Печать Волка. Книга 1

Архен не нуждался в ее благодарности — он всего лишь хотел, чтобы Летиция жила. Волк принес в зубах старое одеяло, из которого торчали нитки и клочки ваты, расстелил его на земле и осторожно перетащил на него девушку. Ее тело сотрясала сильная дрожь, пот катился ручьем. Укрыв ее краешком одеяла, Архен прилег рядом с Летицией, положив морду на лапы.

Лихорадка отступила. Когда госпожа ди Рейз очнулась, то обнаружила под боком вожака, открывшего глаза при ее пробуждении. Архен вскочил на лапы, встряхнулся и внимательно посмотрел на Летицию, будто справляясь о ее самочувствии.

Летиция, всеми силами стараясь не замечать волка, откинула одеяло и принялась вытряхивать из волос сосновые иголки. Покончив с этим занятием, она, пошатываясь на нетвердых ногах, прошествовала к воде и смочила сухое, саднящее горло. Архен проводил ее взглядом. Платье пропахло потом, от сандалий остались одни обрывки, но истертые ступни больше не болели. Может, волк вылизывал ноги ей, спящей. Летиция наклонилась над ручьем и смыла липкий пот с лица и шеи. Потом она вернулась к Архену, сидевшему неподвижно, и завернулась в одеяло с головой.

— Мне снились кошмары, — заявила она, высунув наружу кончик носа. Архен ничего не сказал, и Летиция спросила: — Оборотни видят сны?

— Иногда.

— Вам снится, что вы люди? Или животные?

— Когда как. — Архен никак не мог взять в толк, почему девушка испытывала к нему и его роду такую сильную неприязнь. Разве невольников ненавидят за то, что они рабы? Люди сами сунулись к нему — Архен их не звал; он не давал им повода убивать Эстер, так же как и она не нападала на охотников. Гончая покусилась на ее добычу — что же, мардагайл должна была уступить ее псу?

Сквозь ветви проглядывало серое, пасмурное небо. Летиция попыталась определить время суток — и не смогла. Пока она металась в горячке, волк заботился о ней, укрыл ее одеялом, согревал своим теплом. Она поежилась, вспомнив образы, являвшиеся ей в бреду.

— Что ты знаешь о людях в хрустальных масках?

— Ничего.

— Я хочу домой, — помедлив, сказала Летиция.

— Это пройдет.

— Выведи меня отсюда. У нас ничего не получится.

— А что у нас должно получиться? — Архен разразился целой серией хрипящих звуков, изображая смех. — Через два месяца ты станешь моей самкой. Все проще, чем тебе кажется. Священник, как и твое согласие, мне без надобности.

Летиции показалось, что волк ухмыляется.

— Ты — животное, — с ненавистью произнесла она и отвернулась.

Вильгельме приходилось хуже всего. В отсутствие госпожи ди Рейз у нее не было никаких обязанностей: девушка целыми днями слонялась по дому, мучаясь от скуки и безделья, а Локс, тоже утративший хозяйку, повсюду таскался за ней. Куда же подевалась Летиция? В поместье ходили разные слухи, по большей части неутешительные. Предполагали, что Натан отдал ее в жены уродливому старику и ловко скрыл этот факт, дабы избежать общественного порицания. Продал в рабство. Обменял на семена редких сортов винограда или огромное парусное судно, на котором хозяин вскоре планирует отправиться в длительное путешествие. Перед отъездом челядь разгонят, им придется долго скитаться по чужим домам, не находя себе места; они разочаруются в жизни и в итоге сопьются. Эту безрадостную теорию поддерживала даже Джоанна, отвечавшая за чистые простыни и ночные горшки, и Вилл вынуждена была отказаться от совместных трапез с прислугой, опасаясь, что неизвестная болезнь, поразившая рассудок обитателей поместья, не обойдет ее стороной.

В гостиной было невыносимо душно. Вилл развесила портьеры и открыла окно, впуская в комнату закатный свет. На ровном поле для крокета зеленела трава, лишь один кружочек голой земли портил общее впечатление. Интересно, почему Ланн обошелся с Вилл так холодно в их последнюю встречу? Неужели с Тишей случилось что-то плохое, и Ланн отправился ей на выручку? Камеристка внутренне похолодела, а затем велела себе выбросить глупые мысли из головы.

Локс тявкнул и потянул Вилл за край платья. Камеристка обернулась, и только сейчас заметила хозяина дома, сидевшего перед зажженным камином. Початая бутылка стояла перед Натаном на журнальном столике, в руке он держал стакан виски со льдом. Лучшую возможность для задушевной беседы было трудно вообразить. Песик, отчаявшись привлечь внимание, принялся грызть деревянную ножку подставки для ваз, а Вилл шагнула к Натану и присела на спинку дивана.

Ди Рейз вздрогнул, повернул голову и обвел ее мутным взглядом. Судя по его внешнему виду, бутылке с виски предшествовали другие, не менее крепкие, напитки. Вилл прежде не видела Натана пьяным, но для всего существует первый раз. Пребывая в нетрезвом состоянии, Натан не буйствовал и не пытался учить других жизни, как это делал отец Вилл. Он думал; и эти думы были мрачными и исполненными тоски. Спасало лишь то, что на утро Натан забывал, что именно терзало его прошлым вечером, а когда туман забвения начинал рассеиваться, он снова возвращался к выпивке. А все потому, что уже второй раз в его жизнь ураганом врывались события, которые он был не в силах изменить. Сначала его бросила Фэй, а теперь и Тиша. Неужели дочь подумала, что отец был в сговоре с оборотнем? Ди Рейз стиснул зубы, погрязнув в собственных рассуждениях и не замечая того, что творилось вокруг.

В камине горел огонь, с треском поглощая сухие дрова и бросая отблески пламени на повернутые к нему лица. Локс яростно терзал зубами подставку. Вилл рассматривала хозяина дома — его взгляд был обращен вовнутрь.

— Где Тиша?

Он опять вздрогнул и непонимающе уставился на нее. У него было лицо человека, очнувшегося в реальности, которая оказалась ничем не лучше мира его кошмаров. Вилл повторила вопрос, разговаривая спокойно и тихо, как с лежачим больным, которому осталось жить не больше недели.

— Она уехала, — заплетающимся языком произнес ди Рейз.

— Куда? — осведомилась Вилл.

— Это не твое дело. — Натан отвернулся.

Молчание было долгим и тягучим, как лакомство из внешнего мира, слепленное из сахара и муки; и таким же невыносимо сладким. Это не твое дело. Лучше тебе не знать. С улицы повеяло холодом, в камине заметалось пламя, но Вилл не стала закрывать окно и не решилась попросить хозяина потушить огонь. В конце концов, она всего лишь прислуга; она не вправе требовать ответов от своего нанимателя.

— Она уехала к Эвелин? — попыталась уточнить Вилл.

— Да, — рассеянно кивнул Натан. — К ней.

Камеристка набрала в легкие как можно больше воздуха и заявила:

— Вы лжете, господин ди Рейз.

Он неожиданно схватил ее за руку — от испуга Вилл чуть не свалилась со спинки дивана. В его глазах, красных от пьянства и недосыпа, налитых кровью, на мгновение вспыхнула злость. Он ненавидел все: девчонку, сующую свой нос в его проблемы, наемного ульцескора, чьим ошибкам, казалось, не будет конца, жизнь, лишившую его права выбора, и, напоследок, самого себя, способного лишь на то, чтобы раз за разом искать утешение на дне бутылки. Натан вовремя внял голосу рассудка, вопящему в голове, и разжал руку; Вилл мельком взглянула на красные следы от пальцев на запястье.

— Вон отсюда, — сквозь зубы процедил ди Рейз. Камеристка не сдвинулась с места. Натан явно нуждался в посторонней помощи. — Ну же! — рявкнул он. — Проваливай!

Вилл понимала — одно неосторожное слово или малейший намек на неповиновение, и хозяин с удовольствием даст ей расчет. Что подумает Летиция, когда узнает об этом? Если, конечно, угрюмо думала Вилл, закрывая дверь гостиной с наружной стороны, Летиция когда-нибудь вернется.

Глава 10

Архен натаскал ей дров и научил разводить огонь. У Летиции долго не получалось высечь искру, ударяя кремень о кресало, но в итоге ее труды увенчались успехом: сосновые иголки зашипели и воспламенились, поджигая дрова. Сапоги, которые припас для нее вожак, оказались на девушку велики, а платье, наоборот, было слишком узким в груди. Летиция все-таки согласилась пойти с волком — и вовсе не потому, что решила стать его женой. Страдать из гордости, мучаясь от холода и голода, было глупо. Летиция могла обрести тепло и пищу, не жертвуя абсолютно ничем. Архен с некоторой опаской доверил ей нож, и под его руководством девушка разделала зайца, поджарила его на костре и впервые за несколько дней наелась досыта.

В тайнике, помимо прочего, обнаружилось много ненужного хлама: квадратный фонарь с разбитым стеклом, лысая кукла с фарфоровым личиком в истлевшем от времени платье, набор цветных пуговиц в замшевом мешочке с тесемками. Летиция запускала руку под корни старого дерева, по очереди вынимала эти 'сокровища' и разглядывала их с большим интересом. Спустя время она поняла: Архен не представлял, как используются эти вещи, — либо никогда не знал этого, либо забыл. Волки обладали тем, что можно назвать добротой, им была не чужда привязанность и забота; вот только чувства, ведомые хищникам, неразумно было сравнивать с человеческими, еще более ошибочным было использовать для них знакомые слова.

Летиция сорвала лопух, положила на него кусок дымящегося мяса и пододвинула 'тарелку' к Архену. Волк презрительно фыркнул и смахнул кушанье лапой, вываляв его в земле. Девушка лишь передернула плечами, пальцами отделяя кусочки мяса от тушки зайца и отправляя их в рот. Архен ничего не знал о столовом этикете и потому не позаботился о наличии ложки или вилки.

— Куда теперь? — небрежно спросила девушка

— Домой, — лаконично ответил волк. — К стае.

— Приятно быть вожаком? Королем леса?

Архен промолчал. Самка отпускала колкости в его адрес — он понял это по тону ее голоса и веселому блеску в глазах. Но что смешного или обидного в том, что он занимает главенствующее место в стае? Скорей бы обратить ее. Первое время ей будет трудно говорить, а потом звериная сущность притупит воспоминания о прежней жизни.

— Как вы общаетесь друг с другом? У вас есть имена? Клички?

— Есть. — Он внимательно посмотрел на Летицию. — И у тебя будет.

— Например? — Набив желудок, госпожа ди Рейз пребывала в приподнятом настроении. Можно развлечься беседой, а затем немного поспать. — Как бы ты назвал меня?

— Ночницей, — ответил Архен, особенно не раздумывая.

— Что это? — округлила глаза Летиция.

— Мелкая летучая мышь, — объяснил он. — Пьет из других кровь.

Несколько секунд Летиция недоуменно смотрела на него, а потом сдержанно рассмеялась. Надо же, волк пошутил! Неужели звери обладают чувством юмора? Он не глупее человека, подумала девушка, хотя, возможно, сравнивать их некорректно.

— А тебя как величают? — спросила она.

— Мать назвала меня Археном. Мы помним наши имена.

— Архен, — задумчиво повторила Летиция. — А кличка?

Он почему-то колебался. Это имя было ближе его сердцу, чем данное матерью. Оно было неотъемлемой частью его сущности, его эго — человеческого и звериного. Она, застывшая в ожидании ответа, этого не поймет. Праздное любопытство не входит в список достоинств личности, и Архен не обязан ей отвечать.

— Ледовый Странник.

— Почему? — удивилась Летиция.

— Эстер говорила, что я пустой, белый и холодный. И в мыслях витаю где-то далеко — как айсберг, гонимый течением, бесцельно блуждающий в океане. Это ее печалило.

Какое-то время они молчали. В сердце Летиции зарождалось чувство, которое по всем правилам не должно было появиться на свет; как цветок, пустивший корни в холодный камень, не дающий жизнь.

— Эстер?

— Моя волчица, — сказал Архен. — Моя мардагайл. Эстер или Вьюга. Она предпочитала кличку. Отец Эстер был жрецом, а сама она была невинной и чистой, как ангел, сошедший с небес. Но ее душе было тесно в теле человека.

— Не понимаю, — покачала головой Летиция. — О чем ты говоришь?

— О свободе. — Волк почесал лапой ухо. — Эстер была пленницей. Религиозных догм, своего отца, чего-то еще. С нами она пробыла недолго. Возможно, она нашла в смерти то, что искала.

— Ты дорожил ею? — тихо спросила девушка. В памяти возникли строки из 'Дикой природы', найденной в семейной библиотеке. — Вы... занимались любовью?

Вместо ответа Архен взялся зубами за край одеяла и набросил его на девушку, чудом не уронив покрывало в костер. Бесполезно упрекать ее в том, что она мыслит, как человек. Я начинаю испытывать к нему симпатию, думала Летиция под одеялом. Это невозможно, это противоречит законам природы, но это так.

После короткого отдыха они продолжили путь. Архен приноровился к неспешному шагу девушки, лишь изредка забегая вперед, чтобы разведать маршрут. Он старался держаться на расстоянии. Летиция видела его мохнатый силуэт скользящим между стройных рядов сосен, и даже когда вожак скрывался из поля зрения, ей мерещилось, что голубые глаза Архена наблюдают за ней откуда-то сверху.

Лес, залитый предзакатным светом, простирался на целые лиги вперед. Она не пыталась убежать или незаметно свернуть в сторону — знала, что без посторонней помощи отсюда не выбраться. Под ноги ложилась тропа, на которую вовек не ступала нога человека. Летиция покорно следовала за Археном в лесные дебри, строя в уме планы своего освобождения. Она запретила себе думать о Ланне — это пробуждало мучительную тоску и надежду на помощь извне; меньше всего ей хотелось предстать в роли принцессы, запертой на верхушке башни и терпеливо ждущей своего избавителя. В ноже, которым она теперь обладала, не было и капли серебра, но от этого он не переставал быть оружием. С тушкой зайца Летиция управилась достаточно легко и умело, хотя раньше ей не приходилось разделывать дичь: лезвие ровно вспороло шкурку, окрасив руки горячей кровью. Сомнительно, что этим ножом удастся отделить волчью голову от тела или пробить им грудь, да и Архен не подпустит ее к себе так близко — только не во время странствия; но когда-то ведь он должен ослабить бдительность?

Под конец дня лес неохотно выпустил их из своих объятий. Сквозь поредевшие ряды сосен проступили очертания чего-то серого и громадного, и, выйдя на открытую местность, Летиция увидела город, вырубленный в скале. Он дышал древностью и тайной, разделив часть своего волшебства с незыблемыми мостами через каньон и полустертыми ступенями, ведущими на утес; как и они, он был сотворен богами и некогда служил им. Окна располагались на разных уровнях, не повторяя симметрии человеческих жилищ, сеть неровных коридоров уходила вглубь скалы, в каменных залах с обвалившимися стенами еще сохранились кое-какие предметы обстановки, которые бы непременно рассыпались в пыль, если коснуться их рукой. Узкие продолговатые желобки, изрезавшие землю перед зданием, были наполнены угольно-черной водой; Летиция подумала, что за многие века в них накопилась истинная тьма. В действительности это оказались всего лишь водоросли, служившие непроницаемой пеленой, столь тонкие и прямые, что напоминали волосы.

— Не пей эту воду, — предупредил Архен, когда девушка погрузила руку в желобок, перебирая пальцами скользкие водоросли. — Она отравлена. — Во взгляде Летиции было недоумение, и волк пояснил: — Разве ты не видишь? Это могильник. Они хоронили мертвых перед своими жилищами и под ними.