3 Корни зла или Вперед в прошлое

* * *

Тиварис поставил себе хороший дом. Крепкий, большой, удивительно уютный, все еще солнечно-золотистый, с резными наличниками и коньком в форме лошадиной головы. Да и рядом с домом все было хорошо. И хлев, и сараюшки, и огород, и маленький колодец рядышком под деревянным навесом, и резная скамеечка, и даже конура, рядом с которой лежал здоровущий рыжий пес...

А еще на всем этом был виден отсвет счастья хозяев. Как золотистая аура, окутывающая все окру-жающее.

Я нахмурилась, только когда на крыльцо вышла хозяйка дома.

Виана оказалась удивительно симпатичной женщиной. Светлые волосы ниже пояса заплетены в тол-стенную косу. И цвет такой... не солома, а что-то вроде темного золота. Черные брови и ресницы, черные глаза, гибкая фигура... Квартеронка от оборотня, факт. И наверное, по матери. Либо дед, ли-бо бабка — но кто-то у нее на четырех лапах бегал. И кажется, волком. Надо бы предупредить девуш-ку, да и амулет на всякий случай оставить. Оборотничество тем и коварно, что проявиться может че-рез пять-шесть поколений. Запросто.

Я улыбнулась и поздоровалась.

— Добра и мира этому дому. Ты ли Виана?

— Я. И вам добра и мира. С чем пожаловали?

Женщина спустилась с крыльца, и стало видно, что она глубоко (месяцев шесть, а то и семь как) бе-ременна. Тиварис времени не терял. А еще я подумала...

— с вопросами. Меня староста нанял ваше болотное чудище извести — улыбнулась я. — Это мой жених. Тёрн. Знакомьтесь.

— Виана, — женщина впустила нас во двор. — Мирко, ты учти, там, на столе, пироги с вареньем. Если меньше трех слопаешь — навек обижусь. Где молоко — знаешь?

Судя по скорости, которую развил мальчишка, он отлично все это знал. Виана проводила его улыб-кой. И обернулась к нам.

— А я тут при чем?

— при Тайе, — просто ответила я. — Есть у меня подозрение, что она — причина появления вашего чудо-вища. Но хотелось бы расспросить тебя. Если что помнишь про нее — расскажи, а?

— Очень надо? — нахмурилась Виана.

— Очень. И я не за просто так прошу. Ты знаешь, кто в твоей родне был оборотнем?

— Знаю. Тонкие черные брови сошлись к переносице. — А ты-то...

— А я ведьма. Что думаешь, ни одного оборотня не видела?

— и что с того?

— а ты знаешь, что оно может у детей проявиться?

Виана впервые опустила глаза.

— Знаю. И Тиварис знает. Но он меня любит.

— А у меня есть друзья оборотни. Я тебя просто прошу рассказать нам все о Тайе. Но чтобы не просто так тебя мучить — я тебя еще осмотрю и дам амулет. Чтобы вы смогли определить, есть ли в ребенке звериное начало. Если есть — твой муж съездит к магу и сделает все как надо, пока поздно не станет. А если нет — будете жить спокойно. На пять лет моей силы хватит, потом у мага зарядите. Согласна?

Виана улыбнулась, теперь уже глядя мне в глаза.

— я бы и так рассказала. Но раз уж ты сама предлагаешь... что ж, проходите в дом, гости дорогие. По-ка муж у стада...

В доме было чисто и уютно. Все выскоблено до блеска, печь расписана веселыми картинками, вкус-но пахнет пирогами, по углами висят пучки сушеных ароматных трав, на лавке умывается серая кошка, рядом с ней дремлет здоровущий черный кот, у окна за прялкой сидит темноволосая худенькая жен-щина, в которой с первого взгляда легко узнать мать Вианы.

Мирко за столом уплетал пироги, запивая их молоком из большого стакана.

Виана жестом пригласила и нас к столу. Мы поздоровались с ее матерью и чин чином уселись на лав-ки.

Молоко оказалось холодным, а пироги удивительно вкусными. Так что пять минут мы жевали не ху-же Мирко. Потом началась работа.

Первой начала разговор мать Вианы.

— С чем пожаловали, гости дорогие?

Тёрн, намертво завязший клыками в пироге, поглядел на меня. Мол, отвечай. Я государственным делом занят!

Я улыбнулась пожилой женщине.

— К вашей дочери в гости, — на то, чтобы рассказать про старосту, наш визит на болото, и мои лич-ные подозрения, ушло минут пять. Хозяйки слушали спокойно и внимательно, не перебивая и не зада-вая дурацких вопросов. А когда я замолчала, мать Вианы коротко кивнула головой.

— почему-то я так и знала. Помнишь, Ви, я тебе с зимы говорила, что у меня на сердце тяжело?

— ага, помню. И на охоту меня не пускала.

— Так и права была. Потом оказалось, что ты в тягости...

— Ты матери скажи спасибо. Она как полуоборотень, больше тебя знает и чувствует, — я пристально поглядела на побледневшую Виану. — Если б ты на болоте оказалась — в секунду бы сожрало, мяу ска-зать не успела бы.

— Думаешь?

— А чего тут думать. Тайя проклинала не всех. Ей твоя шкурка нужна была. Она тебя и проклинать пыталась, кстати. Ты осенью не болела?

Виана чуть задумалась.

— Было такое. Пару кругов у меня голова болела, живот скручивало... Не часто, но бывало. Я думала это от ребенка...

— а ребенок вообще родился бы мертвым, — припечатала я.

Виана спешно сделала оберегающий знак.

— Матери скажи спасибо.

— А...

— Оборотней чтоб ты знала, вообще не проклинают. Потому что это — заранее гиблое дело.

— Почему? — спросила мать Вианы. — Мне что-то отец говорил, да я тогда мелкая была глупая...

— Потому что оборотень — он частью человек, частью зверь. И проклятие липнет только к человеку. Звери — они безвинны, если в зверином облике никого не убивали. Вот и считай. Как Тайя тебя не про-клинала, налипла только половина. Этого бы хватило с лихвой. Старалась она от души, даже сейчас заметно. Но... это один из непреложных законов. Любое проклятие на оборотне держится только до полнолуния.

— Я не...

— А на тебе — с первым полнолунием убралась его четверть. Ты квартеронка, поэтому так. С четвер-тым полнолунием ты как раз избавилась от последних следов. А проклинали тебя от души.

— С...сволочь, — прошипела мать Вианы.

— Тайя? — уточнила я, хотя и так все было ясно. — Это да. Потому что проклинала она и на мучитель-ную смерть, и на болезни, и тебя, и твоих еще не рожденных детей... Так что возможно ребенок бу-дет оборотнем.

— Ну и пусть будет, — прогудел от порога натянутой тетивой низкий мужской голос. — Я его меньше любить не буду.

Я обернулась на голос. У порога стоял мужчина королевских размеров, едва вписываясь плечами в дверной проем. А когда он шагнул в комнату, стало ясно, что это — не жир. Сплошные мышцы. И не борцовские. В цирке или там у бодибилдеров — это профанация. А этот товарищ заткнул бы за пояс да-же Арни Шварца. Хотя нет. Он бы из Шварценеггера поясков себе накрутил. Тёрн сразу показался мне каким-то... не слишком объемным...

— Эй, ты меня вообще за что любишь? За мышечную массу или за мою потрясающую ду-шу? — тут же возмутился элвар, которому явно не понравились мои сравнения.

— Кормить тебя надо, — резюмировала я. — Кормить лучше.

— Вот выйдешь за меня замуж — и займешься. Хочу пироги с рыбой, мясом трех сортов и ва-реньем пяти видов. Не реже, чем раз в три дня!

— А работать я когда буду?

— Когда захочешь. Ты же не думаешь, что я женюсь на ведьме ради пирогов. И вообще, по-моему, ты шестнадцать видов анализа крови в полевых условиях лучше знаешь, чем как выбрать кусок свинины в лавке.

Я фыркнула.

— При моей профессии ты скорее получишь суп из вурдалака и пирожки с упырятиной, чем нормальный обед. Мы, женщины, существа рассеянные, перепутаю ненароком кухню — с лаборато-рией — вот радости мужу будет!

Элвара аж перекосило. И он отчаянно вцепился клыками в следующий пирожок. Пока дают с варень-ем. Я послала ему ехидную улыбочку. А потом постаралась вернуться в реальность.

— День добрый, уважаемый Тиварис.

— Добрый день, госпожа ведьма. С чем пожаловали?

Я закатила глаза. Так что по третьему кругу историю с проклятием пересказывал Тёрн. Он вообще уложился в три фразы. 'Вы раньше встречались с дочерью мясника Тайей Утторш. Она прокляла вашу жену и причастна к появлению болотного чудища. Мы хотим решить эту проблему, для чего нужна ваша помощь'. Коротко и ясно. После чего Тиварис уселся рядом с женой, приобнял ее за плечи и ко-ротко спросил:

— Это — правда?

— вот заняться нам в этом селе нечем, всю жизнь мечтали приехать и наврать, — огрызнулась я. — Уж поверьте, это более чем правда. А ваше болотное чудище — это сама Тайя. Если я правильно понимаю, она связала себя с духом болота. И старается набраться сил, чтобы дорваться до счастливой соперницы.

— А до меня? Я бывал на болоте после ее исчезновения.

— Болотные огоньки видел? Болотный шепот слышал? Вода волновалась?

Тиварис задумался. И неохотно признал:

— а ведь верно. Было дело.

— и чем дальше, тем чаще, а последнее время так и вообще, если один ходишь, то манит даже от бе-рега? — инквизиторски допрашивала я.

Мужчина опять кивнул.

— Ты как сама видела.

— Я ведьма. А она тебя зовет. Рано или поздно, когда она накопит достаточно силы, соперницу она просто сожрет. А вот тебя...

Мужчина заметно побледнел. Но я все равно продолжила.

— Знаешь, должность болотного духа — это еще не самое худшее, что может случиться с человеком. А вот если твоя душа окажется во власти...

— Хватит! — рявкнул Тиварис. — Ты зачем сюда пришла?

Я пожала плечами.

— За подтверждением своей теории. И за помощью.

— За какой помощью? — сверкнул на меня глазами Тиварис. — и тут же переключился на Виану. — Ты не волнуйся, родная. Хочешь, я их вообще отсюда выкину?

— Может, она и хочет. Но вы ей нужны живым и здоровым. А вот этого без ее помощи не будет, — ух-мыльнулась я.

Тиварис попытался испепелить меня взглядом, но получалось плохо. А тут еще Тёрн положил мне руку на плечо и чуть привлек к себе. Автоматически Тиварис перевез взгляд на него. И — попал. Мой элвар с политиками справлялся, что ему крестьянин, пусть тот даже и повоевал во времена оны?

Я на элвара ничуть не рассердилась. Он не сказал ни слова. Не попытался оспорить мои знания, во-обще даже слова не сказал. Просто как бы подчеркнул мужику: 'Не балуй. Я ее смогу защитить. И ты мне на один зуб'. Об этом говорил и его откровенно изучающий противника взгляд, и злая улыбка, и даже положение тела на скамье — элвар в любую секунду готов был развернуть крылья и рвануться в бой. И этого хватило.

Минуты две Тиварис пытался не сдаться. Но потом 'поплыл', отвел взгляд, чуть ссутулился — и уже намного тише и спокойнее переспросил:

— Так какая нужна помощь?

— Незначительная, — просто отозвалась я. — Виана, мне нужна какая-нибудь ваша вещь, вроде старого платья, нужна прядь ваших волос и примерно грамм сто крови. Не сейчас. Завтра вечером. Причем и срезать волосы и брать кровь буду именно я. А платье можете отдать сейчас. Нам его еще подгонять придется. Хоть как-то...

— Зачем!? — возмутился Тиварис.

Я послала ему успокаивающую улыбку.

— Надо.

И Тёрну, между прочим:

— Не отвлекайся, читай ее память. Нам с тобой еще матрицу изображать...

— Слушаюсь и повинуюсь, моя прекрасная леди...

— Зачем надо? — удивилась Виана.

— Нарядим в твою одежду человека, замаскируем и отправим на болота.

— А зачем маскировать? Я и сама сходить могу...

Я повертела пальцем у виска.

— Ты что, больная на всю голову? А, точно, беременная...

Меня активно поддержали Тиварис и ее мать. Так что Виане пришлось отказаться от своего плана утопления и согласиться на мои условия. После чего мы с Тёрном попрощались и вышли за дверь. Мать Вианы поблагодарила нас за известия и насыпала нам с собой пирожков в берестяной короб. На-до будет вернуть.

Мирко уже ждал нас на крыльце.

Тёрн протянул ему мелкую серебрушку и попросил ребенка:

— а теперь к мяснику. Хорошо?

Ребенок не возражал. Монетку он спрятал за щекой и поэтому молчал всю дорогу. Мы тоже последо-вали его примеру. Просто шли, держась за руки — и наслаждались покоем. Хорошо было сейчас в де-ревне. Мирно, уютно. Пахло пылью, дымом и навозом, пищали цыплята, где-то переговаривались то ли овцы, то ли козы, пригревало солнышко, виднелся невдалеке лес...

Я сжимала ладонь своего элвара и думала, что могла бы так идти и идти, пока не подогнутся колени. Навсегда. И может, эти краткие минуты покоя стоят, с лихвой стоят всей остальной дурной и шальной жизни, наполненной погонями за нечистью и пробежками от нежити.

— Я тебя очень люблю, — пришла теплая и какая-то пушистая мысль от элвара.

— И я тебя люблю, — просто ответила я.

И улыбнулась.

* * *

К мяснику идти не хотелось. Но пришлось. И мне у него не понравилось. Весь дом был пропитан за-пахом дурной смерти. Животные здесь умирали. Но мясник не давал им легкой смерти. То ли из-за не-профессионализма. То ли ему просто это нравилось. Я буквально видела черно-серый ореол вокруг его дома. Но решила пока не думать об этом. Надо поговорить с самим мясником.

Отец Тайи, как ни странно, оказался невысоким грустным человеком со светлыми реденькими усами и такой же бородой. Щупловатое телосложение, лысина на макушке, тонкие пальцы рук, чистая рубаха, грустный взгляд серых водянистых глаз... да вообще, встреть я его в мире техники — приняла бы за библиотекаря! Не могу сказать, что мне он был очень приятен, но и отвращения не вызывал.

Тёрн пристально вгляделся в него. А я поздоровалась.

— Добра и счастья сему дому. Уважаемый...

— Санор. Санор Утторш.

— господин Утторш, мне бы о вашей дочери поговорить.

К чести мясника, он не стал делать вид, что не понимает о ком пойдет речь.

— О Тайе?

— Да, господин Утторш.

— Санор, милая дама...

— Ёлка. Ведьма. Это мой друг. Тёрн.

Поняв, что более обширного представления не дождаться, Санор только кивнул.

— Хорошо, госпожа Ёлка. Пройдите в дом, угоститесь, чем боги послали?

Отказываться мы не стали. Жена мясника, дородная бабища в три обхвата, сердито выставила на стол угощение и грохнула дверью. А я подумала, как этот дом отличается от дома Вианы. Там все теплое, уютное, обжитое, пропитанное любовью. А тут... такое ощущение, что ежа наизнанку вывернули и нас в него запихали. Так и колет что-то...

Мимоходом я увидела пару детей, удивительно похожих на своего отца. Такие же мелкие и бледные.

Разговор завязался только после нескольких кусков копченого мяса и пары рюмок наливки.

— Тайя? — вспоминал Санор. — Первенка моя, да... Вся в мать...

Тёрн пристально вглядывался в мясника, пока тот распинался о своей великой любви к дочери, о том, как трагично терять ребенка, о...

Будь я Станиславским — уже час бы как быком ревела 'НЕ ВЕРЮ!!!'. Судя по лицу элвара — тщатель-но спокойному и безразличному, он тоже не верил. Но и показывать этого не торопился. Прошло де-сять минут страданий.

Двадцать.

Пришла симпатичная девушка, очень похожая на отца — и стала возиться в углу кухни. Если она не подслушивала — считайте меня демократкой. Наконец поток излияний иссяк — и я получила возмож-ность попросить что-нибудь из вещей умершей девушки. Дескать, надо с ее душой поговорить, тогда она успокоится и перестанет других губить. Ересь, конечно. Но и сказать правду язык не поворачи-вался. Вы один раз ребенка потеряли, а я ее еще раз пришибу. За свинский характер и многочисленные убийства. Каково это слышать родителям?