Печать Волка. Книга 1

— Никто не научил их.

Летиция помедлила, обдумывая ее слова.

— Вы не говорите друг с другом?

— Если Странник разрешит — говорим, — объяснила волчица.

— Стая... ненавидит меня? — Летиции было нелегко об этом спрашивать. Но враждебность, источаемая волками, витала в воздухе и делала его удушливым, словно дым.

— По твоей вине мы потеряли двух самцов.

Тех, что явились в поместье вместе с Археном и погибли от меча Ланна, догадалась Летиция. В сердце проснулась тоска. Ей нужно выбираться отсюда, нужно искать способ. Госпожа ди Рейз оценивающе посмотрела на Клер — сможет ли эта волчица стать ее пропуском на свободу?

— А ты?

— У меня не было пары. Когда-то я думала, что Странник возьмет меня после смерти Вьюги. Но он не взял. — Клер положила передние лапы на ободок чана, приподнявшись на задних. Глаза белой волчицы казались темными, как ночь. — Я не держу на тебя зла.

Жаль, подумала Летиция. В противном случае мы могли бы оказать друг другу неоценимую услугу: ты избавляешься от соперницы, я получаю свободу.

— Зачем ему это все?

— Потому что он Странник, — ответила волчица. — Он не знает, чего ищет.

Клер оказалась не менее сентиментальной, чем ее сестра, погибшая от рук охотников. Ванная остывала, становилось прохладно. Летиция брызнула на волчицу водой, заставив ее отпрыгнуть в сторону, и выбралась из чана, держась за ободок. Прозрачные капли, посеребренные луной, стекали по ее голому телу. Повеял холодный ветер, девушка поежилась, покрывшись мурашками, и поспешила завернуться в одеяло.

Лилия сопроводила ее до пещеры и застыла у входа, глядя на луну. По всей видимости, белая волчица занимала низкое положение в стае: она не охотилась вместе с остальными, всегда оставаясь на своем посту, не имела пары и потомства.

— Я слышал голоса, — сказал Архен.

Он ждал ее в супружеской спальне в глубине логова. Летиция не решилась сбросить одеяло и предстать перед ним обнаженной. Странник жил в мире, недоступном для чужих глаз: такими бывают и люди. Замкнувшись в себе, они поступают глупо и жестоко — и при этом не чувствуют за собой вины.

— О чем вы говорили? — допытывался вожак.

— Ни о чем, — пробормотала Летиция, укладываясь на ночь. — О тебе.

— Обо мне?

— Да, — ответила девушка. — На самом деле, Архен... — она впервые назвала его по имени, — ты хочешь быть человеком.

Волк ответил молчанием.

На следующий день Летиция сидела на гладком камне, нежась в лучах утреннего солнца. Робин и Пайпер, волчата прошлогоднего помета, резвились в высокой траве. Сначала Робин не хотела играть и упорно игнорировала юного волка, хотя он прыгал вокруг нее и шаловливо вилял хвостом; но потом он куснул Робин за хвост, они сцепились вместе и покатились по земле.

Наблюдая за ними, Летиция вспомнила своего песика Локса. Она подумала, что Пайпер может немного скрасить ее пребывание среди волков, и решила научить его паре несложных команд. Спустя несколько часов волк наконец поддался обучению, принес в зубах обломок ветки, брошенный Летицией, и положил ей на ладонь. Сел на задние лапы, махая хвостом. Девушка несмело протянула руку и почесала его за ушами. Волк довольно заурчал.

В следующий миг за спиной раздалось громкое, разъяренное рычание. Летиция вздрогнула и обернулась, Пайпер отскочил в сторону, поджав хвост и притиснув уши к голове. За ними стоял Архен, оскалив пасть.

— Не смей, — рявкнул он. — Вожак прыгнул на Пайпера. Тот сумел увернуться и, обиженно заскулив, рванул по направлению к пещере. В груди Летиции шевельнулся страх. Каким-то образом она знала, что эти слова предназначаются ей.

— Почему? — тихо спросила она.

— Не делай из него пса. — Архен был зол. Слюна стекала с раскрытой пасти и капала на траву. Он может убить меня, подумала Летиция. Может передумать, решить, что я не достойна его внимания, и в мгновение ока перегрызть мне глотку.

Больше она не пыталась сблизиться с кем-то из стаи. Они все равно не могли разделить с ней ее несчастье, они не помогут ей бежать. Люди — всего лишь на четверть.

Некрополь стоял на холме, затопленный тенью; город как будто находился под невидимым куполом, не пропускавшим свет. По ночам из пустых окон лилось тусклое сияние, доносились музыка и голоса — они влекли Летицию к себе. Иногда она выскальзывала из постели, кралась вдоль стен, стараясь не потревожить чуткий волчий сон, выбиралась на свежий воздух и долго сидела на холодной земле. Ей чудилось, что голоса подсказывают ей ответ, нашептывают на ухо, как обмануть вожака и выбраться отсюда, но она пока еще не могла их понять. Пройдет время — все изменится; она поймет. Голоса мутят разум, говорил ей Архен, но она не прислушалась к нему. И однажды Летиция не вернулась в пещеру после ночной вылазки, она зашагала по направлению к городу, навстречу зову, обещавшему ответы на все ее вопросы. Клер пренебрегла своими обязанностями и не стала поднимать шум; а может, волчица невольно уснула под монотонное пение мертвых.

Повинуясь интуиции, она обошла стороной поле белых цветов и поднялась по отлогому склону. На верхних этажах здания не было ничего, кроме обломков, крошащихся у нее под ногами, паутины, многослойно покрывавшей полоток и стены, смеси пыли и пепла, похожей на черную муку, и ветра, гулявшего в пустоте залов. Побродив по комнатам, Летиция нашла спуск в подвал. Из темного неровного отверстия, некогда служившего аркой, веяло инородным холодом. Летиция колебалась; она оглянулась на коридор, залитый полосами света, источника которого она так и не обнаружила. Она могла вернуться в логово, снова оказаться среди волков и, в конечном счете, разделить с ними проклятье ликантропов.

Истертые каменные ступени вели вниз и терялись во тьме. За первым несмелым шагом последовал второй, третий; дальше девушка уверенно двигалась навстречу неизвестной опасности, не собираясь останавливаться. Ржавая решетка взвизгнула и слетела с петель, хотя Летиция едва до нее дотронулась; в нос ударил сладкий аромат роз. Госпожа ди Рейз вошла в склеп, ощупывая стены руками. Все, что могло разлагаться и гнить, давно превратилось в пыль. Сквозь трещины в камне пробились маленькие алые цветы, а посредине склепа находилась выбоина странной формы — будто великан в ярости ударил по земле своим могучим кулаком, оставив неровный след. В озерце блестела вода, на поверхности плавали растения-волосы, которые Летиция видела в желобках.

Из дыры в потолке струился мутный свет. Голоса стали громче, они кричали у нее в ушах, подталкивая к воде. Черная жидкость коснулась ее ступней, жадно обхватила лодыжки и медленно поднялась до уровня бедер. Изорванный подол напитался влагой, мокрое платье сверкало и переливалось, как серебристая парча; красными и белыми звездами расцветала поверхность водоема. Что-то пульсировало на темном дне, набирая силу. Летиция зачерпнула пригоршню воды и вылила ее в рот, высоко запрокинув голову. Через мгновение тонкие водоросли оплели ее запястья, утянули девушку под воду и плотно сомкнулись над ее лицом. Одурманенный разум не противился тому, что могло ждать ее на глубине; Летиция даже не пыталась освободиться. Сознание затопили чужие слова и звуки мелодии, которую не мог воспроизвести ни один знакомый ей инструмент; десятки фантомов, менявшие формы, затянули свой безумный хоровод перед ее взором.

Чего вырядилась, Морвена? Образ сутулой ведьмы в алой накидке, впервые в жизни бесконечно счастливой, с сияющим взглядом. Тихий шорох крыльев — голубая бабочка бьется о прозрачную стенку банки, и чьи-то глаза наблюдают за ее мучениями, чьи-то пальцы непрерывно барабанят по стеклу. Кто-то стучит в окно наравне с дождем, ищет пристанища; как не пустить путника в дом, не накормить чем богаты и не позволить заночевать в сенях? Она сонно тянется к задвижке, откидывает занавеску, и холодные пальцы, смоченные дождем, хватают ее за руку. Горящие глаза безумца в прорезях хрустальной маски, закрывающей верхнюю половину лица; светлые волосы выбиваются из-под капюшона, сквозь хрусталь просвечивает красивое мужское лицо — лицо соблазнителя и убийцы. Она отдергивает руку, из горла вырывается крик, который сразу поглощает темнота; мужчина не ждет у двери — он проникает в дом через окно, как вор. Он и есть — грабитель... Он...

Цепляясь за обломки, Летиция выбралась на берег, и ее стошнило черной водой. Оглушительно кашляя, она исступленно расцарапывала ногтями горло, словно внутри нее было что-то, от чего она отчаянно пыталась избавиться. Когда руки испачкались кровью, а на шее остались сине-багровые следы от пальцев, она обессилено рухнула на землю, вдыхая пряный запах цветов. Тени подкрадывались все ближе, намереваясь снова утащить ее в мир сновидений, от которых не просыпаются. Сбоку ударил свет — на стенах склепа сверкнули десятки зеркал; свет отразился от поверхности каждого зеркала, безжалостно пронзая лучами девушку, распростертую на камнях. Летиция зажмурилась и перевернулась на живот, спасаясь от ослепительного сияния.

Зеркальная гладь подернулась рябью, из пучины потустороннего мира вынырнули смутные очертания женских фигур. Какое-то время они мерно раскачивались, как будто пребывая в трансе, а затем каждая потянулась к своей сестре, отпечатавшейся в соседнем зеркале: их пальцы переплелись. Прикрывая глаза рукой, Летиция приподнялась и взглянула на них. На каждой женщине — алая накидка; глубокие капюшоны скрывают лица, но под ними отчетливо белеет кожа — или кость?

— Говорят, все зло исходит от ведьм. А ведь именно мы приручили первичный хаос, придали ему форму и наполнили ее смыслом. — Летиция обернулась на голос. Отличить одну женщину от другой было невозможно. — Говорят, освобожденная сила способна создавать аномалии.

— Ликантропы, — продолжил другой голос. — Вампиры, алчущие крови, жизненной силы или плотской любви. Людоеды. Существа с одним разумом на двоих. Мстительные призраки. Меняющие облик. Похитители снов...

— Я вынимаю глаза и кладу их в чашу, когда ложусь спать, — перебил третий голос.

— А я — зубы, — доверительно прошептал четвертый. — Боюсь порезаться.

— Замолчите, — зашипела на них женщина, говорившая первой.

— Ты не знаешь, что я могу видеть, — возразила третья.

— Вот именно, — поддакнула еще одна ведьма. — Не знаешь, что я могу слышать...

— ...обонять...

— ... вкушать...

— ... ощущать кожей...

Хор голосов, перебивающих друг друга, наконец-то начал затихать. Первая ведьма дождалась, пока сестры соизволят выговориться, и опять взяла слово:

— Поэтому Гильдия ищет нас среди людей. Собирает в стадо, как заблудших овец, утешает и дает пристанище падшим ангелам, изгнанным из рая. И мы повинуемся, позволяем заковать себя в цепи и стать... наблюдаемыми. Ни шагу в сторону. Ни шагу назад. Ты или с нами...

— ... или против нас.

— Потому что мы несем беду и отчаяние. Редко — надежду.

— Нас никто не любит, — всхлипнул кто-то.

— ... ни люди, ни другие ведьмы...

— ... мы ненавидим себя самих.

— Что вам нужно от меня? — пробормотала Летиция. Ее губы дрожали. — Пожалуйста, оставьте меня в покое. Я просто хочу попасть домой, увидеть отца. Я не хочу становиться волчицей...

На какое-то время в склепе повисла тишина, а затем из глубины зеркал донеслись тяжелые, разочарованные вздохи, чередуясь со стонами и короткими всхлипами. Упадок духа, который продемонстрировали ведьмы, был почти осязаемым. Сестры разорвали кольцо рук, их силуэты начали удаляться и меркнуть. Осталась лишь одна, самая старшая: та, что завязала беседу.

— И это все? — спросила ведьма. — Все, чего ты хочешь? Впрочем, — медленно добавила она, — твои желания не имеют значения.

— Я не понимаю, — покачала головой Летиция. Свет больше не резал глаза. В погасших зеркалах клубился сизый дым. — Здесь пыль, водоросли, вода...

— Ты знаешь, что там? — Ведьма указала на озеро. — Останки тех, кого поглотили боги. Они спят, но им нужно чем-то поддерживать свое существование. Почему они не взяли тебя? Не отвечай. — Воздух плотным сгустком закрыл девушке рот. — Окажи мне услугу, Летиция ди Рейз... нет, Медейна. В конце концов, у тебя уже есть этот шрам... Бледный полумесяц на левом плече. — Летиция машинально ощупала плечо, но кожа была ровной и гладкой, как прежде. — Поклянись, и я отпущу тебя. — Девушка кивнула. Ведь посмей она отказать ведьме — клятву вырвут силой. — Слушай внимательно. Найди девушку по имени Морвена. Чем быстрее ты это сделаешь, тем лучше. Я не помогу тебе в поисках, не направлю тебя: прошлое, настоящее и будущее смешалось в моем сознании, и я не берусь отличить одно от другого. Найди Морвену и скажи ей...

За этим последовал такой оглушительный грохот, что, казалось, небесный свод рухнул наземь и похоронил под обломками города и людей, искавших убежище среди высоких стен — но от божественного гнева нельзя укрыться. На потолке змеились трещины, из них ручейками сыпалась пыль. Ведьма все еще пыталась говорить, хотя потусторонний мир затягивал ее обратно, скручивая в спираль; осталось одно лицо под капюшоном, белее кости, и сухие губы, произносившие отдельные звуки, которые не представлялось возможным разобрать. Летиция не услышала слов, но они отпечатались в ее сознании; когда-то они всплывут на поверхность, будут обработаны разумом, и, наконец, донесены до адресата.

Ведьму поглотил водоворот; гладкая, сияющая поверхность зеркала треснула и поблекла. Секундой позже прекратился шум, ожесточенно терзавший слух, на голову больше не сыпалась пыль, а земля больше не норовила уйти из-под ног. Летиция перевела дыхание, нашла взглядом выход и осторожно двинулась к нему, когда фрагмент пола, на который она ступила, внезапно ушел вниз.

Она сорвалась в пропасть. Девушка инстинктивно вскинула руки, надеясь ухватиться за край скалы, нащупать опору или хотя бы замедлить падение. Пальцы скользнули по шершавой поверхности, когда чья-то рука вынырнула из тьмы и обхватила ее запястье. Тогда она по-настоящему испугалась. Летиция беспомощно болтала ногами в пустоте, сердце бешено колотилось в груди, ведь сила, тянувшая ее наверх, страшила ее значительно больше, чем неминуемая гибель. Липкие от пота пальцы, глаза безумца в прорезях хрустальной маски, торжествующая улыбка: теперь не уйдешь...

Последним рывком он освободил ее из цепких объятий смерти. В этот раз он сумел ее удержать. Обхватил руками, прижал к себе: слова казались ненужными. Летиция дышала прерывисто и тяжело, все еще не сознавая своего счастья. Спустя минуту она мягко отстранилась и с восторгом ощупала его лицо: коснулась сеточки выпуклых шрамов на щеке, тонкого носа, знакомого излома губ. Колыхались висячие серьги. Из глаз струился лазоревый свет, матовый отблеск этого света лежал на ее лице.

— Я принадлежу другому, — прошептала она. — Волку.

— Нет, — возразил он. — Пока еще нет.

Ланн убрал мокрые волосы, облепившие ее щеки и лоб. Они с любовью взирали друг на друга: душевная пустота вдруг оказалась наполненной чем-то обжигающе горячим, перехлестнувшим через край. Не в силах противиться наплыву чувств, он едва коснулся губами ее рта и сразу же отпрянул. Долго ждал с холодеющим сердцем, что она рассердится и влепит ему звонкую пощечину, но Летиция лишь растерянно улыбнулась в ответ на его ласку. Это придало ему смелости. Ланн стиснул в ладонях ее лицо и жадно впился губами в ее губы, покрыл поцелуями мокрое лицо, стирая с него грязь и пыль.