Железный герцог. Общий файл

— Я очень рад, господа! Бабушка сказала, что я обязан вернуться в Ааре. У земли был Хранитель. Но сначала, пока не придет железный человек, я должен отдать себя под покровительство Нана Милосердного.

Тут зазубренная часть речи кончилась, и Эльрик, глубоко вздохнув, пробормотал:

— Вы же поможете мне добраться до Будилиона? Ну пожалуйста!

Пит эт-Баради улыбнулся:

— Конечно, Эльрик.

* * *

Матушка Бегетта позаботилась о том, чтобы тайно доставить юного герцога в Будилион. Под предлогом начавшейся там стройки две крытые подводы нагрузили в скобяном квартале скобами, гвоздями и другими товарами, нужными для возведения новой лечебницы. Заодно в храм отправляли несколько пустых бочек, которые нужно будет наполнить цедебной водой из подземного источника. Вместе с подводами в дорогу отправились Пит эт-Баради, старая Гурула и Эльрик, которого хитрые монашки переодели в девочку. Мало ли зачем маленькой послушнице понадобилось съездит в храм? Таких неприметных девочек (чаще всего — сирот) много и в лазарете пресветлой Мимиэль, и в общине при святилище Нана Милосердного.

Сопровождали обоз те же парни, которые были со старым магом в подземельях. Матушка Бегетта, опасаясь, что кто-то из них все же проболтается, посоветовала им остаться на время в храме и помочь нанитам в строительстве. В город не возвращаться до выборов губернатора. Поэтому эт-Баради, не особо беспокоясь о возможных дорожных встречах, сидел рядом с возницей на одной из телег и бездумно смотрел на дорогу. В его голове крутилась мысль о "железном человеке", про которого говорила мальчику та-ла. "Кто бы это мог быть? — размышлял старый некромант. — Вот они — тайны та-ла. Разгадал одну — сразу появляется другая..."

— А я, наверное, теперь никогда не женюсь, — вдруг сказал управлявший лошадьми парень — долговязый молотобоец, один из тех, кто спускался вместе с магом к капищу Лиоты.

— Почему? — удивился эт-Баради.

Не удивительно, что парню захотелось поговорить. Неспешная поступь тяжеловозов убаюкивала, и, чтобы не заснуть, неплохо поработать языком. Но такая странная, даже личная, тема для разговора... Впрочем, Пит эт-Баради давно замечал, что он, несмотря на все суеверия, связанные с некромантией, часто вызывает у людей приступы откровенности.

— Вы же видели ее, господин магмейстер, — ответил молодой кузней. — Она... таких больше нет ни на земле, ни под землей!

— Кого ее?

— Конечно, прекрасную Лиоту... Я понимаю теперь, почему принц-опекун всю жизнь не мог ее забыть и строил в память о ней дворцы и храмы.

— Женишься когда-нибудь, — махнул рукой маг. — В старых книгах написано, что и принц Ааре в конце жизни обрел свое счастье. Его последняя жена была уже немолода, и до встречи с принцем успела стать вдовой...

Пит эт-Баради немного помолчал и продолжил:

— Третьей женой принца Ааре была целительница из Будилиона. Ее жизнь нельзя назвать легкой. Совсем юной девочкой она вышла замуж за главу клана Волков. Их земли — на крайнем западе, по-над Беном, и тогда Волки много воевали — и с уторцами, и с приморскими баронами. В одной из битв погиб и муж Устинетты, и старший сын. Тогда она сама возглавила Волков. Они дрались яростно, как настоящие волки, стремительно нападали и так же стремительно уходили от преследования... Именем Устинетты-Волчицы стали пугать детей на побережье... Так прошло несколько лет, подросли и стали воинами младшие сыновья этой удивительной женщины. И она отправилась в Будилион, чтобы сменить лук со стрелами на ступку травницы. Там она встретила принца...

— Это сколько же ей лет было? — удивился возница. — Совсем старуха, небось, если сыновья воюют.

— Не знаю, — ответил Пит эт-Баради и улыбнулся.

Улыбнулась и старая Гурула, которая сидела в повозке и слышала весь разговор. Она-то понимала, что маг рассказывает эту историю не только для юного кузнеца, но и для нее. Прошлым вечером Пит (да, теперь — просто Пит) сделал ей предложение руки и сердца, и она обещала подумать.

Глава 38

Песчаные псы пришли на закате.

Караван уже успел миновать полосу темнохвойных лесов. Остались позади и узкие участки дороги, пострадавшие от землетрясения, и опасные обрывы. Теперь вдоль обочин шумели буки и вязы. Временами лес расступался, чтобы открыть вид на красивый луг или на поросший невысоким кустарником склон.

Торговцы повеселели. Генрика, по-прежнему трусившая потихоньку на своем жеребчике во главе каравана, слышала за спиной шутки и смех.

— Рано радуются, — тихонько произнес Арчи, подъехав к девушке.

Паренек в последние часы, словно пастушья собака вокруг отары, сновал вдоль каравана, то отставая на десяток шагов, то перегоняя вьючных лошадей.

Генрика согласилась:

— Я тоже чувствую — чем ниже мы спускаемся, тем сильнее нарастает напряжение.

— Такое ощущение, что где-то в центре долины — громадная прореха в пластах реальности. Граница с темным миром истончилась и не сдерживает... ничего и никого... Тьма властвует надо долиной, изменяя ее. Так что можно ожидать чего угодно.

— Сомневаюсь, что здесь проводился целенаправленный обряд вызова, — задумчиво сказала Генрика. — Просто некому. Проклятье герцога лишь создало прореху, но вряд ли можно ожидать, что в наш мир поднялся кто-то достаточно разумный. Скорее всего, долину постепенно заполняют обычные твари Тьмы...

— От этого не легче. С огненным демоном можно договориться, оказав ему какую-нибудь услугу. Нам же придется гонять всякое зверье, — скривился Арчи. — К счастью, звери — они и есть звери...

— Уже полувоплощенные, — добавила Генрика. — Если судить по времени, прошедшему с момента ухода герцога из замка.

— Значит, не зря я дубину строгал, — пробормотал голем с таким выражением, словно последние слова о герцоге не имели к нему никакого отношения.

Генрика взглянула на "дядюшку Эльрика" и ухмыльнулась. Внешне голем походил на рыцаря в турнирных доспехах, которому пристало быть вооруженным старинным мечом или хотя бы копьем. Но "дядюшка Эльрик" шагал, опираясь, как какой-нибудь бедный пастух, на сучковатый посох. Правда, фигура эта казалась забавной лишь юной магичке. Подгорники с уважением поглядывали на голема — они-то знали, пусть и понаслышке, на что способны такие "металлические слуги".

Генрика придержала коня. Караван остановился.

— Что такое? — спросил сразу же подошедший Туул Трот. — Лучше поторопиться, чтобы до темноты успеть разбить лагерь. Еще пара поворотов, и будет небольшой мостик через ручей и рядом с ним — прекрасное место для лагеря. В замок на ночь глядя соваться, наверное, не стоит. А ручей чистейший! Раньше он наполнял ров вокруг Драконьего гнезда, но отец старого герцога приказал засыпать ров и разбить на его месте сад. Ведь здесь, в горах, не так уж много ровной земли...

Но Генрика прервала рассказ подгорника:

— Лучше прикажите людям достать топоры и быть начеку.

— Но вроде бы никакой опасности нет?

— Не нравится мне кое-что.

— Что?

— Хотя бы вот это.

Из кустов на обочине выскочил крупный олень. Оказавшись на дороге, он на секунду замер. Рогатый красавец смертельно устал: его бока ходили ходуном, изо рта капала пена. Но, увидев людей, загнанный зверь собрал остатки сил и бросился в лес.

— Кто его так? — удивленно спросил подгорник. — Кто-то охотиться в этих местах?

Генрика ничего не ответила, а Арчи закричал:

— В топоры! Хватайте оружие, мужики, держите коней, чтобы не разбежались! И сами не бегите, поодиночке — верная смерть!

Тут и Туул Трот увидел тех, кого почувствовали маги. На дорогу выбежало несколько странных созданий, похожих на кудлатых собак. Но то, что покрывало их кургузые тела, только на первый взгляд казалось шерстью. Песок и мелкие камни, хвоя и сухие листья, щепки и осколки костей (можно только догадываться, чьи это кости), куски железа и стекла, обрывки ткани... Словно зверей обмазали смолой и вываляли в помойке. Мусор был не только снаружи, но и внутри: вот один из псов ощерил пасть, и стало видно, что вместо зубов у него — стекло и мелкие гвозди. У другого изо рта торчал осколок глиняной тарелки.

И у всех закатным пламенем горели глаза, у всех когти посверкивали синевой закаленной стали...

Заржала, забилась лошадь.

Кто-то из подгорников помянул задницу Эйван пресветлой и всех остальных светлых богов.

Замерев на секунду, словно выбирая, где больше добычи, мусорные псы оставили олений след и начали медленно приближаться к каравану. А на дорогу выскакивали все новые и новые создания...

— Держитесь кучнее, — снова прокричал Арчи. — Топоры их берут! Без лап и голов они не так шустры, как цельные!

— В топоры! — проревел Туул Трот. — Не подпускайте их к коням!

А в руках Арчи уже искрился зелеными всполохами посох старого эт-Лидрерри. Впрочем, парнишка сейчас меньше всего думал об учителе. Арчи шептал заклинания, мучительно соображая, хватит ли у него сил, чтобы развоплотить двадцать... нет, тридцать тварей... Лишенные физического тела, они будут вынуждены вернуться туда, где их будут подпитывать ветра из-за Крома, и на время станут не опасны.

А псы, приняв решение, что лошадей больше, и они вкуснее, чем один загнанный олень, выстроились широкой дугой поперек дороги и разом бросились к каравану. Но первой атаковала все же Генрика. В ее ладони блеснул огонь, и в стаю полетела шаровая молния. Несколько тварей вспыхнуло и оплавилось бесформенными шевелящимися кучками.

Голем, не задумываясь, шагнул вперед и, словно копьем, ударил своим посохом вожака. Пес отлетел на несколько шагов, перевернулся через голову и вскочил. В груди у зверя теперь зияла огромная дыра, но он словно не замечал этого. Пробормотав что-то неразборчивое, "дядюшка Эльрик" кинулся в самую гущу наступающих тварей, размахивая дубиной направо и налево. От каждого его удара слепленные из мусора тела раскалывались на куски, но и эти куски продолжали атаковать.

Вот упала одна из лошадей — ей в горло вцепились два пса, оба — без задней половины туловища.

Вот по-бабьи тонко визжит подгорник — собачья голова без тела, вращая горящими глазами, вцепилась ему в ляжку, и он никак не может извернуться так, чтобы попасть по ней топором.

Вот ползут по дороге, скребя когтями, отрубленные лапы...

Но все же подгорники оказались хорошими бойцами. Они крошили темных тварей на куски, словно мясники — коровьи туши. Голем, бросив дубину, теперь просто топтал зверей, превращая их тела в кучи мусора. Генрика выпустила еще несколько шаровых молний, и оплавленный мусор уже не пытался нападать, лишь слабо дрожал на камнях дороги грязными кляксами, пытаясь отползти на обочину.

Наконец Арчи дочитал заклинание, и с навершия посоха сорвался сноп зеленых искр. Раздался жуткий вой — и вдруг все кончилось. Кучи мусора на дороге больше не проявляли никаких признаков жизни.

На миг повисла тишина, лишь было слышно, как хрипит раненая лошадь.

— Вот тварь, топорище перекусила! — вдруг выругался кто-то из караванщиков. — Совсем новое было!

— Благодари матушку Эйван и господ магов, что тебе башку не отгрызли, — рассмеялся Туул Трот.

И, уже обращаясь к Генрике, спросил:

— А что это было?

— Песчаные псы.

— Кто?

— Долго рассказывать. Волки Троп мертвых. За Кромом они охотятся на те души, которые без проводника идут в Тимовы палаты. А, проникнув в наш мир, пытаются обрести форму. Собирают все, что попадется, и что могут удержать.

— И много их тут?

Генрика пожала плечами:

— Не знаю. Вряд ли. Говорю же — они как волки. Там, где охотится одна стая, вряд ли будет бродить другая.

— Это радует, — кивнул подгорник.

— Лучше прикажите добить лошадь, больно слушать, как она стонет. Кобылка не выживет. Укус песчаных псов ядовит. Точнее, это не яд... впрочем, какая разница. Лошадь нужно добить, а все, кого псы хоть чуть-чуть поцарапали, пусть идут ко мне.

Генрика еще раз похвалила себя за то, что, ввязавшись в авантюру с проводкой каравана, она потребовала, чтобы с ней шли только подгорники. Люди этого народа отличаются той практичностью, которая позволяет им не терять присутствия духа в любых ситуациях. Туул Трот моментально сообразил, что нужно делать. Раненую лошадь добили. Все, кто не пострадал во время схватки с псами, забрали коней и отправились к тому мостику, возле которого намеревались устраиваться на ночлег. С ними пошел Арчи. Четверо покусанных, не задавая никаких вопросов, беспрекословно ждали, пока Генрика найдет возле дороги местечко поуютнее, не заваленное оставшимся от стаи мусором, и позовет их.

К счастью, в дорожной сумке юной магички нашелся флакон с настойкой злобарника, которую некроманты пьют, чтобы уберечься от ядовитого воздуха Комешного мира. Сколько неудачливых магов умерло от "черной немочи", не дожив и до сорока, знают только сами некроманты. Воздух Троп мертвых настолько чужд человеку, что любая ошибка может оказаться роковой...

Впрочем, подгорникам девушка не стала рассказывать о том, чем они рисковали. Просто обработала раны и дала выпить по стопочке настойки.

— Крепка, зараза! — крякали мужики и спокойно отирали бороды.

А голем, дожидающийся, пока девушка закончит возиться с ранеными, вдруг подумал, что, может быть, когда-то давно, в той, другой, жизни, окажись у него под рукой бутылка такой настойки, то и его судьба, и история королевства могли стать иными. Но прошлое тем и отличается, что ничего нельзя изменить, можно лишь попытаться исправить какие-то ошибки...

* * *

Ночевали у ручья. Подгорник не обманул. Местечко действительно было прелестное. Журчала струящаяся по ярким камешкам вода, тихонько шелестели раскидистые дубы на берегу. Но Генрику не покидало ощущение тревоги.

Юные маги окружили поляну кольцом всех охранных заклинаний, которые знали. Для пущей надежности Арчи нашел подходящий валун на берегу и положил под него кусок лепешки. Конечно, соседство с прорехой на Кромешную сторону вряд ли нравится духам гор, и они, скорее всего, давно убрались из зараженной долины, но чем темные та-ла не шутят, может, и хозяин здешнего ручейка оказался упрямее других. Лишний союзник никогда не помешает.

Подгорники с интересом смотрели за действиями магов, но не вмешивались. Лишь когда Генрика подошла к костру и попросила кружку кофе, Туул Трот обеспокоено спросил:

— Вы думаете, ночью может появиться что-то опасное?

— Почему появиться, — хмыкнула девушка. — Оно есть, оно растворено в воздухе. Пока не уничтожена созданная проклятьем прореха между мирами, успокаиваться нельзя. Но на эту ночь нашей защиты должно хватить. А вот потом...

Генрика не ошиблась. Всю ночь вокруг стоянки бродили мороки, но ни один из них не сумел пересечь границу, установленную охранными заклятьями.

Здесь были и звери, и люди, то кажущиеся совершенно живыми, то похожие на восставших из гробов мертвецов. Уже под утро к краю поляны приблизилась фигура настолько реальная, что не сомкнувшая глаз Генрика даже вскрикнула от удивления:

— Не может быть!

Морок был похож на мальчишку в красной рубашке. Фигура подняла правую руку, и на ладони вспыхнул багровый огонь.