— Это какой-то ад. Наш самолет рухнул, почти все сошли с ума. К месту падения пришла группа странных арабов, и оставшиеся в рассудке живые люди были разделены на две группы, как оказалось на рабов и полезных. Мне повезло, пилоты, механики и врачи очень нужны шейху. Из рабов даже не знаю, жив ли кто, а из остальных участников того несчастного рейса, выжило только трое. Наш механик и один азербайджанец, он теперь в гарнизоне одной из крепостей. Ну и я. Место, где мы живем, это огромная горная долина, даже скорее группа долин, в долинах несколько крупных поселений, есть рудники, есть огромные фермы, есть Порт и Город. Всем заправляет Шейх, и я вам скажу, правитель он жесткий. Про вас ему известно. Но только то, что кто-то есть, и этот кто-то осмелился нападать на его скаутов и разграблять его "долину смерти". Говорят, и я этому верю, он ищет вас.
-Что-то еще?
— Да много что еще, но вы правы, времени нет. Через неделю наш отряд снова будет здесь, правда возможно с усилением. Я принесу в письменной форме всё что смогу, возможно, что-то наговорю на кассету, у меня есть диктофон, положен по статусу эксперта. Постараюсь найти карту. Орех, если вы более-менее устроились, и живете не в этом аду, спасите нас. Я сейчас не об экипаже. Нас, свободных "русских", несколько десятков, и еще есть европейцы, не из "этих", почти сотня. Если есть шанс, то мы готовы прорваться и угнать большой катер. Укажите куда прибыть, и мы с вами. Нет там жизни. Вроде и не рабы, но свободы нет. Только кормят получше, и не заставляют работать как скот.
— Хорошо, Слава. Постараемся. Но это не сразу, и никому не слова. А как ты вернешься то?
— Смотря куда. Если сюда, то легко, я эксперт по технике. Через неделю следующий рейд и я принимаю участие в планирование. Чаще нельзя, многие сходят с ума. Кстати, европейцы дольше держаться, менталитет наверно? Нет фатализма, вот и стараются выжить. А если сейчас к "своим". То есть идея. Ладно, Было приятно, скройтесь, у вас есть минуты три. Через три минуты тут будет кипиж.
Орех скрылся трамвай, куда тут же подтянулись остальные.
— Чиф, будем освобождать заложников?
Вопрос, разумеется от одного из Тимов ,второй вопросительно смотрит на Ореха, всем своим видом показывая что это и его вопрос.
— Нет.
Орех покачал головой.
— Надо бы, но тут большая игра. Отходим.
Как и обещал Щавелев, три минуты и началось. Он с криков влетел на площадку перед самолетом, таща на хвосте стаю. Стрельба, крики, вой. Слава, не будь дурак, сам в нутро самолета, а вот вояки принялись стрелять, не обращая внимание куда. Меньше минуты, и стая уже лежала, а с ней половина рабов и двое из скаутов. Командир отряда злобно смотрел на старшего надсмотрщика, но тот делал вид, что не понимает в чем дело. Он не видел проблемы. Двое его подчиненных держали свое оружие так, что не оставляли сомнений — одно неправильное слово, один жест и в город вернуться только они трое и часть рабов. К счастью для скаутов, обошлось. Но вот дальнейшие действия пришлось свернуть. Группа торопливо похватала добытое, рабов загнали в ярмо и кузова, и караван двинулся прочь. Со всей возможной скоростью. Парочку замешкавшихся рабов автоматчики покалечили, перебив им ноги.
Рыпнувшихся было спасть раненых, Орех остановил. Эти двое были балластом. Отряд не мог их тащить на себе, да и не хотелось Ореху спасть этих опустившихся двоих. Раб один раз — раб навсегда.
Квентин.
Машины. Машины. Машины. Квентин рассмотрел их все. Ничего особенного, обычные небольшие грузовики. В той жизни канадец не обратил бы на такие никакого внимания, но здесь они были настоящим сокровищем. Глядя на горящие глаза и трясущиеся руки техников, Бурше понимал — с подобным сталкиваются не часто. Сразу колонна автомобюилей, одного типа ,да еще в довольно хорошем состоянии. Из них легко можно было собрать два. А то и три действующих агрегата, если верить Трактору. Квентин без устали щелкал. Щелкал всё, куда бы не ткнул пальцем руководитель, а краем глаза оценивал обстановку. Легко сказать — "выйди на связь с неизвестными", а как это сделать на самом деле? Журналист и не надеялся на легкое решение данной задачи, да и решать ее он, если честно, не особо и собирался. Да, его демократическому нутру было неприятно наблюдать сложившуюся в поселке обстановку. Да, он был не совсем в восторге от тоталитарного режима, карточной системы "трудодней" и центрального распределения благ. Да, многое ,в том числе и притеснения терпимые его "земляками" и многими иными представителями элиты общества развитых стран, ему были вызывало возмущение у молодого мужчины, но. Были и определенные но. Первое, Квентин знал, что из себя представляет Князь. Он видел его прежде, и мнение, что устранив Ореха, можно будет брать Кега голыми руками, канадец не разделял. Второе, среди верных режиму людей он видел и американцев и немцев и англичан, причем отнюдь не докеры или еще какие люмпены. Нормальные мужики и тетки ,средний класс ,некоторых даже можно было в прошлом отнести к буржуа или рантье. Просто некоторые люди поняли и приняли новые реалии, а кто-то нет. Кто прав, пока не понятно, и Квентин хотел для себя в этом разобраться. Да, факт сокрытия иных поселений от доброй половины ( Бурше очень любил русские выражения "добрая половина" и "большая половина" как и загадочное "ну да, конечно" и многие другие фразеологизмы, повергающие в ужас переводчиков) населения был вполне в духе русских. Да, от этого попахивало, но понять такое было можно, другое дело принять подобное. Канадец ,как журналист, терпеть не мог цензуру и сокрытия информации от общественности, хотя много раз сам умышленно задерживал материалы, превращая сенсационную бомбу в просто горячий репортаж. Это сказывалось на его доходах, но сохраняло их, а также сохраняло жизнь и здоровье как Квентина так и его друзей и родственников. "Мертвым деньги не нужны" — поговаривал преподаватель в колледже, объяснял ценность репортажа в разных плоскостях. Бурше хорошо усвоил этот урок, а некоторые сокурсники не очень. И как в назидание за плохое восприятие простого учебного материала, одни теряли родню, у других горели дорогие авто, у третьих просто кончалось здоровье, навсегда подорванное ударами, газами, авариями, пожарами, ядом или другим способом, четвертые просто пропадали или погибали. Квентин не сомневался, эти правила верны для любой страны и любого времени и пространства. Если есть власть, то она будет следить за информацией, и будет решать что и в каких дозах полезно для общества, а что вредно. Как с алкоголем, в каких-то объемах ан него смотрят сквозь пальцы, но пока он не вредит жизни окружающих, а как только эта черта преступлена — с ним и его носителем начинают борьбу.
Взгляд Квентина уперся в один очень интересный для него объект и у канадца зародилась идея, как наладить связь.
— Иннокентий Филиппович, а скажите, рации у нс используют? — обернувшись к Трактору спросил журналист.
— Само собой — пробурчал тот, роясь в моторе одного намертво затянутого почвой автомобиля — мобильные группы ,у нас, например есть одна.
— А частота постоянная? — продолжил спрашивать канадец.
— Когда как. Если группа идет в длительный рейд, за ней закрепляют частоту и на этой частоте постоянно работает приемник в Поселке, или на базе, откуда группа пошла. А если ненадолго, то дают карту частот по дням. А так, каждый день меняют.
— Понятно.
— А зачем тебе? — насторожился механик. Он неожиданно понял, журналист задает абсолютно левые вопросы. И ладно бы из праздного любопытства ,но нет, судя по тону вопросы заданы с какой-то целью.
— Да вот, я смотрю, вы внимания на сиденья не обратили, должного, а в них стоят рации — Квентин ткнул пальцем в интеркомы, висящие за спинками. Сами блоки раций были устроены под сиденьями. Для чего в таких машинах рации, для канадца было загадкой, но вспомнив откуда могли быть машины он понял. Если машины из Москвы, то рации просто необходимы для постоянной связи, требуется прием заказа и знание обстановки на маршруте. А проще чем связаться с другим водителем или диспетчером вариантов было мало. Можно было снабдить каждую машину навигационной системой с указанием пробок, но все равно надо как-то принимать заказы. Исходя из этого, решено было ставить радиостанции и приучать водителей к интеркому. А идея, посетившая Квентина, было проста как кирпич. Надо достать рацию, выяснить пустые частоты и оставить их на разных точках. Если неизвестные заметят указанные радиочастоты, то они будут просто обязаны попытаться выйти на них и прослушать. И слушать будут долго, не один день, если не полные идиоты. Окрыленный этой мыслью, Квентин продолжил с удвоенным энтузиазмом помогать группе сортировать добытое. Надо было как можно скорее оказаться в лагере и выяснить частоты. То, что это будет реально, Бурше не сомневался. А уж достать — собрать радиостанцию, это дело плевое, хоть что-то же "оппозиция" должна быть в состоянии сделать. Единственное, что сильно напрягало журналиста, это постоянное ощущение пристального взгляда мексиканца. Тот ни на минуту не ослаблял присмотра.
— Под такой опекой, оставить метку будет не просто — промелькнуло в голове у журналиста.
Промелькнуло, и всё. Он не любил забивать себе голову проблемами ,их, проблемы, следовало решать по ходу. Пока "мекс" был делом десятым. Надо вернуться в Поселок, надо отчитаться перед соседями и их друзьями, надо отчитаться перед Князем, надо выяснить частоты, надо достать радиостанцию и придумать, как и где ее расположить, причем, желательно, не привлекая "подпольщиков". Надо, надо, надо ... И главное, надо понять, а надо ли оно вообще?
Дорога назад, и не только к стоянке плавсредств, а до самого Поселка, для журналиста прошла незамеченной. Он был полностью поглощен перевариванием полученной информации и взвешиванием своего плана. То, что на первый взгляд казалось простым, теперь так не выглядело. С чего он решил, что у "неизвестных" есть рации? С чего он решил, что они будут в тех местах, где бывают "Трактористы"? Кто говорит, что они поймут частоту? Как наносить надпись? Как сделать, чтобы на нее никто другой внимания не обращал, а "неизвестные" обратили? Одни вопросы, и никаких ответов, да еще этот латинос. Бывший боец ОПГ как хвост, без него никуда, даже в кусты по нужде.
В поселке отряд рассыпался и каждый отправился оп своим делам, предварительно сдав полученное снаряжение и добычу. Квентин быстро разобрался со сдачей имущества, сдал так же и пленки, которые должны были проявить совсем другие люди, и чистой совестью отправился на свое новое место жительство, где его уже ждали и не только хозяева дома.
— Ну? — вместо "здрасте" произнес прибалт.
Квентин простил это проявление грубости, списав на плохое воспитание и нетерпеливость.
— Не нукай — просто осадил он бывшего полицейского — что вам скажу, есть пара мыслей. Сейчас попробую сформулировать для себя, если все сойдется — скажу вам. Пока есть только несколько вопросов. Первый — реально ли вам выяснить на каких радиочастотах работает местное население? Есть ли свободные частоты, которые никогда не используются? Второй, насколько реально достать или собрать радиостанцию и умеет ли кто с ней обращаться? Третье, есть ли место где можно установить усилитель и саму радиоточку, не вызывая подозрения? Четвертое, сможет ли кто-то дежурить там? И пятое, есть ли у вас принтер?
Совет оппозиции впал в задумчивость. Люди выслушали не совсем внятные объяснения журналиста, поняли, что у него есть план, но отвечать на вопросы не спешили, тихо перешептываясь. Наконец встал один из слабо знакомых Квентину типов.
— Принтер есть — сказал мужчина в "профессорском" пиджаке — и люди умеющие пользоваться радиооборудованием тоже есть. Достать саму радиостанцию и усилитель, реально, но потребуется около недели. Место тоже можно найти, хоть и не так просто. Я бы предложил один из скалистых островков. Среди рыбаков есть сочувствующие нам люди, да и просто свои. Объясните в чем состоит ваш план?
Квентин, как смог, разъяснил присутствовавшим свою идею, не вдаваясь в подробности. Принтер ему был интересен для печати на наклейках частоты.
— Наклейки? — удивился кто-то из глубины комнаты — почему именно стикеры?
Журналист улыбнулся, выругавшись про себя, и попытался объяснить доходчиво:
— Находясь в рейде, вы постоянно находитесь под опекой, и дело даже не в недоверии. Насколько я понял, принято везде перемещаться минимум парам, исключения допустимы, но для разведчиков, а не для гражданских, к которым относят меня. А когда кто-то постоянно рядом ,сложно как-то оставить отметку, незаметно для спутника и в тоже время заметную для стороннего человека. Маркер должен быть ярким и быстро ставиться, а это либо трафарет, либо стикер. Трафарет требует краску, значит этот вариант более громоздок, да и более неудобен, плюс краска пахнет, да и поверхность требуется какая-никакая. Нет, лучше стикера я вариантов не вижу.
Сидящие ближе к столу, а это были негласные лидеры движения, согласно закивали. В комнате пошли разговоры. Люди обсуждали реальность создания радиоточки и выпуска стикеров, а Квентина тем временем отозвали в сторону.
— Молодец канадец — негромко похвалили журналиста Каулас — я и не ожидал такого.
Прибалт вдруг заговорил совсем не так, как в первый день знакомства с Бурше. Исчезли неуверенные нотки, появилась некая фамильярность, и было заметно — эта манера поведения как раз и есть норма для мистера Кулля.
— Я думаю, ваш план идеален, и мы вполне его можем воплотить, но нужно время. Частоту я вам вычислю хоть завтра, и к следующему выходу постараюсь найти вам стикеры с ее указанием. Есть у меня несколько мотков двустороннего скотча и яркие маркеры, так что на первое время от руки нарисую. Сойдет?
Квентин кивнул. Изменения в бывшем полицейском не понравились журналисту, но любопытство требовало продолжения, он считал себя частью данной системы и понимал, без него никуда.
— Замечательно — Кулль даже потер руки, хотя возможно и от холода, с озера заметно тянуло, вечер был прохладным и влажным, скоро должен был пойти сильный дождь — а вот с радиостанцией сложнее. Есть люди, умеющие работать с подобным оборудованием, есть даже парочка техников, но запчасти и место... Думаю, не меньше недели, а то и двух потребуется. Но вы пока расклеивайте флаерсы на наши переговоры. Ваш выход будет тоже не ранее чем через неделю, плюс-минус пара дней.
Пожав руки, собеседники разошлись. Квентин вернулся в дом, откуда все уже уходили, а Каулас пошел к себе. Краем глаза Квентин отметил отсутствия главы семейства, но не придал этому особого значения. Журналист очень устал, и сейчас понял, что кроме сна ему ничего е надо. Упав на кровать, он и не заметил, как из дома вышел мистер Громски и прошел под окнами, для встречи с мистером Куллем.
— Ну, что скажешь Дилон? — практически без акцента произнес Каулас — что делаем?
— А что тут думать — Громски улыбнулся — Собираем радиостанцию, на острове. Вальтер гарантирует, передатчик будет работать уже завтра, если будет электроэнергия.
