Сердце Арронтара. Две судьбы

И от этого злилась ещё больше.

— Перестаньте, пожалуйста, ваше высочество...

* * *

У него были такие глаза. Как две монеты.

И я воспользовалась секундным замешательством Грэя-Интамара, чтобы отодвинуть его в сторону и отскочить подальше.

— Ты... знаешь?

— Знаю. И не от тебя.

— А от кого?

— Слушай, — я фыркнула, — неужели ты надеялся держать это в секрете всю жизнь? Здесь полный замок слуг, которые называют тебя принцем Интамаром. Герцог, лорд Грэй... Теперь я понимаю, почему ты так смеялся, когда я спросила тебя при знакомстве, какой ты лорд.

— Я не смеялся...

— Да что ты?! А потом, когда ты рассказывал мне о своём друге Интамаре... когда вы все рассказывали мне о нём... ты тоже не смеялся?! Особенно когда говорил, что он любит есть на завтрак. Яичницу с гренками, надо же! Тебе никто не говорил, что у тебя раздвоение личности?!

Я выплескивала на него своё возмущение, крича на всю комнату и размахивая руками.

Я думала, он хотя бы устыдится. Но вместо этого Грэй — нет, Интамар — разозлился ещё больше.

— Знаешь, что, — он сделал молниеносный шаг вперёд, схватил меня за руку, вновь привлёк к себе и зашептал мне в лицо: — я понимаю твои чувства, Ронни, а вот ты... Понимаешь ли ты мои?

— Твои? — я дёрнулась, но держал он крепко.

— Да, мои! Или это только мне полагается всех понимать, как эмпату, да? А про меня можно и не думать, верно?

— Что ты несёшь?!

— Я говорю правду. Ты ведь хотела слышать правду?! Так слушай. В начале ты была для меня лишь случайной знакомой, которой я решил помочь. Я не собирался тебе ничего рассказывать про то, кто я, потому что в этом тогда не было смысла! Я думал, что ты ненадолго задержишься в моей жизни. Я думал... Я был глуп. И когда ты заняла в моем сердце огромное место, я уже слишком сильно боялся тебя потерять. Ты несколько раз говорила мне, как ты не хочешь знакомиться с императорской семьёй, как это тебе чуждо. Я просто боялся, понимаешь?! Я не хотел тебя обманывать. А что делаешь сейчас ты?!

— Что?.. — выдохнула я. Я не понимала, к чему он клонит.

— Ты делаешь то же, что и твои сородичи, когда они бросали в тебя камни. Они обвиняли тебя в том, в чём ты не была виновата и что не могла изменить. И я тоже не могу изменить своей сути, Ронни... Да, я наследник престола, единственный сын императора Эдигора. Да, Ронни, это так. И как бы я ни хотел, я не смогу этого изменить.

Я молчала.

Грэй отпустил меня и сделал шаг назад. Глаза его были потухшими.

— Я не говорил тебе ничего о своём происхождении, потому что не хотел, чтобы ты уходила. И тянул до последнего, надеясь непонятно на что. Очень глупо и безответственно, по словам отца. И он прав.

Но теперь ты знаешь. И если ты пожелаешь уйти... Ронни, ты вольна уйти. Я только хочу, чтобы ты помнила — я не лгал тебе ни в чём, что касалось моих чувств к тебе. Ни в чём. Ни слова, Ронни... Я...

— Молчи...

Я прошептала это очень тихо. Так, что и сама не услышала.

Грэй протянул ко мне руку, но я покачала головой.

— Прошу тебя, уходи. Я... мне нужно подумать.

Он сжал зубы.

— Обещай, что хотя бы простишься, — сказал он наконец, быстро развернулся и вышел из комнаты.

Я ответила, когда дверь уже закрылась:

— Я пока не ухожу...

* * *

Мне действительно нужно было подумать. Но мозги ворочались с трудом. Скрипели, кряхтели, охали и вздыхали...

Разговор с Грэем многое перевернул в моей голове. Теперь я понимала — дело было не в нём, а во мне. Я испугалась.

Испугалась правды. Испугалась, что император не просто случайный знакомый, не просто хороший человек, решивший вдруг по собственной прихоти обучать меня танцам... Испугалась, что мне придётся остаться жить в этом замке. Испугалась, что мне придётся надеть венец власти. Испугалась, что меня будут называть "ваше величество".

Грэй ещё не делал мне предложения, но я уже этого боялась.

Я трусиха? Возможно. Но всё это просто не помещалось в моей голове. Не осознавалось и не принималось.

И теперь я шла по замку вместе с Элфи, не укрываясь магией Разума, и наблюдала за слугами и стражниками.

Все слуги почтительно кивали и поспешно отводили взгляды. Но это было не обидно, наоборот — я чувствовала, что они отводят взгляды не потому, что презирают меня, как оборотни в Арронтаре, а потому что уважают моё право на личную жизнь.

Даже стражники уважали это право. Они двигались чуть позади меня, как тени, только в количестве двух штук.

Если я останусь здесь, так будет всегда. Поклоны, почтительные и подобострастные. Невозможность называться по имени. Титул, который заменит мне это самое имя. Тяжёлые платья, балы, на которых придётся разговаривать на равных со Старшими лордами и... танцевать.

"Поверь, в твоей жизни будут вечера, когда не танцевать ты просто не сможешь".

Так сказал тогда император, и я ещё удивилась, почему... Теперь я понимала.

Как много я теперь понимала! И случайную оговорку Грэя, когда он при мне однажды чуть не назвал Эдигора отцом. И странные переглядывания друзей, и многозначительную улыбку Араилис... И взгляд учителя Карвима, когда я привела к нему Эдди. Он ведь сразу определил, кто перед ним.

А я действительно глупая лесная девочка. Или идиотка, по словам Дрейка.

Разве императрица может быть такой?..

— Рональда.

И в очередной раз я не почувствовала его приближение...

Я обернулась и застыла, увидев мягкую улыбку Эдигора. Уже знает? Наверное, Грэй рассказал.

— Тебе надо поесть, девочка. Ты ведь не завтракала. А скоро уже обед.

Всё время он пытается меня накормить. И у него это неплохо получается... как и всё остальное.

Таким должен быть император. Сильным, уверенным в себе, решительным и смелым. А императрица — такой, как Дориана. Мягкой, тёплой, умеющей уступать, но властной. Разве я такая?

Нет. Совсем нет...

— Ты слишком много думаешь, Рональда. Не нужно. Просто поешь.

Эдигор положил свою руку мне на плечо и аккуратно подтолкнул куда-то. Сил сопротивляться у меня не было, да и желания тоже. Поэтому я послушно пошла туда, куда он хотел.

И оказалась в небольшой светлой комнатке со столом, диваном, несколькими книжными шкафами и камином. Здесь было так уютно... И очень вкусно пахло.

Завтраком.

Император усадил меня за стол, сел рядом — Элфи после этого залез под стол — охранять нас, — налил мне сока, положил на тарелку каши, отрезал несколько кусков сыра и достал из блюда со сладкими булочками пирожок с ягодами.

Я облизнулась. Хочу есть.

Очень хочу!

— Что это за комната?

— Столовая. Моя личная. Здесь я иногда обедаю, когда нет возможности или настроения идти в парадную столовую. Нравится?

— Очень уютно, — кивнула я, начиная увлечённо поглощать кашу. М-м-м, как вкусно... Или я просто настолько проголодалась?

Несколько минут я ела, а Эдигор сидел рядом и смотрел на меня. Причём с таким умилением... на меня никто так не смотрел.

И мне это нравилось. В его взгляде было что-то, что согревало мою душу.

— Рональда... — сказал император, когда я доела кашу и придвинула к себе тарелку с сыром и пирожком. — Я хотел поговорить с тобой кое о чем...

— О Грэе?

— Почти. Да, я знаю, что произошло между вами. Я знаю, как он поступил, и знаю, что он поступил нехорошо. Я мог бы сейчас оправдывать его, но я не буду. Ты умная девочка, Рональда, сама разберёшься, что к чему. Я просто хочу сказать тебе одну вещь, и я надеюсь, что ты подумаешь об этом. Серьёзно подумаешь.

Эдигор придвинул к себе кувшин с обычной водой, налил немного в стакан, сделал несколько глотков, а потом продолжил:

— Между вами сейчас огромная разница, и дело не в воспитании и положении, как ты думаешь. Дело в выборе. У тебя он есть, а у Грэя нет. Четыре года назад, когда умерла Лил, мой сын решил, что вправе выбирать, ушёл из дворца, нагрубил, заявил, что никогда не станет императором. Я знал, что он всё поймёт и вернётся. Так и вышло.

И сейчас... Рональда, ты можешь уйти или остаться, никто тебя не неволит. У тебя есть выбор. И поверь мне, человеку, у которого его никогда не было — это великий дар. Ты свободна. Ты можешь уйти и продолжать быть свободной. Либо остаться.

Эдигор смотрел на меня очень серьёзно. Я видела своё отражение в его зрачках, но не могла поверить... Он действительно говорит сейчас со мной?

— Вы думаете, я справлюсь? — выдохнула я, пытаясь найти ответ в его глазах.

— Рональда, — Эдигор улыбнулся, — хочешь, открою секрет? Самые лучшие императоры и императрицы получаются из тех, кто не хочет власти. Кто, как я или ты, стремится к вольной жизни. Знаешь, почему?

— Почему?

Я правда не понимала...

— Потому что хотеть подобной власти ненормально. Можно смириться, принимать её, сделать свой выбор. Но хотеть — нет. Тот, кто хочет власти, не осознаёт всей её глубины, не чувствует ответственности. То, что ты сомневаешься в себе, говорит только в твою пользу.

— Но... — я запнулась.

Я столько всего хотела — и могла! — у него спросить. Но спросила в тот миг лишь одно:

— Вы правда хотите, чтобы я осталась?..

Эдигор улыбнулся.

— Я бы не сидел здесь с тобой, если бы не хотел. Но сейчас важнее то, чего хочешь ты, Ронни.

Он впервые назвал меня "Ронни". И от этого мне вдруг стало так тепло...

Что бы я ни выбрала, что бы не случилось со мной дальше, но я знала — этого человека, кормящего меня завтраками в столовой и ужинами на крыше дворца, я не забуду никогда в жизни.

* * *

После мы с Элфи пошли в Оранжерею. Можно было, конечно, просто погулять по императорскому парку, но мне хотелось туда, где слышно дыхание живой природы. Я надеялась, что так мне будет лучше думаться.

Но когда стражники впустили меня в Оранжерею, сами оставшись стоять снаружи, оказалось, что сегодняшний день был кошмарным не только для меня.

Я сразу услышала чей-то тихий плач в глубине этого искусственного леса, под сенью деревьев. А прислушавшись, поняла, чей именно. И застыла от неожиданности.

Нет, не может быть...

Я пошла вперёд, туда, откуда доносились рыдания, стараясь не производить лишнего шума. И через несколько минут убедилась, что не ошиблась: на скамейке, скрытой под длинными ветвями дерева-плакучицы, лежала и плакала Араилис.

Почему может плакать шестнадцатилетняя девчонка? Безответная любовь?

Мне было сложно представить, что Араилис плачет из-за такого.

— Ари, что случилось?..

Она на миг застыла, а потом прохрипела, не отвлекаясь от своего увлекательного занятия:

— Уйди...

Но я не послушалась. Села рядом, осторожно коснулась ладонью плеча девочки, ожидая, что она оттолкнет меня, но вместо этого Араилис приподнялась, заревела ещё громче, а потом обняла меня изо всех сил.

— Ари?..

— Не спрашивай... нет...

— Видение?

Она кивнула.

— Не расскажешь?

— Нет, я... — и вновь захлебнулась рыданиями, как кашлем.

Да что же это такое!

— Что ты увидела, Ари?! Кто-то умрет?! Ари?

Я тормошила её ещё несколько минут. И поначалу не могла добиться ничего, кроме коротких междометий и потока слёз. Но потом, когда девочка замочила мне полплатья, она вдруг сказала:

— Дело не в этом... Я увидела страшное для себя... Я никогда не видела ничего для себя, а тут... И весь ужас в том, что всем остальным, если это сбудется, будет только лучше... А мне нет...

— Как так может быть? — я озадачилась.

— Неважно, — Араилис вытерла глаза рукавом и усмехнулась. — Папа с мамой говорят: нужно поступать не так, как хочется, а так, как правильно. А ты что думаешь, Ронни?

— Ещё бы знать, как именно правильно...

— А я знаю. Знаю! Но это больно. Так больно, Ронни! Что мне делать?..

Я положила ладонь ей на грудь и спросила:

— А что подсказывает сердце, Ари?

Вместо ответа девочка закрыла глаза.

А потом по её щеке медленно и очень печально сползла маленькая прозрачная слеза.

* * *

Это был очень странный день.

И страшный.

И закончился он тоже страшно.

Я покинула Араилис очень скоро, она сама попросила оставить её одну. Нашла Эдди, поиграла с ним и Элфи в парке, пообедала, почитала мальчику сказку. Посидела рядом с его кроватью...

Грэя я не видела, будто он специально прятался.

И хорошо. Мне нужно было подумать...

... Я сидела за столом в своей комнате и читала книгу в свете неяркой магической лампочки. Книгу о придворном этикете.

Был поздний вечер, но я даже не думала ложиться — всё равно не усну. Нужно было чем-то занять мозги, поэтому я читала про правила поведения на балу. Причем уже два часа кряду одну и ту же страницу...

Стук в дверь я услышала не сразу, таким он был тихим. Элфи глухо заворчал из-под кровати, но беспокойства не проявил — значит, свои.

И действительно — на пороге я обнаружила Араилис. Правда, я её не сразу узнала. Девочка была настолько бледной, что казалась ходячим мертвецом. Жутковатого впечатления добавляла обычная свечка, которую она держала в руке.

— Ари?..

— Мне нужно кое-что сказать тебе, — прошептала девочка, делая шаг в комнату. Подошла к столу, поставила свечу на стол, несколько секунд постояла просто так, вглядываясь в темное небо за окном, а потом обернулась.

Лицо у Ари было странное. Действительно очень бледное, но решительное. И глаза заплаканные.

— Что случилось?

Я ожидала услышать что угодно, только не то, что она сказала.

И застыла, чувствуя, как перестало биться сердце, как похолодела кровь, как зашумело в ушах...

Эта фраза вертелась в моей голове, повторяясь вновь и вновь, становясь то тише, то громче...

И ещё раз... И ещё раз... И ещё...

— Сегодня ночью твоего дартхари убьют.