Две недели

— Еще раз полезешь к сущностям, не спросив совета, я тебе башку отверну. Ясно?

Игорь выпрямился, отодрал руки Дани от формы и собрался дать отпор, напомнив, кто старше по званию, затем передумал, вспомнив, кто дольше работает, а когда припомнил, где именно работает, вовсе скис. Все эмоции отразились на лице, и Даня смягчилась.

— Брось, — она аккуратно поправила Игорю куртку и взяла под руку. — У тебя просто не было времени как следует все разузнать.

Игорь согласно кивнул — у Дани оправдать его поведение получалось гораздо лучше, чем у него самого.

— Записи мои ты тоже прочитать не успел, советов не слушал, решил действовать самостоятельно, но, с учетом того, куда тебя запихнули благодаря тестам и вопреки твоим желаниям все вполне объяснимо. В целом, ты весьма перспективен, даже Богдан так считает.

Они уже дошли до остановки и терпеливо ждали автобус.

— Так вот, — веско продолжила Даня, — никогда не произноси при разумной, человекообразной сущности слово "лежка".

— Но Богдан про темней...

— Повторяю — разумной. Сказать сущности, что у нее есть лежка, все равно что обозвать безмозглой тварью или извращенцем.

— Но у Вани лежка.

— Так Ваня не то что бы совсем человекообразный, ты про сыть не забывай, — окончательно успокоившись, пояснила Даня. — У него да, лежка. Еще лежки были у пары сущностей, одна из которых страдала людоедством, а вторая коллекционировала скальпы пенсионеров. Теперь понятно?

— Вполне, — поежился Игорь, и тут же спросил. — Ты Богдану настучишь?

— Я своих не сдаю, даже по сотке за кило, — усмехнулась Даня и подбодрила. — Да не кисни, просто привыкнуть надо, в целом все действительно не так плохо, попади ты в отдел попроще, все нормально было бы.

— А что Вова за сущность? — задал Игорь самый интересующий вопрос, радуясь, что нотация закончилась. — Вроде парень как парень, на гитаре, конечно, хорошо играет, да и голосина будь здоров, но в целом ничего особенного.

Даня достала сигареты и закурила, блаженно выдохнув дым.

— Зря ты куришь, — заметил Игорь, решив, что на свой вопрос он сегодня ответа не получит.

— Зря, — согласилась Даня, — но я это делаю с одиннадцати лет, а детское табакокурение, как и алкоголизм, не лечится, но вернемся к нашим баранам. Владимир Горохов является прямым потомком одной заблудившейся в наших широтах сирены. Эй, Игорек, ты чего так побелел, ты в порядке? — всерьез озаботилась Даня.

В порядке Игорь не был. Он постепенно привыкал к специфике новой работы, но заблудившаяся сирена была чересчур.

— Так они же все женщины, — выдавил он, наконец.

— В чистом виде да, — охотно согласилась Даня, — но ты сам подумай, как-то ведь они плодились.

— Врешь ты все, — заявил Игорь и пояснил свою точку зрения. — У сирен были ангельские голоса, которыми они заманивали моряков, а у Вовы твоего...

— Он не мой.

— У Вовы этого просто отличный баритон. Да таких тысячи.

— Не то, чтобы тысячи, но встречаются, — кивнула Даня. — И он своим пением заставляет людей делать то, что ему надо. Понятно? Чаще всего просто сбор денег, ну а с девушками сам понимаешь, кое-что другое.

— Вялая какая-то сущность, — решил Игорь. — У меня приятель в центральной музыкальной школе учился, так там таких через одного. Ну, может чуть пожиже.

— Нам стоит вернуться, и попросить Вову продемонстрировать свои способности на тебе, — заявила Даня, — но, поскольку времени мало, на вот, послушай, специально для тебя записывала.

Порывшись в кармане, она вытащила диктофон, отыскала нужную запись и нажала кнопку. По ушам ударил звук, больше всего напоминающий скрежет ножа по стеклу и Игорь отпрянул.

— Ничего так, да? — довольно спросила Даня.

— Что это было? — сглотнув, поинтересовался Игорь.

— Ну, понимаешь, он может контролировать подсознательную частоту звука, и этим воздействовать на некоторые участки мозга. На записи это звучит вот так. Записала, когда он пытался заставить тебя уйти. Скажи спасибо, что не сработало.

— Почему не сработало?

— Я его отвлекла.

— И как он Богдану попался?

— Вымогательство, — довольно пояснила Даня, поглядывая на огонек сигареты. — Пара мамаш заинтересовалось, куда деваются деньги их чадушек, дело попало к нам случайно, и Богдан вычислил Вову. Я тогда сутки в Интернете просидела, родословную его искала, — пожаловалась девушка и продолжила занудным тоном. — Потом допрос, профилактическая беседа, возврат денег несовершеннолетним гражданам и предупреждение умерить аппетиты. Нечего заставлять малолеток папины заначки в клювиках приносить.

— Но это все недоказуемо, — неуверенно заметил Игорь.

— Правильно. А вот найденный пакетик с травкой, при содействии следствия, может лет на пять потянуть, так что Вова особо не спорил. Во! Автобус!

— Не парься, — посоветовала Даня, когда они стояли, зажатые между дородной дамой и огромными клетчатыми сумками. — Валек в сто раз хуже чем ты начинал, а сейчас в отделе нравов работает. Даже не здоровается, сволочь.

Последние слова были произнесены с некоторой злостью, но Игоря больше заинтересовала первая часть фразы.

— И как он перевелся?

— Удачное дело. Богдан дал рекомендации, похлопотал, и Валька перевели. Он полгода всего проработал.

— Богдан, смотрю, альтруист, — заметил Игорь.

— Не, — подумав, возразила Даня. — Просто Сашка ему не доверял. Да он вообще никому не доверяет, но Вальку особенно, вот и сбагрил с глаз долой, больно трусоват был парень. Только не вздумай повторить его судьбу, — хмуро предупредила Даня. — Хочешь уйти это твое дело, отработаешь годик и вперед, никто держать не станет.

— Тебе он тоже не доверяет? — осторожно спросил Игорь.

Автобус дернулся у остановки, Даня навалилась на Игоря, на нее рухнула дама и на весь салон раздались пожелания дальнейшей жизни водителю. Он, согласно пожеланиям, должен был помереть скоро и мучительно, к чему Игорь отнесся с излишним вниманием и, взял на заметку, на случай внезапной кончины водителя. Похоже, специфика работы начинала сказываться.

— Так что с доверием? — напомнил он свой вопрос.

— Я особый разговор, но, случись что, хороший мент, то есть полицейский, должен сперва проверить, а уж потом поверить. Запомни, очень хорошая формулировка.

— Запомню, — согласился Игорь. — И что этот Валек натворил?

— Болтал много, и сущностей боялся. Со страху, сам понимаешь, глупостей натворил.

Что именно натворил предшественник, Игорь в этот раз не узнал, но задался вопросом, почему Валек боялся сущностей.

— Дань, почему он их боялся? — рискнул спросить Игорь, покинув автобус.

— Учите матчасть, — посоветовала Даня, но идти было еще минут пять, потому смягчилась и пояснила. — У каждой сущности есть ярко выраженный порок. Бомжа ты видел, у Вани это сыть, кстати, весьма опасная штука, Олежек в детской ипостаси гений-разрушитель, Вова просто жить не может, в буквальном смысле, без женщин.

— А кто может? — тоном опытного донжуана уточнил Игорь.

— Он просто обязан над ними издеваться как морально, так и физически. Легкая форма садизма, так сказать.

Даня вещала спокойно, словно пересказывала события вчерашнего дня, и у Игоря на руках волоски дыбом встали. Оказывается, сущности вовсе не были безобидными мурашками.

— Так ему лечиться надо.

— Помрет. В смысле, если ограничить его развлечения, он в самом деле помрет. Ну, ты помнишь, сирены тоже моряков не на чай зазывали. В мифах, конечно, не все описывается, но, поверь, навести корабль на скалы это только половина дела.

Заметив бледный вид Игоря, Даня поспешила его успокоить.

— Чего ты так переживаешь? Вовка музыкант, к тому же обаятельный, вокруг таких всегда странные дамочки вращаются, так что все по ободному согласию.

— А другие сущности?

— Когда столкнешься, тогда и узнаешь, пока думай, что начальству будешь докладывать.

В целом, доклад прошел мирно. Пара замечаний на тему "откуда такие берутся", да и то больше для порядка, вот и все.

— Ну, подведем итоги, — решил Богданов и указал на стулья для посетителей.

— Что у нас есть? — спросил он, когда все уселись. — Игорь?

— Пропавший Васнецов занимался магией на научной основе. Он разработал некий символ, который, судя по всему, медленно ослабляет сущностей. Символы наносятся неизвестным лицом, скорее всего самим Васнецовым, в жилище сущностей. Богдан, а могли его за это убить?

— Запросто, — кивнул Богданов. — А могли и не за это. Могли вовсе не убить. В этом мире все возможно, мой юный друг. Даня, что у тебя с идеями?

— Что и у тебя, — вздохнула Даня, нервно постукивая пальцами по столу, — ничего в квадрате.

По школьной привычке Игорь вскинул руку для ответа, опомнился и покраснел.

— У меня идея.

— Блестящая, надеюсь? — уточнил Богданов.

— Не особо, — признался Игорь. — Просто интересно, почему мы сбросили со счета людей, а сразу занялись сущностями? Я в том смысле, вдруг его какой-нибудь недовольный клиент похитил.

— Мотив? — быстро спросил Богданов.

— Я не знаю, — пожал плечами Игорь. — Гадание не сбылось, или наоборот, нагадал не то, что надо. Или просто обидел кого.

— А кровь? — подперев щеку, напомнила Даня. — Впервые слышу, чтобы перед похищением ее аккуратно сливали в формочку, да еще на потолок поместили.

Возражение было резонным. Игорь собрался найти объяснение этому моменту, но тут зазвонил телефон, и Богданов взял трубку. Дальнейший разговор протекал на междометьях, кратких "да" и "нет", а полное отсутствие эмоций на лице настораживало. Аккуратно вернув трубку на место, Богданов оглядел подчиненных и сообщил:

— Кровь на полу Васнецову не принадлежит.

— То есть? — не понял Игорь.

— То есть, наш потеряшка уже не потеряшка, а подозреваемый, — охотно пояснила Даня. — Теперь мы его разыскиваем в связи с возможным совершением преступления. Саш, а чья это кровь?

— По базам не проходит, мужская, вторая группа, резус положительный.

— Это сужает круг поисков.

— А сестра Васнецова что-нибудь новенькое рассказала? — вспомнил Игорь.

— Задерживается она. Все, хватит мне глаза мозолить, идите, поработайте. Игорь, быстро напечатай свои похождения, потом книгу издадим, — желчно велел Богданов. — Даня, изучай этот чертов знак, или что он там, и просмотри последние страницы конспекта, может еще записи какие есть. Да, и найди, что означают символы, из которых предположительно состоит эта "свечка".

В кабинете закипела работа. Игорь стучал по клавишам, печатая отчет, Даня штудировала Интернет, а Богданов пялился в монитор с таким злым лицом, что даже думать не хотелось, чем он занят. За час до конца рабочего дня телефон опять зазвонил, и дежурный доложил о приходе госпожи Васнецовой.

— Пойду встречу, — буркнул Богданов, вставая. — Заблудится еще.

Он вышел из кабинета, хлопнув дверью.

— Чего Богдан злой такой? — спросил Игорь.

— Таблетки не выпил, — с сожалением ответила Даня и пояснила, во избежание недоразумений. — У него, после контузии, в пасмурную погоду голова болеть начинает. Не зли его, нам всего час продержаться, и по домам.

— А как Богдана ранили? — спросил заинтригованный Игорь.

— Из рогатки, — хмыкнула Даня. — Сам как думаешь?

— Да я...

— Потом расскажу, когда подрастешь. Все, тихо.

Елена Васильевна оказалась милой ухоженной женщиной. Не то чтобы Игорь ожидал от дочери священника косынку на голове и длинное платье со "студенческим" воротом, но вполне современная женщина в отглаженных брюках и модной блузке оказалась новостью. Выглядела она не старше тридцати пяти, и даже большие очки ее не портили.

— Добрый день, — вежливо поздоровалась Елена Васильевна.

— Проходите, пожалуйста, — пригласил Богданов и предупредительно пододвинул стул. — Извините, что пришлось побеспокоить, но нам необходимо уточнить кое-какие детали.

Игорь мысленно усмехнулся — Богданов вошел в образ киношного милиционера, и от его злости даже следа не осталось. Долго рассуждать о метаморфозах у него не получилось — пришлось вести протокол.

Стандартные вопросы о фамилии имени отчестве, месте жительства и так далее навевали скуку. Вопросы о трудном детстве оказались еще скучнее. Дальше Богданов начал выяснять, с кем из родственников общался Петр Васильевич, получил прежний ответ — ни с кем, обзавелся всеми адресами и телефонами членов семьи, получил предупреждение о том, что наговорит отец в ответ на расспросы о блудном сыне, и Игорь едва не заснул.

— Елена Васильевна, а какая машина у вашего брата? — невзначай осведомился Богданов.

— У Пети нет машины, он даже водить не умеет, считает, что это баловство и от машин только вред, — тяжело вздохнула Елена Васильевна.

— Без машины до Егорыча не доберешься, — быстро проговорил Игорь, подняв голову от протокола и, опомнившись, покраснел.

— Не обращайте внимания, — улыбнулся Богданов посетительнице. — Постарайтесь вспомнить, может, ваш брат называл какие-нибудь имена, адреса, упоминал недовольных клиентов.

— О своих клиентах Петя не распространялся, — отозвалась Елена Васильевна, — а друзей у него не было.

— У вашего отца есть дача или еще какое-нибудь дополнительное жилье?

— Есть дача, но там сейчас живет мама с внуками, пока садик на ремонте, и Петя там не появлялся.

Тут Елена Васильевна впервые дала волю чувствам, и начала рыться в сумочке, в поисках носового платка.

— Значит, ваша мама знает, что вы поддерживаете отношения с братом? — сразу спросил Богданов, вынул из кармана платок, собираясь предложить собеседнице, но, оценив его чистоту, незаметно убрал на место.

— Знает, конечно, они даже изредка встречаются. Мама тоже не одобряет занятия Пети, но что она может поделать?

— Скажите, — сочувственно продолжил Богданов, — а у вашего брата не было тайных убежишь?

Елена Васильевна удивленно подняла голову, а Игорь насторожился, прикидывая, не спятил ли Богданов от головной боли.

— Что вы имеете ввиду? — уточнила женщина.

— Ну, у меня в детстве был шалаш, — скромно признался Богданов. — Сам сделал. Сбегал туда, если обижал кто. Вас в семье шестеро детей, наверняка без ссор не обходилось, так куда Петр сбегал?

— Мы очень дружно жили, — возразила Елена Васильевна. — Папа нас в строгости воспитывал, всегда внушал, что любовь к Богу и людям начинается с семьи.

— Похвально, — быстро признал Богданов. — Но ведь бывает так, что обижают чужие, а своим об этом знать не надо.

— А ведь вы правы, — припоминая, протянула Елена Васильевна, теребя платок, — В детстве нас дразнили в школе из-за того, что мы были многодетной семьей, вдобавок дети священника, и Петя очень болезненно реагировал на слова. Драться папа запрещал категорически, и когда Петя применял силу, строго его наказывал. Тогда Петя сбегал на пару часов в рыбацкую времянку.

— И где эта времянка? — осторожно, боясь спугнуть, спросил Богданов.

— Там, — неопределенно указала в пространство Елена Васильевна, — на Меже, возле плотины, в Разбойничьем лесу. Если от перекрестка направо вдоль по дороги, то метров через триста тропочка виднелась, по ней и ходили. Петя меня два раза туда водил. Первый раз, когда меня девочки из параллельного класса побили, а второй, когда влюбилась несчастливо.