать. — Выходи во двор и выбери оружие. Я сейчас приду. Роаль, Латъер головой отвечаете за Лазорь — ни на шаг от нее, ясно?

— Хорошо, — ответил Смотритель, Латъер, молча, склонил голову.

— Оставьте нас.

Мы вновь остались одни, опять же, не считая Элн.

— Да уж, — вдруг усмехнулся Северин, — знал бы, что будет столько проблем...

— Не женились тогда? — подсказала. И заслужила внимательный взгляд.

— Вовсе нет, с чего бы. Не считаешь ведь ты, в самом деле, что меня могут испугать такие небольшие... — он замялся, взглянув на кровать, — ...неурядицы. Нет, я бы просто не допустил вашего с Алкари общения. Да, и приставил к тебе больше охраны. Одного меня, как выяснилось, недостаточно. И кстати, ты могла бы сильно облегчить нам жизнь, если бы согласилась на то, что я предложил.

— Никогда.

— Да, я понимаю, что у вас людей к наготе относятся как к... по-другому, в общем. Да ладно, зачем судить так и не произошедшее. Пойдем?

— Да... только мне бы одеться...

Он скинул с плеч плащ и протянул мне, улыбаясь.

— С этим не замерзнешь. А мне он без надобности.

Я покраснела, но накинула на плечи плащ. Он оказался неожиданно теплым и тяжелым.

Северин выглянул за дверь и что-то негромко приказал.

— Сейчас тебе сапожки принесут, подожди.

— Вы серьезно будете драться? — до сих пор не укладывалось в голове.

— А ты предлагаешь драться несерьезно? — он искоса глянул в мою сторону. — Разумеется. Поединок это не уличная драка — здесь все более, чем серьезно. Тем более, когда судят сами Боги.

Удержаться от шпильки было невозможно:

— Можно подумать, вы в это верите.

— В Богов, ты имеешь в виду?

— И в их справедливость — тоже.

— Ты удивишься, но да, верю.

Да, тут есть чему удивляться. Как можно верить во что-то эфемерное настолько, что считать допустимым вверить свою жизнь... Нет, не понимаю.

— Тогда почему же не оставили меня драться против Алкари? Ведь Боги...

Он перебил меня, нетерпеливо дернув плечом.

— Лазорь, это мои Боги. Они хранят мой народ. Да и потом, я слишком хорошо знаю Алкари, и если она вбила себе что-то в голову, то не отступится ни за что по эту сторону Края. — В дверь без стука заглянула молодая девушка, оставила на пороге сапожки и тут же исчезла. — Обувайся и пойдем. Не стоит заставлять Алкари ждать.