3 Корни зла или Вперед в прошлое

— А может, стихами обойдемся? — попытался вставить Тёрн, но я пнула его по ноге.

— Еще чего! Завтра меня будут пытать, так хоть сегодня удовольствие получу!

— что ж, логично, — мерзко ухмыльнулся Дирмас. — Старайся, Ёлочка. Я буду приглядывать за вами. И если мне понравятся твои навыки в постели, я даже подарю тебе, лично тебе, жизнь и свое внимание — на пару дней.

— О, я буду ОЧЕНЬ стараться. И думаю, что тебе понравится — мурлыкнула я. — Вот у Тёрна никогда не было претензий, правда, дорогой?

— Абсолютная — подтвердил элвар. И даже не поморщился от боли. Рабские ошейники не давали сол-гать, но разве я сказала неправду? У Тёрна действительно не было никаких претензий. У нас ведь во-обще ничего не было...

— что ж, — похабству улыбочки на морде Дирмаса мог позавидовать любой режиссер порнофильмов. Он достал из кармана что-то похожее на палочку с несколькими сучками и последовательно надавил на четыре из них — Теперь вы никому не сможете причинить вред и не сможете совершить самоубийство. Вот ключи от ваших наручников. Расковать друг друга вы и сами сможете. И трахайтесь на здоровье... ха-ха пока оно у вас есть...

Так мерзко посмеиваясь, он вышел за дверь. Тёрн тут же схватил ключи, притянул меня к себе — и принялся возиться с цепями. Не прошло и минуты как они оказались на полу, а я взялась освобождать элвара.

— Ну вот. Мы почти свободны. Замечательно.

— Замечательно!? Ёлка, ты с ума сошла?! Зачем тебе понадобилось торговаться за такую чушь!?

Я только головой покачала. И показала на ошейники, на комнату вокруг — недаром же Дирмас обе-щал наблюдать за нами... И мягко взяла элвара за руку.

— Я тебя тоже люблю. Пусть хоть это у нас будет, если больше ничего нельзя.

Фиалковые глаза были полны тоски и боли.

— почему так поздно для всего... так поздно...

— Мы еще живы, любовь моя.

Другие слова его не убедили бы. Я первая потянулась губами к его губам, и Тёрн поцеловал меня, сперва стесняясь и медля, а потом более сильно и страстно.

Мы срывали друг с друга одежду, как безумные. Не знаю, о чем думал Тёрн. А у меня в голове би-лось суматошное: Вот так вот... Лишь бы не догадался... Лишь бы я смогла...

Первый порыв страсти хлестнул по нам ураганным ветром — и умчался, оставив нас на кровати — об-наженными и пристально глядящими в глаза друг другу. Фиалковые глаза элвара светились любовью и нежностью. Родной мой, как же ты так... Почему я не подумала, почему ты не подумал...

Единственный мой, неповторимый, любимый... почему я раньше этого не понимала, почему не го-ворила...

Я потянулась к элвару и пробежалась кончиками пальцев по его лицу, стараясь запомнить все, до самой малейшей черточки. До последней морщинки, мельчайшей складочки...

Самый красивый мужчина. Мой любимый мужчина. Как жаль, что этот час — все, что у нас будет. Так мало... Так много...

Видит небо, если бы мне предложили целую жизнь без элвара — или вот эти десять минут — и смерть, я бы не колебалась в своем выборе. Хотя я и так не колебалась.

Тёрн крепко прижал меня к себе, я чувствовала его возбуждение, но почему-то он не двигался.

— Любимый мой...

Элвар моргнул. И я увидела, как по его щеке катится слеза.

— Ёлка, до чего же я нас довел! Мой клятый авантюризм! Мое самомнение! Я должен был прошер-стить всю память Эли! Пересмотреть каждый день, каждый ее час.... Но я просто побрезговал! А те-перь мы погибнем здесь. И я буду знать, что ты остаешься в лапах этого подонка... Я так мечтал по-дарить тебе весь мир. И отнимаю твою жизнь. Я бы лучше сам тысячу раз умер.

Я глядела ему прямо в глаза. Тёрн был искренен, как никогда. Можно было бы соврать даже Богу. Их Величества способны и не на такое. Но здесь и сейчас, МНЕ Тёрн не лгал. Он любил меня. Любил больше, чем себя. И я твердо знала — если бы сейчас ему предложили выбор — он или я, он подарил бы мне жизнь. Даже если бы это стоило ему не только жизни, но и посмертия.

Я ласково стерла эту единственную слезу. Она сказала мне больше, чем миллионы чувствительных эльфийских романов. Родной мой...

— Я люблю тебя, — тихо-тихо шепнула я. — И никогда ни о чем не пожалею. Время, которое мы были вместе — это самое лучшее, что было в моей жизни. Помни об этом, пожалуйста. Я знаю, жестоко просить тебя об этом, но я хочу, чтобы ты и я.... Чтобы хоть ненадолго мы были вместе. Даже если я умру — я буду умирать — и помнить тебя. Только тебя. Всегда тебя.

— Ёлка...

Элвар зарылся лицом в мои волосы. Я уткнулась носом в его плечо. И тихо шепнула то, что должен был услышать только он один.

— Не хочу, чтобы он был у меня... первым. — И чуть более громко. — Люби меня, родной. Люби, как я люблю тебя... Пожалуйста...

Несколько секунд Тёрн оставался неподвижен. А потом...

На меня словно вихрь обрушился. Вихрь из его рук, его губ, его тела... Он был везде. Его пальцы скользили по моему телу, за ними следовали губы, его тело накрывало меня, как волны прибоя. И я старалась нырнуть еще глубже в это безумие. Отвечала такой же страстью на его страсть, и поцелуями на его поцелуи.

Мое тело выгибалось струной, дрожало в его руках, я то прижималась к нему, словно стараясь стать с ним одним целым, то отстранялась, чтобы взглянуть на человека, которого любила — больше своей жизни. Больше всего мира. Больше — всего.

Где-то в самой глубине разума оставался маленький холодный уголок. Но он молчал до той секунды, пока Тёрн не вошел глубоко внутрь меня. И только тогда — проснулся.

И я резко — словно одним ударом — увидела глаза элвара над собой — и его лицо. Он не мог не почув-ствовать мою магию. И понял, что я колдую, каким-то странным образом, но колдую.

Но сделать уже ничего не успел.

Это были основы некромантии.

Самая страшная жертва, которую может принести маг — это он сам.

Самая страшная и самая сильная. Недаром столько говорится о самопожертвовании. А если человек осознанно идет на смерть, знает это и готов пожертвовать всем — силой, жизнью, перерождением — перед таким склоняются даже боги.

У меня был только один шанс.

И я им воспользовалась.

Ошейники запрещали нам причинять вред друг другу. Но лишение девственности — не есть вред. Это — нормально.

И кровь пролилась.

Несколько капель. Но мне и этого хватило.

Моя магия была заперта. Здесь, в цитадели чужой силы, она не могла работать. Но — самопожертво-вание.... Это — другое. И это сработало бы даже в мире без магии.

Кровь освободила на миг мою силу. Жизнь пошла на подпитку заклинания. И я вспыхнула огнем ма-гии.

Мне требовалось только одно. Телепортировать Тёрна — в Универ. Ориентиры я не забыла бы и на смертном одре.

Элвар закричал, растворяясь в воздухе. И я знала — это крик отчаяния. Вспышка моей силы освободи-ла и его магию. И он — понял. Но остановить меня никто бы уже не успел.

Даже ворвавшийся в комнату Дирмас...

Подглядывал, извращенец...

Я медленно уплывала в небытие.

Я, Ёлка, УМ факультета боевой магии Магического Универа, кровь от крови и плоть от плоти друго-го мира, добровольно отдаю — все. Кровь. Плоть. Боль. Силу. Жизнь. Смерть. Посмертие.

Я — умираю. И знаю, что буду умирать медленно и мучительно. Знаю, что от меня ничего не останет-ся. Развоплотится даже моя душа. Но сейчас меня это ни капельки не волнует. Я всего лишь ухожу в небытие. Одна я.

Тёрн — будет жить.

Будет цел и невредим. Будет встречать рассветы и провожать закаты. Будет править Элварионом. Ко-гда-нибудь полюбит. У него будут дети. И если хоть однажды, в дождливый ненастный день он вспомнит меня, этого будет достаточно.

Я не знаю, что меня ждет в посмертии. Будет ли оно у меня?

Все равно.

Тёрн останется жив.

Остальное — неважно.

Волны боли уносили меня все дальше и дальше. Скоро я уже не смогу вернуться. Да и не надо. Я осознанно шла на это.

Тёрн будет долго горевать обо мне, я знаю. И прошу мир только об одном. Пусть он найдет утеше-ние рано или поздно. Та, кто придет потом, не займет мое место. Это — невозможно. Ведь у каждого оно — только свое. Но мне будет достаточно, если она будет любить моего элвара...

Хотя бы на десятую долю так же сильно, как и я.

И разве можно его — не любить?

Прощай, любимый...

* * *

Рассказывает Лорелайн ан-Астерра.

Я опять висела в кабинете у Директора. Он недавно вернулся из Элвариона за какими-то амуле-тами. Пройти по следу заклинания не удавалось даже ему. Словно что-то отбрасывало. И никто не мог понять, в чем дело.

— Откат? — предположила я. Но Директор только покачал седой головой.

— Нет. Это не откат. Но такое ощущение, что им там место, а нам — нет. Вот и не пуска-ет.

— А такое бывает?

— Нет. Я не помню даже, чтобы я об этом читал.

— А Виктор?

— Тоже молчит. Говорит — Ворота стандартной структуры, но в заклинание встроено несколько дополнительных контуров. Там и жертва и отчаяние и что-то еще... пока мы не можем разобраться да-же в его структуре. Как это смогла твоя внуч...

Отчаянно взвыли сирены тревоги.

Вой раскатился по коридорам и кабинетам.

'Запрещенное заклинание!'

'Незаконная телепортация в Универ!!'

'Вторжение!!!'

'Чужой в зале телепортаций!!!'

Система сигнализации вопила от души.

Антел Герлей взлетел из-за стола, как молоденький. Хотя... видела я его без этой маски. Маль-чишка! И через триста лет будет мальчишкой!

— В зал для телепортаций! Срочно!!!

Я рванулась сквозь стены. Директор помчался по коридорам. В экстренных случаях, таких, как сейчас, телепортироваться в стенах Универа становилось небезопасно. Можно было и в стенку впа-яться на молекулярном Уровне. Эта защита была установлена еще Основателями и с тех пор не давала сбоев.

Я добралась до зала первой. И замерла растерянным столбиком.

В горящей лиловым светом пентаграмме лежал... элвар!!! И тьма меня сожри, если этот элвар не был мне хорошо знаком! Особенно корона на его голове.

— ТЁРН!!! — завопила я во всю мощь привиденческих легких.

— ТЁРН!? — выдохнул магистр Теодорус, замирая у пентаграммы.

— ТЁРН!!! — Антел Герлей с трудом затормозил в дверях, а потом уже чуть медленнее (чтобы не влететь с разгона в пентаграмму) подошел к ней и положил ладонь на большой голубой ка-мень.

— Доступ высшего уровня директора Универа.

Несколько секунд ничего не происходило. А потом...

Камень осветился розоватым светом.

— Директор Универа Антел Герлей. Доступ разрешен, — пропел мягкий голос.

— Отмена боевой тревоги. Свои. Отключить защиту.

Сияние словно впиталось в пентаграмму. Антел Герлей убрал руку и поглядел на магистра Тео-доруса. Но тому приглашение и не требовалось. Магистр уже стоял на коленях у тела элвара и пытался перевернуть его на спину. Перевернул. И быстро повел руками над неподвижным телом.

— Ничего страшного. Магический шок.

— Как скоро он придет в себя?

— Сейчас встанет.

Магистр пропутешествовал руками обратно. Но на этот раз его ладони светились ясным зелено-ватым светом. Я даже восхитилась. Алхимик — и такие познания в целительстве!

— Не в целительстве — ответил Антел Герлей. — Только неотложная помощь и диагностика. Ос-тальное уже не его... магистр Фейрл! Наконец-то!

Магистр Фейрл — тоже наша местная знаменитость. УМы давно прозвали его ходячей панацеей. И это справедливо. Для лекарей он то же что Виктор для телепортеров. Чудо. Гений на земле. Медик от бога. А ведь был когда-то обычным студентом-медиком, в Великую Отечественную партизанил, за-ведовал полевым госпиталем... В портал попал случайно — и с тех пор живет медициной, стараясь спасти даже самых безнадежных больных.

Фейрл, конечно, не настоящее его имя. Но он так сжился с ним за время учебы, что оставил навсегда.

Магистр внимательно поглядел на колдующего Теодоруса, чуть повел рукой и кивнул.

— Повреждений нет. Магистр Теодорус отлично справился без меня. Я здесь не нужен.

— Все равно останьтесь, магистр. Есть еще одно... То есть одна. И я подозреваю, что ей еще хуже.

Тёрн застонал и открыл глаза. Высшие силы, в каком же он был виде. Весь голый, растрепан-ный, с какой-то пакостью на шее...

— Где я?

Директор в два шага оказался рядом с ним.

— В Универе. Где остальные? Ёлка, Элиссиана?

— Ёлка!!!

Элвар взлетел, словно подброшенный взрывом.

— Ёлку нужно срочно спасать! Вы можете пройти по следу заклинания!?

Мне чуть плохо не стало.

— Где моя внучка?!

Тёрн даже ухом не шевельнул в мою сторону. Он вцепился в руки директора.

— Можно!? Сколько времени это займет?

— Ёлка перенесла вас?

— Да.

— Чем она пользовалась?

— Неизвестно. Я подозреваю, что магией крови. Другое просто не пробилось бы. Нас постара-лись лишить всего. Этот ошейник...

Антел Герлей осторожно провел пальцами вдоль шеи элвара, не дотрагиваясь до грубого ме-таллического кольца.

— Не знаю. Ошейник мы сейчас снимем. А Ёлка... мы не можем найти вас.

— Нас здесь и не было. Я все расскажу, но потом.

— Лучше начните сейчас, — посоветовал Директор, протягивая руки над пентаграммой переноса. — Все равно мне нужно время, чтобы отследить дорожку и запомнить ее.

Элвар сверкнул потрясающими лиловыми глазами.

— Время! Сейчас каждая секунда для Ёлки смертельно опасна. Ее могут убить в любой миг.

— Могут убить?

Элвар опустил ресницы, внезапно смутившись.

— Да. Пока она еще жива — я знаю.

— Откуда?

— Мы... Свою супругу я способен чувствовать везде.

— Кого!? — я чуть не развоплотилась от шока.

— Супругу? — выдохнул магистр Теодорус.

— когда успели? — насмешливо поинтересовался Директор.

— Элоэ тайа, — просто ответил элвар.

— Потом поженитесь по всем правилам!!! — взвилась я.

Элоэ тайа. Если кратко — полевой брак. Так клялись на войне, если рядом нет ни одного свя-щенника или жреца. Перед боем, перед смертью...

Этот брак принимался действительным на год. А потом надо было либо официально подтвер-дить его, либо он признавался незаконным. В случае, если обе стороны были живы и дееспособны. Нет, ну когда они успели!? И зачем?!

Можно подумать, их здесь не поженили бы!

— у нас не было выбора. Так получилось. Вы уже знаете, что на меня было совершено покуше-ние. Нас выбросило в прошлое нашего мира. Временная петля.

Директор со всей силы хлопнул себя по лбу.

— Ах я старый идиот! Конечно же! Вы должны были пройти! А нас прошлое просто отбрасыва-ло! Мы-то там чужие!

— именно.

— Вы сделали все необходимое?

— Да. Но допустили ошибку, перемещаясь. Мне надо было быть осторожнее и умнее. И надо было сразу убить Элиссиану. Дирмас встроил в ее тело нечто вроде системы сигнализации.

— А куда смотрела Ёлка?

— Магию крови им еще не читали. Она не всеведуща. Тем более магию крови пополам с некро-мантией. Только чистую некромантию и пока очень ограничено. Разве нет?

— Не читали. Это на двух последних курсах — и только для избранных. Слишком страшное мо-жет получиться оружие, — кивнул магистр Фейрл.