Прощаясь русский поинтересовался, спокойно, без претензий:
— А, собственно, почему вы меня остановили? Я же был далеко не единственным прохожим.
Каулас задумался и пристально осмотрел парня.
Средний рост. Средняя комплекция. Легкая куртка, кепи, вроде военной, свитер того же типа, джинсы, тяжелые ботинки со стаканами. Вид сомнительный, но не достаточный для привлечения внимания опытного полисмена. Приглядевшись, Каулас заметил несколько мелочей, давших в сумме толчек к задержанию, о чем он и поведал русскому.
— Смотри — начал полицейский, указывая на пояс собеседника — у тебя (полицейский не считал себя обязанным говорить русскому ВЫ) на поясе висят чехлы, явно это не сотовый телефон, вернее явно не только телефон. Это раз. Теперь твоя одежда, так часто одеваются экстремисты. Это, вкупе с первым будет два. И, наконец, три, костяшки пальцев. Они у тебя сбиты не раз, это хорошо заметно в такую погоду. Я и сам только теперь это для себя сформулировал. Сумма мелочей, многие из которых ты даже не всегда сам можешь точно назвать. На уровне рефлексов уже.
Постояв, Каулас козырнул и, пожелав счастливой ночи, вернулся в участок.
Как и тогда, в городе, Кулль чувствовал неправильность в острове, но что было не так, он не мог сказать. Не так и все тут.
— Остров как остров — человек, управлявший лодкой, пожал плечами — что здесь было раньше, я не знаю, но теперь это наша основная база.
Прибалт покрутил головой. Он неоднократно слышал об островной базе, причем только в узком кругу избранных, называемых, с легкой подачи пафосных американцев, ложей. В ложу входили только настоящие заговорщики, только те, кто был по-настоящему полезен, а не использовался в слепую и тем более не принадлежал к "пастве", как американцы именовали самую бесполезную, часть подполья, годную лишь на роль пушечного мяса. Теперь Каулас попал на Остров. Что ж, для секретной базы он подходил как нельзя лучше. Рыбакам поселка он не нравился, слишком скалистым был берег, а единственную пристань, проход в которую бы скрыт в гроте, они не обнаружили. В тоже время остров был достаточно велик, и, как многое на берегах и островах озера, нес следы прежних хозяев. Пристань, ступени лестницы, уходящие в горы, несколько неплохо сохранившихся одноэтажных зданий на вершине поросшей хвойным лесом скалы. Здания, потеряв кровлю и деревянные перекрытия, были восстановлены, насколько это удалось, и использовались как склады, сюда подпольщики свозили все, что удавалось утаить или добыть. Присмотревшись к зданиям, прибалт понял, что его насторожило: здания, как и пристань, да и лестница, были сооружены из привозного камня, явно добытого не на ближайших островах. А их форма и расположение, относительно друг друга, наводили на мысли о храмах. Особенно это было заметно на здании, возле которого возводили антенну, собираясь использовать в качестве мачты ствол сосны, выросший в одном из углов здания. Дерево разворотило стену, и заговорщики, как съумели, заделали брешь бревнами. Остальные здания были в гораздо более хорошем состоянии, их лишенные окон стены были целы, только провалы входов, направленные от центра скопления зданий, были погрызаны непогодой, да крыши, как уже говорилось, обвалились, усыпав внутренние помещения плитками черепицы. Теперь эти плитки кучами высились у стен, и Кулль смог отметить, что камень, пошедший на строительство домов, послужил и материалом для крыши.
— А что это за плита? Отодвинуть не пробовали? — спросил Каулас, ткнув в крупную многогранную плиту практически по центру площадки.
— Пытались, не подается, видимо, она утоплена в паз, или еще что — отмахнулся лодочник — не до нее как-то.
Бывший полицейский нутром чувствовал — не чисто на этом острове. Но доказать ничего не мог, и решил что это всего лишь мандраж.
" Слишком много необычного случается туту, вот уже и сам себя накручиваю" — успокоил себя подпольщик.
— Слушай, Клаус — начал было говорить лодочник, но был прерван прибалтом.
— Сам ты Клаус, меня зовут Каулас — высказал возмущенный Кулль.
— Да черт вас латышей-литвинов-эстонцев разберет — пробормотал мужик, думая что его не расслышат.
Кулль прекрасно слышал, но сделал вид что не разобрал, не стоило накалять ситуацию. Только сейчас он осознал, что разговор шел не на привычном для подпольщиков английском, а на ненавистном русском.
— А ты сам откуда? — спросил Каулас — что-то не пойму?
У лодочника, довольно чисто говорившего по-русски, был странный, непривычный акцент, смягчающий речь.
— Из Грузии я, с Батуми — пробурчал рыжеволосый сын гор.
Отношение к собеседнику резко изменилось. Теперь Кулля не раздражала русская речь лодочника, он прекрасно знал, что отношение Грузии и Балтийских стран к России довольно схожи, и с радостью понял, что его собеседник не просто товарищ по заговору но и идейно близок ему по духу.
— Не, в Батуми я не бывал, в Тбилиси был пару раз, красивый город, и вино у вас вкусное. Особенно "саперави" запомнилось — примирительно сказал Каулас — а звать тебя как?
— Нормально меня звать — улыбнулся грузин — Жора Инлашвилли.
— Будем знакомы, выходит — Каулас протянул руку, и они скрепили знакомство рукопожатием.
— Жор, а ты в курсе, что с радиостанцией придумали? — Кулль подошел к зданию, из которого тянулись провода — а то я так ничего и не понял.
— А че тут понимать? Мужики умыкнули радиостанцию с аэробуса, и припрятали ее здесь, до лучших времен, про запас. Сейчас вот домонтируют антенну и будут посылать сигналы с текстом на английском и французском языках, я в них не силен, так что о чем запись не понимаю. Кроме того тут постоянно будут дежурить три человека, один у рации и двое на подхвате.
— А питание у станции откуда идет? — Кулль знал, что у станции будет дежурить именно он, и теперь старался вникнуть в детали.
— С ветряков и солнечных батарей — грузин указал рукой на провода, уходящие в горы из здания, соседствующего с радиоточкой — здесь у нас накопитель и всё такое, я в электрике не силен. Но как я понял в горах стоял электростанции, тут электричество аккумулируется и трансформируется, а потом подается в рубку, как-то так.
— Понятно — Каулас припомнил разговор о машине наполненной панелями солнечных батарей.
Мужчины спустились обратно к воде.
— В общем, ты тут устраивайся, ты же эту неделю на дежурстве?
— И эту и следующую тоже — ответил полицай, забирая свой рюкзак из лодки — я из поселка ушел на поиски чего-нибудь ценного в леса.
Теперь они вновь пошли вверх, Кулль неся свои вещи, Жора сгибаясь под тяжестью проводов.
Отговорка, позволившая Куллю официально исчезнуть из жизни поселка на пару недель, была совершенно нормальной. Регулярно кто-то уходил из поселка, в поисках лучшей доли. Людей не удерживали, зная, что, даже найдя что-то стоящее, они вернуться, так как ценность любого предмета относительна, а без товарообмена ценностей попросту не существовало. Так что люди, находя очередную делянку или удобное место для поселения или еще что-то, приходили обратно и половину от найденного перечисляли поселку, если это было реально сделать. Тоже было и с самостоятельными рейдами в долину, они не были запрещены, просто на них не выделяли ресурсов, и таким рейдерам не оказывали помощи, попади они в неприятности. Еще в случае с долиной существовал небольшой запрет. Если человек входил в группу мародеров, то ему было запрещено заниматься индивидуальной поисковой деятельностью, так как информация, добытая им в предыдущих походах, принадлежала Поселку.
Все эти предосторожности. Как и многое иное, были дырявы, так как не предполагали некоторых вещей. И из-за ослабления контроля подпольщикам удалось то, что удалось. Им удалось собрать на удаленном от Поселка острове собственный радиоузел, собственную радиостанцию, накопить на том же острове достаточно большое количество продуктов, инвентаря и прочего, добыть в собственное пользование пару небольших катеров, типа "казанка" и даже обзавестись оружием, пусть и не огнестрельным. Одно из зданий, посещенный Кауласом, оказалось арсеналом. В нем по стенам, на аккуратных стеллажах, было разложено немалое количество различного холодного оружия, как самодельного, так и найденного. Ножи, дротики, копья, сабли, мечи, луки, арбалеты, топоры, всё было в хорошем состоянии и было разложено в идеальном порядке. Тот же порядок присутствовал во всех зданиях используемых подпольщиками, чувствовалась одна рука, рука опытного педантичного кладовщика.
— Слушай, Жора, а стену возводить не пробовали? — спросил у уходящего лодочника Каулас, обводя руками строения.
— А смысл? — удивился рыболов — у зданий выходы за периметр, если между ними построить стенку то попросту перекроешь доступ к этой глыбе, и только. Да и от кого? Если не найти грота, то попасть на остров можно только с воздуха.
Тут грузин был прав на все сто процентов. Скалы берега резко вырастали из озера, будто кто-то выдавил их из дна. Практически отвесные, они были крайне неудобны для пытающегося спуститься по ним к воде, а уж о том, чтобы подняться по ним без снаряжения, и разговору не было, да и откуда подниматься? Любая лодка была бы в миг разбита в щепы сильным прибоем, постоянно присутствующим у острова. В этом, скорее всего, были виноваты ледяные ключи, бьющие у основания скал, а местами и из склонов. Нет, высадится на остров, было невозможно. Водолаз, даже если бы ему удалось доплыть, не погибнув на камнях, рисковал обморозить себя целиком, лодка не могла бы пришвартоваться у скал, как и другие плавсредства.
— Жор, а ты не в курсе, как нашли то этот грот?
— Случайно — лодочник остановился и обернулся — из него вынесло несколько досок, видимо свалившихся со сходней, так и заметили. Ладно, бывай, я на промысел, а то спалят.
Каулас кивнул и ушел осматривать место, где ему предстояло провести до двух недель, а заодно и пошел знакомиться со своими коллегами.
Двое оставшихся с ним на острове были колоритными персонажами. Одного бывший коп знал, это был дискжокей из Перми, Ди Джей Гвоздодер. Парень на самом деле напоминал этот инструмент. Худой, длинный и сутулый, он был довольно сильный, особенно его пальцы, которыми он спокойно гнул гвозди семидесятки а иногда и сотки. В юности парень занимался большим теннисом, и неплохо развил свои мышцы, но потом подсел на различные препараты, короче покатился оп наклонной. В Поселок он попал, выражаясь его языком, "угондошенным в дым". Как Орех его не повесил до сих пор — было загадкой, возможно просто жалел. Парню было всего двадцать семь, и начальник службы безопасности, уверенный в своем контроле над оборотом препаратов, мог надеяться на его выздоровление. В подполье Гвоздодера привели именно наркотики, и они, им только они, держали его с заговорщиками в одной лодке. Кулль понимал, от DJ скоро придется избавляться, он уже старчивался, и не мог себя контролировать. Но пока пермяк был очень полезен, он очень и очень хорошо разбирался в радиосвязи, и именно он должен был настроить снятую с упавшего аэробуса радиостанцию. После его можно было попросту не выпускать с острова, благо запасов дури здесь хватало. Второй никогда в Поселке не появлялся. Огромный, больше двух метров ростом и за полтора центнера весом, этот лысый мужик с восточными чертами запомнился бы Куллю.
— Каулас Кулль — представился полицай — буду дежурить на радиоточке.
— Гвоздодер — торчек уже не помнил, с кем он знаком, а с кем нет — буду делать эту радиоточку-точку-тирэ.
— Ринат — пробасил гигант и больше ничего не добавил.
— Ребят, покажите мне, где тут что? — прибалт покрутил головой, показывая, что он тут не ориентируется — а то кроме арсенала я толком ничего не запомнил.
— Спать там, оружие там, еда там, рация будет тут — пробасил Ринат, сопровождая свои слова взмахами руки, указывая где конкретно что находится — остальные дома разные склады, не интересно.
— Ага, Ринатик прав — Гвоздодер глупо улыбнулся — совсем неинтересно. Все интересное здесь, зайди, зацени.
Каулас не стал спорить. Рано или поздно он все равно бы зашел в рубку, так почему бы не сейчас?
В радиорубке было по-своему уютно. Отсутствие окон было решено, как и в остальных зданиях, в крышах сделали отверстия затянутые пленкой в несколько слоев. От дождя и прочего достаточно, и свет дает. Из мебели в здание был стол, кресло и небольшой топчан. Рация же вся светилась. Бывший дискжокей не удержался и оформил хоть что-то в привычном ему стиле. Где он достал эти диоды и полосы дюралайта? Какие-то гирлянды, мерцающие в такт радиошумам, даже шарик, оклеенный вручную осколками зеркал, и тот повесил. Стены здания были разрисованы полосами и пятнами кислотных тонов, частью светящихся даже. Смысла в этих разводах не было, но ощущение от них было еще то. Жутковато было.
— Это что за художества? — Каулас обернулся к виновнику всей этой мазни — и откуда краски?
— А это надо у Рината спросить — захихикал ДиДжей — я только электрику делал, а рисовал он, притащил баллончики, краски, кисти и начал творить, даже меня выгнал, когда я сунулся помогать. Но круто вышло, правда?
Кулль, ничего не понимая, уставился на гиганта.
— Так надо — ответил тот и набычился.
— Ага, Клаус, и не спорь с ним, а то выкинет как того Ганса.
Кулль пропустил мимо ушей Клауса. Разводы на стенах пугали его. Не имея четкого рисунка они складывались в непонятные картинки, напоминая альбомы детства, где в непонятных ромбиках можно было увидеть замок или вертолет. Но тут просто получались объемные геометрические фигуры, в основном округлые. Уставившись в стену, Каулас вдруг увидел, как на ней пошел кислотно-зеленый дождь, и круги от него стали расползаться, заполняя всё пространство.
— Эй, Клаус — Гвоздодер дернул прибалта за локоть, больно прижав нервное окончание — не стоит смотреть так долго, крыша поедет.
