Две недели

— Так вы мне Давида в прошлый раз рисовали, — нашелся Богданов. — И потом, его все видели, а вот вспомнить незнакомого человека — это сильно.

Дальше было дело техники. Пьяного Семена Семеновича просто взяли на слабо. Получив лист бумаги, он нарисовал не только знак со всеми рунами, который должен был нанести в избушке Коврова и прочих местах, но и портрет человека, который нанял его для этой цели.

Дорисовав, Семен Семенович задумчиво швырнул карандаш в стену, смахнул со стола канцелярку, вещая о тщете всего бренного, затем тяпнул еще водочки, уронил голову на руки и захрапел.

— Черт, — ругнулся Богданов, — где же Розенталь. Через пять минут наш товарищ буянить начнет или задыхаться, — и осторожно, чтобы не порвать, он вытащил из-под руки бомжа рисунки. — Игорек, метнись, отксерачь это произведение, пока клиент спит.

Он как сглазил. Встрепенувшись от резкого движения, Семен Семенович очнулся, обвел всех замутненным взглядом и, не глядя, ударил назад. Удар пришелся по Игорю. Схватившись за ушибленный подбородок, он рассвирепел и бросился на бомжа.

— Стоять! — заорал Богданов, но было поздно.

Семен Семенович сшиб с ног сотрудника полиции, оседлал его и попытался ударить. Богданов выскочить из-за стола не успел, Даня отошла подальше, и первый удар Игорь избежал, резво мотнув головой, отчего кулак врезался в пол. Настроения Семену Семеновичу это происшествие не прибавило, и он тут же повторил попытку, но Богданов уже преодолел препятствие в виде стола, заломил бедняге руку, игнорируя обещание выпустить кишки, и тут явился Розенталь.

— Да полно вам, — с порога оценив ситуацию, возвестил тот, и всадил шприц в плечо Семена Семеновича.

Бомж честно попытался оказать сопротивление, но обмяк и повалился на пол.

— Что ж вы, Саша, до такого состояния человека довели? — укоризненно покачал головой Розенталь. — И что прикажите теперь с ним делать?

— Ярослав Викторович, можете сделать так, чтобы человек просто проспался и ушел с утра своей дорогой? — спросил Богданов, отряхивая колени.

— Посмотрим, — с сомнением произнес Розенталь, склонившись над бомжом, и, поводя рукой над распростертым телом, насторожился, повернулся к Богданову и строго осведомился. — Как вы могли, зная о таких проблемах, ему водки налить? Это вам не последствия возлияний снять, тут все серьезней.

— Да я...

— Ну конечно, это все ради дела и поимки преступника. Только очень прошу, в следующий раз вызывайте меня заранее, а не в последний момент.

— Понял я, — пробормотал Богданов, бросив свирепый взгляд на Даню.

Открыв портфель, и быстро отыскав нужную ампулу, Розенталь, протирая руки ваткой со спиртом, прокомментировал свои действия.

— Ваше счастье, что можно обойтись без капельницы. Сейчас поставим еще один укольчик, отнесете его в теплое помещение, и через двенадцать часов будет как новенький.

Он закатал рукав Семена Семеновича, протер место укола и ввел иглу одним ловким движением, пережав свободной рукой вену у локтя.

— Вот и все, — сказал Розенталь, кинув использованный шприц в корзину.

— Спасибо, Ярослав Викторович, — с чувством проговорил Богданов, когда двое конвойных вынесли бесчувственное тело философа. — Не знаю, как вас благодарить.

— Полно вам, всегда рад помочь родной полиции в вашем лице.

Ярослав Викторович улыбнулся, и, попрощавшись, двинулся на выход.

— Совсем забыл.

На пороге он, хлопнув себя по лбу, обернулся.

— Помните, вы просили меня узнать о неком Владимире Горохове?

— Помню, — насторожился Богданов.

— Можете смело исключить его из списка сущностей. Он действительно сдавал кровь в районной поликлинике, и, судя по всему, собирается пройти полное обследование. Знаете, этому молодому человеку стоит кардинально поменять образ жизни. Мало того, что у него, судя по анализам, печень в очень плохом состоянии, так еще целый букет заболеваний, начиная, простите меня Данечка, с банального трихомоноза.

В кабинете воцарилось такое гробовое молчание, что Розенталь замер, недоуменно глядя на сотрудников отдела.

Богданов попытался заговорить, потерпел неудачу и кивнул Дане.

— Присядьте, пожалуйста, Ярослав Викторович, — попросила та.

— Даня, вы меня пугаете, — предупредил профессор. — Что-то серьезное приключилось?

— Сейчас Богдан... то есть Саша, — быстро поправилась девушка под осуждающим взглядом Розенталя, — подумает и все вам объяснит. Хотите пока кофе?

Розенталь посмотрел на часы и прикинул, сколько у него времени.

— Чаю, если не трудно. Да, и прикройте окно, вы же простудитесь.

Едва он получил чашку, Богданов очнулся от тягостных дум и прокашлялся.

— Вас, похоже, осенила гениальная мысль? — лукаво прищурился Розенталь. — Если вы об осмотре ценного Горохова, то есть время в пятницу после полудня.

— Мне нужно поговорить с Ирочкой, — твердо проговорил Богданов.

— Что, простите?

— Мне надо срочно поговорить с вашей племянницей Ирочкой.

Настала пора замереть Розенталю. В этот день вообще мало кому удавалось с первого раза покинуть кабинет, зато было много неожиданных заявлений.

— Александр.

Услышав столь официальное обращение, Игорь решил, что грядет большой разговор, и навострил уши.

— Александр, вы понимаете, что это исключено?

Тон Розенталя, обычно дружелюбный и веселый стал жестким и холодным, словно Богданов попросил его дать продать наркотики.

— Это всего на пять минут, — тон Богданова в твердости не уступал.

— Александр, я всегда относился к вам с искренним уважением, и никогда бы не подумал что вы, зная мою семью, обратитесь с подобной просьбой. Честь имею.

— Горохов убит, — быстро сообщил Богданов, не успел Розенталь встать со стула.

Новость произвела должное впечатление — Ярослав Викторович передумал вставать и, приходя в себя, отпил чаю.

— Не хотел говорить, но Аркадий знал про сыворотку, и, по всей видимости, проболтался о ней, хотя из дома ее не выносил. Могу спорить, он просто упомянул о том, что вы сделали потрясающее открытие, а уж вытянуть из него подробности проще пареной репы, вы же знаете его наивность, — торопливо привел свои доводы Богданов.

— Но причем тут Ирочка? — воскликнул Ярослав Викторович. — Вы же знаете, как она отреагирует на вопросы не связанные с ежедневными событиями. Бедная девочка будет сама не своя несколько часов.

— А у меня имеется труп бедного мальчика с трихомонозом, — стоял на своем Богданов. — И он будет мертвым еще очень долго.

— Александр, если вы намекаете, что это Ирочка взяла сыворотку, или впустила вора в дом, то это чушь несусветная. Вам известно, как она реагирует на посторонних.

— Ну тогда поищем другого подозреваемого, — начал закипать Богданов. — Аркадий был в санатории, остаетесь вы, Анна Степановна или ваши университетские друзья. Кого из них допросим первым? Вас с Анной Степановной я исключаю, так как ваш единственный отпрыск приболел по той же причине, по которой умер Горохов.

— Что вы сказали? — тихо уточнил Розенталь и Богданов, предупредив о конфиденциальности, вкратце изложил события, связанные со знаком Васнецова.

По мере рассказа Розенталь становился все задумчивее, лицо его бледнело, а по окончании он только и смог, что залпом допить чай.

— Какая же это сволочь, — с чувством выдавил Ярослав Викторович. — Простите, Данечка. Теперь передо мной неприятнейшая дилемма, не оказать помощь в поимке убийцы или подвергнуть известному риску душевное здоровье несчастной девочки, которой и так в жизни сильно не повезло.

— Чего это не повезло? — удивился Богданов. — Живет в хорошем доме, овладевает навыками выживания, вон, даже разговаривать начала.

— Саша! — прикрикнул Ярослав Викторович. — Вы сами когда-нибудь пробовали побыть олигофреном с жесткими психологическими отклонениями?

— Сколько раз, — бодро заявила Даня.

Игорь ожидал ругани Богданова, но вместо этого засмеялся Розенталь.

— Данечка, боюсь, что Саша вам это еще припомнит, — предупредил он, шутливо погрозив девушке пальцем, и, подумав, принял жесткое решение. — Похоже, жребий брошен, но у меня имеется три условия. Первое, Игорь во время беседы будет в другой комнате, второе, вести беседу с Ирочкой будет Даня, пусть и в вашем присутствии, и третье, с вами в машине я не поеду. Уж простите, Саша, но нервы у меня уже не те.

Условия были приняты. Пришлось подождать, пока Ярослав Викторович поймает машину, но, спустя каких-то полчаса, все прибыли к Дому Ученых.

— На фига ты-то поперся? — спросил Богданов у Игоря. — Все равно в соседней комнате торчать будешь, на участие в допросе даже не рассчитывай.

— Знаю, но мне тоже интересно, — упрямо заявил Игорь.

— Нет, ну тебя точно Данька покусала, — проворчал Богданов. — Колись давай, ведь покусала?

— Нет пока, — с сожалением призналась Даня и тут же оживилась. — А что, можно?

— Дело закроем, и можешь его загрызть. Только не сильно, что б к понедельнику был как новенький.

Тут он повернулся к Игорю и пояснил.

— Просто она вервольф.

— Да ну вас.

В квартире Игорю велели сидеть на кухне и подслушивать как можно тише, Богданов с Даней были усажены на диван, а Ярослав Викторович отправился договариваться с Ирочкой.

Вскоре вошла Ирочка, испуганно посмотрела на гостей и замерла возле дивана, неловко теребя подол цветастого платья.

— Привет, — помахала ей Даня, и девушка в ответ нерешительно улыбнулась.

— Красивое платье, — продолжила Даня. — А юбка кружится?

Ирочка улыбнулась шире и неуклюже крутанулась на месте, отчего юбка чуть приподнялась.

— Я так не могу.

Для демонстрации Даня встала и покрутилась. Джинсы, естественно, таким "колоколом" не взвились, но от ее попытки Ирочка тихо захихикала.

— И туфельки красивые, прямо взрослые.

Ирочка выставила вперед ногу, демонстрируя лакированную туфельку на ремешке.

— Ты теперь, наверняка, мальчикам нравишься, — сказала Даня, сев на место, и Ирочка смущенно покраснев, кивнула.

Тут уже Богданову пришлось встать, не делая резких движений, и тихо вытолкать из комнаты покрасневшего от бешенства Ярослава Викторовича.

Даня тем временем продолжила наступление.

— Красивый, наверное?

Ирочка опять кивнула.

От порога Богданов скорчил Дане рожу, приказывая продолжать допрос, но все идеи, как назло, вылетели из головы. Пришлось ему самому, порывшись в кармане, и получив, пусть неохотное, согласие Розенталя, выудить несколько карамелек и двинуться в атаку.

— Ты совсем большая стала, — сообщил Богданов, усаживаясь на свое место. — На, будешь?

Схватив конфету, Ирочка быстро сдернула фантик и сунула ее в рот. На лице девушки расплылось выражение блаженства, а Розенталь невнятно проворчал о порче зубов.

— Ириш, а у твоего кавалера волосы как у меня?

Ирочка показала жестами, что волосы у кавалера длинные, до плеч. Еще ремешок на лбу.

— Круто, — одобрил Богданов. — Он тебе поэтому понравился?

Вот тут случилось то, что происходило в этом доме от силы пару раз в неделю — Ирочка добровольно заговорила.

— Он мне песенки пел. И на гитаре играл как Аркаша, — невнятно пробормотала она.

— И имя у него красивое такое — Вова, — с каменным лицом и натянутой улыбкой проговорил Богданов.

— Вова, — подтвердила Ирочка, беря с его ладони еще одну конфету.

— Он тебе за песенки нравится? — тут уже Ярослав Викторович сообразил, что его племянница ухитрилась непонятным образом влюбиться, и тихо вмешался в разговор, игнорируя зверский взгляд Богданова.

— Нет, — замотала головой Ирочка. — Он целовался, — сообщила она смущенно, но гордо. — И вот так делал, вот так!

Тут она схватила прядь волос и начала дергать изо всех сил.

— Вот так! Вот так!

— Ирочка! Саша, держите ее!

Девушка вошла в раж, вцепилась в волосы уже обеими руками и явно пыталась снять с себя скальп без хирургического вмешательства.

Розенталь бросился к аптечке, и, поняв, что у него не больше минуты, Богданов, вместо того, чтобы держать девушку быстро продолжил спрашивать.

— Ты приносила ему лекарство дяди Ярика? Приносила?

— Он хороший! — невнятно выкрикнула Ирочка.

— Да, он хороший, потому и отнесла?

— Отнесла!

— Он сюда приходил? В Аркашину комнату? Приходил? — напористо спрашивал Богданов, а Ирочка, прекратив дергать за волосы, принялась хлестать себя по щекам, находя в этом странное удовольствие.

— Руки, руки ей держите! — крикнул Розенталь, спешно набирая лекарство в шприц.

— Он приходил?

Богданов видел, как девушка выдернула у себя с мясом клок волос, но продолжал спрашивать.

— Он там песенки пел и целовался!

Получив признание, Богданов схватил девушку поперек туловища, прижав ей руки, и повалил на диван. Реакция последовала незамедлительно — Ирочка начала визжать, брыкаться, и, извернувшись, впилась зубами в плечо Богданова.

— Черт!

— Тихо, вы ее пугаете! Держите крепче!

Ярослав Викторович подскочил к борющейся парочке, и, мазнув ваткой, всадил иглу в шею девушки. Через пару секунд Ирочка обмякла, и, следуя указаниям Розенталя, Богданов отнес ее в другую комнату.

Вскоре все сидели на диване, куда подтянулся и Игорь.

— Водка есть? — мертвым голосом спросил Богданов, уставившись в одну точку где-то в районе батареи центрального отопления.

Вместо ответа Ярослав Викторович прошел к шкафчику и достал оттуда бутылку.

— Двести грамм, — строго предупредил он, наливая. — Большую дозу я нейтрализовать не смогу.

Богданов выпил, и устало откинулся на спинку дивана.

— Мне теперь придется три дня держать Ирочку на успокоительных, — тихо сказал Розенталь, взбалтывая коньяк.

— Не злите меня, — попросил Богданов.

— Судя по вашему тону, Александр, — холодно начал Ярослав Викторович, — вы считаете меня виноватым?

— Нет. Я сам дурак. Знал ведь, что у вашей племянницы несколько...

— Мазохисткие наклонности, — грустно подсказал Розенталь.

— Ну да, — обрадовался подсказке Богданов. — А у этого Горохова как раз легкая степень садизма.

— Но ведь Ирочка никуда не ходила! — воскликнул Розенталь.

— Вспомните, Ярослав Викторович, — сочувственно проговорил Богданов. — Вы же ее последние полгода отпускали одну покачаться на качелях на площадке, пока никого нет.

— За ней смотрел Аркаша.

— Ну он же не торчал у окна постоянно. Для того чтобы увидеть площадку, надо выйти из своей комнаты и пройти через всю квартиру. Разок глянул, все в порядке, он и успокоился.

— И что сделал тот мерзавец Горохов?

— Заметил красивую и странную девочку. Зная, что она ваша племянница, что называется подкатил к ней, узнал слабости, дальше, если коротко, уговорил принести вашу сыворотку.

— Ирочка говорила, что разбила несколько пузырьков, — признался Розенталь. — Не могла же она лгать.

— Он ей, скорее всего, сказал, что это игра, потом напросился в гости. Вы же оставляете Ирочку одну.

— Ей строго настрого запрещено пускать чужаков.

— Так он и не чужак, — неожиданно мягко отозвался Богданов. — Он ее друг, и умеет доставить девушке удовольствие.