Самхейн. Восхождение.

-Как же ты их одолел?

-Видишь, ли, друг мой, ... как ты относишься к оборотням?

-Не знаю, — пожал плечами Рамзан — я никогда не сталкивался с ними.... Постой, ты хочешь сказать....

-Именно так. — Кивнул головой Самхейн — Смотри. — Оборотень вытянул левую руку, которая на глазах изумлённого поэта начала покрывать густой чёрной шерстью, а ногти превратились в длинные тридцатисантиметровые когти, заточенные до немыслимой остроты. — Спокойно! — Предостерегающе поднял другую руку сын Херреи, видя, что Рамзан начал медленно доставать свой клинок. — Я не причиню тебе вреда! Не уподобляйся своим сородичам, которые оценивают человека лишь по внешним проявлениям, не вглядываясь в его суть!

-Прости, друг. — Выдохнул сархалионец, возвращая свой ятаган в ножны. — Я просто испугался..... Но своё оружие я тебе, прости, всё равно не дам, это фамильный клинок, видишь руны? Так что извини.

-Ничего, бывает. — Широко улыбнулся оборотень. — А что же до оружия.... Думаю, мы ещё наверняка встретим кого-нибудь, у кого хватит глупости напасть на нас, и у кого будет что-нибудь более подходящее для меня....

* * *

Когда день начал клониться к вечеру путники решили устраиваться на ночлег, так как Рамзан изрядно выбился из сил, да и самому Самхейну было не слишком то привычно идти по палящей жаре пустыни.

-Фу, наконец-то привал!... Боюсь, друг мой, теперь нам придётся путешествовать по ночам. Ночи здесь должны быть намного прохладнее.

-Ничего не имею против, по ночам, так по ночам.

-Слушай, может быть, ты всё-таки споёшь что-нибудь? Давно не слушал менестрелей....

-Извини, друг. Что-то у меня от вида той твари совсем голос пропал.

-Что-то ты темнишь, брат-обротень. Нутром чую, тебя что-то гнетёт... Может, поделишься?

-Как-нибудь в другой раз... Не обижайся, Рамзан, просто у меня сегодня нет настроения изливать душу.

-Ну, как знаешь...

* * *

Немного передохнув, Рамзан и Самхейн вновь тронулись в путь. Стемнело, и жара как будто бы действительно пошла на убыль.

-Слушай, а ведь действительно ночью здесь намного лучше.

-Ну а я что говорил.

-Ночь, это наша пора. — Мечтательно протянул сын Херреи. — Пора оборотней и им подобных... Подожди... Ты слышишь?

-Нет ... ничего.

-Какой-то шорох из-под земли...

-Да о чём ты?

-Сзади!!!

Надо сказать, реакция у Рамзана оказалась отменной. Молниеносно развернувшись вокруг своей оси, сархалионец описал широкий полукруг своим клинком и не иначе как при помощи какого-то шестого чувства умудрился попасть по неведомому врагу. Им оказался синевато-розовый червь длиной примерно до бедра взрослого человека и с оное бедро же и толщиной. Фамильный ятаган не подкачал, его лезвие играючи разрубило тело жуткой твари надвое.

-Ааа.... — истошно заорал Рамзан, судорожно прижимая руку к телу и катаясь по земле от невыносимой боли. Всё дело было в том, что кровь бестии, в обилии попавшая на кисть сархалионца, оказалась концентрированной кислотой, моментально разъевшей его руку до кости.

-Что с тобой? — Обеспокоено склонился над товарищем Самхейн.

-Их кровь — яд.... — Задыхаясь, прохрипел поэт, прижимая к себе искалеченную конечность.

Тем временем прямо из уже немного остывшего под воздействием мягкой ночной прохлады песка Сали выскочили ещё три похожие твари. Каждая из них имела по четыре мощных коротких щупалец-присосок у самого основания туловища и жуткую зубастую пасть шириной с тело в самом его конце. К тому же двигались бестии более чем проворно, совершая прыжки метра на два ввысь, и Самхейну пришлось собрать все свои силы, чтобы достойно встретить их атаку. Первую тварь он встретил ещё в полёте гибельным сполохом джеррийской сабли и рассёк её надвое. Руку обожгло, но плоть оборотня не сравнится с человеческой, да и крови на сына Херреи попало гораздо меньше, чем на беднягу Рамзана.

Вторая бестия оказалась намного более осторожной и не спешила подставляться под смертельное жало двуного врага, которое под воздействием кислоты начало стремительно оплавляться. Осознав, что ещё чуть-чуть, и он останется без оружия, оборотень проворно прыгнул к телу впавшего в забытье от болевого шока Рамзана, и, не мешкая, подхватил его клинок, который видимо, был насыщен какой-то магией, поскольку его лезвие ничуть не пострадало от соприкосновения с кровью червя. Жалкий огрызок сабли, сын Херреи метнул в третьего противника, который, правда, с лёгкостью от него уклонился.

Второй же бестии тем временем надоело ждать и выцеживать, и она атаковала ногу герона. Однако и на этот раз оборотень оказался быстрее. Воронёный ятаган вновь разрубил червя надвое, но последний враг, воспользовавшись тем, что его противник отвлёкся, уже успел оплести своими щупальцами голову лежавшего на земле Рамзана.

Не теряя времени даром, Самхейн одним прыжком оказался рядом с чудовищем и молниеносно отсёк твари верхнюю часть туловища, стараясь чтобы его кровь ни в коем случае не опала на сархалионца. Однако он просчитался. Умирая, бестия несколько раз конвульсивно дёрнулась и струя зелёной крови с резким кислым запахом попала поэту прямо в полуоткрытый рот. Рамзан судорожно захрипел, а затем кислота проела его горло насквозь. Небольшая часть её даже выплеснулась на песок, который немедленно задымился.

Самхейн обхватил голову руками. Какая нелепая гибель! Да, видно ему на роду написано терять друзей во время таких вот стычек, а самому оставаться невредимым, бессмертным чудовищем могучим ... и проклятым. "Так, стоп". — Оборвал сам себя оборотень. — "Сейчас не время раскисать, тряпка, забыл, кто ты есть"? Главное — добыть Камни, а Рамзан.... Нечего сожалеть о мертвых. Сархалионец погиб, и не в его Самхейна силах вернуть поэта к жизни. Так что остаётся одно похоронить невольного спутника и продолжать идти вперёд, чтобы смерть Рамзана не оказалась напрасной. В конце концов, он ведь тоже хотел увидеть Крон...

* * *

Похоронив сархалионца, Самхейн продолжил путь. На песке, в котором было зарыто тело Рамзана, оборотень, повинуясь странному наитию, написал одну фразу из стихотворения поэта, которое тот читал ему намедни: "в себе, не в небе видеть бога". Эта фраза, пожалуй, вполне могла бы стать и его собственным девизом и плевать, что уже к концу этого дня, а может, и раньше от букв на песке не останется и следа, в конце концов, как сказал один мудрец похороны — это скорее утешение живым, чем последняя дань мёртвым.

Он шёл и днём и ночью, практически не делая перерывов на отдых. Песчаные черви ещё пару раз нападали на него, но после того как оборотень положил с десяток этих тварей, его оставили в покое. И вот, на четвёртый день пути, ему, наконец-то, открылись развалины древнего города.

Вход в развалины начинался циклопических размеров аркой выполненной из белого мрамора. Неподалёку возвышалась огромная статуя, выполненная из того же материала, изображавшая человекоподобное существо, но с гораздо более тонкими и изящными пропорциями. Чересчур тонкими и чересчур изящными даже для эльфа.

Самхейн сразу догадался, что видит перед собой изображение эрда, благо в книгах, которые его мать вынесла из гибнущей цитадели Чёрных Сестёр, их описание изредка встречалось.... Да хорошие были книги, жаль, все погибли в огне... — Сын Херреи усилием воли отогнал дурные мысли прочь. Сейчас нужно быть начеку как никогда. Неизвестно, какие ужасы хранит в себе древний город, но, что хранит, это точно, поскольку, как говорил Го, а никакого основания не доверять словам старого мастера у оборотня не было, ни один из воинов Храма, посланный за Сапфиром Смерти, не вернулся назад.

* * *

-Чужак, у нас объявился чужак. — Дракс вздрогнул, с трудом возвращаясь из мира грёз в мир реальный. Появление чужака в его владениях было столь же редким событием, как, например возможность встретить орка во дворце Столпа Света. Ну что ж, по крайней мере, в ближайшее время ему будет, чем себя занять....

* * *

Как и ожидал Самхейн, Крон оказался не самым гостеприимным местом. Зайдя в первое же полуразрушенное строение, напоминающее гигантский каменный шатёр, он был немедленно атакован каким-то высохшим трупом, который, судя по всему, при жизни был эрдом. Возможно, кто-то бы остолбенел при виде подобного зрелища, но оборотень лишь произнёс парочку непечатных выражений и ничтоже сумнящееся сноровисто покромсал мертвяка на мелкие кусочки трофейным клинком.

Слухи о том, что зомби обладают способностью восстанавливаться даже из такого состояния, оказались в корне неверны. (Забегая вперёд, скажу, что такими возможностями в Сотворённых Мирах обладали лишь демиурги, да и то не все, и ещё некоторые создания, о которых будет сказано несколько позже. Сам Самхейн, к примеру, такими возможностями не обладал).

Однако это оказались лишь цветочки, приём, выражаясь языком метафор, даже толком нераспустившиеся цветочки, ягодки оборотня ждали в самом большом здании, похожем на огромный амфитеатр, вокруг которого явно ощущалась аура злой враждебной всему живому силы. Изумруд Жизни немедленно отреагировал на неё всплеском ярости. Он чуял своего антагониста и попросту кипел от гнева.

Едва ступив на арену импровизированного Колизея, сын Херреи был тут же атакован почти пятью десятками ходячих трупов далеко не первой свежести. Кого тут только не было! Эрды, люди, орки, какие-то и вовсе неведомые гиганты, и все сейчас желали только одного. Чтобы неведомый чужеземец присоединился к ним, став ещё одним безликим воином этой неупокоенной орды. Клинок покойного Рамзана замелькал со скоростью молнии, рассекая тварей на части, но из катакомб амфитеатра продолжали прибывать новые неупокоенные.

Поняв, что таким образом он мало чего добьётся, Самхейн устремился вглубь загадочного подземелья, из которого и исходил источник неведомой чудовищной силы. Эти катакомбы оказались в отличие от своих прочих собратьев довольно сухим местом, правда, за века в нём скопилось изрядное количество пыли. Впрочем, сыну Херреи не было времени обращать внимание на подобные мелочи, поскольку ему каждую секунду приходилось отбиваться от настоящих толп нежити, непрерывно наседающей на него.

Наконец впереди оборотень заметил фигуру, от которой и исходило эта враждебная всему живому Сила. Несмотря на то, что его руки были постоянно заняты, Самхейн всё же нашёл в себе силы удивлённо присвистнуть. Перед ним стоял, если опять же верить гравюрам, в изобилии присутствующим в сгоревших книгах его матери, самый настоящий хорх. Около двух метров ростом сплошь покрытый мелкой серой чешуёй и с выступающими игольчатыми клыками, он казался настоящим воплощением ночного кошмара. В одной руке он сжимал великанскую двулезвийную секиру из неведомого чёрного металла, а в другой.... А в другой руке исполина яростным синим светом, сверкал Камень, величиной примерно с голубиное яйцо. Вожделенный Сапфир Смерти.

-Ты выбрал подходящее место для того, чтобы умереть, странник. — К удивлению Самхейна на Всеобщем, низким голосом прорычал хорх.

Однако спустя секунду удивляться у него времени уже не осталось. Вокруг представителя самой древней расы этого мира начало сгущаться облако смертоносной силы, и оборотень, повинуясь внезапному наитию, тут же не мешкая, воззвал к Изумруду Жизни. Вообще-то Камень подобного рода, как правило, не отзывается на зов представителя иной Силы, но сейчас случай был особый. Смерть по своей природе всегда была антагонистична Жизни, и по сему Сапфир Смерти Камень Самхейна ненавидел гораздо сильнее, нежели самого оборотня.

Два могучих потока силы сшиблись в самом центре между двумя противниками, и мощь столкновения расшвыряла мертвецов, окружавших сына Херреи в разные стороны. Не устояли на ногах и Самхейн с Драксом, оба же камня, отдав всю свою силу на это столкновение, изрядно потускнели и перестали проявлять какую-либо активность.

Осознав, что Сапфир Смерти не отвечает более на его зов, хорх сжал в руке свою исполинскую секиру и начал медленно приближаться к сыну Херреи. Он был силён, этот представитель древнейшей расы с необычным именем Дракс, около столетия назад его изгнали с острова Имерос последнего пристанища хорхов на Силоре его же собственные сородичи, и, проскитавшись по миру почти половину столетия, в течение которого его травили словно дикого зверя, он, наконец, нашёл свой приют здесь, в этих развалинах. Питался он мясом гигантских скорпионов. О том же, как к нему попал Сапфир Смерти, будет рассказана отдельная история и по сему нет смысла останавливаться на ней сейчас.

Самхейн в свою очередь оценивающе вглядывался в движения противника. Он ни секунды не сомневался, что легко одолеет врага в рукопашной, но если хорх окажется ещё и искушённым в магии.... Не оказался. За пятьдесят лет Дракс хорошо научился обращаться с Камнем Силы (в принципе особого умения тут и не требовалось, хорхи по природе своей были ярыми приверженцами Силы Смерти, и по сему Камень сам делал все, что от него требовалось, Драксу было достаточно лишь приказать), но вот своей магической силы у него не было ни на грош, и по сему ему оставалось рассчитывать только на ближний бой. Яростно взревев, хорх совершил длинный прыжок и одновременно обрушил на оборотня свою секиру. Сын Херреи легко уклонился и в свою очередь нанёс противнику резкий удар ногой в колено. Дракс покачнулся, но вопреки ожиданиям Самхейна сумел устоять на ногах.

"Ну что ж, бить, так бить" — решил оборотень и от души добавил хорху рукоятью клинка по зубам. Двигался он при этом намного проворнее своего массивного, но не слишком поворотливого противника, и на этот раз Дракс не устоял. С глухим рыком хорх рухнул на грязный каменный пол подземелья, который ощутимо дрогнул под его непомерной тяжестью.

Самхейн склонился над поверженным противником. По всем законам теперь его нужно было добить. Чёрный клинок поднялся, целя хорху в защищенное прочной чешуёй горло,... и опустился обратно. Как бы там ни было Самхейн вот так просто взять и убить минутой ранее грозного и сильного, но теперь совершенно беззащитного гиганта, к тому же представителя древнейшей и практически вымершей расы. Постояв ещё несколько секунд над неподвижным телом хозяина здешних мест, оборотень, плюнув с досады на свою, как он считал, мягкотелость, направился прочь, не забыв, однако прихватить с собой Сапфир Смерти.

Глава одиннадцатая. Рубин Крови.

Завладев Сапфиром Смерти, оборотень направил свои стопы на север. Теперь его целью было попасть на остров Насилия, где по сведениям иссайшинцев должен был находиться Рубин Крови, жуткое место ссылки для различного рода отребья, которое в совершенно нечеловеческих условиях добывало там кобальтовую руду для нужд Империи Света. Живые мертвецы Дракса к изрядному удивлению Самхейна его преследовать не стали, а остались лежать на каменном полу подземелий амфитеатра, построенного неведомо кем и неведомо для каких целей бесполезными грудами мёртвой плоти. Теперь уже окончательно мёртвой.

Сыну Херреи было невдомёк, что именно Сапфир Смерти поддерживал в них их отвратительное подобие жизни, но, столкнувшись с Изумрудом Жизни, этот Камень лишился на время всех своих сил, и по сему мертвецы остались без магической подзарядки.