То, что душа у русских широкая, знали все, и что они никогда не жалеют для других ни патронов, ни снарядов — тоже. Точно так же было ясно, что будет, если начнется схватка. Куча трупов и море крови будет, и шансов у турецких кораблей никаких. Будь они хотя бы на пару поколений моложе — тогда да, возможно, кому-нибудь и удалось бы уйти, но сейчас дергаться было просто бесполезно. Однако турок сделал еще одну попытку:
— Я не понимаю, что происходит. Мы просто идем своим курсом...
— Ты напал на русский военный корабль, идиот! Ты знаешь, что уже заработал приговор и для себя, и для всей команды? Не усугубляй, от чистого сердца предупреждаю.
— Да какой русский корабль? — буквально взвыл турок. — Вы вообще первые корабли, которые мы увидели после того, как покинули базу!
— Да? А тот крейсер, который дрейфует позади вас?
— Это же вообще неизвестно кто... Это корабль японской постройки!
— Неважно, кто его построил — важно, кому он принадлежит. Все, три секунды. Две...
— Стоп машины!!!
На воняющем горелой изоляцией мостике "Идзумо" Соломин перевел дух. Только что миновал самый опасный момент всей их авантюры. Турки — они кто угодно, только не трусы, и рвануть на прорыв или даже в драку могли вполне. Их бы, конечно, истребили, но тогда все оказалось бы зря — зря расставляли ловушку, зря рисковали, и зря лейтенант Георгадзе с ожогами по всему телу угодил в лазарет. Избить турок можно было и без этого, но смысл-то был как раз в том, чтобы заполучить их корабли. Воевать стоит, пока война приносит прибыль, во всех остальных случаях ее следует избегать. Да и то сказать, народ, который сумел встать на ноги в той ситуации, в которой они оказались, достоин очень осторожного к себе отношения, и потому Соломин опасался реакции турок до последней минуты. Однако же — сломались, как до них многие другие противники, вроде бы такие же гордые и крутые, решительный и безапелляционный напор русского разведчика оказался как раз к месту. Турки четко поняли: следующим приказом русского офицера будет "Пленных не брать!", и умирать безо всякой надежды даже добраться до врага не захотели. Ну что же, это был еще один случай, когда честно, потом и кровью заработанная жестокая репутация русских оказалась не менее важна, чем их оружие. Хотя, наверное, если бы турки знали, что их ждет, то предпочли бы умереть сразу, а не гнить заживо на урановых рудниках.
Ну что же, теперь Соломину оставалось только расслабиться и ждать, когда к "Идзумо" вышлют буксир — самостоятельно корабль двигаться уже не мог, мощность умирающих двигателей достало только на то, чтобы затормозить искалеченный крейсер. К счастью, системы жизнеобеспечения пострадали мало — основной удар все-таки приняли на себя защита и внешний броневой корпус, а воздух из внутренних отсеков перед боем был выкачан, и обратное заполнение было произведено только после того, как крейсер проскочил зону поражения артиллерии противника. Это, кстати, был очень эффективный прием, часто использующийся в практике космических боев. Вакуум в отсеках исключал возможность образования ударной волны, способной в буквальном смысле слова вывернуть корабль наизнанку, да и пожары предотвращал лучше любого огнетушителя. Флот Российской империи, правда, использовал подобное достаточно редко, потому что мало когда возникала опасность схватки с противником, способным нанести столь серьезные повреждения русским кораблям, но сейчас пройти мимо такой страховки командир "Идзумо" не мог в принципе. Так что забрало гермошлема Соломин откинул всего несколько секунд назад и тут же пожалел — воняло на мостике просто зверски. Впрочем, системы очистки воздуха работали на полную мощность, и вскоре дышать стало заметно легче.
Пока Соломин портил легкие, его эскадра несколько сблизилась с турецкой, все так же оставаясь вне пределов досягаемости их артиллерии. Капитану оставалось лишь вздохнуть ностальгически — если бы такие орудия, как сейчас, были на его кораблях несколько месяцев назад, не было бы нужды рисковать в бою с американцами. Однако что было — то прошло, радуйся тому, что есть у тебя сейчас... Поэтому капитан наблюдал на смоделированной компьютером картинке, как с русских кораблей вылетают короткие стрелы десантных ботов. Оснащенные собственными гипердвигателями и неплохим вооружением, эти стремительные машины как нельзя более подходили для абордажей. Соломин и сам когда-то участвовал в подобных смертельно опасных, но необходимых порой мужских играх, и хорошо представлял, что происходит сейчас на борту ботов. Пилоты в кабинах, руки на штурвалах — виртуальные системы, в том числе с прямым подключением к мозгу пилота, у русских так и не прижились. Сзади, в десантных отсеках, сидят затянутые в тяжелые боевые скафандры десантники, похожие друг на друга, как близнецы-братья — за опущенными забралами гермошлемов не видно лиц, и лишь по опознавательным меткам можно понять, кто есть кто. Собственные орудия ботов, смешные в сравнении с главным калибром крейсеров, но обладающих сокрушительной эффективностью на малой дистанции, наведены на турецкие корабли. Все как всегда...
Полчаса спустя русские десантники взяли под контроль системы управления и машинные отделения турецких кораблей, деактивировали их артиллерию и заперли экипажи на нижних палубах. Все, теперь эти корабли были годны для чего угодно, но не для боя, и даже в случае каких-либо эксцессов на борту серьезных неприятностей от них ждать не приходилось. И практически в это же время к "Идзумо" подошел буксир.
Этот самоходный гроб, предназначенный исключительно для перетаскивания связок грузовых контейнеров и не имеющих по каким-то причинам возможности перемещаться самостоятельно кораблей из пункта "А" в пункт "Б", представлял из себя, в принципе, один двигатель, правда, очень мощный, присоединенные к нему бункера с топливом и маленький отсек для экипажа. Минимум удобств и максимум эффективности — такой корабль у причалов Нового Амстердама нашелся и при штурме был захвачен очень аккуратно, без повреждений. Даже экипаж остался прежний, и обращались с ним предельно вежливо — космонавтами такого класса не разбрасываются, управлять тяжелым космическим буксиром, мягко говоря, тяжело и не каждому дано. Заработки им тоже установили большие, плюс присвоили звания, разом возводящие их в элиту местного общества, так что на лояльность этих людей вполне можно было рассчитывать. Русские умели покупать лояльность тех, кто был им нужен...
Пришвартовался буксир предельно ловко, и сразу после того, как гравитационные замки соединили корабли в единое целое, в руке "Идзумо" раздался голос командира буксира, капитана Ван Дер Клейна:
— Ну что, сэр, я слышал, вам тут нужна помощь?
— Ну, если вы в состоянии отбуксировать нашего красавца к причалу, будем вам очень признательны.
— С вас коньяк, сэр.
— Не вопрос. Французский пойдет?
— Я не люблю эту гадость, лучше армянский.
— О, ну, значит, вы настоящего коньяка и не пробовали, раз считаете его гадостью... После перегона прошу к нам, на флагман — поить буду до изумления.
— Непременно воспользуюсь приглашением, сэр, а пока прошу пристегнуться — старт будет жестким...
Четыре часа спустя "Идзумо" вывели на орбиту Нового Амстердама и аккуратно пришвартовали к посадочному терминалу. На борт покалеченного корабля немедленно хлынула орда инженеров и техников, стремящихся оценить повреждения и возможность ремонта, а Соломин вернулся на свой флагман, договорившись с Ван Дер Клейном о времени пьянки. Слово капитан привык держать, к тому же на этих людей у него были собственные виды. И первым, кто встретил его на борту "Эскалибура", был, естественно, Петров, сияющий наглой рожей и искрящийся весельем.
— Ну что, бродяга, вернулся? И все еще живой? — радостно заухмылялся он вместо приветствия.
— Твоими молитвами. Ну, что скажешь?
— А что сказать? Все сработано чисто, с "Таймыра", как с корабля независимых, хе-хе, наблюдателей зафиксирован факт атаки турецкой эскадры на мирный русский корабль. Ты, кстати, молодец, что не стрелял в ответ — получилось исключительно правдоподобно. Так что теперь никто и вякнуть не посмеет. Нападение на русский корабль с главой независимой планеты на борту, да еще и в территориальном пространстве этой самой планеты — это же ой-ей-ей!
— Сам знаю. Что будем требовать с турок? А то одних кораблей, думаю, будет мало.
— Ну, я подсчитаю размеры предполагаемой контрибуции. Надеюсь, ты позволишь Российской империи представлять интересы Нового Амстердама в столь щекотливом деле?
— Разумеется, позволю. А какой процент от прибыли империя возьмет за услуги своих адвокатов? Более пятидесяти не дам, сразу предупреждаю.
— Я хотел вести разговор о двадцати пяти, но ты сам сказал...
— Сказал, сказал, не отказываюсь. Но я рассчитываю, что империя пришлет действительно первоклассных юристов.
— Разумеется, первоклассных. Я так думаю, этим делом займется контр-адмирал Устинов — ты его должен помнить.
— Помню, конечно — он всегда стрелял прежде, чем думал. Наш адвокат так и командует эскадрой быстрого реагирования?
— Ну да. Думаю, любые его требования будут восприняты турками совершенно адекватно.
— Согласен. Единственно, передай ему, чтобы планеты на этот раз не взрывал — все-таки люди...
— Хорошо, — Петров рассмеялся, — я передам. Только имей в виду: последнее слово в таком деле — за непосредственным исполнителем.
— То я не знаю. Ладно, есть еще что-нибудь интересное?
— Да нет... Разве что Андрей просил передать тебе спасибо.
— Да пожалуйста.
— Угу, передам.
— Ну что скажешь, прошли мои люди проверку боем?
— Да, вполне, штрафники себя вполне оправдали.
— Ну и замечательно. Жду следующую группу.
— Само собой. Ты лучше скажи мне, что собираешься делать со своим японским трофеем?
— Как что? Ремонтировать, конечно.
— Он в таком состоянии, что ремонт влетит тебе в копеечку. Подозреваю, проще и дешевле купить или построить новый корабль.
— Ничуть не сомневаюсь. Но ты же знаешь, русские своих не бросают, а этот корабль послужил нам честно и вполне достаточно, чтобы заняться им всерьез.
— Ладно, смотри сам. Ну что, обмоем наши новые приобретения? А то мне вечером отправляться.
— А давай!
Борт русского линкора "Белоруссия", две недели спустя.
— Ну, что я вам говорил, адмирал? Не подкачал наш пират. Сами видите, операция только началась, но уже полностью себя окупила и даже принесла империи прибыль. Согласитесь, это выгоднее, чем игры в ассимиляцию, которые так нравятся нашим социологам.
— Да уж, первый блин вышел очень приличным. Даже удивительно.
— А чему удивляться? Мы очень неплохо готовим своих офицеров, и Соломин это подтвердил. Я буду составлять доклад Его Величеству. Примете участие?
— Приму, конечно. Как-никак, я и сам во всем этом поучаствовал.
— Да уж... Кстати, я считаю, что можно было работать и аккуратнее, кипятить море было не самой лучшей идеей.
— Зато крайне эффективной. Согласитесь, эти потомки янычар моментально сообразили, что мы не шутим, и признали законность наших требований именно после этого. И сами подумайте, обошлось это всего в пять минут работы.
— Да, вынужден признать, что старые трюки по-прежнему эффективны, адмирал. Думаю, вы можете рассчитывать на повышение.
— А почему бы и нет? Здоровый карьеризм присутствует у всех у нас. Я ведь не спрашиваю, что вы с этого будете иметь?
— Я и не спорю, адмирал. Все мы стремимся вверх, и каждый из нас тянет за собой команду, на которую, случись нужда, стоит опереться. Кстати о птичках, мне тут сорока на хвосте принесла, что вы недавно утверждали, будто Соломин давно перерос свои погоны?
— У вас хорошие осведомители...
— Работа такая, стараемся... Ладно, я это к чему. Он ведь у нас числится в запасе. Если я внесу предложение о присвоении ему следующего звания — поддержите?
— Вы знаете, я не люблю пиратов... Но я вас поддержу.
— Вот и договорились. А теперь давайте согласуем наши отчеты...
Глава 4. Бизнес в разных проявлениях.
Пятнадцать человек на сундук мертвеца,
Йо-хи-хо, и бутылка рому!
Пей, и дьявол тебя доведет до конца.
Йо-хи-хо, и бутылка рому!
(Старинная песня английских моряков
http://han-samoilenko.narod.ru/questions/mareene/002.htm)
Отпраздновали хорошо. Нет, в самом деле хорошо — во всяком случае, с коллективом было все в порядке.* А вот утром было хреново, причем настолько, что пришлось колоть антидот. В общем, погуляли...
* "Если на столе осталась водка — значит, в коллективе не все в порядке". Поговорка советских времен, пережившая уже не одно поколение.
Ну и ладно — один раз можно, в конце концов, не каждый день такое событие. Какое событие? Да свадьба, какое же еще! Старший лейтенант, а по совместительству первый заместитель диктатора Нового Амстердама Джораев связал себя, наконец, узами законного брака. О желании совершить этот самоубийственный (ведь хорошее дело браком не назовут) поступок он сообщил Соломину на следующий день после эпической провокации, закончившейся пленением турецкой эскадры. За этим последовали, правда, еще кое-какие события, такие, например, как визит русской эскадры в Турцию, стоивший той всего флота и колоссальных контрибуций, выплаченный за попутку убийства русских граждан, но все это было уже потом. А Джораев сообщил Соломину о своем решении сразу после того, как тот вернулся на планету. И что тому оставалось делать? Правильно, только благословить.
Правда, вначале надо было решить некоторые формальности — невеста все же оставалась аж целой принцессой, причем официально считавшейся похищенной. Ну, тут уж все просто было, русский офицер, хоть и в отставке, занимающий высокий пост в правительстве пусть молодого, но вполне самостоятельного государства — это удачная партия для любой принцессы. Оставалось договориться с родителями, но это провернули быстро — "Альбатрос" без проблем добрался до родины Мэнолы, где всех поставили перед фактом. Ну а куда тем было деваться? Согласились, естественно.
Да и, с другой стороны, почему бы им быть несогласными? Союз с Новым Амстердамом давал им немалые выгоды, в первую очередь, с точки зрения военных. Через этот брак они получали союзника, причем не формального, а способного реально помочь им, случись нужда, отбиться от внешнего врага. Очень важный аргумент, если ты грамотный правитель, а отец Мэнолы был далеко не дурак и не дилетант, иначе не просидел бы на троне столько времени.
Для Соломина в таком союзе тоже была определенная выгода. Не все и не всегда, особенно в делах политических и торговых, можно делать напрямую. Подвязки на Черном Новгороде и Вечном Кипре — это, конечно, хорошо, но еще одна площадка для торговли и, при необходимости, давления на соседей (увы, иными вариантами политических игр Соломин, истинный военный и человек от природы прямой, не владел) в разы увеличивало число степеней свободы. Грешно было проходить мимо такой возможности.
