Печать Волка. Книга 1

— Ланн, — шептала Летиция, гладя его по голове и плечам, — Ланн...

Когда схлынула первая волна нежности, он сунул ей в руку холодный, тяжелый предмет. Летиция вздрогнула от неожиданности.

— Что это? — испуганно спросила она, ощупывая подарок.

— Кинжал Лирена, лорда карцев, — объяснил Ланн. — Он носил его на шее, как талисман. Я забрал кинжал, когда Лирена сразил ульцескор. Взгляни.

Ланн накрыл ее руку своей и вытащил из ножен кинжал. Повертел его в пальцах. По гладкому лезвию скользили лунные блики. Ульцескор вложил его обратно в ножны.

— Это серебро?

Он кивнул.

— Ланн, я... — умоляюще начала она. — Я... не смогу.

Холодный воздух резко вошел в легкие. Выпуклый купол, нависший над головой, венчало круглое витражное окно с изображением Богини. Стеклянные шестигранники отлично сохранились, не потемнели от времени и древней пыли; они зажигались светом и меркли, отбрасывая цветные блики на девушку, распростертую на алтаре. Три лика Богини: величественная королева в серебряном венце, гордо смотрящая прямо перед собой, улыбающийся паяц слева от нее и тень в капюшоне, методично пожирающая спящий мир, справа. Царский венец был выполнен в форме символа — два полумесяца, обозначавшие растущую и убывающую луну, острыми концами повернутые наружу, а между ними — белый диск, полнолуние.

Летиция приподнялась на каменном ложе, широко раскрывая рот и стараясь вдохнуть как можно больше кислорода. Вдоволь наглотавшись воздуха, она немного успокоилась и критически осмотрела себя: обрывки черных водорослей все еще охватывали запястья и лодыжки. Прямоугольник, на котором она лежала, находился в центре округлой выбоины с неровными краями. Вода ушла, земля ничуть не пострадала от подземных толчков, а на стенах не было никакого намека на зеркала. Внутри болезненно сжалось сердце.

Ничего не было. Она спала и видела сны. Не было ведьм, не было Ланна, не было его сияющих глаз; это тепло было ненастоящим. Ей явилась странная химера образов, звуков и чувств. Летиция сглотнула подступившие к горлу слезы и спустила ноги с алтаря. Что-то соскользнуло вниз и с металлическим лязгом ударилось об камень.

Ей все привиделось, но кинжал, лежащий перед ней, был удивительно реален. Взгляни. Летиция ухватилась за рукоятку, ножны упали наземь; в лунном свете переливалось серебро. Прижимая кинжал к груди, она направилась к лестнице.

Может быть, она до сих пор спит? Надо выбраться из этого кошмара, перетекающего в сладкий сон; еще одно такое потрясение она может не пережить. Ступенька за ступенькой девушка поднималась наверх, и мертвый город вынужденно отпускал ее, не имея возможности удержать.

Когда некрополь, напряженно наблюдавший за ней пустыми окнами, остался позади, Летиция остановилась и коснулась пальцами своего рта. Теплые, влажные, чуть опухшие губы, как будто после поцелуя. Ее рука медленно переместилась вниз, судорожно ощупала левое плечо; потом, не доверяя своим ощущениям, девушка скосила глаза на шрам. Полумесяц. Гладкий и холодный, словно лед.

Мы приручили первичный хаос, придали ему форму и наполнили ее смыслом. Мы обрели власть над временем и пространством. Мы...

Летиция запрокинула голову. Среди темного полотна неба, усыпанного звездами, висел улыбающийся рот — в точности такой же, как на ее плече.

Глава 12

Примерно на середине пути Ланн обнаружил, что ведерко, которое он наполнил водой из ручья, чудесным образом опустело. Он приподнял его за ручку и осмотрел так тщательно, насколько позволяло освещение. Железный ободок проржавел, в одном месте днище чуть отстало от стенки, образовывая узкое продолговатое отверстие. Именно через него вылилась вода. Ланн оглянулся — за ним тянулся мокрый след. Он зашагал к хижине, чуть огорченный тем, что не смог выполнить поручение. Но в решете воду не принесешь — он попросит другой, целый сосуд, если в этой убогой хижине такой найдется.

Ланн поднялся на крыльцо по скрипнувшим деревянным ступеням, доживавшим свои последние дни, и распахнул шаткую дверь. Девушка испуганно вскрикнула, мгновенно обернулась спиной, прикрываясь руками. Ланн закрыл глаза ладонью, пробормотал: 'Я сожалею' — шагнул назад и едва не скатился с лестницы.

Оказавшись внизу, он тяжело опустился на землю, пытаясь унять бесновавшееся сердце. Ему следовало постучать. Зрелище оказалось коротким, но исключительно запоминающимся. Другой на его месте не различил бы ничего, кроме смутных очертаний женского тела, но глаза ульцескора отлично видели во тьме. Ланн всегда намеренно сосредотачивал взгляд на ее лице, старался не смотреть на изящную линию шеи, маленькую грудь и плавные изгибы бедер: она ведь была дочерью клиента, он не мог — и не должен был — испытывать к ней никаких чувств.

— Нам не нужно никуда идти, — сказала она, встретив его на краю леса.

— Но... — начал Ланн, — твой отец...

Летиция ладонью запечатала ему рот.

— Пойдем.

И ульцескор, заглушив голос разума и стенания совести, послушно последовал за ней. Разведи огонь. Принеси воды. Побудь со мной, Ланн... Если он свихнулся, если сумасшествие принимало столь восхитительные формы, дорогие его сердцу, он был рад его приходу. На задворках его сознания металась какая-то беспокойная мысль, не получившая четкого определения, какое-то несоответствие: но, говоря по совести, она нисколько его не терзала. Любовь была сродни безумию, любовь слепа; и очки с волшебными стеклами, скрывающими недостатки, пришлись ему как раз впору.

Она позвала его внутрь. Ланн вошел, чуть колеблясь. Летиция плотно завернулась в пожелтевшую от времени простыню и сидела на полу, облокотившись на край лохани. Образ обнаженной девушки поневоле предстал у него перед глазами, и Ланн поспешно отвел взгляд.

— Вода еще теплая, — тихо сказала она. — Я не буду смотреть.

— Я не думаю, что... нам стоит это делать...

— Делать что?

Если эта Летиция и была порождением его больного мозга, то внешне она ничем не отличалась от оригинала. Только вела себя чуть смелее.

— Давай. — Она смущенно улыбнулась, демонстрируя ему мочалку. — Я потру тебе спинку. От тебя плохо пахнет, — добавила Летиция, видя, что Ланн не спешит оголяться.

Он несмело поднял руки и расстегнул две верхних пуговицы. Летиция сделала вид, что увлеченно рассматривает пейзаж за окном (хотя стекло было настолько мутным и запотевшим, что разглядеть за ним что-либо казалось абсолютно невозможным); и дело пошло быстрее. Ланн сбросил на пол куртку из черной замши, вытащил полы рубашки, заправленной в брюки, обнажил грудь. Смущенно потоптался перед лоханью, не решаясь расстегнуть пояс.

— Может, тебе нужна помощь? — спросила она.

Ланн уловил в ее голосе издевку.

— Отвернись, — скомандовал он.

Летиция нехотя повиновалась.

Освободившись от одежды, Ланн залез в лохань. Девушка солгала, ведь вода уже остыла. Он не знал, как ему расположиться в ванной, чтобы неосторожным движением не выставить на обозрение интимные части тела. Ты любил кого-то? Может, одну из ведьм? Ульцескор вздрогнул и покрылся холодным потом, когда Летиция внезапно провела мочалкой по его спине.

— Все в порядке, — успокаивающе произнесла она. — Чего ты боишься?

Ланн промолчал. Обмывание было мукой — он сам не мог понять, почему.

— У тебя столько шрамов. Здесь... — Летиция нежно коснулась одного из рубцов — сначала пальцем, потом губами, — и здесь... Больше не болит?

— Нет.

Его резкий ответ не понравился ей.

— Что с тобой? — встревожилась Летиция. — Что не так?

— Я не знаю, — честно ответил он.

Она обняла его за плечи, прижалась грудью к голой спине.

— Не надо, — хрипло выговорил Ланн, расцепляя ее руки.

Летиция отстранилась и долго стояла позади него. Он в очередной раз обидел ее, оттолкнул; и ему тоже было неспокойно. Ланн не понимал причин, которые принуждали его к такому поведению: в конце концов, он не был ни девственником, ни моралистом, ни недотрогой.

— Я люблю тебя, — сказала она.

Он не поверил.

— Что?

Летиция решительно развернула Ланна к себе, заставила посмотреть в глаза. Мягкие губы прижались к его губам, узел на простыни ослаб, нехитрое одеяние соскользнуло на пол. Они рухнули в воду, поднимая брызги, старая лохань затрещала под их совместным весом.

— Стой. Подожди. Нет.

Девушка сидела у Ланна между ног, осыпая ласками его тело. Сопутствующие обстоятельства не имели значения: пусть она уже ощутила его возбуждение или всего лишь догадывалась о нем. Ланн схватил ее за плечи и оттолкнул. В сладострастную мелодию, которую вела любовь, закрался явный диссонанс.

— Ликантроп приходил к тебе? Почему ты не с ним?

Летиция состроила обиженную гримасу и скрестила руки на груди.

— Мы можем поговорить об этом позже?

— Нет. — Ланн внимательно вглядывался в ее лицо. — Сейчас.

— Я отказала ему, — пожала плечами девушка. — Он оставил меня здесь.

— Не может быть.

— Ты мне не веришь? — нахмурилась Летиция. — Зачем мне говорить неправду?

Ульцескор повернулся к ней спиной и вылез из лохани. Небрежно обтерся влажной простыней, послужившей Летиции временной одеждой, и натянул брюки. Он наклонился за рубашкой, но вместо нее рука нащупала холодную рукоять клинка.

— Кое-что не сходится, — сказал Ланн.

В следующий миг острие меча нацелилось ей в сердце.

— Что ты делаешь? — В серо-зеленых глазах стоял ужас. Она боялась пошевелиться. — Ты окончательно сбрендил? Я... — ее глаза наполнились слезами, — призналась тебе в любви...

— Я совершил ошибку, — медленно произнес Ланн. — Попался на крючок.

Ульцескор сомкнул пальцы на ее горле, приподнял. Ее нагота больше не вызывала ни трепета, ни смущения. Просто голая девица. Он вдоволь насмотрелся на них еще мальчишкой.

Она захрипела, пытаясь разжать ему пальцы. Осознав всю бессмысленность этих стараний, девушка начала яростно размахивать руками, до крови расцарапывая ему грудь.

— Госпожа Летиция ди Рейз, — сказал Ланн, отчетливо выговаривая каждое слово, — ничуть не похожа на тебя. Видно, ты не успела завязать с ней близкое знакомство. Так ведь, этайна?

Знакомое лицо исказилось от гнева, стало расплываться, меняя форму. Черный цвет сошел с волос, словно краска; под ним обнаружились спутанные кудри мышиного цвета. Огромные, как у совы, глаза поражали своей глубиной. Ланн старался думать о чем угодно, только не о колдунье, сверлившей его взглядом: он опасался, что снова может проглотить наживку.

— Я поймала тебя, ульцескор. — Черты этайны трудно было назвать привлекательными: прежде всего, она оказалась чересчур угловатой и костлявой. Ланн не знал, как выглядят другие, подобные ей: он впервые встретился с женщиной, изменяющей облик. — Мужчин проще затянуть в свои сети. Стоит только приподнять юбку.

Ланн разжал руку, и этайна рухнула в лохань, расплескивая воду. Невзирая на боль, она рассмеялась, обнажив удивительно мелкие, острые зубы.

— Хочешь убить меня? Давай.

Ульцескор демонстративно убрал клинок.

— Зачем? На тебя нет контракта, — промолвил он.

Этайну обескуражил его ответ. Она даже перестала улыбаться.

— Значит, ты меня отпустишь? — недоверчиво поинтересовалась она.

— При условии, что ты ответишь на мои вопросы. — Ланн надел рубашку через голову и присел на корточки. Этайна не сводила с него напряженного взгляда. — Та, чьим обликом ты воспользовалась, она путешествовала в компании волка?

— Ликантропа. Ты не боишься, что я солгу?

— Не стоит. Второго шанса не будет. Куда они направились?

Она на мгновение задумалась.

— Иди прямо на восток. Я давно не покидала лес, не было необходимости, но в полумиле отсюда находится мертвый город. Лете, — она чуть помедлила, роясь в памяти, — да, Лете — так он называется. Волки обосновались неподалеку от него.

Ланн молча выпрямился. Благодарить этайну? Какая глупость.

Тощая рука схватила его за штанину.

— Может, останешься? — заискивающе спросила она. — На одну ночь? Временами подделка значительно превосходит оригинал. Особенно если, — этайна сильнее сжала пальцы, — подлинник не может дать тебе то, чего ты желаешь

— Отпусти.

Этайна разочарованно вздохнула и повиновалась. Ланн накинул куртку и вышел из хижины, полной грудью вдохнул свежий ночной воздух. Луна улыбалась ульцескору с небес. Он не нуждался в ложных воспоминаниях, которые предлагала этайна, ее опытные, умелые ласки не могли сравниться с неловкими поцелуями настоящей госпожи ди Рейз. Справившись с заданием, Ланн все равно отправит девчонку к папаше; зачем им растрачивать друг на друга любовь и страсть? На сердце и руку Летиции найдется много охотников, рано или поздно она выберет себе подходящего жениха; а Ланн до самой старости будет блуждать среди чудовищ — как реальных, так и тех, что таятся в глубинах разума.

Ульцескор пошел дорогой, которую указала ему колдунья. Если бы он тогда не обернулся на оклик этайны, не повернул назад, Ланн давно бы успел исследовать город. Темно-серое здание, открывшееся его взору, насчитывало не менее пятнадцати этажей: ни один населенный город не мог похвалиться наличием столь высоких жилищ. Пустые окна и залы, длинные вереницы пересекающихся коридоров, заброшенная площадь, поросшая сорняками и темным мхом, что-то наподобие сети открытых канализационных труб, через которые в Лете поступала вода, поле могильных цветов с ядовитыми лепестками. Ланн обошел окрестности, ничего не касаясь, а затем зашагал вдоль скалы.

Вскоре ульцескор набрел на пещеру, служившую волчьим логовом. Ликантропы должны были почуять его приближение и выйти навстречу: дальше следовал кровавый финал, которого Ланн всеми силами старался избежать.

От черного зева пещеры отделилась тень, метнулась по направлению к ульцескору. Он вынул клинок, держа его перед собой. Вместо того чтобы наброситься на человека, волчица замедлила шаг, а, приблизившись, ткнулась мордой ему в бедро и жалобно заскулила. Ланн опустился на колени, приподнял ей морду и заглянул в глаза. У него пересохло во рту.

— Тиша?

Ее взгляд вопрошал: 'Где ты был? Почему ты пришел так поздно?'

— Прости меня. Прости.

Волчица лизнула его в ладонь. Ланн мягко отстранил ее и поднялся с колен. Меньше всего его сейчас волновал вопрос, куда подевалось отведенное на поиски время. Сожалеть он будет позже, а сейчас в горле клокотала ярость, требующая выхода. Ульцескор вошел в логово, черная волчица неотступно следовала за ним.

Карма подняла голову и угрожающе зарычала при виде человека. Сонные волчата жались к боку матери. Пайпер быстро спрятался за свою подружку Робин, а Хальц вскочил на четыре лапы и пригнулся, готовясь к прыжку.

— Не двигаться, — сквозь зубы процедил Ланн. Он искал взглядом вожака, но Архена не было в пещере. — Не двигаться, иначе я убью вас всех — вместе или по одному.

Глава 13

Шерсть Архена блестела в темноте, напитавшись лунным светом. Он поднял морду и завыл — в этой песне звучали горечь и тоска, понятные ему одному. Летиция остановилась в двух шагах от волка, все еще сжимая рукой плечо.