| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Она выглядит жалко, — второй голос был мне не знаком. Его обладатель стоял позади саннина, однако нотки издевки и откровенной насмешки, показались мне странно узнаваемыми.
— Будь снисходителен, Кабуто, — прошелестел Орочимару, внимательно наблюдая за моими потугами сбежать. — Маленькая обако* только пришла в себя.
Я забилась в угол, мелко подрагивая от пронизывающего холода. В голове было пусто и тяжело, но одно я знала точно — глядя на меня, Орочимару уже заранее знал, как и для чего он использует этот козырь.
— Орочимару-сама говорит, что тебе очень повезло, — парень по имени Кимимару, поставил рядом со мной поднос с жидкой кашей, от которой меня уже тошнило, и осторожно присел на низенький стул возле кровати. Со дня моего пробуждения, кажется, прошло несколько недель. По приказу Орочимару-сама, меня разместили в просторной комнате с низким потолком и без окон. Единственной мебелью здесь были стол, кровать и тумбочка, а так же — огромное полотно с изображением красной змеи, пожирающей свой хвост. Большая, хищная тварь, сжирающая сама себя, косила на меня черный глаз, словно насмехаясь. Я отвечала ей тем же, днями напролет изучая переплетения толстых окрашенных нитей.
— Со*, — тихо выдохнула я в ответ, пытаясь пошевелить пальцами ног. Провалы в памяти, частичная атрофия мышц и нарушения мозговой активности — я была настоящим овощем, жизнь которого поддерживали медицинские дзюцу и постоянный контроль Орочимару. Все чаще я ловила себя на мысли, что просто не понимаю, о чем со мной говорят или что хотят сделать. Мне оставалось только довериться змеиному саннину, смиренно принимая каждый его эксперимент над моим здоровьем.
Кимимару приходил ко мне раз в несколько дней, подолгу сидел рядом и рассказывал о том, что происходит в мире над нами. Его голос — тихий, наполненный теплым спокойствием, убаюкивал меня, внушая хрупкую иллюзию покоя. Иногда он помогал мне подняться и пройтись по комнате, поддерживая и направляя, как маленького ребенка. Тогда я не знала, что сам юноша смертельно болен и каждое движение дается ему с большим трудом, чем мне. Со временем, я обвыклась в своем новом убежище, с нетерпением ожидая, когда ко мне зайдет Кимимару или Орочимару-сама.
— Ты делаешь успехи, гимай*, — тем временем продолжал парень, беря меня за руку. — Если так пойдет и дальше, то уже скоро ты сможешь ходить самостоятельно.
Я чуть кивнула в ответ, безучастным взглядом заскользив по силуэту змеи на полотне. Эта тварь раздражает меня, я-то знаю, что ночами она оживает и пытается убить меня, сожрать, как зверька, загнанного в угол. Медленно я обернулась к парню, опуская взгляд на его руку, держащую мою ладонь. Это прикосновение... было приятно. Здесь ко мне редко прикасались без лишней надобности.
— Кими...мару? — тихо проговорила я, пытаясь вспомнить, что же хотела сказать ему еще несколько секунд назад. Кажется, я хотела спросить, что имел ввиду Орочимару, когда говорил про уникальный кеккей генкай. И сколько прошло времени с тех пор, как Итачи вырезал наш клан, и что случилось с Саске.
И... кто такие Итачи и Саске?
Дверь в комнату распахнулась, впуская в помещение самого Орочимару. Тот выглядел очень довольным, его рот кривился в самой искренней, доброжелательной улыбке, изящные руки держали массивный свиток. Он остановился возле моей кровати, коротко кивнув Кимимару, после чего тот поспешно удалился, оставив меня наедине с этим страшным человеком. Человеком ли?
— Как сегодня ты чувствуешь себя, обако? Еще не вспомнила своего имени?
Саннин обошел мою кровать, сложил несколько печатей — стандартная процедура, которую он повторяет в начале каждой нашей встречи, — после чего стянул с меня одеяло. И я снова увидела, как витиеватые переплетения печати ползут по моим ногам, поднимаясь вверх, к бедрам. Легкая судорога сковала мышцы, я крепко закрыла глаза, откинувшись на подушки, в то время, как Орочимару поочередно сгибал и разгибал мои ноги в коленях.
Орочимару повторил свой вопрос, на что я только неопределенно пожала плечами. Меня зовут Саэки Учиха, я — дочь Учиха Кагами и сестра Шисуи Шуншин, но змеиному саннину не обязательно об этом знать. После всех манипуляций с печатями, Орочимару помог мне встать с кровати, железной хваткой сомкнув пальцы на моем локте. Неприятно, но ничего не поделаешь — я должна снова начать ходить.
Каждый день Орочимару давал мне какие-то таблетки. Один раз утром, второй — после ужина. После них у меня словно взрывалась голова, тело немело, веки становились слишком тяжелыми. Мое сознание уступало белесой пелене, которая стирала все мысли и переживания, оставляя пустую оболочку. Я чувствовала себя разбитым сосудом, в который Орочимару-сама бросал камни своих идей. Коноха, клан — все это казалось таким далеким, несущественным. Постепенно все переживания, связанные с прошлым, утекли сквозь меня, оставляя пустую брешь, которую так легко заполнил Орочимару-сама.
~~~
— Ты не хочешь вернуться в Коноху?
— Мой клан уничтожен.
Кимимару понимающе кивнул, не без удовольствия задрав голову верх, к ласковому весеннему солнцу. В это время года небо над Островом наполняется легким маревом, а солнце словно опускается вниз, но не печет, а только заботливо греет многострадальные головушки всех жителей деревни. Мы с Кимимару лежали на траве, молча размышляя каждый о своем. За полгода, что я пробыла здесь, его состояние только ухудшилось, и даже Орочимару-сама не мог помочь. Хотя, я уверена, он очень старался, ведь все знали, как дорог был ему последний из клана Кагуя.
— Четыре года, — шепнула я, крепко закрыв глаза.
— Какого это, упустить так много?
Кимимару никогда не отличался любопытством, так что я даже вскинула брови, никак не ожидая от него подобного вопроса. И я задумалась. О, друг мой, сколько раз я спрашивала себя о том же. И еще ни разу не смогла прийти к однозначному ответу. Я бросила взгляд на костыль, внутренне содрогаясь. Простая палка, без которой я не могу дойти от своей комнаты до выхода из убежища. Жизнь, продленная таблетками Орочимару-сама, не стоила и копейки. Что такое "копейка"?
Я качнула головой, отгоняя посторонние мысли. Меня зовут Саэки Учиха, мой брат — Шисуи Шуншин; я — курохэби* Орочимару-сама и гимай для моего милого Кимимару. Только кошмары от этого мне сниться не перестали. И каждая ночь возвращает меня в последние часы клана Учиха. Становясь немым свидетелем собственной смерти, каждый раз, я вижу маленькую, испуганную девочку и проклятого предателя Итачи. Мой сон обрывается в миг, когда убийца заносит ниндзято...
— Пойдем, — Кагуя поднялся с земли и подал мне руку. Крепко ухватившись за его ладонь, я приподнялась на одной ноге, успев подхватить костыль, и медленно поковыляла за другом в убежище. Время моего "выгула" истекло.
Три продолговатые пилюли, две круглые таблетки — вот и все, что мне нужно для полного счастья. Отточенными движениями, по одной и два глотка воды. Разум застил липкий туман, мне снова стало легко и свободно, комната "поплыла" перед глазами, нужно было поскорее лечь на кровать. Повторяя эту процедуру изо дня в день, я ни разу не задумалась о ее цели. Сначала мне давал их сам Орочимару-сама, дотошно следя за тем, чтобы я выполняла все его указания. Он приходил ко мне каждый день, пока, однажды, не стал передавать свои указания через других людей. И больше я его не видела.
Неделю спустя
Меня разбудил шум за дверью. Словно кто-то уронил большой мешок картошки, а затем я услышала крик. Нет, не крик — воинственный клич разорвал благоговейную тишину, гулко ударяясь о холодные стены. Первой мыслью было спрятаться под одеялом и тихо изобразить труп. Второй — так же тихо скатиться под кровать, умоляя небо, чтобы это был просто обморок моего охранника от радости, что Орочимару-сама вернулся. Но мои молитвы услышаны не были. Неуклюже свалившись с кровати, я поспешно проковыляла к двери, запирая ее на единственный хлипкий засов, который, в свое время, давал понять моей "страже", что я переодеваюсь или просто не в настроении. И больше он ни на что не был годен.
Только подумать, каким-то идиотам хватило ума напасть на убежище Орочимару-сама! Мое сердце бешено заколотилось, запоздало, я вспомнила, что и Кимимару, и Джиробо, изредка приходившего ко мне, сейчас здесь не было. Схватив костыль, я прижалась к стене у двери, готовая в любой момент атаковать неизвестного противника. Почему я не пряталась и не искала спасения? Все просто: здесь было банально негде прятаться. Моя комната всегда была как на ладони, что ни коем образом не расстраивало меня. До сего момента.
Крики и лязг металла стихли так же неожиданно, как и раздались. А я все продолжала стоять у двери с занесенным над головой костылем, почти не дыша, слыша только буханья в своей голове. Раз — бух, и я уже представляю, как ко мне вбегает Кимимару, а это значит, что опасность миновала; два — бух, и меня трясет от ужаса, потому как несколько секунд ожидания становятся настоящей пыткой; три — бух, легкая поступь у моей двери; три...
— Ай-яй, милочка, нехорошо-то как! — тяжелая палка костыля не успела даже дрогнуть в моих руках, как незнакомая женщина просто отобрала его, легко бросив себе под ноги. Я отскочила в сторону, но тут же была поймана кем-то другим, в маске. Дергаться и брыкаться просто не было сил, в моей голове пронеслась тысяча возможных вариантов развития событий, ноги онемели.
— Где Орочимару? — тут же вопросила женщина, лениво, даже как-то небрежно прохаживаясь по моей комнате, играючи подбрасывая в руке кунай. Другой, в маске, сжал мое запястье, я поморщилась, не в силах вымолвить ни слова.
— Хватит, Анко, — добродушно хмыкнул тот, что держал меня. — Кажется, мы опоздали. Тут остались только его подопытные крысы.
И он легко тряхнул меня, как очередной свиток или подсвечник, на который просто не обратили внимания. Анко коротко качнула головой, вновь возвращая взгляд ко мне:
— Ты видел, какая тут была охрана? — губы ее расплылись в до боли знакомой усмешке, женщина протянула ко мне руку, цепко ухватилась за щеку, оттягивая ее с такой силой, словно желала оторвать. — Здесь прятали тебя, так ведь?
Собрав последние силы, я резко дернула головой, мысленно заметавшись, как та самая многострадальная крыса в клетке. Думать было тяжело: таблетки, которые я выпивала перед сном, еще продолжали действовать. Анко небрежно похлопала меня по щеке и снова обратилась к помощнику в маске:
— Хватай ее, я соберу остальных. Возможно, позже, нам удастся из нее что-то вытянуть.
Не знаю, что в ее словах так напугало меня, но именно после них, я поняла, что моя жизнь снова идет по крутому виражу на гнедых и бешеных. И я забилась в сильных руках, гневно шипя и ругаясь, силясь сделать хоть что-то, ну хоть что-нибудь. Кое-как вывернувшись, я пнула своего пленителя по причинному месту здоровой ногой. И тут же поскакала — да, именно так — на одной ноге в коридор, где меня встретили окровавленные стены и трупы. Не знаю, на что я рассчитывала в этой ситуации, ведь и дураку было ясно — мне не убежать, но я упорно продолжала скакать, перепрыгивая через еще не остывшие тела, пока сильный подзатыльник не сшиб меня с ног.
— Сдохнуть решила, манукэ*?
Грозная фигура Анко возвышалась надо мной, как кошка над валерьяной. И я была готова уже закричать, как раздраженная физиономия женщины сменилась полным изумлением:
— Дэкинай*...
_______________________
Обако — девочка
Со — вот как
Гимай — сводная сестра
Курохэби — черная змея
Манукэ — тупица
Дэкинай — невозможно
Глава 6
О больницах, отравлениях и волнительных встречах
"И это были новости первого канала..."
"Если на второй центральной не перестанут бастовать, но полицаям придется применить силу"
"Нии-сан, ты ведь меня защитишь?"
"Апельсины, мандарины.... Ненавижу новый год в Джакарте!"
"Саэки, помоги брату, будь добра"
— Подъем, эсу*, — задорный тон и крепкий пинок под зад. Приглушенно завыв, я покатилась по земле, по пути теряя всякие остатки сна. Сколько дней мы уже в пути? Эта странная Митараши изводила меня с самого первого дня, кажется, решив извести меня только за одно наличие шарингана. Хуже всего было то, что мои разум и тело снова стали подводить меня, а пилюли, которые давал Орочимару, остались в убежище.
Кое-как разлепив глаза, я мельком осмотрела поляну, отметив, что шиноби уже собрали лагерь и готовятся отбывать. Видимо, они даже позавтракали, а мне снова придется топать на пустой желудок. Перебросившись парой слов с Митараши, один из них подошел ко мне, и легко подняв на ноги, просто перебросил через плечо, как мешок с рисом. И тут же начались великие скачки: с дерева на дерево, так, что все вокруг смешалось в одну отвратительную сине-зеленую массу. К горлу подступил липкий ком тошноты, мои пальцы до боли впились в спину шиноби.
Моего слова для тебя недостаточно, имото?
Я резко выдохнула, проклиная тот день, когда эта тварь ворвалась в мое уютное убежище. Пилюли, которые давал мне Орочимару, закончились уже в первый день, а мне становилось только хуже. В последний момент, мне удалось собраться с силами и резво забить ладонями по спине своего "конвоира". Как только шиноби опустил меня на ноги, последние остатки еды покинули мой желудок.
Остатки вперемешку с какой-то белесой слизью.
~~~
— Здравствуй, Саэки-чан.
Мои сны никогда не отличались особой конкретикой, однако, такая каша в голове уже начинала пугать. Я привстала на локте, несколько рассеянным взглядом обводя палату, так, словно за несколько часов здесь могло что-то измениться. За окном начинало светать, порывистый ветер гонял дорожную пыль, сбивал над деревней тяжелые тучи. Кое-как, я опустила больную ногу с кровати, накинула халат и, опираясь на костыль, подошла к окну. Еще сонная Конохагакуре раскинулась передо мной пустыми улицами и редкими прохожими, спешащими по своим делам, зябко поводя плечами, словно нахохлившиеся воробьи. Не думала я, что мне придется вернуться сюда. Какая ирония: только я перестала биться в закрытые двери, как они сами распахнулись передо мной.
— Вот жеж... — острая боль пронзила правую ногу, я рефлекторно схватилась за бедро, задрав полы ночной рубахи. Так и есть: печать, что некогда поставил Орочимару, снова активировалась, буквально сдавливая мою ногу в стальных тисках. Единственный подарок змеиного саннина давал о себе знать по несколько раз на дню, напоминая о себе в самые неподходящие моменты.
А старик все стоял в дверях, сверля мою спину внимательным взглядом. Вот уже третий день Третий Хокаге навещал меня на рассвете, но только сегодня он решил поговорить. Хотя, так даже лучше. Ведь только сейчас я поймала себя на мысли, что снова начала понимать человеческую речь.
— Ун* — я коротко кивнула в ответ, все еще провожая взглядом ленивую кошку. Тяжелая старческая ладонь опустилась на мою голову, и я почувствовала, как вся тяжесть мира просто уходит через его пальцы. Я не помню нашу первую с ним встречу, я не помню, как оказалась в Конохе, я не помню... Да ничего я не помню. Зато я очень хорошо помню летающие ящики и толстого, неповоротливого мужика, который называл меня своей дочерью. Кажется, мой разум окончательно сдал.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
