Тихие песни Эшленда

— Тогда я буду ценить этот поцелуй, — Ден провел тыльной стороной ладони по щеке Серлеры и направился к весельным скамьям.

Поцелуй Серлеры и Дена пробудил воспоминания и во Флавиусе Текто. Кроме тех женщин, с которыми он встречался в Гнисисе, в его жизни было лишь двое любовниц. Первой была совсем юная девушка из нордов. Имперец забыл ее имя, но помнил, что она вместе с ним служила в Клинках. Они прибыли в Морровинд на одном судне, по одному и тому же приказу Императора. И вместе поступили под начало мастера Кая. Текто легко справился с первыми заданиями мастера, и тот раскрыл ему причину ссылки на Вварденфелл. Флавиус не только узнал о том, что, возможно, является Воплощением, но и получил приказ отправиться к Уршилаку. В тот же вечер юная северянка сказала, что не хочет отпускать его без какой-либо памяти о проведенном вместе времени, и подарила ему первую в его жизни ночь любви. Ее ожидания не сбылись — Текто вздохнул, попытавшись вспомнить ее имя, но не преуспел — он почти забыл ее. Помнил только, что ее волосы пахли чем-то сладким, а на левой груди возле соска была крупная родинка. Совсем мало для воспоминаний о первой женщине. Возможно, вся память улетучилась из-за той роли, что в его судьбе сыграла Льетт?

Льетт. Льетт Шери. Даже не так. Леди Льетт Шери Энгре из Вэйреста. В этой миниатюрной бретонке словно уживалось несколько совершенно разных женщин. Великолепная волшебница, гордость своей семьи, отчаянная авантюристка. Иногда Текто казалось, что Льетт совершенно безумна. Она могла в одиночку неделями пропадать где-нибудь в самых отдаленных уголках Вварденфелла, исследуя даэдрические руины или добывая редкие алхимические ингредиенты, а затем вернуться, бросив работу на полпути, из-за порванной мантии, и заявить, что даэдропоклонники не должны усомниться в том, что она истинная бретонская аристократка. Ее эксперименты всегда были рискованны и теоретически грозили волшебнице если не смертью, то уж как минимум потерей конечностей, но все опасности, словно покоряясь ее смелости, обходили ее стороной. Эшлендеров, у которых обучался Текто, она даже в лицо называла не иначе, чем "дикарями" и вскоре заслужила ненависть со стороны всех Уршилаку. Чтобы встречаться с Льетт, Флавиусу приходилось порой отлучаться из стойбища и искать, ломая голову, какую-нибудь пещеру или родовую гробницу, где соизволила ждать бретонка. Впрочем, эти поиски окупались сполна — Льетт была превосходной любовницей. Ее постоянно тянуло на эксперименты, которые Флавиусу казались сущими извращениями. Льетт заводилась от вида крови, часто рассказывала, дразнясь, что ее интересовали любовные связи с женщинами и представителями зверорас, но у Текто не было ни единой причины подозревать ее в измене. Впрочем, несмотря на все странности, у бретонки был немалый опыт и в привычных имперцу утехах, так что их встречи неизменно дарили любовникам обоюдную радость.

Следопыт прекрасно помнил, как одним тоскливым и душным вечером они, обнявшись, сидели на стволе высохшего дерева. Именно тогда Льетт рассказала ему о Бчанд-Мерцерге и якобы таившихся там сокровищах. Она попросила его сопровождать ее в путешествии, и у Флавиуса не хватило духа отказать. Они вдвоем пришли в лагерь Уршилаку, где имели долгий разговор с ашханом и шаманкой. Разговор окончился скверно: в ответ на отказ Нибани Месы отпустить ученика Льетт, продемонстрировав то самое кольцо, которое Текто носил теперь в память о ней, пообещала с его помощью наслать страшные бедствия на эшлендеров. Кольцо, какой бы силой оно ни обладало, всерьез напугало даже Сул-Матуула. Тогда шаманка посмотрела на Текто.

— Ты пойдешь с ней?

— Я должен, — ответил Флавиус.

— И ты отступишься ради женщины от пути Нереварина? — спросил Сул-Матуул.

— Это моя женщина и моя судьба. Разве не так сказал бы Нереварин?

— Ты многое не понимаешь, Флавиус Текто, Ложное Воплощение, — эти слова болью отозвались в сердце имперца, но он постарался не обнаружить это. — У подобных тебе нет права выбрать свою судьбу. Она одна для каждого из тех, кто мог бы, но не стал Нереварином. И судьба эта — гибель!

— Что ж, так тому и быть, — упрямо скрестил на груди руки Текто. — Пусть.

— Тогда мы не будем препятствовать тебе. Проведи ночь в гостевой юрте и иди, — длинный палец шаманки, унизанный перстнями из костей разных зверей, указал на входной полог юрты. — Я не буду ждать твоего возвращения.

Аркотай медленно брел по пустынному побережью. Недавняя пепельная буря разогнала всю живность, а юному эшлендеру позарез нужны были деньги. Аркотай умел только охотиться. Ни ремеслу, как его покойный отец, ни тайным премудростям шаманства его никто не обучал. Небольшая семья Аркотая — сам он, старуха-мать и маленькая сестра — выживали лишь засчет охотничьей добычи. Мясо и перья скальных наездников, шкура алита, жир кагути — все, что приносил юный охотник, оседало в карманах предприимчивых гулаханов Уршилаку, а тому, кто добыл эти простые сокровища, доставались деньги. Немного, но вполне достаточно, чтобы обеспечить пищей и одеждой мать и сестрицу.

В этот раз Аркотай отдалился от лагеря своих соплеменников. Растревоженные бурей звери попрятались по норам, и даже вечно голодные скальные наездники не кружили в небе, выискивая возможных жертв. Эшлендер приуныл. Если поход закончится ничем, придется вновь брать деньги из запасов, отложенных на свадьбу Эзе. Аркотай посчитал, что откладывая в неделю по септиму, к двадцатилетию Эзе он сможет отправиться в Альд"рун и купить там такие свадебные дары, от которых не откажется ни сын гулахана Забамунда, ни племянник самого Сул-Матуула. Если же регулярно разорять копилку, то сестра рискует остаться без внимания завидного жениха. Аркотай мрачно обвел побережье взглядом. Налитые от усталости кровью глаза резануло ослепительной белизной небес, и охотник недовольно скривился. Придется пройти еще немного. Только уже не по берегу. Нужно посетить хотя бы даэдрическое святилище. Пусть там небезопасно, зато в укромных уголках этих уродливых построек любят селиться алиты. Подстрелить одного было бы настоящей удачей. Аркотай поправил длинный лук притороченный за спиной, проверил наличие всех метательных кинжалов на поясе и продолжил путь. Вскоре вдали замаячили первые шпили храма даэдра. Уршилаку привыкли к столь необычному соседству и предпочитали не вмешиваться в ту кипучую деятельность, которая проходила под сенью высоких строений необычной ломаной архитектуры. Даэдра и их почитатели, нашедшие приют в святилище, также находили разумным не ссориться с эшлендерами. В конце концов, последние были куда более многочисленны, и, несмотря на мощь призванных из Обливиона тварей и магии, прямая стычка закончилась бы явно не в пользу культистов. Аркотай понимал необходимость сохранения хрупкого баланса между Уршилаку и даэдропоклонниками, но в этот раз у него не оставалось выхода.

Уже у самого входа на территорию святилища, обозначенного двумя столбами, вероятно служившими некогда опорой для ворот, Аркотай услышал довольное порыкивание алитов. Видимо, стая нашла достойную добычу и теперь раздирала ее на куски. Охотник провел языком по высохшим губам, потянул из-за спины лук и наложил на тетиву стрелу. Все должно решиться одним выстрелом. Бить слабую самку, чтобы не разозлить стаю. Нехитрые охотничьи секреты. Эшлендер выглянул из-за столба и обнаружил свою будущую добычу. Алитов было пятеро, а жертвой им послужил мелкий скамп, отчего-то решивший прогуляться вдали от входа в святилище. Животные с утробным рыком таскали мертвое тело низшего даэдра по каменистой земле, и лишь одна из самок стояла в стороне. Именно ее и стоило бить: у алитов нет инстинкта помощи слабым сородичам, как, например, у стайных никс-гончих, и никто из увлеченных трапезой зверей не обратит внимания на ее исчезновение. Аркотай рывком натянул тетиву и начал целиться. Уложить алита стоило выстрелом в глаз. Эшлендер был уверен, что попадет. Животное попыталось приблизиться к добыче, но другой алит, покрупнее, грозно рыкнул и затопал кривыми когтистыми лапами, защищая свое право на самые вкусные части скампа. Тогда самка развернулась и не спеша потопала прочь, видимо решив поискать падаль или добычу послабее. Тут-то ее и настиг выстрел. Аркотай не промахнулся, и пронзенный стрелой зверь околел практически мгновенно. Грузная туша завалилась на бок и заскребла лапами в агонии. Охотник вышел из укрытия, оттащил убитую самку подальше от ее сородичей, достал охотничий нож и, убедившись, что остальные алиты продолжают грызть скампа, начал сдирать с добычи шкуру. Срезав все самое ценное и вырвав из пасти животного клык, чтобы повесить его на ожерелье рядом с другими трофеями, Аркотай взвалил шкуру алита на плечо и бодро зашагал по направлению к стойбищу. Удача улыбнулась ему, и уже вечером Забамунд отсыплет за цельную непорченую шкуру немалую для семьи Аркотая сумму.

Покинув территорию святилища, охотник обнаружил, что побережье перестало быть пустынным и необитаемым. В нескольких сотнях метров от даэдрического храма, на берегу, лежал корабль. Присмотревшись, Аркотай увидел, что корма и один из бортов судна сильно повреждены. Группа людей крутилась вокруг пролома, отчаянно жестикулируя. Подойдя поближе, эшлендер разглядел, что компания подобралась весьма разношерстная. Орк, гигантский черный каджит, аргонианин, два данмера, один из которых оказался девушкой, редгард и имперец. Одеты они были также по-разному, что было необычным для моряков, которых привыкли видеть Уршилаку, когда вели торговлю. Было бы мудрым решением развернуться и пойти прочь, но Аркотай решил подобраться еще поближе. Это было ошибкой. Охотник считал, что прекрасно владеет искусством скрытности, и в родном для него Эшленде никто не сможет обнаружить его, вздумай он спрятаться, но он ошибался.

— Выходи, парень! — раздался голос. Судя по легкому акценту, говорил имперец. Аркотай вылез из-за куста трамы, за которым решил затаиться.

Все семеро моряков теперь смотрели на юного охотника. Он обвел их взглядом. Имперец явно был немолод, на лице его уже проступили морщинки, а отросшая щетина никак не молодила его. Он стоял ближе всех к эшлендеру и дружески улыбался, но Аркотай на всякий случай положил руку на пояс с метательными кинжалами. От чужеземцев можно ждать чего угодно.

— Мы не враги тебе, воин, — с легким учтивым поклоном произнес имперец. — Мое имя Флавиус Текто, некогда я был учеником ашхана Уршилаку Сул-Матуула и мудрой женщины Нибани Месы.

— Ты говоришь о наших вождях, — гордо подняв голову и с легким презрением в голосе, как и положено эшлендеру, ответствовал Аркотай. — Но я не знаю, правдивы ли твои слова и чисты ли помыслы!

— Как имя твое? — спросил Флавиус Текто. На этот вопрос нельзя было отказаться дать ответ, ведь собеседник представился первым.

— Аркотай, сын Ханму-Аркотая из Уршилаку.

— Для меня радость встретиться с тобой, Аркотай, — имперец еще раз склонил голову. Похоже, он и вправду знаком с обычаями Уршилаку. — Здоров ли твой отец? Я знал его и видел тебя, когда ты еще лежал в колыбели.

— Отец умер полтора года назад.

— Мне жаль. Ханму-Аркотай был хорошим другом и отлично плел циновки из болотного тростника, — теперь уже не оставалось никаких сомнений. Имперец говорит правду.

Охотник убрал руку с пояса и протянул ее Флавиусу. Тот пожал ее запястье так, как принято у эшлендеров.

— Я вижу, что ты хорошо знаешь порядки Уршилаку, Флавиус Текто. Что привело тебя к нам?

— Мы действительно держали путь к лагерю Уршилаку, — имперец сел на камень и предложил Аркотаю устроиться рядом. Охотник кивнул и принял предложение. — Но наш корабль был поврежден врагами. Мы надеялись, что сможем дотянуть до стойбища, но через некоторое время нашего путешествия пробоина на корме дала сильную течь и нам пришлось вытащить корабль на берег. Теперь мы хотим посуху дойти до лагеря Уршилаку.

— Я помогу вам.

— Спасибо тебе, Аркотай, — Флавиус Текто вытянул из сапога красивый кинжал с резной ручкой и протянул его эшлендеру. — И возьми этот дар в знак моей дружбы с твоим отцом. Я надеюсь, ты настолько же мудр и добр, как он.

— Ты хороший человек, Флавиус Текто, хоть и не данмер и не эшлендер, — охотник принял дар и прицепил его к поясу. — Мы пойдем в лагерь вместе, и там я расскажу Сул-Матуулу о том, что ты здесь. Твои спутники могут пойти с нами, но им нельзя будет говорить с ашханом.

— Я знаю традиции Уршилаку, Аркотай. Все будет именно так, как ты говоришь.

Аркотай встал с камня и бодро зашагал по побережью на восток. Семеро спутников последовали за ним, но очень скоро отстали. Только маячившая впереди белесая шкура алита на плечах эшлендера позволяла определить, в каком направлении идти. По пути Флавиуса догнал капитан Гольс.

— Вы почти добрались до цели имперец, — начал данмер. — А я остался с разбитым судном и одинешенек в этих диких краях.

— Твои претензии справедливы. Когда мы доберемся до лагеря Уршилаку, я попрошу эшлендеров поставить "Милость Ллотиса" на воду, — Флавиус посмотрел прямо в глаза Гольсу. Капитан не отвел взгляд, и имперец страдальчески вздохнул и добавил. — И доплачу за причиненные неудобства.

— Так-то лучше! — произнес довольный своей небольшой победой капитан.

— Текто! — поравнялся с ними Грогок. Серлера, Видящий-в-Глубоких-Тенях и Ден по пути о чем-то болтали между собой, Ри-Шахра не отличался особой разговорчивостью, и орку сделалось скучно. Кроме того, нужно было прояснить некоторые вопросы и подготовиться к любому развитию событий в стойбище Уршилаку. — Что ты скажешь ашхану, чтобы он помог нам? Он не видел тебя целую прорву времени.

— Он узнает меня, — уверенно сказал Флавиус. — А еще у меня для него есть дар.

— Ты будешь одаривать каждого встречного эшлендера?

— Это красивая традиция, Грогок, и не нам ее судить. Эшлендеру, которому ты обязан или который тебе приятен, принято делать особый, продуманный дар. Это символ уважения. Я хорошо знаю ашхана Сул-Матуула и уважаю его как отца. Именно поэтому я подарю ему то, что и напомнит ему обо мне, и будет символом добрых намерений.

— Что же это?

— Кольцо, которое некогда носила одна женщина.

— И, конечно, я все понял, Текто, — хрюкнул Грогок. — Кольца, женщины, ашханы! Ты морочишь мне голову!

— Прости, дружище, но я не скажу тебе больше. Это касается только меня, — Флавиус помрачнел, словно вспомнив о чем-то неприятном.

— Хорошо, я не настаиваю. Скажи тогда, как следует вести себя в стойбище нам?

— Тихо, — саркастически ответил следопыт. — Чем меньше слов вы скажете, тем меньше глупостей наделаете. Эшлендеры — они совершенно другие. Их образ мыслей непонятен тем, кто пробыл с ними меньше хотя бы нескольких лет, так что не удивляйтесь ничему, не вмешивайтесь ни во что, а на все вопросы отвечайте вежливо и просто.

— О вежливости лучше лишний раз напомни Серлере, Текто. Это она у нас леди острый язычок.

— Я бы рад, да никак не могу улучить ту минутку, когда она не кокетничает с Деном, — проворчал Флавиус. Он по-прежнему не особо доверял редгарду, который, в отличие от аргонианина, не спасал команду от ординаторов.